Читать книгу: «Акимка непутёвый», страница 3

Отважный Ухэр

Родился в одной бурятской семье не сын, ни дочь, а… бычок. Долго горевали отец с матерью, да ничего не поделаешь. Надо его растить, имя ему давать. Да так и назвали его Ухэр, что на русском языке значит «бык».

Сначала иные люди в улусе-селении смеялись над бедами родителей. А потом, даже не самые лучшие из мыслящих двуногих существ, жалеть их стали, а вскоре и привыкли к происходящему.

Стал Ухэр для всех своим. Никто уже и не обращал внимания на то, что он совсем не похож на отца с матерью. Понимал Ухэр человеческую речь. Не сразу, но и сам разговаривать научился, не хуже односельчан. А рос он очень быстро.

– Совсем взрослый я стал, – сказал однажды отцу и матери, – могу и поле вспахать, и стадо пасти…

Так и пошло с тех пор. Всему улусу помогал Ухэр. Никакой работой не гнушался. Да разве только за это уважал быка народ. Умён он был и добросердечен. Горестями и радостями делились с ним люди. У кого-то ребёнок хворает, подскажет, из какой травы отвар делать и когда её собирать… Одним словом, многим он и советом и делом помогал.

Особенно любил Ухэра добрый шаман Эжен, что на русском языке означает «владыка», и его маленькая дочь Одегон – «кудесница, волшебница». Нравился он им за весёлый задор свой, за сердце чистое, разум ясный.

– Ах, стать бы ему человеком, – вздыхала мать Ухэра, – счастливей меня не было бы никого на свете.

– Помоги нам, великий Эжен! – просил шамана отец Ухэра. – Всю жизнь буду рабом твоим и должником.

– Подрастёт моя дочь, она, верно, сможет помочь беде, – успокаивал их Эжен. – Она большой кудесницей становится. Мне далеко до неё.

А тринадцатилетняя Одегон и на самом деле многому научилась у Эжена. Но ни только у него, у матери-природы училась, всё старалась примечать и запоминать. Могла дождь на землю вызывать, болезни тяжкие и злые лечить, коня на полном скаку взглядом останавливать. Ей многое дано было.

Однажды возвращалась Одегон с Ухэром с пахоты, и пришлось проходить им через дремучий сосновый бор. Вдруг из-за кустов выскочила стая волков.

– Садись на меня верхом, Одегон! – крикнул Ухэр. – Крепче держись!

Дочь шамана ловко вскочила на спину быку. Выставив вперёд тяжёлые рога, он приготовился к бою. Серые разбойники мгновенно окружили их. Упорно сражался Ухэр. Через какие-то мгновения на земле уже лежало несколько поверженных волков. Стая отступила.

Но через некоторое время волки вновь начали окружать Ухэра и Одегон.

– Отдай нам девчонку, – сказал вожак стаи Ухэру, – и мы не тронем тебя!

– Можете взять её сами, когда я погибну, – ответил бык.– А пока я жив, и раны мои неглубоки.

– Спасибо тебе, Ухэр! – поблагодарила быка юная красавица. – Я понимаю язык животных и птиц. Я знаю, как ты ему ответил.

– Я не мог ответить по-другому, – сказал Ухэр и приготовился к новому бою.

– Нас здесь много, – вожак отошёл к стае, – поэтому мы не отступимся. А ты бы мог спасти свою шкуру, бык!

– Довольно шуток! – засмеялась Одегон. – Как вы мне надоели, волки! Ступайте прочь, ничтожные. В тайгу уходите, за семь гор отсюда!

Она выставила вперёд правую руку, пронзила острым взглядом всю стаю.

Волки, поджав хосты и взвизгивая, будто щенки, попятились в чащу

– Быстрей, если хотите жить! – повысила голос шаманка-волшебница. – Я долго ждать не желаю!

Она топнула ногой, да так, что земля задрожала.

Серые разбойники бросились врассыпную.

– Ах, Одегон, – подивился силе её волшебства бык, – как я рад за твоего будущего жениха! Ведь ему достанется бесценное сокровище.

– Зачем же, дорогой Ухэр, радоваться за самого себя. Не хорошо это. Когда я стану совсем взрослой, ты будешь моим мужем. Я ведь знаю, что ты любишь меня.

– Да, – угрюмо ответил Ухэр. – Но я бык, а ты – человек.

– Затем я живу на свете, Ухэр, чтобы сделать тебя таким, как все люди. Ведь ты должен был родиться человеком.

Она поочередно прикоснулась рукой к его ранам, и они тут же престали кровоточить, зарубцевались, словно их и не было.

Незаметно летит время. Вот и несколько лет прошло. Совсем взрослой стала красавица Одегон. Таких, как она в улусе мало было. Но парни, которым и нравилась кудесница, робели перед ней. Да и она только Ухэра одного и признавала. Единственной мечтой его оставалось желание превратить его в человека.

И вот однажды оседлала она коня, привязала к седлу лук и колчан со стрелами, взяла с собой в дорогу немного еды. В путь далёкий надо было отправляться.

– Отец, – сказала она Эжену, – поскачу я в дальние края к злому Боо. Так надо.

– Если надо, то, значит, скачи, Одегон. Но подумай, – стал отговаривал он дочь – Но это и в самом деде нехороший человек. Ведь Боо превратил прекрасного Бабагая в медведя. И много другого зла лежит на его чёрной душе.

– Только Боо знает, как превратить быка в человека. Три года буду служить ему за эту тайну. Никому не говори, где я. Если не вернусь через положенный срок, тогда скажешь Ухэру. Он вызволит меня из плена. Я знаю.

Получается, что бесполезно было отговаривать Одегон от дальней и опасной дороги.

Покручинился Эжен, да делать нечего. Отпустил дочь. Разве остановишь молодость?

– Иди,– сказал он, – и напомни Боо, если погибнешь ты от его чар, то умрёт и он. Такое я сумею сделать. Он об этом хорошо знает.

В утренней роще раздался стук копыт, и всё стихло. Лишь редкие птичьи голоса оживляли своими тревожными криками долину и сонную тайгу.

Уже к полудню заметили люди исчезновение Одегон. На все их вопросы Эжен только вздохом отвечал, и все понимали, что тяжело отцу. «Не знаю, где она, – говорил он. – Да ведь и вправду не знал, на каких путях-дорогах находится дочь его Одегон».

Ухэру же сказал, чтобы тот и не думал искать девушку:

– Слышал я, что утонула Одегон в Иркуте. Может быть, и совсем не так. Никто не знает. Нечем горю помочь. Забудь её! Такова судьба.

– Нет сил таких у меня, чтобы забыть. Я пойду к речному князю. Пусть возьмёт мою жизнь и вернёт Одегон людям!

– Волны говорят мне на реке, – сказал Эжен, – что нет Одегон в водах Иркута. Князь реки не сможет вернуть тебе то, чем не владеет сам.

Но отправился Ухэр к бурным водам Иркута.

Бросился Ухэр в шумные волны Иркута, но они бережно вынесли быка на берег. Всё слышал речной князь. Он понял и простил ложь старого шамана. Нельзя было говорить правду никому. О ней мог узнать отважный Ухэр, невзначай натворить бед и навсегда остаться быком.

– Что же делать мне?! – будто зверь, зарычал Ухэр.– Я не хочу видеть солнце над собой!

– Ждать! Время всё решает, – тихо ответил Эжен. – Но верится мне, что жива Одегон. Я почти спокоен, потому и ты, Ухэр, успокойся.

Как же это сделать? Как перестать думать о прекрасной юной волшебнице и шаманке, о своём друге единственном и любимой?

Недели ни прошло, как осунулся, похудел Ухэр, перестал понимать человеческую речь и говорить уже не умел. Молодой по годам, а на вид совсем стариком стал. Даже слепней не отгоняет от себя. Глаза слезятся.

– Убить его надо, – говорили одни. – Зачем ему мучиться? Да и пользы от такого мало.

– Зачем же убивать? – возражали другие. – Он ведь сын человеческий.

– Что с тобой, сынок? – спрашивали его родители. Скажи что-нибудь.

Но он молчал, лежал на подстилке во дворе. И соломы-то не жевал.

Очень опасался Эжен, что не выдержит сердце Ухэра такого горя, но молчал. Свято помнил, что нельзя было открывать тайну до поры-до времени. Но время-то бежит, подобно ручейку. Вот и прошло три года, но Одегон не вернулась.

В один из дней подошёл Эжен к Ухэру и обратился к нему на языке животных:

– Сынок, жива Одегон. Только в плену у злого колдуна Боо. Если ты ещё можешь, то спаси её!

– Я спасу! – ответил он человеческим языком.– Я чувству это! Я уверен в этом!

– Вот тебе трава, – сказал Эжен. – Съешь её – сил прибавится. Помогает она стать сильным духом и телом. Называется она встань-трава. Раньше я не мог тебе помочь. О судьбе твоей мы думали, Ухэр.

За эти слова был Ухэр благодарен шаману.

В то время за семью горами, реками, лесами и полями коварный и жестокий Боо похвалялся перед Одегон своим могуществом:

– Захочу – и всех в камни превращу! Я самый могущественный колдун на земле! Ты должна стать моей женой!

– Стар ты, Боо, и не люб мне, – ответила она. – А тот, кто люб, найдёт меня на краю света. Не желаю этого скрывать.

– Хочешь, Одегон, я молодым сделаюсь? Секрет знаю. От меня, всё равно, ты не горлицей не улетишь, ни лисицей не ускользнёшь.

– Прошло уже три года, Боо, – сказала Одегон. – Открой мне тайну, как сделать быка человеком. Я тебе верой и правдой служила. Многому у тебя научилась, да и ты немало полезного узнал и от меня.

– Всё правда. Довольно и того, что ты умеешь превращать человека в животное. Но к чему тебе эта тайна, если я уничтожу Ухэра? Зеркало шайтан-пруда сообщило мне, что он движется сюда.

Тревожно забило сердце Одегон, но она скрыла своё волнение.

Но она предупредила колдуна:

– Не одолеть тебе, Боо, любящей души и крепкого тела. Погибнешь сам – никого не вини!

– Мне не одолеть? Да я и сделал так, чтобы он родился быком. По Священной Степной книге последователей Будды ты должна была стать его женой. Думал, что не полюбишь ты его в образе быка. Но всё одно – путь твой ко мне лежал. А ждал я долго.

– Силой ты взять меня не сможешь, – усмехнулась Одегон, – и убить тоже. Знаешь ведь заклинание моего отца – погибнешь сам за свершённое зло. За то, что ты к Священной книге посмел обратиться, будешь наказан Великими Силами.

– Проклятый Эжен! Я совсем забыл, что ты его дочь! – закричал он. – Ты хотела знать правду превращения? Так слушай!

И в сердцах он поведал её.

Звучала она так: «Если какая-нибудь девушка полюбит быка, рождённого человеком, и ради него бросится в священные воды Иркута, то станет бык, кем и должен быть».

– Но ведь тебе собственная жизнь дорога, – захохотал Боо, – поэтому я и дарю тебе страшную тайну! Пользуйся! Может, кто-нибудь другой, вместо тебя, решится стать жертвой? Однако Ухэр уже близко – пришёл ему конец. Не придётся никому жертвовать из-за него отдавать свою жизнь.

Тут Одегон услышала топот и рёв разъярённого Ухэра.

Она закрыла ладонями глаза.

– Эй, лучники! – приказал из юрты своим воинам Боо. – Убейте это животное, а шкуру принесите моей невесте Одегон!

Сотни стрел и копий полетели в сторону Ухэра. Но только несколько попали в цель и переломились о мощную голову быка, подобно пересохшим соломинкам.

Встань-трава сделала Ухэра неуязвимым. В панике бросились воины прочь от разъярённого быка, спасая свои жизни. Но не у всех такое получилось.

– Но острые зубы и когти пробьют бычью шкуру, – уверенно сказал Боо. – Есть звери, с которыми Ухэру не справиться.

Он тут же выпустил из клетки, что стояла во дворе, прямо у юрты, трёх свирепых бабров. Надо сказать, что бабры – это небольшие тигры, которые водились в те времена в Восточной Сибири.

Храбро сражался с ними Ухэр. Когти и зубы почти не приносили ему вреда. Через некоторое время грозные и опасные звери были повержены. Разъярённый бык уже стоял почти у самого входа богатой юрты колдуна.

– Это всё проделки хитрого Эжена! – вскричал Боо. – Но со мной-то Ухэру не справиться. Ничего у него не получится!

Прошептал колдун заклинание и превратился в огромного быка. Почти у самой юрты сошлись враги. Долго бились они. Крепок был Боо, но силён и молод Ухэр.

Он изловчился и рогами повалил на траву злого волшебника, прижал его к земле.

– Не убивай, – взмолился Боо, – оставь мне жизнь!

– Пусть живёт, – сказала Одегон, – но только в образе быка.

Она трижды перебросила через Боо сосновую ветку и прошептала: «Оставайся таким, знай лишь язык животных, отдай свой разум людям! А зло твоё пусть исчезнет навсегда!».

Все слуги и воины Боо тут же превратились в высокую траву и мелкий кустарник. Кем были раньше, тем и стали. А злой колдун до конца жизни своей навсегда остался быком. Встал на ноги и отправился в степь. Он теперь даже не помнил недавнего боя с Ухэром.

– Боо уже никогда не станет человеком, – пояснила Одегон Ухэру. – Такова плата за зло, и это справедливо. А тайну обратного превращения только я.

– Я рад, что вижу тебя, Одегон, – произнёс Ухэр, – что ты цела и невредима. Садись ко мне на спину и поехали домой, в родной улус!

Три дня и три ночи мчались они по лесам и долинам, пока ни оказались на берегу Иркута.

Сошла Одегон на землю и спросила быка:

– Почему ты не хочешь знать, со мной ли тайна твоего превращения в человека, Ухэр?

– Ты жива и здорова, и это для меня счастье, Одегон.

– Живи, любимый Ухэр! – и она бросилась в воду.

Раздался тихий всплеск.

Тут же бык превратился в красивого юношу, сильного и стройного. Но он этого даже не заметил, и счастье не читалось в его глазах.

– Что же ты наделала, Одегон?! – застонал он.– Прими и меня, князь Иркута! Мне не нужна такая жизнь!

Он уже собирался броситься с крутого обрыва в самую быстрину реки.

Но князь Иркута пожалел их и сам вынес на руках Одегон на светлый берег реки.

– Любите друг друга, как и любили, – сказал князь. – Но ты, Одегон, больше не будешь волшебницей и шаманкой. Такова моя воля! Знай же счастье своё, и этого довольно. Нет большего богатства, чем любовь.

Сказал и удалился в свои владения.

Поженились Ухэр и Одегон, и эта была самая счастливая пара на берегу реки. Ушли они потом от людей на севере от Иркута, чтобы видеть только друг друга. Счастливо жили до самой старости. От них и пошёл бурятский род Ухэров.

Есть даже посёлок, который называется Укыр. А живут потомки Ухэра и Одегон в Боханском районе Иркутской области. Скот пасут, хлеб растят и детей. Это добрые и гостеприимные люди.

Три брата

Это очень давно было. Уже, наверное, никто и не помнит, когда. В те времена в Восточной Сибири стояла сильная жара. Солнце так обжигало своими лучами, что камни трескались, в песок превращались. Мучились от жажды люди, падал скот. Голод и болезни хозяйничали в улусах.

Люди просили у неба дождя. Но оно было глухо даже к мольбам и заклинаниям шаманов. Так и шло годами: лето – без дождя, зима – без снега. Когда человека мучает жажда, ему кажется, что он готов почти океан выпить. Поэтому люди, находясь в отчаянном положении, от Всевышнего ожидали очень много воды.

Однажды над улусом проплывала небольшая грозовая тучка. Едва она закрыла собой краешек солнца, как вышли из своих юрт и стали просить у неба живительной влаги. Самый богатый и жадный крикнул:

– Половину стада отдам князю неба, если он пошлёт на землю ливень для меня и моей семьи. Да ещё и торговать водой хочу!

– Пусть берёт мою жизнь, – сказал самый отважный и добрый, – но пошлёт сюда дождь, чтобы всем было хорошо.

– Хотя бы три капли,– тихо попросил самый мудрый старик Ядаа, что на бурятском языке означает «бедный, немощный». – Всего три капли. Я хочу посмотреть, как выглядит вода.

Как только он произнёс эти слова, на землю тотчас упали три капли и тут же превратились в красивых юношей.

Подивился народ чуду. Некоторые горько усмехнулись: «От князя неба воды ждали, а он людей на землю послал. Их ведь тоже кормить и поить надо».

– Здравствуй, отец! – сказал самый рослый из юношей, обращаясь к Ядаа. – Мы – дети твои. Меня зовут Аха – «старший», его Эрху – «капризный». С трудом его уговорил князь неба прийти на землю. И третий – Ииэ, что означает «младший». Но ты и сам понимаешь смысл наших имён.

Бросились старший и младший обнимать старика.

Но только средний и капризный стоит в стороне, с ноги на ногу переминается.

– Что же ты, сынок, не подходишь ко мне, – закручинился старик, – или тебе не по нраву седой и сгорбленный старик?

– В небо хочу! – ответил Эрху. – Там я родился, и дом мой там.

С гневом посмотрел на него Аха, с осуждением глянул Ииэ.

Подошёл тогда к старцу Эрху и тихо сказал:

– Прости, отец. Таким уж я родился, капризным, избалованным. Каждому дано своё. Старший из нас слишком строг, суров и серьёзен, младший – мягок и добр. Во мне же смешалось и то, и другое.

– Я не сержусь на тебя, Эрху, – улыбка оживила лицо Ядаа. – Нет в мире одинаковых людей, как и капель воды.

Что ж, с истиной не поспоришь. Так оно и есть.

Посмотрели братья вокруг. Увидели поля и леса, обожженные солнцем, больных и понурых овец, измождённые жаждой лица людей.

Сорвал Аха с головы своей шапку-малахай и бросил её в сторону. Вмиг в этом месте появилось небольшое озеро с чистой водой. Повеселели жители улуса. Многие сразу же к водоёму побежали, поспешили жажду утолить.

А Эрху насупился, отвернулся от людей, словно не знал, как поступить. Не стал ждать Ииэ, когда средний и капризный брат перестанет куражиться. Ударил он пяткой перед собою и отскочил в сторону. Появился на этом месте глубокий колодец. Стали громко смеяться и радоваться люди, и к этой воде поспешили. Одни посмотреть на чудо, другие – наполнить вёдра и кувшины холодной и свежей водой.

Не стали они ждать от капризного среднего брата подарка.

– Постойте! – обратился к людям Эрху. – Камни ведь тоже пить хотят. Всем, рядом с нашим улусом, воды хватит. Может быть, камни, травы и деревья были когда-то людьми и ещё… будут.

Махнул он правой рукой в сторону ближайшей скалы – и синей, извилистой лентой побежал по её склонам бурный ключ-ручей. Он то терялся среди каменных гряд, то вновь появлялся. Семью цветами радуги отражал солнечные лучи. Заплясали от радости люди, овцы заблеяли, земля пожухлыми травами встрепенулась. Жизнь на эти земли пришла!

Так и стали жить три брата в доме Ядаа. Работали исправно – от утренней зари до вечерней. Появился достаток в доме старика. Полное согласие было между всеми в семье. Только иногда Эрху капризничал:

– Назад, в небо хочу! Тоска гложет, как облако увижу.

– Мы рождены не только небом, но и землёй, – возразил Аха, – как любая капля воды.

– На небо вернёшься, – говорил Ииэ, – потом на землю захочется.

– Как я жил без вас, дети мои, столько лет? – удивлялся Ядаа. – Теперь мне кажется, что знаю и люблю вас давно. Будет, кому бросить на мою могилу горсть земли степной.

Ничего не отвечали на это братья. Лишь глаза от старика отводили, все трое сурово молчали. Добрый Ядаа и не замечал перемен в их настроении. Он был самым счастливым не только в своём улусе, но и, пожалуй, на всей земле. Так и шёл день за днём, ночь за ночью.

Всем был доволен Ядаа. Только одно его не радовало. Когда на праздниках молодёжь веселилась, хмурились братья. А у среднего и капризного Эрху даже слёзы блестели в глазах. В эти минуты он мог сказать грубое слово и старому, и малому. «Женить надо их, – размышлял старик, – сразу повеселеют. Да и время уже давно пришло».

– Самые лучшие девушки улуса на вас смотрят, – говорил Ядаа. – Должны же вы кого-то сделать счастливыми.

– Должны, – отвечал за всех старший, – но совсем не так, как другие люди.

– Что же вас тревожит, дети мои? – спросил стрик.– Откройтесь!

– Крепко мы полюбили тебя, отец, – ответил младший, – и нам было бы жаль расстаться с тобой, но…

– Не печальтесь, – по-своему понял их Ядаа, – с вами я ещё дольше поживу. Вы дали силы мне на много лет.

– Как надели мне эти пустые разговоры, отец! – вспылил средний брат. – Каждому выпадает своя доля! Даже самый великий и мудрый не в силах спорить с судьбой.

Опустил Ядаа голову на колени. Мелко затряслись его сутулые плечи.

Болью отозвались эти слова в его сердце.

– Прости, отец, – тихо сказал Эрху, – погорячился я. Ты же знаешь, как ты дорог нам.

Радостно засветились глаза Ядаа, и вновь он стал самым счастливым человеком на всём белом свете.

Быстро пролетела осень, за ней зима, а потом и весна. Наступило знойное лето, такое засушливое, каким никогда не было. Высохло озеро, что сотворил Аха. Выпило солнце воду влагу живительного ключа-ручья Эрху. Ушла под землю и вода в колодце Ииэ. Однажды утром весь народ собрался у юрты Ядаа.

– Скажи своим сыновьям, – обратились они к старику, – чтобы они снова дали людям воду! Неужели не видят твои дети мук и терзаний людских?

– Придёт время, – ответил вместо отца Аха, – и будет вода. А сейчас мы бессильны вам помочь. Огромное солнце сильнее малых капель.

Не поверил народ его словам, зароптал. Горе тебе, единожды сотворивший чудо! Ты заставил людей поверить в себя, и ничто уже не разрушит эту веру, даже если ты больше не чародей.

Связали они по рукам и ногам трёх братьев и бросили в степи, под палящие лучи солнца. Напрасно Ядаа и сочувствующие братьям просили пощадить их. Но люди решили по-иному. Пока небесные чародеи не дадут воду людям, будут лежать среди обожженной солнцем равнины. Если умрут, значит, восторжествует справедливость. Так решило большинство.

Даже ночью не пустили Ядаа повидаться с сыновьями. Так он и просидел до утренней зари у входа в юрту. С первыми утренними лучами услышал он чьи-то лёгкие шаги. Не сразу в полутьме разглядел Ядаа седобородого человека с большим посохом в руках.

– Слышал я о горе твоём, Ядаа, – сказал он. – Но будь спокоен. Трём твои удальцам не повредит солнце. Сильны они и полны жизни.

– Пусть так, – ответил Ядаа. – Но откуда в людях столько зла?

– Ты ошибаешься, – возразил незнакомец, – не зло это, а людское отчаяние. Родила же его вера людей в возможности и способности твоих сыновей. Принеси же мне немного воды!

– Входи же в юрту, добрый человек. Вот всё, что у меня есть.

Он подал седобородому большой кувшин, на донышке которого было совсем немного живительной влаги.

Взял в руки гость кувшин и нечаянно уронил его. Воду поглотили циновки. Ни капли не осталось в посудине.

– Жаль, что ты остался без воды странник, – вздохнул Ядаа, – а больше у меня её нет.

– Знаю. Доброе у тебя сердце. Посмотри же в кувшин!

Только гость промолвил эти слова, как сосуд доверху наполнился водой.

– Он всегда будет полон, – заверил седобородый. – Пей же!

Прильнул Ядаа потрескавшимися губами к краю кувшина, и силы вернулись к нему.

Сразу попросил он путника с седой бородой:

– Дай же воду всем, великий гость! Пусть они освободят моих сыновей! Возьми мою жизнь, если она на что-то годится.

– Я князь неба и пришёл помочь людям. Но что толку в одном кувшине, даже если в нём никогда не исчезает вода! Им нужно много воды.

– Так сотвори же чудо, ныне не подвластное моим детям!

– Сыновья твои, старик, не люди, а реки в образе человеческом. Пришло время каждому из них стать самим собой.

– Значит, я нашёл их для того, чтобы потерять?! – воскликнул, ужасаясь, Ядаа. – Что же станет со мной?

– Успокойся! Вскоре ты всё забудешь. Память об этих днях уйдёт в прошлое.

– Жесток же ты, князь неба! Подобен кровожадному тигру.

– Считай, как хочешь, но по-иному быть не может.

Сказав это, князь неба исчез, как будто его никогда и не было.

«Что за странный сон привиделся мне?– подумал Ядаа». Но увидев до краёв наполненный водой кувшин, побледнел. Ветер приподнял полог юрты. В неё вошли все трое сыновей Ядаа.

– Нет таких арканов и цепей, чтобы сломить нашу силу, – сказал Аха. – А поддались мы вчера людям, чтобы немного успокоить их.

– Это правда, что вы не люди, а реки? – осторожно спросил Ядаа.

– Правда, – ответил Эрху. – Как жаль, что я – не человек.

– Ты дорог нам, отец, – сказал Ииэ. – Но люди ждут от нас добра. За этим и явились мы на землю.

Ничего не мог им возразить Ядаа, только тяжело вздохнул.