Читать книгу: «Взрослеть – так взрослеть», страница 9

И снова… одиночество

Правда, в каком-то смысле, даже пылкая, любовь, долго у них не продолжилась. Ровно три недели и просуществовала. Мама Абрана моментально поняла, что дело приобретает самый неприятный оборот, и её мальчик, вместо мужчины, превращается в полового страдателя и принимает душой и телом потную и развратную бабу, как минимум, за Венеру Милосскую.

Случилось так, что Анечка стала для Абрана Кадабракина не просто наставницей в сексе, а половым диктатором, и очень даже рьяно заговорила о своём предстоящем замужестве. «С кем, бляха, добрый день? – возмутился сердобольный папа Абрана. – С моим сыном? Здорово, пошаркавшись! Не хочешь ли ещё?».

Он сказал культурненько Анне Викторовне, тэт-а-тэт, довольно галантно:

– Тебе, что, старушка, меня одного мало? Тебе, что, и сына моего надо? Открывай рот – банан в галушки прёт! Сначала сама совокупляться научись, а потом и… повелевай!

– Ага, опять ты, Плюсик, вздор несёшь. Стоял бы у тебя твой штырёк – была бы радость, – ухмыльнулась она. – А мне вот, Плюс Захарович, подай хоть заячий хвост, но стоячий! У тебя, как-то не совсем то…

– Тогда купи себе на рынке килограмм морковки и не… паясничай!

– Ты – балбес, и никакой не плюс, а минус! По данной причине и даёшь мне отвратительные советы. А морковку можешь применять на практике сам. Пробуй! Может быть, получится.

– Ладно, не кипятись, Анна, – он обнял её за плечи. – Что-нибудь сообразим.

Дело, конечно бы, начинало пахнуть керосином, потому что Абран нежно полюбил Аннушку. Боготворил её, может быть, за сердце доброе, а может и за то, что «монька» у его сексуальной партнёрши и наставницы за короткое время стала неотъемлемой частью существования Абрана. Да ведь он её и разработал, как надо. Под себя подогнал или, культурно сказать, настроил.

Во время полового сношения так у неё хлюпало и чавкало… внутри, словно полторы тысячи женщин одновременно месили жидкое тесто, причём, ногами, стоя в огромных ушатах. Такие вот приятные звуки его радовали до слёз. Без преувеличения.

В пожарном порядке родители Абрана нашли для Анны Викторовны одного молодого морского лейтенанта, тоже, практически видевшего голую бабу только на картинке. Если и были у него в сексуальных партнёршах срамные бичихи, проститутки и юные сигалетки, так всё подобное не в счет. Женщинами данное безобразие назвать можно только условно…

Так вот, молодого и красивого морского офицера они очень быстро убедили в том, что Аня не просто почти что девочка, но и прямой потомок Карла Второго по прабабушкиной линии. Одним словом, утонул моряк в Анютиной лоханке, сгинул в ней на веки вечные. При этом был безумно счастлив и безмерно улыбчив.

Очень довольный, он увёз её к своей маме, в Мурманск. Заодно и на радость своему, ещё моложавому папе, капитану второго ранга в отставке, и всему военно-морскому гарнизону северного города, покрытого неувядаемой боевой славой.

Абрана Кадабракина добрые люди отговорили мчаться вслед за лейтенантом и устраивать с ним разборки. Да и ничего тут не поделаешь, если его Аннушка срочно и внезапно полюбила военного моряка. Так она сама и сообщила Абрану. Он ведь не знал, что ей усиленно порекомендовали поступить, именно, так, а не иначе его папа с мамой. Она бы самого чёрта бы полюбила, понимая, что давно уже пора в её возрасте и при не очень перспективной внешности хвататься за соломинку.

Вот и вся любовь, и великая страсть.

После того, как Абрана окончательно и бесповоротно покинула Анюта, он основательно почувствовал никчемность своей, можно сказать, не состоявшейся жизни. Катастрофически запил оттого, что потерял на веки привычную и пока единственную для него утеху и радость. Даже немного вены себе на руке порезал от отчаяния и отупения, но всё обошлось. В основном, кожу на запястье поцарапал. Пьян был, как суслик, потому и не ведал, что творил…

Но нет худа без добра. Ему, всё-таки, удалось устроиться работать мастером на довольно солидное, по качеству и объёму производства, предприятие, где создавалась мебель, но, в данном случае, уже не шведская и финская, а самая настоящая… отечественная.

В какой-то степени, Абран Плюсович взял себя в руки. Да и Филимон часто был рядом с ним. Морально поддерживал. Да и не всё же время страдать. Можно ведь и взять себя в руки и тихо, без суеты, вспоминать Машеньку.

Со стороны всё, вроде, смотрелось не так и плохо, но родители Абрана впали в озабоченность. Слишком уж Абран стал неразговорчивый и серьёзный, в себя ушёл. Как бы чего не вышло. Видать, никак не может забыть Анну Викторовну.

– Если ты для нашего сынка половое отверстие не найдёшь, Плюсик,– нежно сказала Анфиса Олеговна мужу, – то погибнет он, к чёртовой матери, наш мальчонка. Тупики для него не кончились, а он наивный, как паровоз. Катенгорически не желает взрослеть.

– Нет уже давно паровозов, Анфиса. Ты хотела сказать, как электровоз.

– Пусть ты, Плюс, туповат, но предпринимать что-то необходимо. Абранчик наш задумчивый сделался и даже на работу регулярно ходит. Он у нас впечатлительный. К первой же половой щели присох. Прирос, можно сказать. С трудом оторвали всем миром.

– Ко второй уже не присохнет, долбить-колотить! Уже у парня определённый опыт имеется. Теперь-то ума набрался. Уверен, что он уже взрослый парень.

– А вот уж и нет, муженёк мой, Плюс Назарович, ребёнок он ещё. На второй бабе Абран завязнуть может. Тут надо для него искать постоянную и серьёзную. Менять он их, уже понятно, не научится. Никогда! Не такой… разболтанный.

– Да,– согласился Кадабракин старший, – Дон Жуан из него – никакой. Сплошной смех. Тут, видно, ты права, Анфиса. Обязательно должна в самое ближайшее время произойти торжественная сдача какого-нибудь девичьего полового органа в эксплуатацию.

– Это как? – изумилась Анфиса Олеговна, играя кривым и сизым членом супруга. – Как это? Каким образом?

– Поясняю, для особо мудрых. Женить его надо, елдынь-переелдынь. Свадьбу я имею в виду. Её следует организовать в самые короткие сроки..

– А может он браком сочетаться совсем уже не хочет?

– Вот уж нет, Анфиса! Ты сама себе противоречишь. Да, в основном, все пацаны в его возрасте с удовольствием женятся. Даже на полудевочках. По молодости у большинства из них мозги бараньи. Чтобы они человеческими стали, время требуется. Это факт.

– А тебя, Плюсик, и время не изменило. Ты, как и прежде, молодой.

– Так стараюсь, – ответил Плюс Назарович, не поняв коварного юмора, и продолжил тему разговора. – Если с башней, с головой, то есть, и с половым членом всё в порядке, пацаны и женятся. Пусть и он по самые… волосатые помидоры в семейную жизнь войдёт. Что делать, если он первой же попавшейся половой «яме» готов молиться.

– Все верно. Но что поделаешь, если у него такая вот религия… с детства организовалась. А вот на Аннушке ему жениться было бы глупо. Полная бы дребедень получилась, причём, на всю жизнь.

Вот так культурно, интеллигентно они и переговорили.

Женитьба Абрана

Тогда вот его папа и мама на том и порешили, и подыскали для сынка совсем юную и скромную переселенку, вроде, без рода – без племени, из самой южной республики, возможно, даже и девственницу. Но кто их сейчас разберёт. Туда же не всегда заглянешь. Может, куда положено по уставу, и не давала, но в любое другое отверстие, простите, могло быть, вполне, использовано и задействовано.

Кто из юных дам хочет при людях показаться чистым, как влажная упакованная салфетка, всегда найдёт способ пыль в глаза пустить.

Понятно, что при современных нравах абсолютно допустимо, что анус у этой Золушки разбит вдребезги, как знаменитая Колымская трасса колёсами «КрАЗов». А что касается ротового отверстия, то тут уж… более чем реально. Иным скромницам шоколадку не надо, а это – подавай! Некоторые до преклонных лет только на этом и… специализируются.

Впрочем, что гадать-перегадывать, и про всякие гадости беседовать. Лучше о них заботливым родителям активно молчать. Поменьше следует времени тратить на философские разговоры подобного направления. Когда, простите, коту нечем заняться от… сытости чрезмерной, так, ясное дело, себе активно и долго нижнюю часть живота лижет. При этом у него вид важный и ответственный, как у чиновника или владельца частной бани.

Одним словом, нашлась для Абрана восточная красавица, по слухам, и, будто бы, на самом деле, почти ни разу … ни кем не попробованная. У них там с этим строго, люди говорят. Оно и правильно, так и должно быть. Но люди наговорить всё могут и даже наврать в три короба. Это ведь… люди. Болтать все умеют. Особенно стараются те, кто двух слов связать не состоянии. Те уж… говорливы и ручонками к большим и малым трибунам, в болтологию всегда готовы погрузиться, как еноты в густые заросли кукурузы.

А звали её Этери. Прекрасное имя, изящный стан, симпатичный нос, правда, немного великоватый, но ничего… «Вероятно, такой же мощный и клитор, – с любопытством предположил папа Абрана прямо за столом, на свадьбе у сына. – Впрочем, возможно, я не прав, и напрасно мне в голову всякая дрянь лезет».

Родственников у Этери, вроде как, и не наблюдалась. Да и девушка была, большей частью, скрытна и молчалива. Радовало всех, что молодая жена Абранчика совсем не употребляет спиртное, не курит и даже активно занимается каким-то изысканным видом рукопашного боя. Произнести и воспроизвести на бумаге его название без ошибок почти нельзя, это что-то, африканское. В спортивно-коммерческом обществе «Отважный лев» специальной и, навенрное, необычной борьбой увлекалась.

Лично Абран в спортивные увлечения будущей жены не вникал, он и сам был парень не промах. Серьёзно стал заниматься гиревым спортом, силы и ловкости у него имелось до чёртовой матери. Ведь мышцы рук ему помогло регулярное и частое занятие онанизмом. С относительной лёгкостью он, раз и навсегда, как ему почудилось, бросил пить и даже курить. Впрочем, табачным дымом почти итак особо не баловался.

А зачем, когда у него теперь есть Этери – чистая и любящая душа? Да и на работе у него складывалось всё нормально. Теперь уже и речи не могло идти о том, что жизнь его не сложилась. Сложилась, да ещё как – и жена прекрасная, и работа денежная… по специальности. Всё получилось на самом высоком уровне.

Без всякого юмора. Нормально всё шло, на самом деле. Да и зарплата у него поднялась. Радовало его, что и сама фирма, надёжная, столичная. Несколько филиалов открылось в Подмосковье, в городах и сёлах. К примеру, даже в селении Кривое, где ему от души насрали прямо на лицо. Не умышленно это сделали, не целеустремлённо, а так… по случаю. Как-то он уже и Маше меньше думал. Но, всё же, не забывал.

Попёр Кадабракин младший и по служебной лестнице вперёд – начал исполнять обязанности начальника столярного цеха, потомственного алкаша. «Бухтолога» должны были вот-вот уволить, да всё, как-то, стеснялись, но к такому раскладу дело, всё же, и шло. Грешно говорить, но такая ситуация была Абрану на руку. И часто его работяги уважительно называли Плюсовичем, а ни каким-то там, папуасом… с горы.

Он и действовал, а не сидел на собственном фаллосе, свесивши ноги. Он жил! Он верил в жизнь! Он работал! Он шёл вперёд, как африканский носорог сквозь заросли густой травы.

Активно Кадабракин младший ласкал свою желанную жёнушку при всяком удобном случае: стоя, у входной подъездной двери; в ванне, на стиральной машине и даже… в городском парке, на скамейке. Ах, любовь-любовь, святое и смешно дело! Стоит только засунуть два пальца между двумя срамными губами, как и сам, утонешь в глубине влагалища или сгоришь там, в большой или маленькой «ямке», словно бездымный порох, и ничего от тебя не останется. Даже памяти… Некоторые господа и дамы потом просто скажут: «Да не было никогда такого товарища. Даже в природе его не наблюдалось».

Но ведь, если детально разобраться, только полный идиот или врождённый дурак судит о неповторимости и особенностях окружающего мира, в основном, по женскому половому органу. Впрочем, как ни прискорбно, но пасть мировой «мохнатки» или, пусть, «губатки», проглотила и пережевала, не имея зубов, большую часть мира. Причём, так это сделала, что мир и не заметил, что превратился в чёрти что.

Именно, женщины были, есть и будут причинами многих бед, катаклизмов, войн, пожаров, наводнений и прочего. Многое уже и невозвратимо из того, что навсегда погибло по этой паскудной и временами смешной, до истерики, причины. Иной раз женская красота весьма и весьма своеобразно спасает мир.

Но, слава богу, он пока ещё жив, и некоторые монархи, президенты и разного рода правители обходятся в управлении своих государств без мудрых советов своих жён, подруг, дочерей… Но надежда эта весьма и весьма слабая и невнятная.

Разве ж мог Абран знать и предполагать, что любимая его Этери, со своими сине-чёрными гениталиями внутри и снаружи, с замысловатой «губаткой», похожей перед рабочим состоянием на улыбку бородатого торговца наполовину протухшей рыбой на Сухумском базаре, не так уж и проста? Конечно же, милая и несравненная Этери была девственницей, но в далёком босоногом детстве. Тогда она только училась говорить «мама» и ходить. А чуть позже и… покатило.

Впрочем, Абран любил бы её и так, и все были к такому раскладу готовы. Как говорится, что есть – то есть. Да и важен ли такой факт сейчас, в нашем современном изрядно загаженном и запутанном мире? Но Этери усиленно желала казаться святой, и актёрская игра ей сразу же удалась. Сколько же среди «простого» народа скрытых талантов, сколько в нём таится нереализованных возможностей!

Она, как говорится, дала ему «помочить болт в канавке» не в первую же брачную ночь, а через несколько суток после свадьбы, ссылаясь на природную, неумеренную стыдливость и скромность. А дождался он своего волнующего часа, когда у неё начались обильные месячные, по-народнму, менструация. Да она ещё и волосы на своем половом отверстии перевязала и тщательно протёрла влагалище, обильно смоченной в квасцах, простынёй.

Результат превзошёл все ожидания. Его массивный «хоботок» никак не мог вползти туда. А когда получилось и далеко не сразу, он и, на самом деле, ей кое-что там надорвал. Она явно перестаралась, всё и так бы выглядело более чем натурально… при таком его «организме».

Как ни крути, но его, скажем так, эротический инструмент залез в «рубец» Этери с большим трудом, как толстый и плечистый английский разведчик в водосточную трубу незнакомого города. Служба такая, экстремальная, куда прикажут, туда и полезешь.

Разговор о неприкаянной чистоте и… невинности потомственных распутниц, такого высоко уровня и профессионального мастерства, до которых той же Кармэн было далековато. На такую тему у милых дам изобретений и всяческих фокусов великое множество. В те давние времена такие «восстановительные работы» ими применялись на практике… часто. Но тут, вполне, можно, вполне, обойтись и без хирургического вмешательства по восстановлению… давно уже не существующего.

Как она плакала, как кусала свои воспалённые губы во время «первого» в жизни собственного совокупления с мужчиной, как жарко обнимала и поцелуями благодарила Абрана за боль и сладость любви…Так и сказала Абранчику: «Благодарю тебя, мой господин!». Ни больше и ни меньше, а «мой господин».

Если уж в известных арабских сказках «Тысяча и одна ночь» жёны и наложницы умудрялись изменять своим падишахам, то тут уж… извините. Как бы, норма, и никуда от этого не денешься. Просто получится не прилично, если мужик рогатым не окажется. Нонсенс… какой-то.

Одним словом, если бы эта распутница начала сниматься в кино, то уже после второго своего фильма, хотя бы, в эпизодической роли, наверняка стала бы известной и уважаемой артисткой. И не надо было при этом ложиться под продюсера, режиссёра или под никчемного киношного «коня» – директора картины.

Представительница женской особи, которая умеет преподнести своё всенародно доступное и натренированное влагалище, как сверкающий алмаз, причём, после одиннадцати абортов и не долеченного сифилиса, несомненно, очень талантлива, как актриса. А перед настоящим искусством надо снять шляпу, ибо ничего другого не остаётся делать. Уважение и почёт здесь обязательны.

Что касается Этери, то она была чрезмерно заботливой и ласковой и его «мясной стержень» нежно называла «мой повелитель». Она стыдливо, но очень часто старательно и, опять же, застенчиво облизывала его фаллос, с большим удовольствием и трудно скрываемой радостью захлёбываясь спермой. Высокий профессиональный уровень, который, почему-то, не был замечен Абраном.

Умело, как бы невзначай, несравненная Этери подставила со временем и другое, третье своё отверстие… Причём, всё обставила именно так, что, оказывалось, именно он, «шалунчик Абранчик», совратил её и научил «тарабаниться» прямо, ну… совсем не туда. Но ему можно, он – «господин». И она, ради великой, вселенской любви, шла ему на уступки, подставляла все имеющиеся у неё отверстия и даже позволяла лизать свой мощный лобок, половые губы и тяжёлый, увесистый клитор.

Всё находилось бы на самом высоком уровне, если бы Этери снова ни взялась за старое… При такой активной половой жизни и больших душевных взаимных и телесных страстях, она, из-за любви к разнообразию принялась за пополнение коллекции пенисов – стройных, тонких, толстых, стоячих, висячих, шарообразных, тугих, кривых… Страсть к коллекционированию взяла на ней верх. Это было, как порой утверждают драматические актёры, сильней её.

Но что кривить душой, сейчас захватила Абрана и любовь, и страсть. Он считал себя самым счастливым и очень редко встречался со своим вечным другом Филимоном Дубоглазовым, ссылаясь на занятость. Но, всё равно, иногда Абран и Филимон виделись.

Полные кранты

Славная юная женщина Этери из-за похотливого интереса к… разнообразным «прелестям жизни», как-то, остудила своё чувство к Абрану. А ведь оно у неё имелось, что там скрывать. Но она хотела на штырь сесть, как говорят, и морковку съесть. Этакая жадность к… жизни половой и самой разнообразной снова завладела ей.

Она всё реже и реже стала называть половой член молодого Кадабракина «мой большой мальчик». Снова начала беситься с жиру. Но скромный и добродушный Абран всегда предполагал, что чем-то обидел её, или, может, его родители не так внимательны к его «чистой газели». Но юная развратница, увы, была неисправима. Конечно же, имелись у неё и родственники.

Они просто давным-давно перестали узнавать её и понимать. Этери почти с детства стала позором там, у себя на родине, для отца, матери, братьев и сестёр. Что ж, такое случается… И не поймёшь, какой бес виноват в происходящем.

Сам не знает, как всё произошло, но почему-то Абран переписал на Этери квартиру и даже недавно купленную машину, не очень крутую, но, всё же, японку – «Исудзу-Родео». Он устроился на вторую работу – сделался ещё и агентом по продаже мебели и строительных материалов. При этом руководил столярным цехом у себя на предприятии, надо сказать, процветающем.

Кадабракин младший позволил своей жене уйти из торговли, «чтобы ей не унижаться за копейки» и так далее. Казалось бы, какого дьявола ещё женщине надо. Но нет, всё в жизни у неё перемешалось, пошло наперекосяк, встало с ног на голову. Так ей захотелось, и хоть дрын на голове теши. Иные женские хобби ничем не вытравить…

Всё постепенно пришло к тому, что в квартире у молодого и преуспевающего Абрана Плюсовича, особенно, в его отсутствие стали часто появляться гости мужского пола, разных профессий, возрастов и национальностей. Заходили и женщины, но мало. Ему даже в голову не приходило, что его «чистую газель» трахают в три дыры, если не половина микрорайона, то его солидная его часть. Без преувеличений – от юнцов-скаутов до мудрых седобородых старцев.

Даже его дружок Филимон там отмечался. Не по доброй воле, а так получилось… Ведь не хотел и сопротивлялся, как мог, просто зашёл деньжат у Абрана стрельнуть. Но Этери его и завалила, для количества, и в конечной счёте, объявила ему: «Сексуальный партнёр ты, Филимоша, никакой. А вякнешь что-нибудь моему благородному оленю, он же тебя на четыре кости и поставит».

– Сука, совратила, сунула в дерьмо, – коротко сказал ей Филик. – Зуб даю, что вякну. Пусть даже он меня убьёт. Авось, всё поймёт. Я с ума брякнусь, если подцепил от тебя какую-нибудь заразу, коза блудливая. Глотать несвежую медузу!

Но вякнуть он не успел, потому как Этери со слезами на глазах и с отчаяньем в голосе, всё-таки, донесла мужу, что приходил к ним Филимон в его отсутствие и нагло, и грубо к ней приставал и грозился, что если она ему не даст «кусочек радости и счастья», то он всем будет рассказывать, что её имеют другие… господа тоже. Многие, кроме Кадабракина младшего. Но ведь это же гнусная ложь!

– Какая подлость, низость! Защити меня, мой господин! Позора боюсь. Зачем мне такая жизнь? – стонала она. – Как несправедливы люди!

Добросовестно и методично Абран отколотил своего лучшего друга, сломал ему челюсть и отправил его, почти что, в морг… в реанимационное отделение одной из столичных больниц.

Но благородный Филимон сделал всё для того, чтобы никто и не подумал, что его привёл к такому состоянию, именно, друг детства, по житейским непоняткам.

– Да, блин, – объяснял он оперативникеу из полиции после своего долгого выздоровления,– напала на меня на улице какая-то шпана, пришивать к пуговице пиджак! Ну и что? Я один, а их до чёртовой бабушки! Такой расклад нарисовался.

– Ты пургу гонишь, врёшь, – просто и внятно сказал ему полицейский,– но мне по барабану. Работы и без тебя полная задница, а ты, если такой добрый и никчемный, то сам и разбирайся. Чётко вижу, что кого-то покрываешь или изрядно боишься. Пусть это будет шпана, меня такое не трогает. Может, на кого и повесим твоё избиение. Некоторые «тошнотики» уже… осточертели и достали. Их пора бы… накрыть.

– А мне плевать, грызть ржавый гвоздь!

– Вот и будешь грызть этот самый гвоздь остатками зубов и на лекарства пахать. Ну, выздоравливай окончательно, – по-доброму промолвил он. – А что вспомнишь – заходи в отделение. Всегда, если надо, потолкуем.

– Да я всё сказал, нюхать старые портянки.

Сказав это, он отправился с чистой совестью совокупляться с Этери. Сыщик по дороге к ней прихватил с собой тортик и букетик гвоздик. Спиртного не употреблял, как и Этери. Он знал, что она была потаскушкой-трезвенницей, но не расчётливой по отношению к мужскому полу.

Как бы, случайные половые связи были для этой замужней женщины обычным спортом, где она, как могла, так и совершенствовала себя.

Оперативник многое о ней знал, и даже то, что её чуть не зарезали за разврат в родном ауле три года тому назад. Было такое дело. Застукали Этери жители села, где она проживала, на месте преступления… В тот момент, когда она занималась развратом сразу с тремя мужиками.

А вот теперь у неё в Москве началась новая эпопея. Интересная, авантюрная. Даже папа Абранчика успел с ней телесно сблизиться. Пришёл просто так, в гости, принёс баночку клубничного варенья молодым, а невестка… бац – и схватила свёкра за его «волосатые шары». А тут уж Плюс Назарович сломался. В рот её… толкать! «Ну, и вляпался же ты в полное и активное дерьмо, сынуля…». Вот это невестка! Даже придумать такое невозможно.

Как раз, после бурного соития невестки со свёкром и вернулся домой Аркашка. Так случилось, что часа на полтора раньше пришёл. Успел купить «своей чистой газели» три алых розы. Ему долго не открывали дверь. Он стал торопливо и с волнением искать ключи в карманах своей осенней куртки. Не сразу их нашёл, волновался. Ведь он сейчас увидит свою неповторимую, так спешил домой…

Дверь, всё-таки, успел отворить его папа, поспешно застёгивая ширинку своих брюк, изрядно облитую сперматозоидами. На данный и несуразный факт счастливый молодой половой гигант не обратил внимания, ведь он был одновременно и пожизненным лохом. Поздоровался с отцом и вошёл в квартиру. Навстречу суженному вышла утомлённая Этери, застёгивая молнию на юбке.

– А я вот вам привет… это… от мамы принёс и ещё баночку варенья, – сказал, почему-то, заикаясь, Кадабракин старший. – А вот лично от меня вам сто «баксов». Какую-нибудь хрень купите. А что? Хрень в доме всегда пригодится. Ну, я пошёл, засиделся. А вы тут, молодые, занимайтесь…. Дело нужное, может, внука нам… сообразите или ещё что-нибудь. Без этого никак.

Плюс Назарович торопливо удалился, осторожно прикрыв за собой входную дверь. А потом побежал по улице не просто, а прыжками, как австралийский кенгуру после контузии.

Улыбающийся и постоянно счастливый Абран тут же решил эротически насладиться своей жёнушкой, прямо на полу. Но она категорично отказала:

– Очень большой он у тебя. Надо нам поменьше таким делом заниматься. У меня там всё болит.

– Я ведь тебя хочу, – он стал обнимать и целовать её. – Ты мне нужна… всегда.

– Не могу, голова болит, – Этери отстранилась. – Я немного выпила портвейна. Теперь иногда… чуть-чуть выпиваю. В сон тянет. Я стала пить вино. Страшно и скучно.

– Ничего страшного. Вино иногда полезно для здоровья. Я читал об этом, да и люди говорят.

Конечно же, она могла ему… дать ему насладится собой, то есть пойти на интимную близость с законным мужем. Какая ей разница, под кого ложиться, когда и где. Именно, сейчас ей было всё равно, будут её… иметь или нет. Пересытилась и… офригидилась, как любая «роковая женщина», строящая из себя секс-бомбу.

Профессионализм – не всегда означает искусство. Дежурная работа… Не более. Просто чересчур эмансипированными дамами руководит больная и навязчивая страсть к коллекционированию… особей мужского пола, ведёт их по сумбурной жизни. Давно это замечено и определено, сотни лет назад, а то и гораздо больше.

Но сейчас Этери не могла приласкать своего мужа и по другой причине. Она перед ним стояла без трусов. Халатиком прикрылась – и всё. Да и вагина её, ставшая за последние полгода значительно шире и глубже, чем когда-либо, была обильно залита сперматозоидами Плюса Назаровича.

А за час до этого своё семя ей «подарил» юный страховой агент Петя Баранов, вечно голодный в прямом смысле этого слова и полудурочный, страстный, сексапильный, но в меру. Иногда резко останавливался, мучительно осмысливая, что же произошло и почему.

Правда, Этери не боялась лечь и в таком виде под мужа или взгромоздиться на него. Этот, по её выражению на людях, валенок, ни черта бы не понял.

Самая главная причина заключалась в том, что Абран ей просто изрядно поднадоел. У «девочек» такого склада характера и образа жизни редко случается по-иному. Даже самые великолепные, крутые и моторные самцы не могут для них быть постоянными. Такая страсть к разнообразию передаётся не только по-наследсту, но и приобретается даже с небольшим жизненным опытом на жизненном пути, будто куча разноцветных носовых платков. Чаще всего, происходит это довольно быстро.