Читать книгу: «На службе империи 2», страница 5

Парень явно обращался ко мне, поэтому пришлось отвечать: «Простите, сэр, я не сразу понял, что вы хотите. А как зовут почтенного джентльмена?»

– Меня зовут Дёрти Пэг.

– Не понял, сэр, вы это серьёзно? Вы гангстер по прозвищу «Грязное Яйцо»!

– Ты чего, дед, охренел! Меня зовут не Dirty Egg, а Dirty Реgg.

– Простите, я не очень хорошо знаю американский язык. Вы сказали «Грязная свинья»?

Мужик заревел: «Ты, старый дурак, совсем глухой? Я не Pig, а Pegg, Грязный Пэгг!»

– Да вы что! Нас грабит сам Грязный Пэгг! Как нам повезло!

– Я его граблю, а он говорит, что ему повезло. Дед, ты точно в своём уме?

– В своём, сэр. А вы грязный, потому что не моетесь? А зря! Сэр, иногда надо купаться, чтобы не покрыться коростой или блохами. У вас ещё нет блох? Я врач, профессор университета, поэтому могу вас осмотреть на предмет вшей и других паразитов…

– Ты когда-нибудь заткнёшься, профессор? А грязным меня зовут потому, что я беспощадно убиваю тех, кого граблю. С этой минуты я с особой радостью будут убивать дебильных профессоров.

Народ, несмотря на опасность ситуации, невольно стал хихикать.

– Да, сэр, вы совершенно заслуженно зовётесь грязным Пэггом, потому что вы очень круты. Правда, на дилижансной станции я видел лица преступников, за которых дают награды. К сожалению, за вашу поимку обещают всего лишь пять тысяч долларов, а вот за Ястреба целых десять. Получается, что он более опасен, нежели вы. Я бы предпочёл, чтобы нас ограбил более именитый бандит.

– Дед, ты мне надоел. Я эту облезлую птицу за пять минут уделаю. Готовь свои деньги!

– Хорошо, сэр, сейчас приготовлю деньги. Но хочу сразу сказать, что вижу вас героем великого романа о Диком Западе. Он будет почище Майн Рида.

– Я не знаю гангстера по кличке Майн Рид. В общем, дед, не пудри мне мозги, а готовь доллары. За твою болтовню я расстреляю тебя лично и первым.

Это мне не понравилось, поэтому я решил прибегнуть к универсальному средству.

– Благородный Грязный Пэгг, у меня прижало живот. Разреши мне зайти за дилижанс.

– Что, дед, обосрался? Понял, наконец, что с тобой будет?

– Да, сэр. И теперь понимание этого собирается выйти из меня наружу оттуда. Не хотелось бы в вашем присутствии, так сказать, открыть задний огонь.

– Марти, посмотри за дедом, чтобы не сбежал.

– Пэгги, ну буду я смотреть, как он гадит. Ты ещё скажи, чтобы я ему задницу подтёр. Куда он сбежит – вокруг прерия! Лучше я эту цыпочку пощупаю. Наверняка у неё между буферов запрятан узелок с деньгами.

Пэгг кивнул напарнику, заорав на пассажира-стрелка: "Чего встал? Раскрывай чемоданы и доставай бумажник".

Приседая и держась за живот, я обошёл дилижанс со стороны лошадей, достал из кобуры под сюртуком и на поясном ремне оба револьвера, взвёл их и, выглянув из-за крупа жеребца, чётко пристрелил двух ближайших бандитов. Быстро взведя курки, уложил и третьего, от неожиданности «раскрывшего варежку». А вот Пэгг среагировал быстро и правильно, сразу же нырнув за дилижанс. Главарь должен быть самым умным, иначе, что это за командир. Только и я был мужиком крученным. Я так же резко присел и через просвет под дилижансом из второго пистолета шмальнул ему в ногу. Затем взвёл курки и прострелил схватившемуся за свою ногу мужику плечо.

Бандит по очереди хватался то за ногу, то за руку, воя от бессилия и боли. Я обошёл карету и направил дуло пистолета ему в голову.

– Что, Пэгг, пора в ад?

– Как я в тебе ошибся, старик.

– Увы, всё бывает впервые.

– Чего ты хочешь?

– Через десять миль будет станция, там я сдам тебя шерифу.

Тётки снова закудахтали: "Сэр, вы герой!", – а стрелок по бизонам долго жал мне руку. Я обыскал Пэгга, забрав нож, штуцер и два пистолета. Затолкав ему в раны бинтовые тампоны, усадил бандита напротив себя. Стрелок временно пересел на лошадь, и всё время держался рядом с окном дилижанса, общаясь со мной.

Пэгг из-за досады и боли в ранах периодически начинал ругаться. Когда он мне надоедал, я подначивал его, сравнивая с тупым квадратным яйцом, который может только лохов грабить. Когда же он материл меня, прикладывался кулаком по его морде.

– Ты можешь гордиться, Тупое Яйцо.

– Чем?

– Тем, что только что твой портрет подправил чемпион Америки по боксу по прозвищу "Летучий голландец".

Тут в наш диалог влезал стрелок.

– Сэр, а вы, правда, чемпион США?

– Будешь в Нью-Йорке, поинтересуйся, кто такой боксёр "Летучий голландец".

Наконец, добравшись в небольшой городок, сдал раненого бандита местному шерифу, получив пять тысяч долларов за главаря и по триста за каждого члена банды, а также почётную грамоту за её уничтожение. Поразмыслив, решил продолжить путь в дилижансе, а, не трясясь в седле лошади, так что без сожаления продал шерифу лошадей и стволы бандитов за три сотни долларов.

После этого с чувством выполненного долга устроился в гостинице. Решив покушать, спустился в ближайший салун, где встретил ужинающего там стрелка. Жестом он пригласил меня за столик. Я уселся, заказал ужин, и мы разговорились.

– Сэр, меня зовут Чарли Пэйсли, я руководитель отдела торговли в министерстве. Я работаю в самом Вашингтоне, а в Денвер ездил с проверкой.

– Мик Кирк, охотник и торговец.

– О, сэр, мы оба занимаемся коммерцией!

– Да, Чарли, мы оба в ней.

Дальнейший путь обошёлся без приключений.

Глава 5. Приключения в империи, над которой никогда не заходит Солнце

Прибыв в Нью-Йорк, встретился со своими бывшими сослуживцами, пригласив коллектив в дорогой ресторан в Квинсе. За ужином поговорили о делах.

– Мик, у нас всё по-старому.

– Друзья, скоро завертятся большие дела. Я надеюсь, что кто-то из вас решит сменить работу в полиции на работу в бизнесе с зарплатой раза в три выше. Но и в полиции должны оставаться свои люди. Роллс, ищите варианты места «потеплее» – мы тебе его купим. Я всё оплачу.

– Замётано, Мик. Какие планы?

– Хочу заказать корабли на верфи, а затем податься в Европу.

– Хорошие планы. Когда тебя ждать?

– Загадывать не буду, постараюсь за год управиться, а там, как получится. Как появлюсь, обязательно найду вас.

Повидал я и Паркса, обсудив жизненные дела.

Утром с Маккензи отправился в торговый департамент. Наличие полицейского ускорило процесс получения информации. Так что вскоре я знал расклад по верфям – какие крупные и надёжные, у кого много или мало заказов, о чём косвенно говорили налоги, уплаченные хозяевами верфей.

Выбрал я верфь второго эшелона, но считающуюся стабильным плательщиком. Так что, обсудив мой заказ с директором по имени Сэм Браун, мы ударили по рукам, и я стал беднее на 320 тысяч долларов. А заказал я четыре паротурбинных военных клипера – быстроходных и довольно зубастых трёхмачтовых кораблей.

Маккензи только цокал языком.

– Мик, ты только что выбросил на ветер 300 тысяч баксов. Я всегда думал, что ты необычный человек, который не задержится в полиции. За три года стать миллионером.

– Держись меня, дружище, и всё будет в норме.

Простившись с будущими компаньонами, я прибыл в Монреаль, где в Департаменте колоний оплатил земельный налог за своё владение. После этого купил билет первого класса на рейсовый пассажирский пароход Монреаль – Лондон и через пару дней отправился в морское путешествие. На палубы второго и третьего класса я не спускался, а к вечеру увидел всех пассажиров первого.

Нас было человек двадцать, причём коллектив делился на две категории: английские аристократы, возвращающиеся домой, и американские нувориши, едущие в Англию по делам. В глаза сразу бросались различия воспитания и манеры общения – чопорные и высокомерные англы и наглые, выбившиеся из низов в первом или втором поколении, деловые янки. Естественно, что они не общались друг с другом.

Сразу после ужина в кают-компании или на палубе собирались группы по интересам. Я составил компанию американцам, ищущим четвёртого для игры в преферанс. Все были мужиками примерно моего возраста, хваткими и уверенными в себе людьми. Сэм Форрест был лесопромышленником из Иллинойса, Стив Стил владельцем металлургического завода в Чикаго, а Исаак Голден сделал состояние на «золотой лихорадке» в Калифорнии. Глядя на него, я со 100% уверенностью сказал бы, как он стал миллионером – сколотил банду, ограбил караван или почтовый фургон с золотом, затем избавился от подельников, как это сделал «Акула» Додсон в рассказе известного американского писателя по принципу "Боливар не выдержит двоих". Сейчас он вложил деньги в акции нескольких предприятий, периодически хвастаясь, какой он удачливый бизнесмен и как понимает суть биржевой игры.

Учитывая, что они планомерно заряжались дармовым виски, к концу партии их внимание рассеивалось, так что третий день подряд я обыгрывал их, забирая выигрыш в триста-четыреста долларов.

– Мик, ты разоришь нас!

– Надо меньше пить.

Другие компании играли в вист, покер или просто проводили время за разговорами, словно находились в клубах по интересам. Когда мои янки надирались, они принимались обсуждать дам.

– Эти англичанки страшные, как лошади.

– Не скажите, сэр, среди них попадаются очень даже ничего. Мик, что скажешь? Ты ведь только делаешь вид, что сосредоточен на игре, а на самом деле уже осмотрел всех попутчиц.

– Конечно, Стив, а как же иначе.

– Я бы не отказался объездить вон ту кобылку.

Свои соображения Стил говорил громко, так что все посетители кают-компании слышали это, а учитывая, что он ещё и тыкал пальцем в кобылку, то все видели, кого бы он с удовольствием объездил.

После партии я смахнул деньги в дорогое кожаное портмоне, спрятал его в карман френча и, допив глоток хорошего бренди, вышел на палубу подышать морским воздухом. Океан был спокойным, небо безоблачным, отчего я засмотрелся на взошедшую Луну, задумавшись о планах. Из мира фантазий меня выдернул женский голосок

– Мистер, я всегда подозревала, что американцы – хамы, но ваш друг перешёл все границы! Эй, мистер, вы меня слышите?

– Простите, леди, задумался. Мик Кирк к вашим услугам. Мой конёк – торговля мехами. Я даже вижу, как на вас отлично будет смотреться шубка из русских соболей. Он мне не друг, а партнёр по пополнению моего кошелька долларами. К тому же, миледи, я голландец и подданный её величества королевы Великобритании. Скажу так, миледи, стоит ли обращать внимание на примитива? Лучше посмотрите на это небо – какая Луна, какие звезды! Я помню чудное мгновенье – передо мной явились вы, как мимолётное виденье, как ангел чистой красоты.

– Мистер, это ваши стихи?

– Нет, это написал русский поэт и писатель Александр Пушкин. Но они о вас, миледи.

– Надо же, собиралась устроить вам разнос, а вы так отличаетесь от этих грубых янки. Я не ожидала.

Тут в разговор вступила её спутница.

– А вы ещё знаете стихи?

– О любви?

– Да, о любви…

Я напряг память и выдал небольшие отрывки из поэзии Пушкина и Лермонтова, плавно перейдя к лирическим песням советской эстрады, выбирая наиболее чувственные. Прочитал, как стихотворение, слова песни "Один раз в год сады цветут, весну любви один раз ждут", завершив своё выступление шуточной песней из кинофильма "12 стульев": "И когда под утро, плача о креолке, понял он, что жар любви не сможет погасить, выстрелил в себя он, чтоб навек умолкла птичка на ветвях его любви… Там, где любовь, там всегда проливается кровь!"

Женщины всхлипывали, протирая платочками выступившие на глазах слезы, но просили продекламировать ещё что-нибудь душевное.

– Все, леди, я временно иссяк.

– Как это романтично, мистер Кирк. Какая любовь!

Первая дама, которая кобылка, молчала, а вторая, очевидно, её компаньонка, то есть более бедная и менее влиятельная спутница, пристала с вопросами.

– А вы умеете любить?

– Естественно.

– Вы шутите? О любви так не говорят. Любовь – это страсть, головокружение от желания.

– На мой взгляд, миледи, о ней вообще не нужно говорить, ей надо заниматься. Сейчас озвучили привычный штамп. На самом деле любовь – это радость от духовной и сексуальной близости, которая любит тишину. А головокружение – это проблемы с вестибулярным аппаратом. Шучу. Это первый этап взаимоотношений или страсть, которая часто быстро гаснет из-за отсутствия взаимопонимания или сексуальной неудовлетворённости друг от друга. Вот у вас кольцо, но в браке вы несчастливы. Смею предположить, что ваша семейная жизнь представляет собой примитивное сожительство: утром каждый из вас выходит из своей спальни, чмокает друг друга и детей в щёчку и обменивается любезностями.

– Как спалось, дорогая?

– Хорошо, а тебе?

– Тоже хорошо.

Затем каждый занимается своими делами, а вечером происходит то же самое, только меняются слова: «Хороших снов, дорогая». Это не семейная жизнь, а сосуществование.

– Возможно, вы правы. А вот Дон Жуан любил?

– А он тут причём? Насколько гласят легенды, прототипом героя послужил севильский идальго Тенорио, мужик боевой, развратный и наглый. Мольер и другие театралы создали разные образы – я их не знаю. Если взять образ Дон Жуана, созданный Байроном, то он вообще не знал, что такое любовь.

– Простите, но он имел в своей жизни много женщин.

– Если имел многих, то где тогда настоящая любовь? В начале жизненного пути он был симпатичным и скромным юношей, пока его не развратили ненасытные тётки. С возрастом он окреп, научился махать саблей и стал обычным альфонсом. Хотя в его рассуждениях было рациональное зерно. Он ни с кем не сошёлся, потому что считал, что может встретить ещё более яркую женщину, чем жена. В итоге мужчина плохо закончил свою жизнь.

– Спокойной ночи, мистер Кирк.

– А как зовут вас, леди?

– Меня зовут графиня Диана Солсбери, а мою компаньонку виконтесса Амалия Честер.

– Хороших снов, миледи.

Я отправился к себе в каюту, а девицы к себе.

– Ди, это колоссаль! Он так чётко рассказал мне о моей жизни, и я не знала, что ему ответить.

– Чего тут ответить. У нас всё так и есть – хлипкие мужчины, которые засыпают через пять минут, когда соизволят зайти в наши спальни.

– Да, это настоящий самец.

– Амалия, успокойся. Этот самец знает поболее моего благоверного, аристократа в 10-м колене. Муж занимается высокой политикой, верша судьбы миллионов людей, а о настоящей семейной жизни понятия не имеет.

– Мой такой же, Ди. Я встречусь с ним.

– Ты же замужем, Амалия.

– Плевать! Ради такого случая я рискну. К тому же он кажется мне джентльменом.

– Он не будет болтать, это верно.

На следующий день после обеда я вновь обыграл в карты скучающих путешественников, а затем собрался отправиться в каюту предаться послеобеденному сну. По пути встретил Диану и Амалию.

– Мистер Мик, как вам спалось?

– Чудесно. Вчерашняя беседа взбодрила мои чувства и эмоции. Хотелось…

– Мы тоже легли в хорошем настроении. Совсем не ожидали так завершить вечер. Прохладно, Мик, вы не находите?

– Да, что-то ветерок поднялся, надо бы одеться.

– Вы не проводите нас в каюту?

– С удовольствием составлю вам компанию.

Молодые женщины шли впереди, а я топал сзади.

– Заходите, Мик, здесь теплее.

Когда щёлкнул дверной замок, мои сомнения рассеялись. Я приобнял обеих дам, а затем по очереди стал целовать женские губы и шеи, касаясь своей щекой их. А затем началась мучительная процедура снятия гардероба аристократки середины 19-го века. Наконец, одежда была побеждена, дамы раздеты и началась любовная игра.

От моих прикосновений к интимным местам они вздрагивали и зажимались – мало того, что мужчина трогает их там, где нельзя, так ещё и чужой мужчина. Чтобы отвлечь их от сомнений, я направил их мысли и руки на ласки моего тела. Так что вскоре все привыкли и раскрепостились. Учитывая моё почти трёхмесячное воздержание, пока я тарахтел с Аляски в Нью-Йорк, я с большим энтузиазмом дорвался до женского тела. Так что "отодрал" обеих «принцесс» очень даже качественно, аж самому понравилось это мероприятие. Лёжа на койке рядом с дамами, вспомнились рассказы, описывающие жизнь дворян Европы: «Развратный век Екатерины…» или «Эротические похождения маркизы де Помпадур, Казановы и прочих де Садов». Все люди, хоть бедные, хоть аристократы, во все времена занимались сексом. Конечно, были те, кто держал себя в строгости, но многие занимались этим делом с понравившимся партнёром при любой возможности. Все, как в наше время.

– Мик, это было чудесно!

– Вы великолепны, миледи! Надеюсь, завтра продолжим изучение взаимоотношений мужчины и женщины.

– Мик, мы замужние дамы, и нам не хотелось бы афишировать наши с вами отношения.

– Об этом я молчу, не беспокойтесь.

Я ушёл в свою каюту отсыпаться. После полдничного чаепития я подошёл к дамам, прогуливающимися по палубе с каким-то английским "бугром", по манере поведения являющимся официальным лицом высокого ранга. С важным видом и очень церемонно поздоровался с ними: «Доброе утро, миледи Солсбери, доброе утро, миледи Честер, доброе утро, сэ-э-эр!»

В ответ услышал такое же протяжное: «Доброе утро, мистер Кирк. Какие нынче погоды стоят!»

– Да-а-а, погоды нынче стоят, и не только погоды…

– Лорд Даунс, позвольте представить вам мистера Кирка.

Индюк покачивал головой, когда Амалия продолжила: "Мистер Кирк, представляю вам друга нашей семьи начальника Вест-Индийского департамента Министерства по делам колоний Великобритании сэра Мортимера Даунса.

– Очень приятно, с-э-эр Даунс! Мик Кирк, английский подданный и промышленник.

– Сэ-э-эр!

– Сэ-э-эр!

Закончив с приветствиями и знакомством, мы обсудили погоду, политику и путешествие, точнее говоря, обсуждал их этот напыщенный от осознания своей важности и правильности мыслей индюк, а я говорил: "Да-а-а, сэ-э-эр, вы совершенно правы, сэ-э-эр. Как вам путешествие в Канаду, сэ-э-эр?"

– Ужасная страна, ужасное путешествие. То ли дело старая милая Англия.

– Да, сэр. А сейчас леди, мистер Даунс, прошу меня простить, мне надо отойти по делам.

Поначалу меня смешили эти манерные разговоры, а потом просто надоели, так что я решил ретироваться в каюту. Пару метров меня сопроводила Амалия, тихо спросив: «Сегодня продолжим?»

– Конечно, виконтесса.

Я ушёл, а народ вывалил на палубу, наслаждаясь хорошей погодой.

Меня разбудил какой-то шум на палубе. Выглянув в иллюминатор, увидел наряженного в жёлтый френч невысокого люмпена с пистолетом, пробежавшего по палубе мимо окна моей каюты. Затем появился второй, пистолетом толкающий перед собой Даунса, Форреста и Голдена. В голове промелькнула мысль: «Что за ерунда? Революционеры власть на корабле захватили?»

Я открыл замок на двери каюты и встал за неё, при этом взведя курок пистолета. По коридору топали чьи-то шаги, хлопали двери, и слышались грубые голоса.

– Открывай эту дверь.

Похоже, что стюард шёл с ключами и вскрывал все двери. Наконец, очередь дошла до моей. Дёрнули ручку, и дверь открылась, прикрыв собой меня. В каюту заглянул увиденный мной ранее гоблин, одетый в жёлтый длинный пиджак. Затем раздались голоса.

– Тут никого! Стюард, открывай дальше! О, какие здесь цыпочки спрятались! Живо пошли на выход!

– Что случилось, господа, зачем вы сюда ломитесь!

Дальше раздалась тирада: "Кончилось ваше время, буржуи! Мы – революционеры новой революции. Мы – верные сыны Франции!»

В сопровождении француза по коридору прошла семейная пара и две их взрослые дочери, занимающие соседнюю каюту. После этого очень революционные революционеры вломились ещё в пару дверей, после которых каюты закончились. Вскоре шаги и разговоры людей стихли. Я вышел в коридор, где столкнулся с вышедшим из соседней каюты бордово-жёлтым пиджаком. Нервный дохляк из типичных студентов, но вооружённый пистолем, рассматривал женское украшение. После удара кулаком его ноги подкосились, и парень осел на пол. Я аккуратно и очень бережно, чтобы он мне чего не испачкал, швырнул революционера в свою каюту.

– Снимай пиджак и пистолет отдай, вольтерьянец хренов.

В это время на палубе раздались выстрелы и женский крик: "Убили!"

Затем снова прогремел выстрел. Я на это не отвлекался, попытавшись натянуть длинный пиджак на своё богатырское тело, поле чего пробормотал: «Да вы, ребята, серьёзно решили захватить корабль». Оглушив революционного героя ударом по голове, своими грязными носками заткнул ему рот, связал верёвкой, взятой из рюкзака, и уложил на койку под одеяло. Напялив броский френч и кепи, вышел в коридор. Идя к палубе, осматривал каюты, чтобы мне в спину какой-нибудь задержавшийся кекс не всадил пулю.

– Пьер, вот ты где! Иди на палубу.

Оказалось, что в коридор с каютами кто-то заглянул. Я быстро зашёл в каюту, помахав товарищу рукой, мол, иди сюда. Раздался недовольный голос.

– Пьер, что ты увидел там? Нужна твоя помощь, капитан забаррикадировался в рубке и не хочет сдаваться.

Я снова помахал рукой и двое пролетариев подбежали ко мне в каюту. Я встретил их двумя прямыми в челюсть. Затем упаковал парней, простыней связав им ноги, а руки вытащенными из их брюк ремнями. В рот затолкал маленькие вафельные полотенца. После этого распихал парней под койки. Управившись, вздохнул: «Минус три, это хорошо. Но сколько их всего?»

Выглянул на палубу, осмотрелся. На корме толкались пассажиры, которых охраняли два борца за свободу. Где-то сверху раздались три выстрела, потом наступила пауза, и снова раздались выстрелы, но уже в ответ. Я пробормотал, констатируя факт.

– Рубку штурмуют, а капитан отстреливается.

Я направился с пистолетом к корме, когда раздался выстрел и со служебной палубы над моей головой в океан свалился человек. Затем раздался крик.

– Люсьена убили! Стреляйте по рубке.

Потом услышал голос: «Я сэр Даунс, начальник департамента… – после чего раздался окрик, – встань на место, английская свинья!». Затем послышался вскрик человека, которому больно.

Я направился быстрее к толпе, пока революционер смотрел на пленных девиц. Сзади меня снова раздался крик, который я совершенно не понял, потому, как французским не владел, за исключением десятка слов.

– Пьер, обойди рубку слева и встань на место Люсьена!

Я порадовался тому, что у Пьера, который сейчас лежит связанный в моей каюте, такой модерновый пиджак, что меня путали с ним уже несколько раз. Голос раздался совсем рядом.

– Пьер, о чём ты думаешь? Попробуй подняться по трапу и напасть сбоку.

Я развернулся и, подхватив пробегающего мимо парня, и выбросил его за борт. Он орал и летел, а я побежал к другому люмпену, стоящему ко мне спиной возле согнанных на корме людей. Тот оглянулся на крик, увидел тонущего товарища, затем меня, а затем я метнул нож, попав революционеру в шею. На бегу достал и взвёл второй пистолет. Выскочив из-за стены кают-компании на свободное пространство, увидел ещё двух парней с пистолетами. Я выстрелил им в руки, в которых они держали оружие. После этого закричал: «Навались, мужики, вяжи бандитов!»

Вперёд бросились три американца, завалив раненых на палубу и вооружившись их пистолетами. Я же увидел трап на капитанскую палубу, где находилась рубка, и присевшего на верхних ступенях спиной к нам революционера. Подбежав, врезал рукояткой "Кольта" тому по затылку, отчего парень скатился вниз. Я крикнул американцу.

– Присмотри за ним, Стив, а я оценю диспозицию.

Из рубки и по ней раздавалась редкая стрельба. Подбежавший сзади Стивен обезоружил оглушённого юношу, а я выглянул над палубой. Увидев двух стрелков, держащих рубку под прицелом, выстрелил им в руки, держащие пистолеты. Мужикам стало не до стрельбы – они держались за раны, выронив оружие. Затем я достал белый платок и помахал забаррикадировавшимся в рубке капитану, вахтенному офицеру и матросу. После этого снял пиджак и вышел на палубу. За мной появился Голден с пистолетом, контролируя двух раненых люмпенов.

Из рубки вышел капитан.

– Мистер Кирк, вы просто профи! Так разделаться с бандитами.

– Что они хотели?

– Чтобы я повёл корабль в Довиль. Они хотели получить выкуп за пленных, который пойдёт на дело революции.

– Идиоты какие-то, их же власти Франции и арестуют. Что-то тут не то, кэп. Им что-то ещё было нужно на этом пароходе.

– Эх, всё равно узнаете у пленных. Сэр, я везу золото…

– Понятно, кэп.

Затем мы допросили пленных, узнав, что ещё двое налётчиков дежурят у входа в машинное отделение. Я переоделся в матросскую форму, спрятав под ней пистолеты, взял из ресторана еды с бутылочкой вина и отправился на нижнюю палубу, где находился вход в машинное отделение. Возле него сидели двое сторожей.

– Месье революционеры, месье Пьер передал вам еды.

– Наконец-то, про нас вспомнили! Давай сюда еду, матрос.

Я поставил поднос перед ними, они отложили в сторону пистоли, а я треснул кулаком обоих, временно отправив в мир революционных грёз. После этого закричал: «Парни, тащите верёвки».

Матросы, дежурящие наверху, притащили верёвки, и мы связали последних налётчиков. А в самом трюме, где хранилось золото, матросы нашли четырёх забаррикадировавших сотрудников министерства колоний. Ко мне подошёл капитан вместе с Даунсом, имевшим огромный фингал под глазом.

– Сэр, вы так лихо обезвредили эту банду. Вам нужно было быть полицейским.

– Я им был, кэп. Перед вами бывший капитан полиции Нью-Йорка. Увы, но там платят мало, поэтому я уволился. Сэр Даунс, что с вашим глазом?

– О, мистер Кирк, этот ублюдок ударил своим ублюдским кулаком меня, начальника Вест-Индского департамента министерства колоний, дворянина в шестом колене, имеющего в своём роду контр-адмирала сэра Лоурена Даунса! Меня – человека, уполномоченного привезти это золото самим сэром Чандлером. Это неслыханно!

«Сколько же в тебе спеси, мистер Даунс! Полчаса перечислял, кто ты такой, вместо того, чтобы в двух словах рассказать, за что тебя ударили, – такие мысли промелькнули в моей голове, а вслух я произнёс, – это ужасно, мистер Даунс. Надеюсь, сэр Чандлер оценит вашу самоотверженность при защите золота его величества».

– Вы меня понимаете, мой друг. Я верю в это.

Вечером мы снова играли в карты, обсуждая события дня. Погиб матрос, зачем-то решивший защищать чужое добро и два нападавших: одного подстрелил кэп, а второго в океан выбросил я. Вечером по сложившейся традиции я кувыркался с дамами из высшего лондонского света.

– Мик, ты долго пробудешь в Лондоне?

– Из-за приключения с грабителями даже не знаю. Если полиция меня не задержит для участия в суде или зачем-нибудь ещё, то недельку точно погуляю по городу.

В порту Лондона на судно заявилась полиция, которая забрала грабителей и опросила всех участников сопротивления. Ведущий расследование старший инспектор Канингем попросил всех участников сопротивления в течение недели не уезжать из города. Я попрощался с дамами, которые отправились в свои поместья, а кэбмен отвёз меня в фешенебельный лондонский район Челси, где я поселился в хорошей гостинице.

В пятницу ко мне в номер прибыл полицейский.

– Мистер Кирк, вас просят завтра в 12 часов при параде явиться на улицу Уайтхолл в здание Скотланд-Ярда.

В назначенное время я был в холле здания полиции, откуда меня проводили к директору криминальной полиции Ричарду Мэйнсу.

– Мистер Кирк, вы совсем недавно получили подданство его величества, но уже успели сослужить Британии хорошую службу.

– Закон и порядок – главное в жизни государства, а граждане по мере сил должны его поддерживать, мистер Мэйнс.

– Хорошо сказано, мистер Кирк. Хотел сказать, что благодаря вашим действиям была поймана международная банда налётчиков, ранее уже принёсших убытки короне. Для короны сохранено четыре тонны золота в слитках, которые филиал Британского Королевского банка перевозил в метрополию. О вашем участии в этом деле было доложено премьер-министру лорду Джорджу Гамильтону графу Абердину. Учитывая, что вы являетесь крупным землевладельцем земель Британской короны и совершили подвиг, господин премьер-министр высказал пожелание встретиться с вами лично. В следующую пятницу прошу быть в его резиденции на Даунинг-стрит.

– Польщён, сэр Мэйнс, обязательно буду.

Пришлось торчать ещё одну неделю в Лондоне. Британия была на пороге вступления в войну на стороне Турции. Сейчас дипломаты Турции, Англии и Франции усиленно согласовывали свои интересы. Я же имел желание попасть в Россию до начала боевых действий, пока британские суда не блокировали Петербург. Вынужденно находясь в Лондоне, решил не терять времени даром, занявшись объездом интересующих меня промышленных предприятий и верфей города, знакомясь с выпускаемой продукцией: станками, электротехникой, механикой и судами. Также побывал в "Бритиш Роял банк", где обналичил оставшиеся у меня миллион семьсот двадцать тысяч долларов, переведя их в фунты.

К такому богатому клиенту выходили сами управляющие банков.

– Сэр, что случилось, отчего вы заказали такую сумму?

– Я собираюсь вложить деньги в развитие купленной мной на севере Британии земли. А для этого нужны наличные. Но с вами я не собираюсь прекращать сотрудничество. Скоро я буду делать большие вклады из своих прибылей в самый надёжный банк мира.

Выйдя из британского банка, зашёл в «Берлин кайзер банк», где открыл счёт, на который положил все деньги. Я опасался, что если произойдёт то, что я задумал, англичане могут заблокировать мой счёт. Так что заблокируют они его или нет, я проверять не собирался.

Неожиданно для меня прибыл посыльный от графа Солсбери с приглашением на светский раут. Меня встречали сам граф Ричард Солсбери с супругой Дианой и виконтесса Амалия со своим супругом Робертом Честером. Иных гостей на рауте не было. В глазах женщины была откровенная тоска. Я чуть заметно помахал Диане головой, мол, понимаю. Мужья обоих были откровенно скучными людьми, живущими согласно въевшихся в подсознание правил этикета.

Закончив с мужьями обсуждение обязательной по правилам хорошего тона светской мути о погоде и здоровье, перешли к более живым темам. Я рассказал о «золотой лихорадке» в Калифорнии, намекнув о том, что чует моё сердце, что скоро геологи найдут новое Эль-Дорадо.

– Вы серьёзно?

– Вполне. Белых пятен на карте мира много, а люди ищут. Не прозевайте вложить деньги.

– А что в Америке думают о войне с Россией?

Это была самая интересующая меня тема, поэтому наводящими вопросами я стал прощупывать обстановку, витающую в английском высшем свете. А главное для меня было то, что оба лорда служили на больших должностях в министерствах иностранных дел и колоний, и, рассказывая необразованному америкашке о мощи британской армии, могли выболтать каком-нибудь секрет.

– Ничего не думают, сэр Ричард. Большинство её жителей даже не подозревают, что есть такие страны. Думаю, что скоро Россия раздавит Оттоманскую Порту и выйдет в Средиземное море.

– Мистер Кирк, Великобритания этого не допустит. Скажу вам по секрету, что наши дипломаты уже сколотили коалицию, так что осталось дело за малым.

– За чем, сэр Роберт?