Хижина дяди Тора

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель.

Александр Пушкин

Данька проводил глазами большой чёрный внедорожник, даже голову за забор высунул, глядя вслед автомобилю. Нечасто в деревне увидишь такие дорогие шикарные машины. Интересно, кто приехал? И к кому? Внедорожник, словно чёрный пиратский корабль, слегка покачиваясь, неторопливо прошуршал меж простых деревенских строений и замер через три дома, прижавшись к другой стороне улицы. Данька помахал ладонью перед лицом, разгоняя поднятую пыль, дождался остановки машины и метнулся домой за прадедовским старым биноклем.

Прадеда своего Данька никогда не видел, тот умер задолго до появления мальчишки на свет, а бинокль так и хранился в доме у бабушки – единственной на сегодняшний день Данькиной родственницы. Прадед Савелий Константинович привёз сей командирский оптический прибор с войны ещё в сорок пятом, хотя, по словам бабушки, командиром никогда не был. Где он добыл бинокль так и осталось загадкой, разгадать которую по прошествии стольких лет, не было никакой возможности. Однако поцарапанные латунные детали, чёрный корпус, выбитое клеймо казанского оптико-механического завода и маркировка 6х30 будоражили Данькину фантазию. А к биноклю прилагался ещё и потёртый кожаный кофр, и ремешок с крышками окуляров. Накинув ремешок на шею, приложив бинокль к глазам, Данька иногда задумывался о судьбах людей, вот также вглядывавшихся вдаль в поисках врагов.

Но сейчас не лучшее время для отвлечённых фантазий. Сейчас Даньку интересовали вполне конкретные объекты: внедорожник, его водитель и пассажиры. Когда Данька пристроился с биноклем возле забора, высокий мужчина, покинув водительское место, обойдя автомобиль, открывал переднюю дверь. Ишь какие церемонии! Мужчина смотрелся весьма чужеродно в чёрном строгом костюме, ослепительно белой рубашке, при галстуке посреди деревенской улочки. Данька ожидал увидеть, как из авто выйдет дама в вечернем длинном наряде под стать представительному костюму водителя, но с переднего сиденья легко выскочила девчонка в коротком летнем платье и, слегка кивнув мужику в костюме, поспешила во двор дома, сразу скрывшись за высоким автомобилем.

Данька оторвался от окуляров бинокля и негромко хмыкнул. Кажется, эти каникулы не будут такими же скучными, как в прошлом году. Впрочем, грех жаловаться, он хотя бы имел возможность провести каникулы в деревне у бабушки, а не оставаться всё лето в детском доме, как большинство его приятелей. У бабушки в деревне было замечательно: свобода, независимость, рыбалка отличная, купаться можно сколько влезет. А не хочешь на рыбалку или купаться – сосед дядя Гриша какую-нибудь книжку фантастическую или приключенческую подкинет. Лежи с книжкой, наслаждайся, загорай на солнце. Красота!

Единственное небольшое недовольство Даньки вызывало отсутствие в деревне подходящей по возрасту молодёжи. И деревня-то немаленькая, и на лето не только внуки приезжали в гости к бабушкам с дедушками, но и дачники целыми семействами арендовали несколько домов. Да только либо дети были маленькие, в лучшем случае достигшие лет двенадцати, либо уже большие – совершеннолетние. Ни та ни другая возрастная группа шестнадцатилетнего Даньку не устраивала. Данька познакомился было с девушкой постарше, но дальше вежливых приветствий дело не шло. Она была студентка и летом вместо отдыха готовилась сдавать какие-то хвосты, что-то там учила – ни на пляж, ни прогуляться вечерком. Ни-че-го. Скукота! Ну куда это годится?! И вот, похоже, удача наконец улыбнулась Даньке. Девчонка, ровесница, ну, быть может, чуть помладше и вроде симпатичная, насколько мальчишка успел разглядеть в свой бинокль. Уж она-то не должна целыми днями дома торчать, наверняка ей тоже захочется погулять, пообщаться. Пожалуй, Данька предпочёл бы товарища, с которым можно и на рыбалку сходить и в лес за грибами, и покупаться вволю, да и вообще… Но девчонка тоже неплохо. Возможно, на рыбалку её не потащишь, зато тут другая романтика, глядишь дело до поцелуев дойдёт, или… Загадывать пока рано, познакомиться бы для начала. Но шанс. Шанс!

Меж тем мужчина в костюме достал из багажника две большие сумки и унёс их вслед за девчонкой. Автомобиль своим высоким корпусом перекрывал Даньке весь вид, что там происходило во дворе, он мог только догадываться по долетавшим неясным звукам. Вопреки ожиданиям мальчишки, мужчина скоро вернулся, сел за руль, завёл свою большую «тачку» и укатил. Улица опустела, и во дворе дома, куда приезжал внедорожник, была подозрительная тишина и пустота.

«Неужели всё интересное закончилось? – печально вздохнул Данька. – Приехала в деревню, так чего дома прятаться? Надо осмотреть достопримечательности, познакомиться с местными жителями. Я-то не местный житель, конечно, зато самый подходящий человек для знакомства. – Данька ещё раз приложил бинокль к глазам, провёл взглядом по окнам дома. – Я бы и сам подошёл и познакомился, не гордый, да только не идти же к ним прямо домой. Не приглашали. Нужно ждать, пока она на улицу выйдет».

Оглядываясь, юноша покинул свой наблюдательный пункт и заскочил в дом.

– Бабушка! – позвал он.

– Чего, Даня, купаться собрался? – бабушка отозвалась с кухни.

– Нет. То есть, да, но попозже. Скажи, на той стороне улицы третий дом от нашего, вот туда, – Данька махнул рукой, – там кто живёт?

– Третий, это который же будет?

– Ну, вот напротив нас Фроловы, потом ещё два дома и как раз следующий. Тот, который и дом, и забор голубой краской выкрашены.

– А! Полякова там живёт, Елена Владимировна, раньше у нас в колхозе учётчицей работала. А тебе зачем?

– Гости к ней приехали. Папаша девчонку высадил, а сам укатил. Не знаешь, кто такие?

– Так у неё и сын, и дочка имеется. Сын в нашем райцентре строителем работает, хороший парень, только у него дочери нет. Двое сыновей у него, постарше тебя будут. Живут рядом, а приезжают очень редко. А Лена не молодая уж, ей помощь нужна. И крышу подлатать, и забор поправить, да мало ли… Ты есть будешь? Я только-только винегрет сделала.

– Нет, не хочу пока, потом поем.

– Ну, смотри сам, не маленький.

– Ага. – Данька нетерпеливо кивнул. – А кто ж тогда приехал? Тут не пацаны, точно девчонка, мне ровесница, из машины вышла и шмыг прямо в дом.

– А вот у дочери её, у Людки, точно дочка есть, Лена про них часто рассказывает. Людка-то девушка видная была и отличница, а учиться в город уехала и там замуж за какого-то богатея вышла. За бизнесмена. Лена говорила: денег не считают, всё по заграницам разъезжают, а она, почитай, несколько лет уже дочку с внучкой не видела.

– Так тогда девчонка бы с мамой, с этой самой Людкой бы приехала. А тут её папаша привёз, да и то сразу уехал. Может, конечно, с женой вернётся. Машина у него, правда, в самом деле дорогая.

– Неужели про заграницу свою забыли и решили Лену навестить?! Вот у неё радость-то будет.

– А зовут как? Не знаешь?

– Кого?

– Внучку, конечно!

– Ой, Лена ведь говорила… Имя такое необычное, но простое, русское. Нет, не помню. А тебе зачем? – Екатерина Савельевна хитро улыбнулась внуку. – Симпатичная?

– Да откуда ж я знаю? – не смутился Данька. – С такого расстояния не разглядишь.

– Ну, если в маму пошла, должна быть симпатичной, да только…

– Что?

– Людка-то ещё и учёбу свою не закончила, приезжала к матери, уже от нас всех нос воротила. Мы, мол, деревенские да простые колхозники ей учёной да городской неровня. Ну, нам-то всё равно, а Лена переживала – перед соседями-то неудобно. А уж коли Людка богатой стала, думаю, совсем барыней себя чувствует.

– Так мне до Людки той никакого дела…

– А яблоко от яблони недалеко падает.

– Так и обо мне скажешь? Про маму мою я от тебя ни слова хорошего не слышал.

– Так ведь и плохого не слышал. Зачем мне про неё говорить? Ты и сам всё понимаешь. Ты, Даня, в отца пошёл, а Васенька мой замечательный был. Может ты плохо помнишь? Если бы не авария та, и у тебя бы всё по-другому сложилось.

– Ладно, бабушка, давай об этом не будем. Так думаешь, я девчонке этой не пара?

– Думаю, это она тебе не пара.

– Считаешь, перед таким молодцом как я, девчонки устоять могут? – Данька нарочито приосанился.

– Балабол! Ты смотри с этим поаккуратней. А то веселье да развлеченье, а потом будешь пелёнки стирать.

– Ну, – смутился мальчишка, – я же не совсем отмороженный. Представление имею.

– Дело молодое. Тут надо не только представление, тут нужно характер, честь иметь. Ответственность чувствовать. Так легко и девчонке, и себе жизнь испортить. И исправить ничего нельзя будет.

– Ты считаешь, если я без отца с матерью в детском доме живу, так я безответственный подонок что ли? – Данька вспылил.

– Да что ты, Даня! – охнула бабушка. – Ничего такого я не думала. Да только, кроме меня тебе такие слова говорить некому. Ты не обижайся, а прислушайся. Я хоть и прожила всю жизнь в деревне, а повидала в жизни достаточно, знаю, что говорю. О тебе ведь олухе беспокоюсь.

– Ну, ты же знаешь, бабушка, – сразу утих Данька, – у меня голова на плечах имеется.

– Эх, голова! – она обняла внука, разлохматила ему волосы. Данька уткнулся носом в бабушкино плечо. – Что ж ты голова не учишься-то? А? Опять мне жаловались, что у тебя одни тройки за год. А дальше что будет? Скоро школу-то заканчивать, профессию получать, а у тебя не аттестат будет, а позорище.

– Да кто на эти бумажки смотрит?! – мальчишка отстранился.

– А как ты думаешь? Думаешь, пришёл, вот он я такой красавец, и сразу всем понравился? Люди-то тебя не знают, а в аттестат заглянут непременно.

– Ну, неинтересно мне учиться. Скучно. Если бы они чего полезного рассказывали, а то ерунда всякая. Да и учителя ко мне придираются, чуть ли не бандитом меня считают, а я ведь ничего такого никогда не делал.

– А ты бы сбегал меньше. А то бегал от них по два раза в год, да бродяжничал, вот они о тебе и составили мнение.

– А знаешь, как там тяжело безвылазно жить-то. Всё по линейке, всё по расписанию, всё по правилам. Вот и бегал, чтобы хоть немного отдохнуть. А им-то что? Будто они без меня скучали?! Нет меня – им только легче.

– Может, мне тоже легче было? Может, у меня сердце не болело каждый раз, когда мне сообщали, что ты опять сбежал? Да если б могла, забрала бы тебя оттуда насовсем, но ты же знаешь…

– Да знаю я, знаю всё… Но ведь и ты знаешь, что я о себе всегда мог позаботиться. Ничего ведь не случилось. Всегда возвращался живым и здоровым.

– Раз на раз не приходится. Всегда возвращался, а в очередной раз мог и не вернуться. Веришь, что я могла спать спокойно?!

– Ну, всё уже, – успокаивающе заговорил Данька, – ну, маленький был, глупый. Уже два года, как я никуда не бегал. Единственная радость – к тебе на каникулы приехать. И то в этот раз отпускать не хотели. Говорят, скоро запретят отпускать из интерната к родственникам на каникулы.

– Это почему же?

– Говорят, нет за детьми надлежащего ухода и присмотра. У нас же половина детей к родителям ездит, а те родительских прав лишены за пьянство и всё такое. Им, алкашам, есть ли разница, что дети к ним на каникулы приехали?

– Так ведь не все такие.

– Не все. Только запретить проще, чем с каждым случаем разбираться. Впрочем, меня это уже почти не касается. В следующем году я школу закончу и свободен.

– Ну-ну. Взрослым себя почувствовал?

– А разве нет? Шестнадцать лет – не ребёнок уже.

– Ладно, не ребёнок, за хлебом завтра съездишь? Или мне самой тащиться?

– А завтра что, четверг уже? Съезжу, конечно, мне же не трудно.

– Всё, иди погуляй, а я к Фроловым схожу.

Данька, повесив бинокль на шею, вышел во двор.

***

Когда утихли первые шумные восторги и восклицания, улеглось радостное возбуждение от встречи, бабушка усадила Арину за стол и принялась за любимое занятие – угощение. Лишь слегка перекусив с утра в придорожном кафе, Арина изрядно проголодалась, но бабушкин стол был явно рассчитан на пятерых. Съесть всё – это была невыполнимая задача, пожалуй, для целой семьи, а не только для одной девочки и одной бабушки.

– Ариша, ты чего не кушаешь?

– Я больше не могу. Спасибо.

– Да ты и не съела ничего. Поклевала как птичка. Кушать надо хорошо, смотри какая худенькая.

– Бабуля, – Арина засмеялась, – откармливать меня не надо. Если так есть, я же ни в одно платье не влезу. Здесь у вас другие вряд ли купишь. Да и модно сейчас быть худенькой.

– Ой, мода ваша… – недовольно покачала головой бабушка, – и на маму твою смотреть больно: до чего худая. Последние фотокарточки прислала, так меня подруги спрашивали, не болеет ли, или, может, денег не хватает, недоедаете.

– Всё замечательно. Подруги твои не понимают ничего в современной моде.

– Ну, милая, телевизор и мы смотрим. И про моду, и про заграницу – только ничего хорошего в той моде-то нет. И ты вот, наконец, на заграницу свою рукой махнула да про старую бабку вспомнила.

– Папу с мамой всё на Кипр тянет, а мне надоело уже. Ну что там делать, в самом деле? Пляж да отель. Отель и пляж. И наших туристов толпы: орут, шумят, пьют без конца. Поговорить не с кем, заняться нечем, и одной остаться, чтобы книжку почитать, и то не получится. Я с этими поездками заданные на лето книги никогда прочитать не успеваю. Потом оправдывайся в школе. Хорошо, что я отличница, ко мне и отношение другое.

– Вот и молодец, что приехала. Отдохнёшь лучше любого Кипра. У нас тихо, спокойно и книжку почитать можно, и пляж у нас хороший. Вот только подружек-то тебе, наверное, нету. Девчонки все тебя много помладше будут, да и мальчишки. Разве ж только Катерины Румянцевой внук.

– Да ну их, мальчишек. В школе надоели.

– Да и правильно. У тебя всё впереди ещё.

– Ой, я обещала маме позвонить, как приеду.

«Нужны мне ваши деревенские мальчишки, как кошке собака», – размышляла Арина, доставая мобильный телефон.

– Как у вас тут со связью, нормально ловит?

– В деревне хороший сигнал, не пропадает, а в лесу туда на север, не очень. То есть, то нет.

– Я в лес вроде пока не собираюсь. Привет, мам, – заговорила она в трубку, – да, да. Всё нормально. Вадим меня высадил и сразу уехал. Вы когда прилетите, ты мне позвони или сообщение сбрось. Бабушка? Всё хорошо. Я ей сейчас трубку дам.

Арина отдала телефон бабушке и пошла разбирать свои сумки. Быстро разложив и развесив свои вещи, она достала электронную книжку и расположилась на кровати.

– Ариша, держи телефон, как тут он отключается?

– Давай я сама выключу.

– Это что ж у тебя такое?

– Это книга, почитать собралась.

– Книга? Разве это книга? А где ж страницы? – бабушка с интересом разглядывала устройство.

– Это электронная книга. Страницы на экране отображаются, вот так вот листать можно.

– Чего только не придумают! Нам старикам за вами и не поспеть. Едва-едва с мобильным телефоном разобралась, теперь и книги электронными стали. А ты чего ж в доме-то читать собралась? Не видала во дворе, я к твоему приезду попросила гамак повесить и зонтик большой поставить. Там поудобней будет читать-то, на свежем воздухе. Хочешь, позагораешь, а можно под зонтиком в тени.

– Ладно, пойду во двор.

Арина залезла в гамак, пристроилась, слегка поворочалась, включила книгу и углубилась в чтение. Лёгкое покачивание, свежий деревенский воздух, усталость с дороги и сытный обед возымели своё воздействие, и глаза Арины начали непреодолимо слипаться.

***

Данька никак не мог найти места, с которого был бы хорошо виден двор Поляковых. То дерево мешает, то забор всё закрывает, то просто ничего не разглядишь. Досадно. Он и сам не ожидал от себя, что может потратить столько времени на поиски места для столь странного, если не сказать хуже, занятия, как наблюдение за соседями. Но, к его удивлению, сама мысль о наблюдении, по сути, подсматривании, заставляла его испытывать непривычное возбуждение, смешанное со стеснением и даже непонятным страхом. В нетерпении осмотрев свой двор и дом, он с сомнением уставился на чердачное окошко.

Хорошо, бабушка ушла к соседям – весь дом в его распоряжении. Он шустро взобрался по лестнице, с трудом открыл покосившуюся невысокую дверь, пригнулся и нырнул в тёмное пыльное помещение. Пыли и паутины здесь было действительно в достатке, но Даньку это не остановило. Он подёргал створки маленького чердачного окошка, они даже не шелохнулись. Открывались ли они хоть когда-нибудь? Данька выбрался с чердака, почти бегом направился в сарай, схватил ветошь, которой вытирал руки при ремонте велосипеда, и снова на чердак. Протёр оконце, пыль взвилась столбом, разлетелась по сторонам, Данька отшатнулся и не удержался: чихнул два раза.

Зато в пыли на окне образовался островок прозрачности. Данька приник к стеклу. Эх, и здесь не слишком хорошо, но лучшего места уже точно не найти, разве ж только на крышу вылезти. Но эта идея про крышу уж совсем… ни в какие ворота… Данька потёр стекло тщательнее, стараясь придать ему максимальную чистоту, получилось не очень. Он достал бинокль из кофра, направил наружу, стукнулся объективами в стекло и чуть отодвинулся. Сквозь грязь и пятна всё же было что-то видно. Данька поводил биноклем, и застыл, отыскав девчонку в гамаке. Мальчишка скользнул взглядом и остановился на лице незнакомки: «Спит, ну надо же! А и в самом деле симпатичная». Он качнул биноклем, и теперь в центре поля зрения оказались белые незагорелые коленки. Потом двинулся чуть выше, на несколько мгновений задержался на краю подола короткого лёгкого летнего платья и снова выше, пока опять не вернулся к лицу.

Так продолжалось некоторое время, потом Данька почувствовал, что у него горят щеки, он поморщился, убрал бинокль и спустился с чердака. Умылся, намочил волосы. «Может, пойти искупаться? Или пойти познакомиться? – Данька опять оказался у забора и невольно повернул голову в сторону заветного двора. – Эк тебя зацепило! Нельзя так на девчонок реагировать, цени свою независимость».

Весь предыдущий его опыт общения с девчонками был весьма положительным. Обычно он легко находил общий язык и с мальчишками, и с девчонками, быстро становился своим в любой компании. Данька мог легко вспылить по любому вопросу и знал за собой этот недостаток, но очень быстро остывал и зла, и ссор совершенно не помнил. За словом в карман он, как правило, не лез, и знакомства сводил легко и непринуждённо. Что заставляло его медлить сейчас, он и сам понять не мог. То ли рассказ бабушки зародил в нём сомнения, то ли некое предчувствие.

И всё-таки Данька решился. Он осмотрел себя – никуда не годится, весь в пыли и паутине. Ползанье по чердаку не прошло даром, в таком виде только ворон на огороде пугать. Он вздохнул и побрёл переодеваться. Натянул джинсы и чистую футболку, сунул ноги в сланцы, пригладил перед зеркалом все ещё влажные волосы. Потом опомнился, плюнул: «Ты что-то чересчур прихорашиваешься».

К забору подходил, стараясь не шуметь и не топать. Вытянул шею, чтобы разглядеть девчонку раньше, чем она его заметит. Однако она словно почувствовала взгляд, вздрогнула и открыла глаза.

– Привет, – сказал Данька.

Девчонка спросонья хмуро посмотрела на подростка и не сказала ни слова. Спустила ноги на землю, одёрнула подол и уткнулась в книгу. Данька тихонько хмыкнул, чуть склонил голову набок, пытаясь рассмотреть, что она там читает. Нет, далековато – не разглядеть.

– Что читаешь? – пошёл на второй заход Данька.

Девчонка даже ухом не повела. «Вот зараза! – начал заводиться Данька. – Похоже, права была бабушка насчёт неё».

– А может, ты глухая? Вот бедняжка! – насмешливо высказался Данька. – Ну не слепая же, раз с книгой сидишь? Или просто с нами простыми людьми разговаривать непрестижно? Или здороваться папа с мамой не научили?

Данька не дождался никакой реакции, сплюнул под ноги и быстро пошёл домой. «Это ж надо! Даже слова не сказала, даже не взглянула, словно я микроб какой. Да к некоторым микробам внимания больше! Эти богатенькие совсем обнаглели: денег наворовали, а теперь от простого народа нос воротят. А я как дурак переодевался ещё. Для неё мы здесь все словно грязь под ногами».

***

Арина проводила взглядом удаляющегося настырного подростка. «Может, не стоило так грубо? – кольнула её совесть. – Ну да! А потом от него не отвяжешься. С этими деревенскими даже поговорить, наверное, не о чем. Парень, конечно, не виноват, пришёл знакомиться, хотел как лучше. Да только мне такие знакомства зачем? В общем, это уже его проблемы, чего я переживаю». Арина легко выбралась из гамака и отправилась в дом.

– Выспалась, Ариша? – бабушка встретила её улыбкой.

– Да. Заснула. Устала с дороги.

– Ничего, у меня отоспишься. Торопиться некуда, вставай, когда хочешь.

– Я обычно рано встаю, – девушка потянулась. – Ты чем занята? Может, тебе помочь?

– Нет, нет, я тут управлюсь.

– В самом деле, у меня времени много, сама говоришь. Мне же нетрудно.

– Да что ты, Ариша, я уже привыкла всё одна делать.

– Бабуля, сейчас же ты не одна. Я что, так и буду, как лентяйка только есть и спать? Я тогда точно растолстею.

– Ну, если так хочешь помочь, съезди завтра в Кумовское за хлебом. Завтра четверг, туда автолавка приедет. И мне поможешь и тебе зарядка и развлечение.

– Съезжу, конечно. А на чём ехать?

– У меня велосипед в сарае стоит. Он в порядке, не переживай, его дядя Семён недавно смазал, проверил.

– Да я за велосипед не переживаю. – отмахнулась Арина. – Я ведь здесь ничего не знаю, я дорогу-то до твоего этого э… как его, Кумовского найду? Не заблужусь?

– Ой, Ариша, я ведь не подумала, – бабушка на секунду замолчала. – Ничего. Завтра что-нибудь сообразим.

– Слушай, ба, ты не видела, что за парень тут подходил?

– Какой парень?

– Ну, не знаю. Повыше меня чуть-чуть будет, белобрысый такой. Познакомиться хотел.

– Дак, что ж не познакомилась? – Елена Владимировна хитро прищурилась.

– Да больно надо! – сморщилась Арина. – Зачем мне это? О чем с ним деревенским разговаривать?

– Так ведь я тоже всю жизнь в деревне провела.

– Вот ты сравнила! Ты же моя бабушка. И образование у тебя нормальное.

– Я думаю, это Даня Румянцев был, внук Катерины. Вон их дом, – бабушка ткнула пальцем в окно. – Тут больше никого из таких больших парней нету, в основном младше тебя все. А Даня, кстати, не деревенский, он тоже только на каникулы приезжает. Шебутной парень, но вежливый, всегда «здрасьте» скажет.

– А откуда приезжает?

– Вот чего не скажу, не знаю. Может Катерина и говорила, да разве ж я запомнила.

– А родители кто? Чем занимаются?

– А сирота он, нет у него родителей.

– Как это нет? – не поняла Арина.

– Да так. Отец его Василий в аварии погиб, а мать даже не знаю где. Васька-то Румянцев нормальным парнем был, мама твоя должна его хорошо помнить. А Даня в интернате живёт, к Катерине только на лето приезжает уже вот несколько лет подряд. Так совсем тут освоился.

– Ещё хуже, наполовину деревенский, наполовину детдомовский. Это не для меня компания.

– Так ведь тебя никто не принуждает с ним общаться. Поздоровалась и мимо прошла.

– Так и буду.

Арина опять взяла книгу и вышла во двор. «Общаться не заставляют, но поздороваться-то надо было. В деревне принято со всеми здороваться даже с незнакомыми. Решат, что я невежа, – снова царапнула Арину совесть. Но она не поддалась: – Опять-таки если этот детдомовец так решит, то и не страшно. Мне до него и дела нет».

***

Утром Данька успел добежать до пляжа да по-быстрому окунуться и, даже не обсохнув, поспешил домой. Автолавка в Кумовское приезжала к одиннадцати, и к этому времени подтягивались с окрестных деревень покупатели. Хлеба, конечно, хватало на всех, но томиться в очереди Данька не любил. Уж лучше приехать пораньше. До Кумовского было чуть больше пяти километров. Если б по шоссе, то на велосипеде Данька и в полчаса бы домчал, если не быстрее, но по сельской дороге, разбитой объёмными тракторными скатами, на двухколёсном коне приходилось постоянно лавировать, и дорога занимала почти час в один конец. Если пешком быстро идти, всего-то чуть дольше получится, но пешком по дороге туда-сюда слишком скучно. На велике-то всяко веселее. Да и хлеба покупали обычно сразу на целую неделю, тащить такую прорву на плечах так себе затея.

Данька наскоро позавтракал, сказал бабушке спасибо и стал собираться в поездку. Взял деньги, сумку и совсем уж наладился в сарай за велосипедом, как с улицы от калитки раздался окрик.

– Катерина, выйди на минутку.

Данька выглянул в окно и замер, у калитки стояла Елена Владимировна со своей внучкой – зазнайкой. Бабушка вышла во двор, а Данька остался у окна, ему и отсюда всё хорошо видно и слышно. Не хватало ещё спешить по первому зову этих Поляковых.

– Здравствуй, Лена. Вижу радость у тебя, гостей дождалась. Людмила приехала?

– Здравствуй, Катя. Нет, Людмила опять не смогла, зато внучка приехала, Арина. Арина, познакомься, это Екатерина Савельевна, – представила Данькину бабушку Полякова.

– Здравствуйте, очень приятно, – Арина слегка натянуто улыбнулась.

«Ишь ты! Говорить умеет, и вежливо! – съехидничал Данька. – А вчера словно немая была. Небось, чего-то от бабушки понадобилось, вот и вежливость прорезалась, и улыбаются. Знаем мы цену вашим фальшивым улыбкам, нас не проведёшь».

– Я к тебе, Катерина, по делу.

«А я что, говорил!» – злорадствовал Данька.

– Проходите, чего ж за воротами стоите.

– Нет, нет. Ты скажи, Даня твой не собирается в Кумовское?

– Едва не опоздали, как раз готов ехать. Даня, – позвала бабушка, полуобернувшись назад.

«Ага, сейчас! – возмутился про себя Данька и не тронулся с места. – Сейчас скажут хлеба им купить. Я что нанимался им за три версты хлеб возить. Скоро будут с нами как с холопами обращаться. Поди сделай то да сё и потом не мешай».

– Сейчас он выйдет, – успокоила гостей Екатерина Савельевна. – Вам хлеба купить?

– Нет. Ариша вот хотела сама за хлебом съездить, но она дороги не знает. Я пришла попросить, чтобы Даня её проводил туда и обратно.

«Ещё того не легче! С этой воображалой куда-то ехать! Мало того, что вчера мне настроение испортила, так ещё и теперь придётся с ней тащиться как черепаха». – Однако вопреки своему возмущению Данька вышел во двор.

– Здравствуйте, – поздоровался он, не глядя ни на кого отдельно.

– Здравствуй, Даня.

– Здравствуй, – поздоровалась и девочка.

– Познакомься, Даня, – сказала бабушка, – это внучка Елены Владимировны – Арина.

– Даниил Васильевич, – представился Данька.

Глаза девчонки вспыхнули недобрым огнём, но она вслух ничего не сказала.

– Даня, – опять обратилась бабушка, – Арина поедет с тобой до Кумовского и обратно. Ты, пожалуйста, её не оставляй, она дорогу пока не знает, сама без тебя не доберётся.

– Хорошо, бабушка, – скрепя сердце согласился Данька, помолчав несколько мгновений, – только пусть она поторопится, иначе в автолавку очередь будет.

– Конечно, конечно, – затараторила Елена Владимировна, – Ариша, иди скорее, бери велосипед, и поезжайте.

Девчонка ушла, но довольно скоро показалась вместе с велосипедом.

– Даня, – шепнула бабушка на ухо внуку, – смотри не обижай там девочку, я на тебя надеюсь. – Данька посмотрел на неё глазами мученика и, тяжко вздохнув, кивнул. Бабушка улыбнулась и продолжила шёпотом: – Ничего, внучек, ещё подружитесь. А сейчас помни: ты за неё отвечаешь.

– Запомнил, – подросток скривился, не скрывая недовольства.

Данька неспешно вывел на улицу свой велосипед и дождался, пока приблизится Арина со своим транспортом. На девушке сегодня были джинсы, явно недешёвые, и ярко-красная футболка с меткой известной фирмы, за спиной маленький модный рюкзачок, тоже красный. «Вот чего так вырядилась?» – недовольно подумал Данька, хотя через минуту вынужден был признать, что сидело на ней всё это идеально, и смотреть на неё было приятно. Правда это открытие Даньку ещё больше разозлило, и он пообещал себе не обращать на девчонку никакого внимания. Словно она не девчонка, а столб у дороги: пока перед глазами – будь осторожен, а чуть миновал и можно забыть.

Дождавшись, пока она подойдёт достаточно близко, он, не говоря ни слова, вскочил в седло и принялся не спеша крутить педали. Через минуту она уже ехала чуть позади него. Он видел рядом её переднее колесо и слышал поскрипывание педалей, прилагая все усилия, чтобы не оглядываться.

***

Ехали они очень медленно, и Арина успевала крутить головой во все стороны, стараясь запоминать окрестности. Они дважды повернули, и скоро деревенские дома закончились, но вместо того, чтобы направиться в сторону шоссе, откуда Вадим привёз вчера Арину, мальчишка свернул налево и покатил по дороге, ведущей в поле. Он ехал впереди и не проронил ни слова, и даже не оглянулся, хотя Арине показалось, что она уловила заинтересованный взгляд там у его дома. Она хорошо чувствовала такие взгляды мальчишек. А может, ей только показалось.

«Похоже, он вчера сильно обиделся. Зря я вчера так. Нет, обиделся, и тем лучше, едем в тишине и хорошо. – Арина равномерно крутила педали. – Или нехорошо? Он мне вроде как помогает. И согласился сразу, не отнекивался, не ломался. Хотя при чём тут я? Он сам за хлебом едет. Ладно, если представится случай, буду показательно вежливой».

Грунтовка, тянувшаяся меж двух полей, была вся в рытвинах и ямах. Приходилось вилять, крепко вцепившись в руль, привставать на педалях, смягчая кочки и удерживая равновесие. Потом дорога немного выровнялась, стало чуть проще, но вредный мальчишка так и не прибавил скорости, и хуже того – ни разу не оглянулся. Будто Арины тут вовсе не было.

«Он что, так и будет всю дорогу молчать и плестись, словно хромая собака? – Арину начала чувствовать раздражение. – Весёленькая поездочка намечается. Не хочется, но придётся мне первой разговор начинать».

– Эй, – окликнула она мальчишку, – мы так и будем плестись? Может, прибавим скорости?

Тот и ухом не повёл. Ноль реакции. Продолжал планомерно, неспешно крутить педали. Арина хотела было обогнать его, по единственной дороге она вполне могла доехать сама. Но тут, как назло, впереди замаячила развилка. И куда теперь? Пришлось сдержать свой порыв. Подросток повернул вправо, Арина за ним.

«Придётся тащиться за ним следом, мало ли здесь этих разветвлений. Так и заблудиться недолго. – Арина стиснула зубы. – Нет, он нарочно издевается!»

– Даниил Васильевич, – повысила она голос, – ты вроде торопился.

– Боюсь, как бы ты не отстала, Арина Родионовна, – в тон ей отозвался парень. – Ещё потеряешься, а мне за тебя отвечать.

– Какая я тебе Родионовна?! Я Александровна.

– Да мне параллельно!

– Хам!

– Ох, вежливая нашлась! Кто бы говорил!

– Ты быстрее ехать можешь? – Арина решила обойти щекотливую тему.