Читать книгу: «Адамовы письма», страница 2

Шрифт:

Послание 7

В каждодневной суете многое проходит незамеченным, но только не это. Постараюсь описать то, что со мной произошло, но волнуюсь очень, поэтому не сердись за хаос в словах.

Утро было прекрасным и солнце пробивалось сквозь листву, и досматривал я последние сны, как вдруг яркие блики на моих закрытых веках погасли, словно внезапно набежала туча и день померк, и наступила тьма. Встрепенулся я, напрягся весь, но глаз открыть не посмел – стояла непонятная тишина, а я, как ты знаешь, не из смельчаков. Затмение это длилось совсем недолго, солнце вновь осветило наше ложе, где ещё не проснулись ни жена моя, ни наш малыш, но слышно было как удалялись чьи-то осторожные шаги, и понятно стало, что именно этот некто, стоя у входа, заслонил от меня на время свет наступающего дня. Ничего не рассказал я проснувшейся вскоре жене, но покой уже был утрачен, а вместо него поселилась в груди и трепыхалась какая-то холодная лягушка.

Послание 93

Мальчики наши старшие такие непохожие! И характеры, и внешность разнятся, даже в ночной темноте их не перепутаешь. Говорю «старшие» потому, что народились за эти годы младшие их братья и сёстры. Жена моя в них не чает души, привечает каждого и ей, матери, не важно благообразно дитя на вид или нет. Говорю это потому, что некоторые из них выделяются среди прочих какой-то странной, особенной внешностью: немного горбятся, взгляды порой бросают такие, что делается жутко, а их привычка поднимать голову и принюхиваться морозом пробегает по моей коже… Я, по наивности своей, относил это к особенностям нашей суровой жизни, но присмотревшись внимательнее, засомневался и сомнение это мучает и ломает меня изнутри.

Послание 104

Прокормиться здесь непросто. Как ты и предвидел, много сил оставлено в лесах в погоне за зверем, ещё больше пролито пота на пашне. Самый старший из сыновей прикипел к охоте, часто весьма удачной. Брат же его (они, как ты знаешь, погодки) приносил в дом плоды трудов своих на земле. Дело каждого из них не могло не отразиться на их облике. Тот, который охотник, даже в жилищах наших, словно в чаще лесной, ходит неслышно, и, пугая неожиданным появлением, молчит и, как будто, ищет новой жертвы. Подумалось мне однажды, что именно запах крови навсегда сделал его таким одиноким и, боюсь сказать, несчастным. Другой же, привыкший к полю и свету, напротив, с радостью привечает и человека, и зверя. Настолько сердечным сделала его земля, что даже осторожные птицы подлетали и садились ему на плечо, и он беседовал о чём-то с ними. Братья встречались редко и странными были их короткие встречи. Землепашец наш – я видел – несколько раз пытался при встрече брата обнять, но тот уклонялся, глаза его широко открывались, словно в темноте пребывал он, и поводил он ноздрями, приводя нас в трепет этой нечеловеческой привычкой… Мне бы подойти поближе, расспросить об охоте, о том, как устроена его лесная жизнь… Пусть бы не чувствовал себя одиноким, словно и не сын он мне, а недозрелый и горький плод, упавший с дерева под порывом ветра. Нет, думалось мне тогда, не сейчас, ещё успеется. Это всё было у меня от страха, от слабости, от того, что, становясь всё более земным, с годами всё сложнее на что-то решиться. Люди, я уверен, придумают в будущем средство, которое позволит им осознать меру каждой вещи и драться будут за эту меру, и копить это таинственное нечто, но чем они будут измерять свои сомнения, страсти и радости?

Послание 106

Далеко позади осталось время, когда, в новом качестве оказавшись, ступил я на эту землю. И не могу сказать, что мы быстро стареем, хотя внутренние изменения налицо. Жена моя, что ни год, приносит ребёнка, и младенцы эти несут на личиках своих какую-то тайну. Усмехнётесь вы, там наверху пребывающие, ибо нет для вас секретов здесь на земле, но не торопитесь смеяться. То, что так восхищало и волновало меня в жене моей, оказалось, волновало не меня одного. Нет здесь нигде столь же прекрасной, белокожей женщины и рыжие кудри её, и стать, и голубые глаза сводили с ума, как мне теперь представляется, многих лохматых и полудиких существ вокруг. Это они пробирались с рассветом к нашему жилищу и наблюдали за нами из чащи лесной. Это они, осмелев, заглядывали внутрь и будили меня, заслоняя собой свет дня и убегали, укрепляясь в своих желаниях. А потом, идя за водой или в лес за хворостом, становилась моя бедная жена жертвой их насилия и ничего с этим нельзя было поделать, и рождались затем младенцы со смуглой кожей и голубыми глазами. И передавали эти странные дети память о своей, с облаков сошедшей, матери потомкам и смутная память о небесных, прозрачных рощах навсегда оставалась жить в здешних дремучих лесах. Но нет, не только черты своей матери уносили они на просторы земные. В их нескладных телах уже при рождении вспыхивала и против их воли оставалась жить крохотная, незаметная искра, и я спрашиваю, отец, не было ли это тобой предначертано? Искры эти, душой называемые, я знаю, будут множиться на земле и когда-нибудь там полыхнёт, и наполнится вся округа огнём небесным. Впрочем, это ещё когда будет, а сейчас происходят вокруг события и страшные, и непонятные…

Послание 107

Никогда ещё слово «смерть» не слетало здесь с наших губ. Проходили годы и века, а мы всё брели одними и теми же тропами, и порожистая наша река грохотала всё так же на перекатах. Сменились, и не раз, династии клёнов и вековых дубов; могучие ели, вдруг почувствовав усталость, рушились с шумом, и молодая поросль гордо поднималась сквозь их падшие темно-зелёные ветви. Добытое на охоте у нас считается не мёртвой плотью, а лишь полезным даром от животного или птицы, и не более. Что касается меня, то, греясь вчера у огня, я как-то по-особенному ощутил себя наиболее древним из людей, и при этом, сколько к себе не прислушивался, не ощущал в себе никаких признаков того, что в будущем назовут немощью. Конечно, могу я в любой момент оказаться жертвой зверя, но, повторяю, никто из потомков наших не умирал, все как один живы. Не было опыта потери, и казалось, что так будет всегда. Да, по началу, так казалось, но вскоре признаки грядущих перемен стали вдруг проступать всё явственней.