Читать книгу: «Мозговой», страница 2

– Ситуация такая. Несколько дней назад начали давить на моих родственников и друзей. Вчера сестру мою вызвал начальник Сватовского РОВД, она там работает в бухгалтерии, и предупредил – если она не поспособствует, чтобы я отказался от своей деятельности, будет уволена. Вчера у меня дома прошёл обыск, прошлись по всем соседям. Сегодня объявили в розыск.

Предшественник Мозгового Арсен Клинчаев был доставлен в Киев, где ему предъявили обвинение в сепаратизме. Потом задержали Александра Харитонова. Так что в тот момент я нисколько не сомневался, что и моего нового знакомого ждёт такая же судьба. Задержание, этап в Киев, суд за сепаратизм.

Лёша (мы сразу перешли на «ты») пригласил вместе поездить по луганским городкам и деревням, посмотреть, как народ реагирует на идею референдума. Федеральных журналистов из России тогда в Луганске ещё не было, и Мозговой, как мне показалось, отлично понимал, что ему необходима информационная поддержка. И мы ему её оказывали.

Он ездил по городкам, собирал на площади людей – по пять, десять, пятнадцать человек, и терпеливо растолковывал им, что происходит, зачем нужен референдум и т. д. Тогда же Мозговой организовал нам встречу с «луганскими партизанами» в лесополосе под Луганском. Лёша всё обставил по всем правилам конспирации. Мне тогда ещё показалось, что человек очень ценит основательность во всём¹⁰.

Восстание

28 марта в интернете появилось видеообращение луганских партизан. На видео – три человека в масках и с оружием¹¹. Тот, что по центру, говорит:

Мы, штаб самообороны Юго-Востока, обращаемся к жителям наших областей. В сложившейся обстановке создаётся множество партий и движений. Мы призываем не вступать в эти объединения. Их цель – расколоть и ослабить наши силы.

Скриншот из видео луганских партизан

Человек в маске говорит, что украинские власти поставили протестующий юго-восток Украины вне закона, обличает Киев за желание подписать договор об Ассоциации с Евросоюзом и резюмирует:

«Что будем делать? Мы предлагаем объединение наших областей в федерацию, в республику или в автономию, вернуть законного президента».

Что? Какая ещё федерализация? Какое возвращение Януковича? Да его на тот момент ненавидели вообще все – в том числе и на Донбассе!

Но, разумеется, те, кто делал это видео, прекрасно понимали: их требования абсурдны и не будут выполнены. Тем более, что их озвучивали люди с оружием и в масках. Луганские подпольщики использовали классический приём, ведущий к ситуации «вы не оставили нам выбора». Раз Украина не прислушалась к повстанцам, их последующие активные выступления – вынужденная крайняя мера. «Мы хотели по-хорошему, но из-за вас придётся по-плохому». В начале событий на Донбассе риторика некоторых лидеров протеста сводилась к требованию федерализации Украины, поэтому протестующих часто называли в СМИ «сторонниками федерализации», а не пророссийским движением. При этом на большинстве митингов и баррикад использовалась российская символика, что явно указывало на стремление жителей Донбасса пойти по пути Крыма, в Россию. Стремилось к этому, конечно же, и луганское подполье.

Стоит отметить и сказанные подпольщиками слова о попытках раскола протестующих. Действительно, протестные силы Луганщины едиными и сплочёнными не были. Но это – отличительный признак любого массового политического движения. В нём всегда – множество людей с разными точками зрения, разными целями и непременно большими амбициями. При этом некоторую часть движения обязательно составляют правительственные агенты и полицейские провокаторы, работающие на раскол протеста и его слив в нужное властям русло. Так было, конечно, и весной 2014-го на Донбассе.

Это сразу заметил и стал обличать Алексей Мозговой:

Раздробленность организаций и амбициозность многих лидеров – прямая угроза и преступление, направленное на уничтожение всего сопротивления. Многие организации созданы только под митинги и речёвки, некоторые с перспективой на последующие выборы (сегодня как никогда шикарный доступ к будущему электорату), третьи – чистые проекты местных властей и толстосумов. Все эти три категории – паразиты на теле всего освободительного движения. И благодаря им действительно идеологически выдержанные и независимые организации не находят той поддержки у населения, которая нужна для полномасштабной борьбы. Зато наши противники – чиновники, олигархи, неофашисты во главе с сегодняшним правительством – имеют все преференции. Сейчас нас всячески пытаются успокоить и убедить в том, что бороться по сути-то и не с кем. Но это не так! То, что по нашим улицам не устраиваются марши «Правого сектора», это ещё не значит, что мы должны покорно разойтись по домам. Не забывайте, «Правый сектор» – это всего лишь инструмент в руках наших настоящих врагов, это их уродливое порождение, которое они не сумели удержать под контролем. Главный наш враг – чиновник и бизнесмен, признающий киевскую власть! Депутат, который забыл, кто его выбирал и зачем! Но самое страшное для нашей борьбы – это наша раздробленность!¹²

Начиная с этого текста, все записи того периода автор подписывает так:

Алексей Мозговой. Народное ополчение Луганщины.

В конце марта на палаточный городок возле здания луганской ОГА дважды нападают украинские националисты. Власти перешли к тактике запугивания и подавления протестующих руками радикалов. Использовать милицию решались не всегда, так как многие сотрудники МВД начали переходить на сторону народа. Поэтому в большинстве регионов Новороссии в бой бросали боевиков из «Правого сектора» и околофутбольных фирм – как местных, так и завезённых из Центральной и Западной Украины.

В Луганске силы радикалов были немногочисленны, и успеха они здесь не добились. А в Донецке попытки подавить русское сопротивление и вовсе закончились для украинцев плачевно – несколько сотен прибывших радикалов были жестоко избиты дончанами и изгнаны из города навсегда.

4 апреля появилось новое видеообращение луганских подпольщиков. Тот же человек в маске предсказуемо заявил, что Киев проигнорировал предложение о мирном разрешении конфликта. Было озвучено новое требование: отменить намеченные на 25 мая президентские выборы и назначить дату референдума о судьбе Юго-Восточной Украины¹³.

В заключение человек в маске заявил:

В случае невыполнения требований до 5 апреля, 6 апреля будет поднята народная армия Юго-Востока. Дорогие наши земляки, пришёл час, когда будущее каждого зависит только от решительных действий. Мы объявляем полную народную мобилизацию всех, кто готов отстаивать свои права на жизнь и свободу. В случае невыполнения наших требований объявляю сбор народного ополчения на центральных площадях своих городов 6 апреля с 10 до 12. При себе иметь документ, удостоверяющий личность, суточный паёк и любое личное оружие. Выдвижение в областные центры производится организованной колонной.

Таким образом, 4 апреля 2014 года на Донбассе впервые прозвучал открытый призыв к вооружённому восстанию.

В ночь на 5 апреля сотрудники СБУ задержали пятнадцать участников подполья. Шестеро из них, включая Алексея Карякина и Алексея Рельке, были арестованы по подозрению в попытке захвата власти в Луганской области. Украинские власти сообщили СМИ, что якобы изъяли у арестованных несколько сотен единиц огнестрельного оружия. Но никакого оружия у подпольщиков не было. Изъяли макеты, которые использовались для съёмок партизанских видео. Находились они у Карякина на законных основаниях – ранее он ими торговал и использовал в военно-патриотической деятельности.

Повстанцы решили, что ждать больше нельзя. Так в интернете появилось знаменитое видео с «человеком, снимающим маску». Он сидит в небольшом помещении. За спиной – календарь, на котором красным прямоугольником обозначена историческая дата – 5 апреля 2014. Человек снимает маску и говорит:

Я – Болотов Валерий Дмитриевич. Возглавляю общественную организацию Союз ветеранов Воздушно-Десантных Войск Луганской области. Призываю народ Юго-Востока выйти с открытым противостоянием. Всё, что планировалось на 6 апреля, должно воплотиться. Мы не должны отступать. Это наша земля.

Болотов снимает маску

Предыдущие видеообращения 28 марта и 4 апреля озвучивал именно Болотов. Другими двумя людьми в масках были схваченные 5 апреля Алексей Карякин и Алексей Рельке.

Итак, Болотов снял маску. Самые активные участники сопротивления вышли из подполья и открыто заявили о своих намерениях. Таким образом, 5 апреля можно считать началом восстания на Луганщине и на Донбассе в целом.

Здесь, забегая вперёд, необходимо сделать уточнение. После активных действий в первых числах апреля ополченцы в Луганске и Донецке не стали развивать успех и просто засели в захваченных административных зданиях, ожидая ответных действий украинских властей. Несмотря на решимость и храбрость ополченцев, нет сомнений в том, что если бы Киев решился на полноценный штурм этих зданий, то независимость Донецкой и Луганской республик вряд ли бы состоялась. На мой взгляд, только прибытие из Крыма 12 апреля вооружённой группы Игоря Стрелкова спасло висевшее на волоске восстание. Славянск, который ополченцы обороняли 85 дней, стянул на себя все боеспособные силы противника, и повстанцы в столицах ЛНР и ДНР получили шанс на относительное спокойствие, проведение референдумов о независимости и выстраивание первичных государственных институтов.

6 апреля колонна десантников в полторы сотни человек во главе с Сергеем Сиваком (позывной Югослав) подошла к зданию луганской СБУ. За несколько часов на площади собралась многотысячная толпа. Лидеры протеста потребовали освобождения задержанных накануне товарищей. Карякина, Рельке и других подпольщиков выпустили. После этого начался штурм здания. Его защищало несколько сотен милиционеров с щитами и дубинками. В конце концов, повстанцы смяли милицейские ряды, проникли в «избушку»¹⁴ и взяли её под полный контроль, вывесив флаг России. Десантники вскрыли оружейную комнату и разжились большим количеством оружия и боеприпасов. На следующий день перед зданием возвели баррикады и разбили палаточный городок.

Украинские власти сразу начали стягивать к Луганску военную технику, но в город её вводить не решались и выжидали. Киев был уверен в том, что события в Луганской области инспирированы российскими спецслужбами, и захват здания СБУ не обошёлся без «вежливых людей». Основания так думать у Киева, конечно, были: месяц назад они пассивно наблюдали за тем, как те самые вежливые люди «оккупируют» Крым, и закономерно ожидали их появления на Донбассе.

Здание СБУ, 6 апреля 2014 года

Но для жителей Луганщины это было «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Правда состояла в том, что в Луганске действовали исключительно местные жители. Даже российские добровольцы в событиях 6 апреля не участвовали, – они потянулись на Донбасс несколько позже.

Стоит сказать, что исторический штурм здания СБУ 6 апреля всё-таки не был вооружённым захватом. Огнестрельное оружие ни одной из сторон не применялось – хватило численного преимущества повстанцев. Однако до сих пор вызывают вопросы два обстоятельства. Почему, зная о радикальных намерениях повстанцев, украинские власти не перебросили к зданию СБУ дополнительную охрану, не решились на серьёзное применение силы и не вывезли оружие? Существуют версии о том, что региональные власти специально допустили захват здания и оружия с целью эскалации конфликта Донбасса с Киевом. Вопрос – зачем и кому нужна была эта эскалация – также остаётся открытым.

Но можно предположить и более простую трактовку событий 6 апреля: украинские власти недооценили решимость повстанцев и полагали, что уже разгромили луганское подполье, задержав лидеров накануне.

Алексей Мозговой в штурме 6 апреля не участвовал. В этот день он был в Антраците на встрече с местным населением. Уже тогда он предпочёл сидению в Луганске поездки по населённым пунктам и вербовку сторонников.

Позже Мозговой стал критиковать методы повстанцев, захвативших здание луганской СБУ: «Я против такого рода деятельности. Это не метод цивилизованного общества – захватывать здание и при этом разрушать его. Виноваты ли стёкла здания в том, что за ними сидели сотрудники СБУ? Также и оргтехника, компьютеры, столы, за которыми они работали. Как бы революционно это ни было, но это варварство. Если уж зашли туда, то берегите имущество, которое там есть. Оно ещё понадобится в дальнейшей работе»¹⁵.

Странно было слышать от одного из будущих полевых командиров слова про «цивилизованное общество» и критику силовых захватов украинских учреждений. Какие цивилизованные методы, когда на дворе революция, и разъярённые донбасские мужики штурмуют здание тайной полиции ненавистного украинского режима?

Думаю, с одной стороны, в тогдашней критике Мозгового прослеживалась некоторая ревность по отношению к Валерию Болотову и его людям, которые начали активные действия без участия Мозгового. С другой стороны, видна его последовательная позиция того периода: изначально, до начала военных действий, Мозговой выступал против любого насилия и стремился использовать мирные формы протеста, до последнего избегая беспорядков и применения оружия. Потому он и начал поездки по Луганщине, общаясь с местными жителями и политическими активистами. По его плану, власть на местах под давлением народных масс должна была переходить в руки народа (точнее, народных представителей), который начал бы осуществлять контроль над действиями чиновников и определять судьбу региона мирными средствами, в том числе через референдумы. Сегодня такая позиция выглядит наивно. Но этот факт хорошо показывает натуру Мозгового, который вовсе не был отмороженным революционером и с самого начала стремился минимизировать насилие. Также стоит учесть, что Мозговой говорил о вреде насилия всегда, даже в разгар масштабных боевых действий.

Тогда, весной 2014-го, Алексей Мозговой утверждал, что риск должен быть разумным, и самое важное – сохранить жизнь и свободу для достижения поставленной цели. В одном из своих текстов в начале апреля он писал: «Хороший воин – живой воин, а в нашем случае ещё и на свободе. Не позволяйте эмоциям брать верх над благоразумием».

8 апреля будущий комбриг перенёс свой палаточный городок к зданию СБУ и разместился со своими людьми в стоящем напротив здании «Горгаза». Мозговой продолжал публично выступать и собирать вокруг себя добровольцев.

«Он был хороший психолог и оратор. Переместившись к СБУ, Мозговой начал подтягивать к себе людей с баррикад. Болотов был этим недоволен», – говорит Валерий Лопин¹⁶.

Несмотря на то, что Мозговой известен как полевой командир, мыслил и действовал он всегда в политических категориях. Поэтому сразу предпринял попытку наведения мостов с Москвой. На тот момент из известных политиков самым воинственным по отношению к Украине был лидер ЛДПР Владимир Жириновский. 15 апреля 2014-го он даже появился в Государственной Думе в военной форме.

10 апреля Мозговой направился в Москву. Он посетил Госдуму, встретился с Жириновским и Сергеем Мироновым. Политики обещали помочь народному ополчению. Позже Мозговой в интервью сообщил, что ему удалось заручиться их «моральной поддержкой».

Однако поддержка была не только моральной: в начале мая от ассоциированных с ЛДПР людей в Луганск, в том числе к Мозговому, поступило внушительное количество стволов АКСУ¹⁷ и бронированный джип «Тигр».

Из первой поездки в Москву Мозговой вынес некоторые уроки и вернулся в Луганск с новыми установками. По всей видимости, в российской столице ему подсказали, что с революционным хаосом надо поскорее заканчивать.

Вернувшись, я посмотрел на многое по-другому, – говорил Мозговой. – На площади у протестующих ещё недостаточно налажена организация. Так что с завтрашнего дня мы будем начинать всё снова. Жёсткая дисциплина, формирование сотен и батальонов. Люди будут одеты в единую форму и будут подчиняться единому центру¹⁸.

Единым центром будущий комбриг видел, конечно же, себя. Лидерство Валерия Болотова его не устраивало. На тот момент у Мозгового уже было около 150 человек, вскоре они были одеты в одинаковую камуфляжную форму и выглядели внушительным воинским подразделением.

Валерий Лопин продолжал поддерживать Мозгового, давал ему советы и помогал с приобретением обмундирования и материальных ресурсов. При этом сам Лопин находился возле Болотова и выступал посредником между ним и Мозговым.

«Тигр» Жириновского у здания луганской ОГА

Несмотря на то, что ополченцы засели в укреплённом здании СБУ, в городе продолжала функционировать украинская власть. Здание ОГА ещё контролировалось региональными властями, а правоохранительные органы подчинялись Киеву.

11 апреля повстанцы выдвинули Луганскому областному совету ультиматум: на следующий день депутаты должны провозгласить государственный суверенитет Луганской Народной Республики и в течение десяти дней провести референдум о вхождении ЛНР в состав России.

14 апреля Алексей Мозговой провёл митинг возле ОГА, на котором были выдвинуты требования к луганскому губернатору Михаилу Болотских. Ему было предложено в течение двух дней определиться – с народом он или нет. Мозговой заявил:

Губернатор должен сделать заявление о независимости Луганской области от киевских властей. И признании народного движения, то есть нас, легитимным для того, чтобы нас больше не называли террористами, сепаратистами и прочей нечистью. Мы отстаиваем свои права на добротную, благополучную жизнь на нашей земле. На чужие территории мы не претендуем, но и своей не отдадим.

Ни одно из требований, разумеется, выполнено не было.

21 апреля на массовом митинге народным губернатором Луганской области был провозглашён Валерий Болотов.

Валерий Болотов

Лагерь

Летописец Русской Весны Александр Коц, корреспондент «Комсомолки», в этот день снова встретился с Мозговым, чтобы разобраться в сути его противоречий с Болотовым.

Уже было взято здание СБУ, в котором засели болотовцы, – вспоминает Коц. – Мозгового туда не пустили. Мы, кстати, его еле узнали – военная выправка, «горка»¹⁹, разгрузка. Он сокрушался, что вместо того, чтобы действовать, захватывать власть в районах, его бывшие товарищи засели в крепости:

– Я уйду отсюда, здесь нечего делать. Посмотрите – их заперли в этом здании, а все чиновники остались на своих местах. Город не прикрыт ни одним блокпостом! Кто так делает революцию? Ленина почитать иногда очень полезно.

– Куда пойдёте?

– В летние лагеря, – загадочно ответил Алексей, – будем брать под народный контроль область.

Спустя несколько часов он пытался с бойцами пройти в здание СБУ, где в этот момент начинался съезд народных делегатов. Я, кстати, был единственным журналистом, находившимся на том заседании 21 апреля.

Около 150 делегатов, избранных от городов и районов области, собрались в актовом зале. По тёмным коридорам, заставленными сейфами (их использовали как огневые точки), делегатов провожали вооружённые автоматами люди. Они изо всех сил старались быть похожими на своих старших крымских братьев по оружию – «вежливых людей».

Для начала делегаты выбрали нового народного губернатора Луганщины. Были жаркие споры – стоит ли выдвигать кого-то, кроме Болотова. В итоге соискателей на пост оказалось четыре, но выбрали, естественно, «главного партизана».

Затем развернулись споры о вопросах, которые необходимо вынести на референдум. Большинство склонялось к тому, что Луганской области нужна автономия. Дескать, в этом случае все местные «незаконные вооружённые формирования» превратятся в легальные отряды самообороны. Кто-то требовал образования народной республики. Были и те, кто выступал сразу за присоединение к России.

– Это статья 111 Уголовного кодекса Украины²⁰, – отвечала ведущая.

– А то, чем мы здесь занимаемся, – это не статья 111?!

После долгих споров была оглашена резолюция, по которой статус Луганской области причудливо определялся как «временная автономная территориальная единица в составе Украины вне подчинения нелегитимной киевской власти». Делегаты решили проводить референдум об автономной республике в составе Украины.

Отсутствие пункта о присоединении к России вызвало возмущение собрания, и споры вспыхнули с новой силой. В итоге решили проводить два референдума – и об автономии Луганщины, и о присоединении к РФ.

Пока шло заседание, отряд Мозгового пытался пройти в здание СБУ. Но болотовцы атаку отбили, да и нападающие не сильно усердствовали. Всё-таки, все свои. После не сильно кровавой драки и толкотни Мозговой взобрался на баррикаду. Люди приветствовали его радостными криками. Он действительно обладал харизмой и народной поддержкой. Но из Луганска всё же решили уйти. Фигурально выражаясь, плюнули и ушли партизанить.

Позже мы встретились в полевом лагере, недалеко от российской границы. Мозговой сказал о своих претензиях к Болотову:

– Захватить здание, взять оружие и сидеть, вести переговоры с теми, кого надо было выдворять из кабинетов – это не тот путь. Ждать, пока они сами отдадут власть – не самый лучший вариант для народного сопротивления. По сути, самая боеспособная его часть по доброй воле заперта внутри СБУ. И нет никакого движения.

– Это говорит о расколе?

– Раскола я тут не вижу. Мы просто решили пойти своим путём. Не сидеть, а начинать народное сопротивление так, как оно должно происходить – поэтапно и чётко²¹.

Ситуация любопытным образом перевернулась. Ранее Мозговой считался умеренным и выступал против насилия, а Болотов призывал к вооружённому восстанию и захватил здание СБУ. Но после этого умеренным стал Болотов, который засел в Луганске и начал вести переговоры с украинскими чиновниками о будущем Луганщины. У Мозгового же начала складываться репутация сторонника жёсткого курса: он критиковал ополченцев в Луганске за пассивность, требовал начать решительное переподчинение всех центров власти и силовых структур – не только в столице, но и по всей области. Мозговой считал, что это можно было сделать за одну-две недели, что такое развитие событий помогло бы избежать дальнейшего противостояния на местах и больших потерь в будущем.

Итак, Мозговой покинул Луганск и разбил полевой лагерь вблизи российской границы – это было важно для оперативных поездок на «большую землю», приёма оттуда помощи и российских добровольцев. С обустройством помог всё тот же Валерий Лопин. Лагерь находился на принадлежащей Лопину территории бывшей молочной фермы в селе Верхняя Ольховая. Это место стало базой для людей, желающих примкнуть к Мозговому, именно здесь началось систематическое обучение бойцов военному делу.

Валерий Болотов в кругу ополченцев

Алексей Мозговой в палаточном лагере в селе Верхняя Ольховая

Но пробыли они там недолго. Через пару недель базу обнаружили украинские военные, и в начале мая лагерь переехал под Свердловск, на территорию пустующей турбазы в деревне Ясыны, всего в полукилометре от российской границы. В этом лагере я и познакомился с Мозговым.

Впервые на территорию восставшего Донбасса я попал 8 мая 2014-го. Я собирался наладить коридор для переправки добровольцев из России, которые хотели вступить в ополчение Донбасса и помочь русскому делу. Желающих было много, все горели общей идеей, но абсолютно ничего не знали о том, как обстоят дела в республиках. Мне предстояло это выяснить.

По пути из Москвы, откуда мы выдвинулись с несколькими добровольцами, я связался с луганским ополчением. Это оказались люди Валерия Болотова. Граница ещё контролировалась украинскими военными. Мы перешли её нелегально, приехали в Луганск и сразу направились в здание СБУ.

Там мы находились около недели, но уже спустя несколько дней поняли правоту Мозгового. Ополченцы засели в «избушке» в ожидании штурма и активных действий за пределами Луганска не предпринимали. Власть в других городах и посёлках постепенно переходила в руки самостоятельных отрядов ополчения и людей, которые ориентировались на Мозгового. К середине мая среди сидельцев «избушки» из-за полуторамесячного безделья начались нездоровые брожения – пьянки, стычки, делёж имущества. Наиболее деятельные ополченцы начали роптать, часть людей переходила в лагерь Мозгового и в подразделение другого популярного луганского командира – Александра Беднова (Бэтмена).

Тогда мы поехали в Антрацит – небольшой город в относительной близости от российской территории²².

В районе села Миллерово мы с помощью местных контрабандистов организовали коридор для нелегального перехода границы. Около Антрацита мы планировали проложить второй коридор, а в самом городе создать перевалочную базу для добровольцев.

Но нашим планам не суждено было осуществиться. 14 мая мы приехали к городской администрации и первое, что увидели, войдя в здание, – внушительное количество ящиков водки. Мы сообщили дежурному, что приехали из России, и высказали пожелание пообщаться с руководством. Двое казаков грубо сопроводили нас в подвальное помещение и начали допрос с пристрастием. В то время многим ополченцам и особенно казакам везде мерещились украинские шпионы. Убедить находящихся в изрядном подпитии казачков в том, что мы – российские добровольцы, было очень сложно, не помогла даже демонстрация паспортов. В конце концов, мы убедили их связаться с людьми из окружения Болотова, и когда те подтвердили, что мы не шпионы, нас нехотя отпустили. От идеи координации добровольцев через Антрацит пришлось отказаться.

Таково было наше первое знакомство с казаками на Донбассе. В ходе войны многие из казацких отрядов отличились пьянством, мародёрством и дезертирством. Впрочем, были и дисциплинированные, всерьёз воевавшие подразделения казаков с такими авторитетными командирами, как знаменитый Павел Дрёмов.

Итак, 17 мая мы, наконец, посетили лесной лагерь Мозгового. Я удивился, увидев на территории флаги ЛДПР. Как оказалось, взамен на помощь от своей партии, Жириновский требовал использования ополченцами её символики. В начале, когда помощь была критически важна, Мозговой на это пошёл, но потом его это утомило.

«Я с ним перестал общаться ещё весной, когда он принципиально потребовал видеоотчёты с бойцами и обязательно с его логотипом. Тогда он переключился на Болотова», – писал Мозговой о Жириновском²³.

Алексей Мозговой и Александр Жучковский

Для Мозгового мы были одними из десятков молодых людей, приходящих к нему «в поисках приключений» и просивших оружие. Всем подряд Мозговой оружие, конечно, не давал, и к первым попавшимся людям относился с недоверием. Впрочем, нас ему порекомендовал один из командиров ополчения в Луганске, поэтому мы всё же рассчитывали разжиться некоторым количеством стволов.

Мой спутник Олег Мельников, с которым я приехал из Москвы, сразу перешёл к делу:

– Алексей Борисович, нам сказали, что вы можете поделиться калашами, мы планируем поездки вдоль границы, можем нарваться на СБУшников.

– Могу только предложить травматическое, и то с условием выполнения задач нашего подразделения, – сказал Мозговой. – Оружие направо-налево разбазаривать не собираюсь. Какие такие задачи у вас на границе?

Я ответил:

– Мы организуем переброску добровольцев, желающих много. Будем направлять их в ваш лагерь.

– Вот приводите группу, тогда будем разговаривать.

– А сколько у вас сейчас людей?

Мозговой отшутился:

– Неприличный вопрос. Это то же самое, что спросить у девушки, сколько ей лет.

Скриншот со страницы ВКонтакте Александра Жучковского

Поговорили ещё около часа. Командир предложил остаться в лагере или ехать на помощь к Игорю Стрелкову в Славянск. Через два дня мы уехали из ЛНР и остались в Славянском гарнизоне.

Это был первый и единственный раз, когда я встречался с Алексеем Мозговым. Он сразу произвёл впечатление умного человека и толкового организатора, который понимает, чего он хочет, не будет заниматься ерундой и не допустит у себя бардака. В 2014 мы отправляли в бригаду «Призрак» несколько партий добровольцев и снаряжения. К сожалению, с самим комбригом наши пути больше не пересекались.