Записки анестезиолога

Странный народ – хирурги

Рассказ об особенностях аффективного реагирования на фоне хронического стресса, противоречащих социальной практике, у лиц с патологическим развитием личности.

Странный народ – хирурги. Скандалят с нами, реаниматологами, ругаемся до хрипоты и драки, свои косяки пытаемся свалить друг на друга. Водку вместе с ними пить западло. А заболеют, лечиться идут не к терапевту, не к кардиологу – а нам, к врагам своим, в реанимацию. Понимают, что серьезное – поможем, нет – напрасно лечить не будем. Вот на днях приходит один с утра, трясется, мокрый, то ли от страха, то ли с похмелья:

– Слушай, посмотри кардиограмму, сердце что-то прихватило.

Посмотрел.

– Да ничего, не хуже, чем в прошлом году. Пил бы ты поменьше, пора уже.

– Да как тут не выпить, сплошной стресс, нервы.

– А чего случилось?

– Ну как чего? Слышал, мы вчера всю ночь одного психа с терапии ловили?

– Слышал. Только он не псих, он нормальный мужик, иди сам убедись. Лежит тихо, только удивляется, с чего он вдруг в наручниках очнулся. У него диабет, терапевты с инсулином перестарались, вот он на гипогликемии с ума и спрыгнул, гонял вас по больнице. Дали бы ему конфету пососать. Ты лучше его лечащему врачу, терапевту, морду набей. Я утром хотел, но он, сука, на обход не пришел. Донесли, что его у нас очень ждут, хотят видеть.

– А кто знал? Да и как ему конфету дать? Он сам кому хочешь даст, здоровый, блин, кабан. Историю его посмотрел: лежит уже с неделю, перевели с наркологии, он там от водки лечился, в истории ни одной записи, зачем перевели? Чем болеет? Листа назначений я так и не нашел. Ясное дело, решили – алкаш, «белочку» поймал. Сам бы ты о чем подумал?

– Ясен пень, о горячке бы и подумал.

– Во-во, и мы тоже. Этот козел терапевта дежурного отхеречил, дал пенделя, та на больничный пошла. Правда, ей в основном по жопе досталось, сам понимаешь, там не промахнуться. Теперь говорит, сесть не может. А меня он стулом по голове, я даже отскочить не успел, только нагнулся. По спине попало, стул в щепки, только ножки у него в руках остались. Рентген сегодня сделал, ребра вроде целы.

– Ну вы прямо титаны, профессиональный рестлинг. А охранник-то чего делал, почему не позвали?

– Так, когда я пришел, охранник уже был в курсах, что на терапии псих буянит. Он забрался в лифт, отъехал и остановил кабинку между этажами. Сидит там, сука, ментов вызывает. И главное, у вас-то все такие мужики здоровые, а тут, как назло, две мандавошки дежурят, Чип и Дейл, спасатели, бля. Ты хоть скажи своим, чтоб одних баб в смену не ставили, особенно по выходным. А то получилось, я единственный мужик во всей больнице, ну еще охранник в лифте.

– Так как справились-то?

– Ну мы его в палате заперли, все оттуда разбежались, даже деды парализованные как опарыши наружу выползли. Дверь прижали кроватью, хорошо, там на отделении в трех палатах клопов травят, половину больных на ночь в коридор выкатили. Рядом какая-то бабка лежала, мы ее кроватью дверь прижали вместе с ней. Железная старуха, даже не проснулась.

– Может, мертвая, не заметили?

– Не знаю, мне не до нее было. Тут менты приехали, ППС, писец, две тетки с пулеметом, и толку от них? Хорошо хоть наручники есть. Спрашивают, чего надо? Связать говорю, надо, как хотите, хоть МЧС вызывайте. Сам понимаешь, этот мудель там один, в окно выпрыгнет, потом не отмоешься. А козел уже дверь разнес и так ручонку одну наружу высунул. Я на нее наручник херак, и к бабкиной кровати. И так пристегнутого с кроватью его из палаты вытащили, по коридору покатали, пока вторую руку схватить не удалось, тоже к кровати прицепили. Ну тут ваши чего-то ему в жопу укололи, он затих.

– Конечно, как тут не выпить, хороший повод. Тебя чего, в первый раз чуть не убили? Ну хочешь, полежи денек у меня, отдохнешь, больничный сделаем.

– Да нет, это херня, не впервые. Главное слушай: домой прихожу, купил пивка, думаю, посижу, расслаблюсь. Сел на толчок, удобно, лишний раз вставать не надо, телевизор подогнал, включил, газетку, рыбки взял. Сижу, значит, завтракаю. И тут крик такой из унитаза: «Пре-кра-ти-те сра-а-а-ать!!!» Даже в толчке вода забулькала. Решил, все, точно крышняк потек. Ну его, думаю, на хер, пиво. Водки! Заглотил стакан, второй, в общем, пока не отключился.

– Завязывай, скоро не только унитазы заговорят. Я помоложе, и то уже почти не пью.

– С дежурствами по выходным точно надо завязывать. А про говорящий унитаз я узнал. Оказалось, соседи снизу затеяли фановую трубу менять, говорят, всех предупредили. А меня-то сутки дома не было, откуда я знал. Так это водопроводчик наш в трубу кричал, он глухонемой, кричит громко. Я его сверху окатил водичкой.

– Понятно, это достойный повод, тут на всю жизнь можно испугаться. Иди в палату, там никого, сейчас что-нибудь придумаем.

Дамба

На днях прочел статью о питерской дамбе. В комментариях полный восторг: «Спасибо Президенту за дамбу! Горожане могут спать спокойно!» И хотя мое участие в созидательном труде на благо советского общества ограничивалось в основном выдергиванием морковки в колхозе, в свое время сам принимал некоторое участие в ее постройке, участие непродолжительное, но деятельное. Внес свой небольшой вклад. Во многом благодаря мне на одном из предприятий города был сделан небольшой шаг от примитивного натурального обмена к современным товарно-денежным отношениям.

В начале восьмидесятых годов работал я на одной автобазе. По окончании школы, в придачу к аттестату, выдали диплом автослесаря второго разряда. Знакомый директор взял временно на работу, на лето, на два месяца. Вся автоколонна там сплошь состояла из большегрузных КАМАЗов, все лето работавших на строительстве дамбы. Пристроили меня там помощником кладовщика. Помоги, говорят, старику, ветерану труда, у него возраст уже не тот, тяжело. Кладовщик, которому меня представили, встретил невнятной матерной тирадой, из которой я понял только то, что всех слесарей надо посылать на х…, и уснул в подсобке в старинном высоком кресле. На меня он произвел впечатление человека действительно не очень здорового, весь день проспал сидя, и на следующее утро я его застал спящим в той же позе. Похоже, не было сил даже встать, хотя мой глаз заметил рядом пару новых пустых поллитровок. Больше я кладовщика не видел, наверное, ушел на больничный.

Странно, первую неделю никто ко мне не обращался. Говорили тогда, что КАМАЗ – машина надежная, но не до такой же степени? Потом оказалось, что мужики не знали, как ко мне найти подход. Традиционный путь, обмен запчастей на натуральный продукт, им казался неподходящим. Я еще был молод. Но постепенно, узнав, что новый кладовщик любит пиво, успокоились, стали заходить. От скуки я решил навести порядок на складе. Бардак там был еще тот, все свалено в кучу, полезные на вид железяки вместе с пустой стеклотарой, какой-то одеждой, ломаными запчастями. Найдя на складе несколько досок, железных уголков, наспех сконструировал нечто вроде стеллажей, начал наводить порядок. Первую неделю потратил на разбор завалов. Оказалось, что на складе есть все, что необходимо, все запчасти, особенно самые ходовые. Работа не пыльная, получил заявку, выдал, сиди, кури. Делать мне больше было нечего.

Через неделю появился первый проситель. Водила требовал подшипник ступицы. Деликатно прошу принести заявку, подписанную директором. Подшипники есть – выдам. Водила удивлен:

– На хуя?

– Ну а как, мне же потом его списывать.

– А у тебя их много?

– Много, вон стоят, два ящика.

– Так дай.

– Не могу без заявки, приказ. И старый подшипник мне нужен для отчета.

– А ты понимаешь, пока я ее подпишу, дня три пройдет. А мне работать надо.

И протягивает мне червонец. Деньги по тем временам фантастические. Обед в ресторане с выносом тела. На такси, правда, не оставалось, но тем не менее… Неужели водителю так срочно нужно вернуться в строй? Наверное – да, еще бы, всесоюзная ударная стройка, план. Голова еще была забита идиотскими идеалами. А действительно, подшипников полно, никто их не считал, дам один, не заметят. А сломанные валяются по всей ремзоне. Приношу, от денег отказываюсь.

– Бери, бери. Я за день простоя больше потеряю. У твоего начальника, алкаша, хер чего найдешь. И без бутылки к нему не сунешься. Спасибо!

В тот же день, вечером, червонец был потрачен.

Еще через пару дней водитель-энтузиаст зашел снова. Что-то понадобилось опять, кажется, центральный болт рессоры. Снова протягивает 10 рублей. Да, думаю, не берегут технику. И себя не жалеют, свои деньги готовы отдать, лишь бы трудиться на благо. Похоже, водитель прочитал мои мысли.

– Не, ты, видно, меня совсем ебнутым считаешь, на свои деньги машину чиню. Так вот, слушай…

И шоферюга провел со мной первый урок политэкономии развитого социализма.

– Смотри, у меня в день норма – восемь ходок. Двадцать кэмэ от карьера до дамбы, погрузка, разгрузка. Заправиться надо. Могу я за день норму выполнить? Хер. А что делать? Въябывать как папа Карло? Не. Я с утра загружаюсь и первый рейс куда? Правильно, на Южное кладбище. Там могильщики за два шмурдяка у меня машину песка покупают. Для них это даром, а мне пока больше и не надо, главное, меня там знают, ждут. Где остальные кормятся, не скажу, у всех свои места. Еду, загружаюсь снова, на дамбу, и сразу к прорабу. На стол ему две бутылки и путевку. Спрашиваю, я, кажется, сегодняшнюю норму выполнил? Ну естественно, выполнил, какой разговор. Хуяк, хуяк, мне в путевку восемь печатей. И все, я свободен. Весь день могу работать на себя, кому говна на дачу привезти, кому щебня с той же дамбы. Или домой – спать. А ты говоришь – червонца жалко. Мне времени жалко.

Что ж, тему я понял. Как работает советская экономика – тоже. Иллюзий на тему светлого будущего поубавилось. Жаль, было мало времени развернуться, срок временной работы подходил к концу.

Запомнился еще эпизод. Иду с утра через проходную, ворота почему-то закрыты, в окошке привычно не торчит заспанный ебальничек вахтера. Заглянул, тот лежит на полу, завернутый в половик, с кляпом во рту. Ворочается, мычит, значит, живой. Зашел внутрь, вытащил кляп изо рта. Отдышавшись, вахтер выдал хулу в адрес шоферюг, как я понял, закатавших его в ковер. Кричит: развяжи! Не знаю, говорю, не я тебя связывал, пойду, спрошу, в чем дело. В спину получил еще один поток мата уже в свой адрес. Выезд изнутри забит КАМАЗами, шофера курят в сторонке. Подхожу:

– Слушайте, там вахтер лежит связанный, просил развязать. Кто его?

– А нехуй! Он нас не выпускает. Говорит, приказ директора, пока тот лично с каждым не разберется. И путевок не дает, сука. А директора нет, его в обком вызывали, за ударную нашу работу хвалить. Ты чего, не слыхал?

Признаюсь, что не слыхал.

– Бля, где-то там наверху подсчитали, получилось, по нашим закрытым путевкам, что уже давно вся Невская губа засыпана. И только нашей автоколонной. Оно бы ничего, но мы же не одни работаем, остальное-то куда дели? Вот и собрали директоров всех автобаз, пистон вставляют. А этот козел пусть полежит до приезда директора, ему не впервой, если что, скажем – саботаж, с ума сошел, работать не дает, падла, гасит порыв.

Через неделю мне пришлось покинуть дружный коллектив автобазы, носящий звание коллектива социалистического труда. А мой бывший одноклассник, чей отец меня тогда и взял на работу, впоследствии сам стал ее директором. Производил впечатление человека, довольного жизнью, но при встрече старые времена вспоминал с грустью.

День любви, семьи и верности

Во всероссийский день любви, семьи и верности случилось маленькое происшествие. Радует, что мы не отстаем от европейцев, отмечающих день Святого Валентина, укрепляем свои традиции.

Звонок в дверь реанимации. На пороге мужичонка средних лет. Помятый костюмчик великоват, похоже, куплен еще во времена молодости, скорее всего на свадьбу. В руках букетик цветов. Лицо человека, еще способного не пить, хотя бы пару дней.

– Я по поводу такой-то. Не разрешите пройти?

– А вы ей кем приходитесь?

– Я ее муж…

Странно… Названная им гражданка старше лет на 20, алкоголичка, найдена где-то на улице с проломленным черепом. Опухшая синяя рожа, беззубая улыбка. Может, в этом есть какой-то шарм, не берусь судить. После трепанации черепа постоянно улыбается. Откликается на имя Люська. Несколько дней была неизвестной, пока не пришла в рассудок. Один раз ее навестил сынок. Его спросили насчет документов, но сын сказал, что паспорт она потеряла неизвестно когда, еще во времена СССР. Российского так и не получила. О наличии страхового полиса спрашивать было смешно. Намек, что при отсутствии полиса за лечение придется платить, сынок сразу понял и больше не появлялся.

– Муж, говорите? И что?

– Да вот, хотел бы навестить, узнать, как она. Может, чего надо? Пропустите?

– Надо, надо. Документы ее нужны. А нет полиса – надо платить за лечение.

– Нет вопросов, я заплачу, только пропустите. Сколько надо?

– Идите в кассу, там вам скажут. У нас она уже восемь дней. И еще два-три дня пролежит.

Уходит. Мыслей, что вернется, не возникает. Но нет, удивительно, приносит оплаченный договор, заплатил сразу за 10 дней, что-то около шестидесяти тысяч.

– Ну а теперь разрешите пройти?

– Ладно, наденьте халат, только, пожалуйста, не долго.

Проходит в палату. И тут начинается действие. Тетка оказывается не его женой, а просто подругой. Да и знакомы они с ней были всего неделю. Как на эту пьянь мужичок запал, непонятно. Но, видно, сильно тосковал мужичок от одиночества. Как только законная жена слегла в больницу, лечить обострившийся цирроз печени, решил мужичок оттянуться, ощутить свободу. Лечилась его супруга на терапевтическом отделении, лечилась, но с тоски, забытая любимым, откушала портвейну и попала к нам в реанимацию, с кровотечение из вен пищевода. И лежит она на соседней койке, и смотрит на появление своего благоверного, с цветами… А тот двигается явно не к ней и сразу не признает законную супругу, немудрено, нос распух от зонда Блэкмора, да сам зонд крепко бинтом к голове привязан, чтобы случайно не вырвала. Это сделать невозможно, но некоторым удается.

– Кобель!…… Убью!..

Вскакивает, хватает табуретку из-под судна, бьет мужа по темени. Люська лежит, улыбается. Судном попадает Люське по голове. Шапочка Гиппократа смягчает удар, Люська продолжает улыбаться.

– Сука, и тебя убью, бляди, вы все тут заодно!

Вырывает из носа раздутый зонд Блэкмора, хлещет Люську по морде. Своей кровью из разорванного носа заливает пол.

Но тут сбегается персонал. Мадам заваливают на кровать. Веревки, галоперидол. Супруга отводят в сторону, перевязывают голову.

– Ой, ребята, спасибо, она у меня совсем бешеная.

– Слушай, мужик, а у твоей законной-то жены полис есть? Как-то она все обещала, что принесут, принесут, а так никто ведь и не принес. Мужик, смотри, платить ведь придется.

– Да нет проблем, ребята. Сколько? Я заплачу.

В гостях у Сальватора Дали

Всегда утверждал, главный признак, характеризующий человека интеллигентного, человека воспитанного, это желание любой ценой избежать публичности при отправлении своих надобностей. Личность высококультурная всегда будет искать уединения для столь интимного процесса и пытаться скрыть его результаты, спрятать выделенный конечный продукт питания, порой идя на определенный риск и преодолевая трудности. Чтобы ни у кого не возникло даже мысли о наличии у нее подобных низменных потребностей. Предупреждал, к таким индивидуумам в реанимации надо относиться с пониманием, внимательней, а лучше всего сразу привязывать. Убедились.

Утром слышу крик из палаты:

– Давай, дыши, сука! Дыши, блядь!

Подобные слова в реанимационном отделении не редкость, наверняка у кого-то остановка дыхания, идет процесс оживления. Дело обычное, рутина. Но надо идти посмотреть, лишняя пара рук в этом деле никогда не помешает. К тому же дела у пациента плохи, похоже, товарищ уже облегчился перед дорогой, из палаты реально пованивает дерьмецом. Странно одно, в палате лежал всего один человек, мужичок средних лет, накануне ночью упавший с мотоцикла. Серьезных травм у него не было, товарищ лежал тихо, трезвел, вспоминая свое имя. Непонятно, что же могло с ним случиться?

Процесс реанимации выглядит несколько странно. Два молодца-санитара, навалившись на жертву, прижали ее к кровати, а третий, медицинский брат, прижимает к его лицу кислородную маску. Жертва извивается, пытаясь вырваться, не желая дышать кислородом. Требую объяснений, что происходит.

– Доктор, да вы посмотрите, что он наделал! Он в аппарат Боброва насрал!

Аппарат Боброва, устройство для увлажнения кислорода, примитивное до идиотизма, состоит из банки, наполненной водой, через которую проходит кислород. Действительно, гражданин, томясь от неудовлетворенного желания, проигнорировал стоящее рядом судно, открутил банку от висящего на стене аппарата и, спрятавшись под одеяло, вывалил в нее свой экскремент. И приладил банку на место в надежде, что не заметят, по крайней мере до его выписки. В итоге в банке в дистиллированной воде плавает отложенная внушительная личина, медленно расползаясь в шипящих пузырьках кислорода. А братья милосердия заставляют больного дышать кислородом, пропущенным через получившийся растворчик. Смешно… Действия персонала, естественно, одобряются, но прошу заканчивать ингаляцию:

– Прекращайте, вы его задушите. Всю палату уже провоняли. Кстати, а чего он там пищит?

– Просит прощения, говорит, что хороший, что больше не будет.

– Надо же, может, он и свое имя вспомнил?

– Вспомнил. А еще говорит, что у него свой автосервис на Полюстровском, говорит, приезжайте, пожалуйста, всегда, любой ремонт, для вас бесплатно.

– Нет, ребята, я бы к нему не поехал. Нассыт еще тебе в радиатор.

– Правильно, и я бы поостерегся, может и в кондиционер нахезать, затейник.

– Ну слушайте, хватит, не дай бог, сейчас эпидемиолог придет посевы брать, а тут у нас дерьмо в стерильном аппарате плавает.

– Привязать его?

– А ты еще спрашиваешь. Вяжите.

Диспансеризация

Заставляют пройти медосмотр, диспансеризация – основа борьбы за здоровье населения. Понятно, что дело добровольное, никому идти неохота, но и лишаться премии тоже. Для начала раздали анкетки, ответьте, пожалуйста, на вопросы. Выявим, нет ли у вас каких болезней, заподозрим – пошлем обследоваться углубленно, к специалисту. Вопросы интересные, плохо, что отвечать можно только «да» или «нет». Ну как однозначно ответить на вопрос: есть ли среди ваших друзей алкоголики? Пришлось дописать от руки – исключительно. Похмеляетесь ли вы по утрам? Скорее да, если накануне рогами упираешься в землю, то как же иначе? А если не пью, то и не похмеляюсь. Странный вопрос… Пьете ли вы один? А если бутылочку пива захочу, что, компанию искать? Или захочу перед обедом сто грамм выпить, звать соседа? Можно, но тогда ста граммами не отделаешься. Пишу – да, пью один. Встаете ли вы по ночам помочиться? Если да, то сколько раз? 1, 2, 3, 4, 5. Надоело, написал, что ради такой ерунды обычно не только не встаю, но даже и не просыпаюсь. Психиатр наш больничный все равно в отпуске. Хотя справка от психиатра все равно нужна, госнаркоконтроль потребует. Придется сходить в психоневрологический диспансер, в свой районный ебанариум. Пришлось по месту прописки тащиться в город, в совершенно в другой район, искать свой психдиспансер в Петроградских переулках. Вот интересно, диспансер, расположенный в Приморском районе, жителей Приморского района не обслуживает, только Выборгского и Калининского. А диспансер Приморского района, куда его жители и должны обращаться, находится в районе Петроградском. Дурдом, одно слово.

Я люблю новое, вот и на этот раз в регистратуре обрадовали: теперь перед осмотром требуется энцефалограмма и заключение невропатолога. А где сделать? Так езжайте к себе, по месту жительства, в поликлинику, сделайте, а у нас ее нет. Хорошо, а можно обойтись? Можно, попробуйте, если заведующая разрешит, тогда, может быть, обойдемся без нее.

В диспансере хорошо, ни одного человека. Январь, наверное, холодная погода успокаивает воспаленные головы. Кабинет заведующей закрыт, спросить, когда появится, не у кого. У дверей ждет только местная санитарка с признаками тяжелой атаксии, явно перелеченная анксиолитиками. Санитарке не скучно, каждые пять минут встает, дергает ручку закрытой двери и сообщает, что заведующая еще не пришла. Простоять пришлось всего полтора часа. Зато доктор понравилась деловым подходом, задала единственный вопрос:

– Скажите, а вы нормальный?

Честно признаюсь, что разве может быть нормальным человек, почти четверть века проработавший в реанимации? Доктор соглашается, действительно глупый вопрос. Начинает оправдываться, понимаете, говорит, наркоконтроль всех затрахал, к нам ходят толпами, все злые, скандалят, а вы хоть спокойный. И честный. Подписывает справку, выданную в регистратуре.

Интересно, если бы сказал, что нормальный, получил бы справку или нет?

На следующее утро после дежурства решил зайти к стоматологу. Вот знаешь, что все нормально, а все равно удовольствия мало. Особенно раздражает ожидание в коридоре, под звуки бормашин из кабинета. Ну хоть этот этап мне удается пропустить. Стоматолог знакомый, всегда принимает без очереди. Однажды ему тоже пришлось побыть моим пациентом, когда его пьяного притащили ко мне в операционную с весьма интимной травмой. Как и где он ее получил, почему, я выяснять не стал, никаких намеков не делал. Коллега оценил деликатность, ну а когда выяснилось, что он ко всему еще ВИЧ-инфицирован, а я эту информацию скрыл, посчитал себя обязанным мне на всю жизнь. Работать ему скорее всего бы запретили. А стоматолог неплохой, жалко. Мне, например, он сделал прекрасный зубной протез, стоит уже скоро как лет десять. До этого успел сломать три, поставленных в дорогих стоматологических клиниках.

Нет, я не пользуюсь своим знанием в корыстных целях, если надо – плачу по прейскуранту, естественно, мимо кассы. Только если что – прихожу в любое время. Пока сидел в его кресле, вспомнил историю, как ходил к нему вставлять зубы.

Сломался протез верхней челюсти. Два передних зуба выбили мне еще в молодости. Меня это особенно не напрягало, разве что старался улыбаться пореже. Да еще беломорина на ветру иногда вылетала, прикусить было нечем. Но на работе нудят, иди вставь да иди вставь. А то заведующий, можно сказать, лицо отделения, и без зубов. Тем более очень часто последнее, что люди видят в своей жизни, – мою ослепительную улыбку. Пошел. Пришлось переделывать все заново. Депульпировали мне верхний клык, но неожиданно началось такое кровотечение, что пломбировать не стали. Сказали, придешь завтра. Я и поплелся на работу. Рот в крови, открыть боюсь. И как назло пришлось идти в приемное отделение, смотреть какую-то женщину перед срочной операцией. Женщина – пьянь лет 40–45, сентиментальная, как все алкоголички. «Доктор, у вас такой грустный вид, ну почему вы не улыбаетесь? Улыбнитесь, прошу вас». И так это жалостливо, что я не выдержал и засмеялся. Потом понял – зря. Сверху одиноко торчит клык, обточенный до белизны, а с него по капле стекает кровь. Женщина как-то сразу вся сжалась, притихла. Пошел в операционную, жду. Надоело. Позвонил в приемный покой, хирургам:

– Чего вы тянете? Почему не привозите больную?

А они мне в ответ, так ушла больная, ничего не сказала, расписку написала, что отказывается от операции, и ушла.

Получаю у приятеля справку о санации ротовой полости, теперь надо обдумать дальнейший путь. Терапевт в медицинской книжке распишется, ему нечего больше делать, как меня осматривать, разве что перекрестит фонендоскопом. За невропатолога распишусь сам, почерк у меня похож. Труднее поймать в поликлинике узких специалистов. ЛОР, кажется, уволился, но это не мои проблемы. Самый неуловимый – дерматолог, он единственный на весь район, принимает одновременно в двух поликлиниках и двух амбулаториях. Чудо, застаю на месте. Середина дня, но доктор надевает пальто, собирается уходить.

– А ты куда?

– Нет, ты представь. На меня сегодня жалобу написали, какой-то дед не смог якобы ко мне попасть, запаршивел, козел. Написал в комитет. Так мне главный врач приказывает, езжай к нему домой, извинись, проконсультируй. Нет, уволюсь я к чертовой матери. Мне сейчас ехать в эту чертову Блиндяевку, а вечером снова сюда. Пока катаюсь, еще человек десять на прием не попадут, потом что, ко всем кататься?

Доктор, человек молчаливый, неожиданно разговорился.

– Слушай, а ты не выпил? Давай лучше я тебя отвезу, на автобусе ты несколько часов прокатаешься.

– А как тут не выпить, я чуть-чуть. Тут с новой системой записи к врачам у нас вообще бардак. Забота о людях. Теперь можно через интернет, вот они там шарят, запишутся – и не приходят. А кому надо, тому не попасть. Видел в регистратуре объявление? Для записи к врачу-специалисту, войдите в личный кабинет… выберите дату…

– Надо еще написать: для владельцев платных аккаунтов запись вне очереди.

– Ну ты сказал, какой, нах… кабинет, аккаунт, когда половина наших бабок в деревнях мобильного телефона в руках не держала? Они и слов таких не слышали.

По дороге доктор продолжает:

– А тут на днях у поликлиники вообще митинг устроили, коммунисты старые объединились, флаг принесли. Странно, коммунизма давно уже нет, а коммунисты остались. Протестуют они, к врачу им не попасть. Ходили бы реже за бесплатными рецептами, может, тогда бы попали те, кому действительно надо. А главный все на нас, не умеете, говорит, не можете организовать работу, примем меры. Объединились они, понимаешь. Ты бы их рожи видел, эти рожи неплохо бы объединить с тротуарной плиткой. Вот я смотрю на коммунизм со своей точки зрения, как на болезнь. Помнишь известную фразу матроса Сиплого из «Оптимистической трагедии», что лучше революционный сифилитик, чем здоровая контра? На первый взгляд кажется, какая тут связь? Почему больной лучше здорового? Почему это революционер должен болеть сифилисом? А ответ прост, слишком много тут общего, между этими двумя болезнями.

Ну, во-первых. И та, и другая зараза поражает, скажем так, не самые благополучные слои населения, маргиналов, люмпенов, прочий деклассированный элемент. Это в основном. Но там и там есть исключения. Легко назвать не один десяток известных гениальных личностей, болевших сифилисом, и множество успешных лиц, заразившихся идеями коммунизма. За примерами далеко ходить не надо, вспомним основоположников, эти не бедствовали.

У той и другой заразы есть свои разносчики. Большинство разносят ее по незнанию и глупости, не ведая, что больны сами. Но есть и идейные распространители, не желающие лечиться, а желающие заразить как можно больше окружающих. Такие тоже встречаются.

Обе болезни легко подавить в зародыше, в самом начале. Эффективно и с минимальными затратами. Достаточно одной инъекции в задницу или одной пули в затылок. Главное, во время успеть, лечение запущенных форм до сих пор проблема.

Ну и одна из главных объединяющих черт, она вот четко проявилась в последние годы. Это характер иммунитета. Знаешь такое понятие: нестерильный иммунитет. Пока организм носит заразу в себе, он не восприимчив к повторному заражению. Как писали старые авторы, в основном французские, а в этом деле они толк знали, не заболеть сифилисом можно только тогда, когда ты его имеешь. А только стоит вылечиться, как человек готов заболеть вновь, и не только готов, а зачастую очень даже активно начинает к этому стремиться. И тут все то же самое. Пока мы строили коммунизм, почти вся страна тихо ненавидела советскую власть, мечтая о скорейшем ее конце. Но стоило с коммунизмом покончить, как начинается тоска по временам светлого прошлого. Призывы: давайте начнем все заново! Давайте попробуем еще раз! А вдруг получится? Не знаю, я не санитарный врач, но пробовать бы не советовал. Заразно. Одна всего разница, сифилис изучали и первые описывали французы, эксперименты ставили на своих, в тюрьмах заключенных заражали. А коммунизм, так его немцы придумали, а эксперименты ставили на нас, на русских.

Спасибо, что отвез. Подождешь? Ну тогда спасибо огромное. А ты, кстати, зачем приходил? Справка? Я завтра с утра буду точно, ты у всех своих санитарные книжки собери, принесешь, я подпишу.

Остались уролог и хирург. Ну с урологом вопросов нет, живем в одном доме, вечером зайду. Придется только пива купить. Да, еще флюорография. Но это надо сделать на всякий случай, мало ли что. Контингент у нас еще тот, подцепить туберкулез можно легко. Тоже, кстати, болезнь социальная.

А вот с хирургом небольшая проблема. Может и написать, что не годен. Старый хирург ко мне постоянно цеплялся, варикозная болезнь, говорит, у вас, вам бы работу полегче. А как ей не быть, когда часов по двенадцать приходится стоять на одном месте? И где ее взять, работу полегче? Но старичок поворчит, поворчит, да подпишет, сам из последних сил до пенсии тянул. Дотянул, сейчас в поликлинике новый хирург, с ним я еще не познакомился, неизвестно, как он ко мне отнесется. Тем более, поговаривают, что вид у парня более чем гламурный и говорит томным голосом. Не будем рисковать, есть у меня человек, коллега, всегда готовый помочь в любом деле за умеренное вознаграждение в виде натурального продукта. Человек с интересной способностью, можно сказать, уникальной. Остается только позавидовать. Выпив, особенно выпив изрядно, он просто сливается с окружающей обстановкой, становится практически невидимым. Именно про таких придумано выражение: «пьян в дымину». Как дым тает в небе, становясь незаметным, так и он растворяется в среде. Может быть, по этой причине до сих пор не только не выгнан с работы, но и серьезных проблем из-за пьянства никогда не имел. Растворяется он часто, порой с самого утра. А может, его просто терпят, в трезвом виде бывает незаменим. Сколько раз обещал себе никогда, никогда больше не иметь дел с алкоголиками. Пьющие друзья, родные – это прекрасно. Но никаких деловых отношений и совместных проектов. В очередной раз нарушил слово.

Накануне, договорившись о встрече, захожу к товарищу на работу, в его поликлинику. Хочу предложить взаимовыгодное дельце. Поднимаюсь на третий этаж, стучу в дверь. Тишина. Странно, кабинет открыт, но внутри никого. Неосторожно, в кабинете аппаратура, аппарат УЗИ, два кардиографа, еще какая-то непонятная техника. Я бы не стал рисковать, оставляя дверь открытой. Захожу, готовлюсь ждать, заодно постерегу имущество. На столе включенный компьютер, сажусь, читаю новости. Ожидание начинает надоедать, товарищ мог пойти за пивом и заблудиться. И почему не закрыл кабинет? Нехорошо, договаривались. Набираю его номер. Телефонный звонок раздается где-то сзади…