Читать книгу: «Будни ваятеля Друкова», страница 18

– В общем-то, всё равно, тоскливо друзья мои, наблюдать за тем, как рассыпаются в воздухе вражеские самолёты и вертолёты, а на воде и под водой превращаются в металлическую пыль субмарины, авианосцы, фрегаты, –глубокомысленно изрёк Вий. – Через час-полтора оставшихся в живых начну спасать на своих судах добрые островитяне. Кто-то из бравых иностранных моряков и морских пехотинцев, непременно, доберется на берег острова Курящие Черепахи на бревне или останков шлюпок.

– Да, я уже понимаю, что происходит. Всё металлическое будет уничтожено, – сказала Павлова. – А через камеры Преобразователей пройдут оставшиеся в живых, несущих на эту землю «свободу».

– Появиться в Громком Бубне ещё несколько площадок и вольеров, – для новоявленных представителей фауны и флоры, – продолжил её мысль Друков. – Они отбудут здесь своёй небольшой срок в чужих шкурах и вернуться героями в свою смрадную… Заокеанию.

Гости острова-страны выражали надежду на то, что правителей и олигархов Единой Системы Заокеанских Государств жизнь очень скоро научит чему-нибудь доброму. Очень скоро. Ведь даже абсурд не может быть единообразным, он постоянно меняет своё содержание и форму. Только вот к добру или к злу, не всегда понятно. Но тут только остаётся верить и надеяться только на лучшее.

Во второй половине следующего дня их пригласил в свою резиденцию Мигель Баста. В большом кабинете напротив правителя страны Громкий Бубен сидел пьяный мордастый Задорный Теннисист, всё тот же самонадеянный алкаш, бывший президент Разгуляндии Игнат Игнатьевич Клюкин, в новеньком синем спортивном костюме и с тенистой ракеткой в руках. В присутствии двух вооружённых охранников он возмущался и выражал какие-то странные протесты.

– Что? Понимаешь, – говорил Ночной Хоккеист. – Я появился на вашем не очень-то и большом острове, чтобы получить политическое убежище, а вы даже четверых моих телохранителей арестовали и куда-то увели.

– Они явились в мою резиденцию с оружием и без приглашения, – пояснил Мигель Баста, – потому и будут наказаны. Кроме того, господин Клюкин, мы не даём политического убежища преступникам такого уровня, как вы.

Гневно глянув на Вия, Павлова и Друкова, Задорный Теннисист продолжал возмущаться и выдвигать требования. Понятно, ему нелегко было свыкнуться с мыслью, что он теперь никто. Но ведь он очень материально обеспеченный господин, который может пригодиться затерянной в Большом Океане стране Громкий Бубен.

Добрый и справедливый Мигель Баста терпеливо и внимательно выслушивал всё то, о чём говорил его незваный и нежелательный гость. Клюкин откровенно и честно признался, что в Единой Системе Заокеанских Государств и многих других странах его не ждут потому, что не со всеми иностранными бандитами и олигархами хотели делиться награбленным добром разбойники Разгуляндии.

А таких поступков в Заокеании не прощают. Почему это самонадеянный и заносчивый Клюкин не желают быть их покорным рабом? Почему это он решил стать свободным и независимым от международной мафии грабителем? Такого не бывает. Здесь все… повязаны.

Ещё раз недобрым взглядом посмотрев на Друкова, Павлову и Вия, Задорный Теннисист потребовал, чтобы они вышли из кабинета. Ведь он сейчас будут сообщать важные государственные сведения.

– У меня от друзей нет никаких тайн, господин Клюкин, – отверг это предложение Мигель Баста. – Продолжайте нести свой бред! У вас осталось для этого чуть больше пяти минут. У меня нет времени всё это слушать.

Задорный Теннисист сурово предупредил президента Громкого Бубна, что на рейде стоят не только его четыре личные яхты, но и несколько крейсеров и две подводные лодки.

Но он не будет ссорится с местной властью, если ему здесь, на этом острове, дадут возможность построить несколько многоэтажных дворцов, прибрести два-три земельных участка. Кроме того, надо будет в самое ближайшее время построить здесь большой закрытый стадион, в основном, для большого тенниса и двадцать ресторанов. Все жителя должны будут полюбить замечательную игру и регулярно пить ром, коньяк и водку за здоровье Клюкина.

Кроме того, из нейтральных стран сюда очень скоро переберутся его родственники, друзья и партнёры. Они займутся здесь частным бизнесом. Деньги у него и у них есть, и солидные. На них можно купить здесь очень многое.

– Всё! Я устал слушать эту чушь! – возмутился Мигель Баста. – Никакой «частной лавочки» здесь не было и не будет. Почему-то я обитаю в обычном трёхкомнатном доме, а тебе, злыдень, нужно иметь несколько дворцов! Чушь собачья! Нормальному человеку это непонятно.

Терпеливый Баста объяснил нежелательному гостью, что флотилия, с которой явился сюда Задорный Теннисист, уже находится в зоне внимания военно-морского флота его страны, и скоро или будет уничтожена, или, при положительном исходе отправлена народу страны Союз Свободных Наций. Там частная собственность уже упразднена, и преступники получают по заслугам.

Очень скоро все незаконные банковские счета бандитов из Разгуляндии будут арестованы не только в Громком Бубне, но в других странах. Всё вернётся к тем, кого называют детьми трубопроводов, да и остальным беднякам и настоящему государству, а не жалкой пародии на него.

Через несколько минут в кабинет президента под усиленной охраной ввели Василия Макаровича Пиледу и Нону Минандровну Коромысло, которые категорически протестовали против того, что их арестовали в этой… дикой стране. Несколько конвоиров схватили под руки и Клюкина, отобрав у него ракетку.

Всех троих доставили в камеры Преобразователей. Преступники стали обезьянами, мартышками. Их сразу же поместили на пожизненный срок в центральный зоопарк столичного города Просторный Берег. Одна из обезьян сразу же начала кричать, утверждать, что является президентом Великой страны Разгуляндия, и это развеселило первых посетителей зоопарка. Они, понятное дело, видели на своём веку говорящих мартышек, но основательно выживших из ума зверей, никогда.

Вскоре Друков, Павлова и Вий вернулись в село Бескарманники. В Хэллоуин, то есть в Ближнюю Трубу, они не собирались обосновываться. Решили жить одной коммуной в Бескарманниках, заниматься сельским хозяйством, да и другими делами, коллективно. Да и село теперь уже назывались иначе – Новый День.

Денису помогал по-прежнему лить свои чугунные фигуры Степан Матвеевич Белов, который решил больше не называть себя навигатором и шкипером, а заняться земными делами. Пусть ходят по морям-океанам молодые, задорные и грамотные. Он же будет до последних дней своих помощником скульптора Дениса Харитоновича Друкова.

Люди обживали старые дома, строили новые. Жизнь, как будто, налаживалась. Да и трубопроводы перешли в собственность обновлённому и, к счастью, до конца не разграбленному государству.

А через месяц Денис и Раиса решили сыграть свадьбу. Да и приятно, что гостей на ней соберётся не так уж и мало, более тысячи человек. Да ведь ещё и знакомые приедут из Ближней Трубы, из Бугроямска… Возможно даже появятся из столицы президент Илья Коробейник и его заместитель Михаил Куровальсов.

Но что там впереди, в жизни, никто не знает. Потому, когда он сидел, за работой над новыми эскизами в своём новом доме и всплыли из памяти давней, вспомнились Денису его давние стихотворные строки:

– Страшно родиться без третьего глаза во лбу…

У дельтапланов всех стран и народов птенцов не бывает.

Краток их глупый полёт и смешон.

Почувствовал, что немного устал он о работы, разморило его. Потому и прилёг прямо на диван. Разделся. Ничего страшного не произойдёт, если он полчаса вздремнёт. Да и радостно и благостно потому даже, что жизнь-то становится вокруг совсем другой, бандиты, олигархи доморощенные, шкуры продажные и чиновники-казнокрады остались в прошлом. Они – рудимент и нужны народу и его профсоюзам, как кошке оленьи рога.

Что снилось ему, он и не помнил. Чуть приоткрыв глаза, позвал Раису. А почему бы, если она, рядом, поблизости, ни заняться здоровым сексом. Они имеют на это полное право. Не сидели весь день, сложа руки. Дел у их кооперативного хозяйства много. Всё заработанное – в общую копилку. «Богатому – не богатеть, бедному – не беднеть». Короче говоря, все равны. А вот, как раз, капитализм и есть полная несуразица и абсурд.

На его крик явилась молодая, симпатичная, но совсем не знакомая женщина. На неё был лёгкий пёстрый халатик, наброшенный на обнажённое тело.

– А где Рая? – хриплым голосом спросил он, понимая, что находится совсем не в том месте, где только что заснул. – Где моя Раиса Аркадьевна? Где я?

– Опять ты переутомился, Денис, – она присела на диван, обнажив свои небольшие, но упругие груди. – Тебе какая-то дрянь приснилась. Успокойся! Давай полежим, и всё… пройдёт. А ты Денис Харитонович дома, в своей квартире, в Москве. Всё, как обычно.

Она прилегла рядом с ним, взяло его руку в свою ладонь, потянула за палец к своей промежности. Другов почти не сопротивлялся, что-то обдумывал или вспоминал.

– Давай, – прошептала она, – пошевели мне там… пальцами. Ты так хорошо это делаешь потому, что скульптор. Я потом тоже…

– У тебя там ничего нет. Ты гипсовая статуя и зовут тебя Батыга. Если коротко, то Бота.

Она соскочила с дивана. Обиделась и возмутилась. Стала поспешно одеваться:

– Почти целый год меня имеешь во все отверстия! А теперь оказывается, там у меня, между ног ничего нет.

– Ты извини меня, Батыга. Но прошлый раз ты мне говорила, что у тебя совсем не имеется вагины потому, что ты гипсовая статуя.

– Какая я тебе Батыга? Ты очумел? Сам ты, гипсовый. Я Вера! Вера Филипповна Фролова. Преподаю в университете физику твёрдых тел и другие предметы.

– Это что за страна? Разве не Разгуляндия, которая стала Союзом Свободных Наций? Ничего не понимаю!

– Денис Харитонович, – с грустью проговорила она. – Да ты, оказывается, не претворяешься, а на самом деле сошёл с ума. Я тебе говорила же, брось ты лепить свои надгробные статуи для покойных олигархов и чиновников, а займись чем-нибудь другим, попроще. Сейчас на всём деньги можно делать. Вот поженимся…

– Да как мы с тобой поженимся, Вера, или кто ты там, если я люблю свою Раису и живу совсем в другой стране! В замечательной стране, где нет никаких олигархов! – он соскочил с дивана. – Я начинаю узнавать эту квартиру. Приготовь мне чего-нибудь поесть и кофе! Я вспомнил. Ты – Вера. Но как же моя… Рая?

Она, волнуясь, уже ни о чём его не спрашивая, отправилась на кухню.

Друков вошёл в свою мастерскую, открыв боковую дверь в большой комнате. Там стояло великое множество гипсовых фигур, размером от одного метра до двух. Будущие фигуры… для площадей, скверов и частных владений, перед дворцами теремами безумно и неприлично богатых господ и дам. Конечно же, здесь и будущие памятники-монументы. Пока всё в гипсе.

Он схватил обеим руками большую кувалду, лежащую на одном из стеллажей его большой мастерской. Начал крушить фигуру за фигурой. Но вскоре устал. Вышел из мастерской в гостиную. «Может быть, вынести на улицу мусор, – подумал он. – Хоть немного развеюсь. Впрочем, нет. Потом». Как же он теперь будет жить без своей Раисы, без людей, которые стали ему близкими?

Озадаченный Друков сел за журнальный столик, задумался написал несколько строк, на бумаге, и прочитал:

– Если ты лишний даже в абсурдной мечте,

значит, реальная жизнь скоро станет абсурдом.

Кто остановит паденье летящего в пропасть цветка?

Денис застыл за столом в позе мыслителя, подперев правой рукой подбородок.

С большим подносом в руках вошла в комнату Вера Филипповна. Увидев застывшую фигуру скульптора в сидячем положении, она от волнения выронила поднос. Под ноги упали тарелки. По её ногам потекли горячие струи свежего кофе, а по щекам – слёзы.

Вера подошла к Денису Харитоновичу, потрогала его плечи пальцами. Она не сразу, но поняла, что перед ней уже не человек, а чугунная статуя. «Вечной дороги тебе, Денис Харитонович, – подумала молодая синеглазая и беловолосая женщина. – Может быть, ты ещё вернёшься к нам. Но только появляйся весной, сейчас не твоё… время».