Читать книгу: «Ассоциированный сверх-адаптивный интеллект», страница 2

В связи со всем сказанным, в отношении каких-то глубоко промысленных акций по идентификации, систематизации и классификации типов иррациональности, помимо стихийно сложившегося «разнокалиберного» обозначения переживаемого опыта и более или менее подробного описания данного опыта (например, У. Джеймс, «Многообразие религиозного опыта», 1902), просто нечего сказать. Все попытка такого рода, претендующие на статус научного исследования, касаются изучения спецификации и системы отношений базисных инстанцией и форм активности психического: осознаваемое (сознание) – неосознаваемое (бессознательное). Что, в общем, не лишено смысла при наличии определенных условий такого целенаправленного научного поиска. К этой важной теме мы обратимся в следующих разделах текста.

Пока же, чуть забегая вперед, приведем разработанную нами классификацию типов иррациональности, которая удовлетворяет следующим, обязательным – с учетом главных целей настоящей публикации – условиям: 1) данная классификация выстраивается на основе проведенного, с использованием методологии эпистемологического анализа, культурно-исторического контекста и фактологии; 2) классификация выполняет важнейшую функцию связующего звена между базисными архетипами познавательной деятельности, традиционно обозначаемыми как иррациональное и рациональное.

На основании проведенного исследования (А. Л. Катков, 2022) нами выделяются следующие типы иррациональности:

– для которого характерны: отсутствие непосредственно пережитого или переживаемого гностического опыта (такие субъекты чаще всего питаются слухами и домыслами); минимальная или полное отсутствие какой-либо проработанности и критического осмысления соответствующей информации; фрагментарное, неустоявшееся в своем стержне мировоззрение; наиболее общие определения именно такого типа иррациональности – «суеверие», «мракобесие» и проч.; недифференцированный, хаотичный тип иррациональности,

, для которого характерны: наличие кратковременного и как правило неотчетливого гностического, мистического, эзотерического опыта, и некритическое усвоение агрессивно навязываемых, произвольных интерпретаций такого опыта; – фрагментарный и заимствованный тип иррациональности

в разной степени подкрепляемый психотехнологиями религиозных ритуалов и духовных практик, и как правило интегрируемый в систему адаптивного мировоззрения и жизнедеятельности; – систематизированный и усвоенный – на основе сложившихся религиозных доктрин и концептов духовных практик – тип иррациональности,

, для которого характерны попытки осмысления феномена объемной реальности с позиций концептов глубинной психологии и переосмысления гностического, мистического и религиозного опыта с этих же позиций; данный тип также интегрируется в систему адаптивного мировоззрения и жизнедеятельности; – формируемый – на основе концептов глубинной психологии и переживаемого трансперсонального опыта – тип иррациональности

, который устраняет эпистемологический разрыв между рациональной и иррациональной системой координат современного человека; закономерно приводит к супер-ресурсной целостности инстанций психического, ответственных за «рациональную» и «иррациональную» репрезентацию сложной категории реальности. – формируемый – на основе достижений авангардного сектора наук о психике – тип соотношения рационального-иррационального логос- гнозис-

Последняя позиция в приведенной классификации, представляющая искомый эпистемологический «мост» между рассматриваемыми базисными архетипами познания сложной категории реальности, развернута в сферу синергетического взаимодействия традиционно конфликтующих мыслительных архетипов, обозначаемых как и . Что, заметим, и представляет суть идеи ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта (АСИ). Основательная проработка данного концептуального «моста», собственно, и является стартом формирования обновленного мировоззрения, знаменующего завершение эпохи расколотого бытия. «гнозис» «логос»

Логос и Гнозис

Эпистемологическому анализу системы отношений в следующей, интересующей нас паре фундаментальных понятий и  (в первом приближении данные понятия рассматриваются как уточненные архетипические характеристики более общих категорий рационального и иррационального), мы уделяем самое пристальное внимание по следующим основаниям. логоса гнозиса

Углубленное исследование стержневых аспектов цивилизационного процесса и культурно-исторического контекста, в извилистом русле которых собственно и формировались данные фундаментальные архетипы активности психического, убедительно показывает, что сущностной причиной крайне неблагоприятной динамики развертывания перманентного и всеохватывающего кризиса является глубинный конфликт базисных архетипов познания сложной категории реальности и. логоса  гнозиса

Далее было показано, что диссоциированная эпистемологическая платформа, на основе фундаментальных допущений которой развертывается эпохальный конфликт ориентированного на исследование закономерностей только лишь единственного плана «объективной» реальности, и как способа постижения сложно-темпоральной конструкции объемной реальности, основанного на уникальной генеративной функции психического, не оставляет шансов на достижение какого-либо приемлемого компромисса в сфере конфликтующих адаптивных стратегий, в частности использования супер-ресурсного адаптивного потенциала психического. В то время как неоправданное «застревание» на «отработавшей свое» эпистемологической платформе уже явно неадекватно и небезопасно. В данной связи, представляется уместным следующее «упреждающее» сообщение: первый из используемых в развернутом обозначении АСИ терминов – «ассоциированный», как раз и воспроизводит ключевой тезис в названии сущностно обновленной «эпистемологической платформы», являющейся, таким образом, фундаментальным основанием идеи АСИ. логоса, гнозиса ассоциированной

Кроме того, следует иметь ввиду, что сама по себе идея выведения интеллекта, как особого свойства и формы активности психического, в значительной степени опирается на архетип , ориентированного, как уже было сказано, на репрезентацию «объективной» реальности, или же на воспроизводство «дольнего» плана данной сложнейшей категории. Невнятно обоснованные претензии на исключение из этой общей тенденции имеются лишь у авторов концепции «духовного интеллекта» (детальный анализ данной концепции представлен в следующих разделах текста). Между тем, идея АСИ предполагает глубокую проработку и полноценный охват познавательного архетипа , ориентированного на репрезентацию темпорально-пластических характеристик реальности, но также и на синергетическое взаимодействие с будто бы альтернативными – а в нашем случае с дополняющими и усиливающими – способами познания объемной реальности, т. е. архетипом . логоса гнозиса логоса

Ниже приводится фрагмент эпистемологического анализа (со встроенной сюда методологий культурно-исторической реконструкции и психотехнического анализа) сложной истории становления, конфронтации и стагнации рассматриваемых архетипов познания, углубленное понимание которой предоставляет шанс для искомых эпистемологических прорывов.

Первородный гностический опыт

Итак, нам предстоит реконструировать первооснову духовного бытия человека на заре цивилизационных процессов и понять, какие метаморфозы гностического способа постижения реальности привели, в итоге, в его стагнации и почти полному прерыванию.

Мы, во-первых, отмечаем поразительное единодушие исследователей всех этих вопросов в отношении тезиса того, что идея одухотворенной психической реальности возникла в ответ на ресурсный запрос человека «стоящего перед лицом хаотического, часто зловещего потока явлений, возникающих и исчезающих случайно и бессмысленно» (М. Элиаде, цит. по изд. 2012). Но далее выдающийся исследователь истории религиозных идей Мирча Элиаде высказывается следующим образом: «Трудно представить, как бы мог действовать человеческий разум без убеждения, что в мире есть нечто бесспорно настоящее». То есть, надо было как-то объяснять этот мир с тем, чтобы избавиться от состояния гнетущей неопределенности и, попутно, приобрести некие несущие смыслы бытия в этом суровом и непредсказуемом мире. Но не только. Речь здесь идет еще и о совершенно особенных, привнесенных качественных характеристиках жизни архаического человека: «Осознание же настоящего и полного смысла мира тесно связано с открытием священного. Через опыт священного (т. е. через первичный гностический опыт – .) человеческий разум постигает разницу между тем, что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл, и тем, что лишено этих качеств… На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, – само по себе есть священное действие» (М. Элиаде, 2012). авт

Отсюда, собственно, и выводится позднейшая метафора этого одухотворенного мира – как особого пространства, где человек жил с ощущением цельности, целостности и подлинности бытия, или рая, которое было утеряно с началом вхождения в следующую эпистемологическую эпоху.

Мы, тем не менее, считаем, что не только и не столько поиски несущих смыслов пере лицом опасности и неопределенности дольнего мира способствовали открытию потрясающего горнего плана объемной реальности, сколько еще незамутненный в те далекие времена убогими когнитивными схемами источник подлинного представленный – с позиции авангардных наук о психике – феноменальной способностью психического к особого рода активности, осуществляемой в режиме темпоральной пластики, или же супер-ресурсным потенциалом психического гнозиса, .

В таком «цивилизационном детстве» усматриваются прямые аналогии с отслеживаемыми в самые последние годы качественными особенностями целостного восприятия реальности у детей: мир здесь воспринимается живым, целостным, единым и с особым интуитивным проникновением вглубь событий. Отсюда, например, становится понятным, почему почти все дети талантливы (по определению основателей гностической традиции они безусловно «пневматики» и «психики», т. е. носители чистого ). И что затем происходит со взрослыми, у которых гностический статус понижается до уровня ограниченно годных или негодных к взаимодействию с горним планом объемной реальности («соматиков» и «гиликов») именно вследствие жесткой доминанты логического способа познания и ориентации в реальности. гнозиса

И вот еще один пример таких возрастных гностических способностей, на которые обратил внимание отнюдь не мистик или священнослужитель, но самый яростный критик «мистического и религиозного мракобесия», известнейший ученый-астрофизик Карл Саган. В своем знаменитом бестселлере с говорящим названием «Мир, полный демонов: Наука – как светоч во тьме» Саган, как честный исследователь, признает тот факт, что по крайней мере некоторые события, имеющие место в «объективной» реальности, не вписываются в конструкцию всемогущего, естественно-научного . И один из этих фактов (а всего-то он описывает их три) заключается в том, что «маленькие дети порой вспоминают подробности прежнего своего существования, причем приметы иной эпохи они передают с большой точностью, а получить эти сведения иначе, как путем перевоплощения, никак не могли» (К. Саган, цит. по изд. 2017). Об этом примечательном факте знают тибетские монахи, веками выбирающие своего верховного правителя далай-ламу как раз из таких детей. И сам Далай-лама XIV полностью уверен в том, что является реинкарнацией Великого Пятого Далай-ламы, т. к. хорошо помнит необыкновенно яркие и живые детские сновидения, воспроизводящие целостные фрагменты этой прошлой жизни. логоса

Что же касается существенных особенностей вот этого первородного гностического способа восприятия реальности и взаимодействие с ее горним планом, то надо иметь ввиду следующее важное обстоятельство: доступные в настоящее время историографические материалы освещают в основном более поздние периоды становления гностической традиции. И многие исследователи связывают этот период с появлением гностической философии и религии, о чем мы поговорим чуть позже.

Между тем, существует обширная историография, посвященная реконструкции процессов становления и существования – в различных версиях и вариантах – феномена магического сознания. При том, что многие из этих исследований были сделаны на примере изолированных популяций, в которых цивилизационные процессы – как их понимает научный мир – «замерли». На основании такого рода исследований обосновывают вывод о том, что речь в данном случае идет о самобытном культурном оформлении . И что такого рода опыт имеет существенные отличия от традиционно понимаемой религиозной практики. первородного гностического опыта

Так например, выдающийся британский антрополог Бронислав Малиновский, основываясь на многочисленных полевых и историографических исследованиях, формулирует свое заключение следующим образом: «Одно достижение современной антропологии мы не будем подвергать сомнению: осознание того, что и магия, и религия – это не просто доктрины или философии, не просто системы умственных воззрений, а особые типы поведения, прагматические установки, построенные в равной степени на здравом смысле, чувстве и воле. Это и образ действия, и системы верований, и социальные феномены, и » (Б. Малиновский, цит. по изд. 2015). То есть, этот выдающийся ученый, как собственно и многие другие признанные авторитеты, специализирующиеся в данной области, считал, что при наличии общего архаического корня идеи магии и религии обладают существенными различиями практически по всем обозначенным параметрам. Что, отчасти, объясняет достаточно длительную, но от этого не менее острую конфронтацию этих двух систем. личные переживания

Но что же это за  и , благодаря которым человек приходил к убеждению о существовании и  аспектов реальности и возможности влияния на одно через другое? С нашей точки зрения вышеприведенная сентенция Малиновского – и есть описание , т. е. сущностного содержания «общего архаического корня» особым образом организованной психической активности субъекта. «особые чувства» «личные переживания» горнего дольнего первородного гностического опыта

В этих вышеприведенных сентенциях уже просматриваются попытки выстраивания обоснованной последовательности этапов трансформации главных носителей идеи транс-темпорального способа репрезентации объемной реальности: первичный гностический опыт – эмпирическая психотехническая практика, связанная с облегченным получением такого опыта, включая духовную, магическую практику – формирование мифа, как особого кода (объяснительной модели) аспекта реальности – разработка ритуала, актуализирующего мифическую идею – формирование религиозной догмы с полным набором психотехнического инструментария, обеспечивающего приверженность к этой догме. горнего

Попутно заметим, что для «пневматиков» и «психиков» допотопного царства первичного (примерно 4 тыс. лет до новой эры) никаких проблем с поиском какого-то особенного языка, с помощью которого выстраивается прямая коммуникация между непроявленным полюсом-статусом объемной реальности и полюсом субъекта, не возникает. И мы помним, что именно этот вопрос выводился в качестве важнейшего духовными и интеллектуальными лидерами Новейшего времени (цит. из беседы Джидду Кришнамурти с Дэвидом Бомом «О самом важном», 1996). Та же самая «могущественная сила», которая и диссоциирует вот эти фундаментальные статусы объемной реальности, оформляет и новый план объекта и субъекта в понятных для субъекта метафорических образах (в случае допотопного Еноха – это, например, образ «Нового дома», символизирующего небесный или горний план непостижимой реальности, сияющий образ Святого и Великого, а также многие другие яркие, экстатические образы). И конечно, такие образы-метафоры собственно и представляют первичную ткань мифа, следующего сразу за практикой получения и технологией воспроизводства первичного гностического опыта в обозначенной эпохальной последовательности трансформации транс-темпорального способа постижения реальности. гнозиса

В мифологических хрониках исследуемой нами, эпохальной трансформации транстемпорального опыта присутствует еще один, заслуживающий самого пристального внимания пункт, который касается момента «разветвления» недифференцированного психического бытия допотопного человека на то, что можно обозначить как исходно рациональную и иррациональную (магическую, мистическую и далее религиозную) систему координат. В одном из самых ранних и наиболее авторитетных гностических манускриптов – книге Еноха, написанной в те самые допотопные времена – вот эта эпохальная развилка описывается живо, поэтично и, в общем и целом, по существу.

В своей книге Енох говорит о весьма интересных сущностях, сошедших будто бы с неба и сотрудничающих с человеком, которых он называет ангелами и дает им разные имена. Ангелы, помимо того, что учили людей разнообразным ремеслам, наукам, искусству, учили их еще и «волшебству и заклинаниям, расторжению заклятий, знамениям». К примеру, ангел по имени Азазел научил людей «видеть, что было позади их» (Книга Еноха, цит. по изд. 2016). Таким образом для людей того времени – и уж точно для гностиков с таким вот «актуализированным эон-ангельским дополнением» – никакого секрета не было в том, что человек не начинается и не заканчивается границами своего тела. А для древнеиндийской гностической ветви наличие в человеке психического существа, отличного от физического тела, т. е. сущности, которая развивается, «достраивается» в продолжении многих земных жизней – в этом-то и есть смысл, и оправдание всех этих жизней – является некой аксиомой, даже и не требующей особых пояснений или доказательств. И понятно, что если есть задача что-либо менять в телесной оболочке, которая выстраивается вокруг информационной основы феномена жизни, то нужно взаимодействовать с этой информационной сущностью, или же тем, «что позади нас». В этом собственно и заключается функциональная подоплека всех «волшебных» манипуляций и заклинаний.

То есть, никакого конфликта логического и гностического способа постижении реальности при исходно-живой, или же «пробужденной ангелами», активной психической функции у допотопного человека не было. Космос, мир, реальность представлялись «архаическому» человеку в виде грандиозной объемной конструкции, в которой присутствует «фасад» – явленная часть, где уместно использование точных наук и ремесел. Но там же есть и сокрытая, «сакральная» часть, для которой адекватны совсем другие представления и практики, с иными принципами достижения искомого результата. Отсюда выводится тезис того, что одна из подлинных, глубинных причин эпохального конфликта и  видится не в отсутствии внятных точек соприкосновения полярных архетипов познания, но в целенаправленном подавлении (соответствующие усилия здесь прилагали сверх-мощные агенты влияния – поднимающиеся институты науки и религии), стагнации и почти полной элиминации активной функции в продолжении практические всей после-потопной истории человечества. гнозиса логоса гнозиса гнозиса

Для сравнения и отслеживания такого рода динамики уместно вспомнить труды Аристотеля, в которых, по истечению как минимум трех тысячелетий от завершения допотопной эпохи, он утверждал следующее: «…основание (logos) сущего в возможности – . Душа есть в таком смысле как знание… обладающего в возможности жизнью» (Аристотель, цит. по изд. 1975). Но уже в этих текстах никаких ссылок на то, что человек каким-то образом «видит» или ясно чувствует вот эту мы не встречаем. То есть, вот этот «прямой» способ генерации гениальных догадок, которые воспринимались как некие целостные блоки знания, даже и у беспримерного гения Аристотеля, весьма уважительно относившегося ко всему божественному, существенно ослаблен. Но зато и компенсирован его беспрецедентной по интеллектуальной глубине исследовательской программой, из которой – по «странному» стечению обстоятельств – была удалена близкая к темпорально-пластической версия репрезентации реальности энтелехия энтелехия душу-энтелехию

Еще более иллюстративным – в смысле рефлексии ученого-исследователя – примером того, как из сферы респектабельной науки был фактически изгнан гностический способ познания, являются высказывания Ганса Дриша, автора концепции витализма (основные идеи витализма были сформулированы Дришем в конце XIX-го, начале XX-го века, т. е. еще через 2 тыс. лет после Аристотеля). В своем фундаментальном труде «Витализм. Его история и система» Дриш пишет следующее: «Мы должны помнить, что не есть пространственное, т. е. экстенсивное понятие и поэтому к ней не применимы все виды пространственных взаимоотношений, к которым принадлежит и делимость целого, объемлющего свои части. Энтелехия может быть только мыслима. Воспринятыми же могут быть лишь экстенсивные результаты ее деятельности… Мы анализировали лишь факты, играющие роль в доступной нашему объективному исследованию природе, к признанию которого мы дошли чисто индуктивным путем» (Г. Дриш, цит. по изд. 2007). энтелехия

То есть, нам здесь прямым текстом говорят о том, что «легальным» является лишь то восприятие убогой – в прямом смысле этого слова – кальки предметной сферы реальности, которое опосредовано стандартными импульсами сознания-времени. И что вся неизмеримая глубина объемной реальности, доступная в пластических характеристиках импульсной активности сознания-времени, по крайней мере в сфере респектабельной науки (а чуть позже мы убедимся, что и в области «компетенций» религиозных догм), объявляется фикцией.

Духовные лидеры » видимо сочли бы все это признаками тяжелой болезни. И, скорее всего, нашли бы возможность «на пальцах» объяснить гениальному Аристотелю что даже этимология изобретенного им термина (этот вопрос крайне интересен, но его подробное обсуждение надолго уведет нас в сторону) прямо говорит о темпоральной сущности этого понятия. «царства гнозиса «энтелехия»

Но вернемся к важнейшей историографической канве нашего материала.

Вопрос того, как первичный гностической опыт был переформатирован в гностический миф, религию и особую традицию так называемых духовных практик рассматривается нами в монографии «Феномен Веры: от тайного к явному» (А. Л. Катков, 2022)

Здесь же, по необходимости кратко, мы остановимся на «судьбе» пунктирной линии стагнирующего гностического опыта, обычно не афишируемой в специальной литературе, но от этого не менее важной. Ибо если наряду с официозным и всемерно поддерживаемым существующими религиозными институтами концептом Веры присутствуют еще и какие-то параллельные, и в чем-то «родственные» прецеденты – а именно такие проявления и обозначаются как «беспочвенные верования», «суеверия», – то эпистемологический анализ по своему функциональному предназначению должен окончательно прояснить и эту ситуацию.

Полный драматических коллизий процесс размежевания и последующего сосуществования двух великих традиций магического и религиозного сознания описан в трудах Джеймса Д. Фрэзера («Фольклор в Ветхом завете»; 3-томное сочинение, впервые опубликованное в 1918) и во многих других авторитетных исследованиях. Об этом конфликте много сказано, и мы не будем особенно углубляться в эту тему.

Нас в первую очередь интересует широкое распространение «бытовой» магии и существенной роли этой будто бы языческой традиции – несмотря на строжайшие религиозные запреты – во все последующие исторические эпохи и в том числе в эпоху Новейшего времени.

Так, о широком распространении относительно простых магических ритуалов в жизненном пространстве людей раннего западноевропейского Средневековья упоминали французские ученые Ф. Арьес, Ж. Дюби, П. Вейн, П. Браун, И. Тебер, М. Руш, Э. Патлажан (2018).

В известном труде Джорджа Лаймана Киттреджа «Колдовство в средние века: Подлинная история магии», опубликованного в начале прошлого века. обращают на себя внимание фрагменты, касающиеся распространения феномена магического сознания. Так, на основании огромного массива изученных им материалов Киттредж утверждает следующее: «Вера в колдовство является всеобщим наследием человечества. Она не связана с каким-то конкретным временем, только одной расой или формой религии… В XVII веке вера в ведовство была практически повсеместной даже и среди образованной части населения, что же касается простого народа – то тут она была просто всеобщей» (Дж. Л. Киттредж, цит. по изд. 2009).

Это очень интересный и глубокий вывод, особенно если иметь ввиду, что практически все эти люди, о которых здесь говорится, считались и являлись – по всем учитываемым «стандартным» признакам – истовыми христианами, т. е. адептами доминирующей религиозной конфессии. По наблюдениям Киттреджа такая же ситуация имела место и в современную ему эпоху: «Большинство людей до сих пор верят в существование той или иной формы колдовства… ». Вера в ведовство проявляется сама по себе внезапно и вне зависимости от какой-либо хронологической закономерности

Мы бы здесь сказали, что такого рода констатация – прозрачный намек на активность депримированной, но пока еще сохранившейся способности человеческой психики к первичному , которая проявляется в том числе и в таких спонтанных «всплесках» феномена магического сознания. Это и некий намек на то, что стандартно практикуемые «механизмы» вовлечения населения в какие-либо религиозные конфессии в существенной части проходят «по касательной», то есть вообще не имеют отношения к этому особому способу постижения человеком грандиозной панорамы «объемной» реальности. гнозису

Духовные практики как проявление гнозиса

При всем многообразии этого, достаточно распространенного явления, обозначаемого общим термином «духовные практики», здесь просматриваются аналогии с историей появления, мифологизации и ритуализации . Что, с одной стороны, наталкивает исследователей на мысли о существовании некой пунктирной – параллельной «океаническому течению» мировых религий – ветви , которая, как птица Феникс, возрождается при малейших признаках кризиса в этой деликатной сфере. А с другой стороны – приводит к выводу о том, что способность психики человека к  реальности оказалась достаточно жизнеспособной, и она – как зеленые побеги бамбука – периодически «прорастает», круша бетонные плиты религиозных и научных догм. первородного гностического опыта гностической традиции гностическому способу познания

В данной связи, особый интерес представляет панорама историографии, описывающей процесс зарождения и концептуализации духовных практик. Такой интерес с одной стороны обусловлен тем обстоятельством, что духовные практики, хотя и «соседствуют» с ареалами оформленных магических традиций и религиозных верований (а по мнению многих серьезных исследователей – являются истинными «прародителями» этих, более поздних цивилизационных феноменов), тем не менее, обнаруживают весьма специфические черты, позволяющие идентифицировать данный сектор как самодостаточный ареал «царства духа». С другой стороны, существуют многочисленные свидетельства повышенного интереса интеллектуальных, культурных и даже политических элит именно к сектору духовных практик в кризисную эпоху Нового времени. А в самые последние десятилетия – т. е. в эпоху Новейшего времени – можно говорить о подлинном всплеске такого интереса.

Известный ученый-историк и признанный авторитет в области религиозной и мифологической историографии Мирча Илиаде образно и точно живописует эту ситуацию, как «ностальгия по истокам» (М. Элиаде, 2012). Продолжая мысль Элиаде, скажем и о том, что такого рода ситуация может быть интерпретирована и как ностальгия по истокам подлинного и связанного именно с этим способом постижения объемной реальности, особым супер-ресурсным состоянием Веры-Знания, придающей человеку несущие смыслы бытия и устойчивость перед лицом непростых вызовов времени. гнозиса

Попытки отслеживания глубинных исторических корней духовных практик так или иначе связаны с проникновения в суть и начало герметической традиции. Подобную точку зрения мы встречаем в уже упомянутом труде Мирча Элиаде «Ностальгия по истокам». Здесь он пишет о стремлении человека « … к некому первородному откровению, которое – по его мнению – включает не только Моисея и каббалу, но так же Платона, однако, прежде всего, самое главное – мистические религии Индии, Египта и Персии… как первоначальные герметические откровения». И далее Элиаде прямо говорит о том, что если религии – по многим, прежде всего догматическим признакам – с определенными оговорками, но все же можно считать помехой прогрессу науки, то вот эти первичные гностические-герметические откровения или озарения выполняют, скорее, прямо противоположную функцию. Более того, эти прорывы первородной духовной традиции способствуют преодолению ограничительных барьеров, безусловно присутствующих и в самом институте науки. С этим мужественным и провидческим высказывание великого ученого-историка Мирча Элиаде можно только лишь согласиться и подписаться под каждым словом. первородного гностического опыта

Близкую точку зрения на эпохальную миссию духовных практик высказывает известный историк-исследователь Мэнли Палмер Холл. В своем главном трактате, одно название которого «Энцеклопедическое изложение Масонской, Герметической, Каббалитической и Розенкрейцеровской Символической философии. Интерпретация Секретных учений, скрытых за ритуалами, аллегориями и мистериями всех времен» уже ввергает в трепет, М. Холл характеризует современную цивилизационную ситуацию как тупиковую. Здесь он пишет буквально следующее: «Религия бесцельно блуждает в лабиринтах теологических спекуляций. Наука бессильно бьется о барьеры неизвестного… Трудности, с которыми сталкивается наука нынешнего времени, являются продуктом предрассудительных ограничений, наложенных на науку теми, кто не хотел признавать, что есть многое, превосходящее пять первичных органов или чувств человека… Мистерии заговорили вновь, призывая всех людей прийти к Дому Света… Только транцендентальная философия знает путь к Свету» (М. П. Холл, 1994).

И вот этот, последний пассаж Мэнли П. Холла стоит запомнить, поскольку если уж говорить о каких-то «камнях преткновения» или «барьерах», которые реально препятствуют процессу воссоединения и , то это, конечно, проблема «сложностей перевода» и верификации информации, получаемой за счет первородного гностического опыта. логоса гнозиса