Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман

Геннадию Мартовичу Прашкевичу

с любовью и благодарностью

© Александр Антонов, 2018

ISBN 978-5-4493-5746-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Очень хорошо!

В этих словах не было притворства. Мне действительно нравился прочитанный текст.

– Твой глоссарий, Доминик, станет прекрасным дополнением к основному тексту романа.

– Спасибо, – улыбнулся Катанья. – И я, с твоего позволения, посоветовал бы читателю начать именно с глоссария!

– Дельный совет! – согласился я. – Это поможет читателю лучше понять основной текст. Тем более что глоссарий следует признать не только дополнением к роману, но и самостоятельным произведением!

– И ещё…

– Ещё один совет?

– Скорее, это можно назвать сомнением. И касается оно языка, на котором написан роман.

– А с ним то, что не так? – Из моего голоса само по себе начало улетучиваться дружелюбие.

– Да всё с ним так, – поспешил успокоить меня Доминик. – Просто это язык нашего времени, а читать его, насколько я понял, будут лет так на триста раньше?

– Ах, вот в чём дело, – облегчённо вздохнул я. – На сей счёт можешь не беспокоиться. Текст романа – как и глоссария – обязательно будет переведён на язык двадцать первого века.

– Ну, тогда я спокоен за читателя, который, надеюсь, теперь не уснет, читая книгу с названием:

ПРИКЛЮЧЕНИЯ КЛИМА СНЕГОВА, КУРСАНТА ЛЁТНО-ШТУРМАНСКОЙ ШКОЛЫ ЗВЁЗДНОГО ФЛОТА

ТУР ВАЛЬСА С «ЗАБИЯКОЙ» (вместо пролога)

Дальний космос. Магистральное гипершоссе А-5. Борт глайна «Пигмалион». Единая дата: 15.05.0140

– Месье Ришар! – в третий раз прозвучало за окном.

Франсуа поморщился. Не отвяжется! Сам добавил эту опцию в программу. Можно приказать компьютеру отключить реалити, но тогда сьют сразу превратится в обыкновенную, пусть и комфортабельную, каюту. Франсуа встал с дивана, подошёл к распахнутой балконной двери и выглянул наружу. Снизу с выложенного плиткой тротуара ему улыбался усатый разносчик восхитительных ароматов и свежей выпечки. Над этими усами Франсуа, когда добавлял разносчика в программу, трудился с особой тщательностью.

Добрый день, месье Ришар! – Носатое лицо разносчика расплылось в улыбке.

В ответ Франсуа лишь приветливо кивнул, что давало программе понять: к длительной беседе месье не расположен.

– Вам как всегда? – уточнил разносчик.

Франса вновь кивнул и вернулся в комнату, даже не подняв глаза на вид, открывающийся за балконным проёмом. С ним сегодня явно было что-то не так, поскольку вид был столь же восхитителен, как и запах свежеиспечённой сдобы, в своём, разумеется, аспекте. Чтобы не быть голословным замечу, что название запрограммированного реалити звучит так: «Вид на Париж с холма Монмартр 1-я половина XXI века». А Франсуа уже доставал из пищевого синтезатора, который, впрочем, все именовали просто сип, поднос с чашечкой горячего кофе, тарелкой с тёплыми круассанами, сахарницей и молочником со сливками. Поставив поднос на столик, Франсуа приступил к незамысловатой трапезе. Мрачно жуя круассан, он запивал его кофе без сливок и сахара, делая мелкие глотки. Доев первый, потянулся было за вторым рогаликом, но передумал. Вернул чашку с недопитым кофе на поднос, резко встал и, подойдя к приёмнику, спустил поднос в утилизатор. Тот укоризненно замигал красным светом, но уже через пару секунд вновь зажёг зелёный, мол, если чего ещё желаете уничтожить, так я со всей радостью.

– Чёртов «макаронник»! – с досадой воскликнул Франсуа, вновь опускаясь в кресло. – Так в самом конце подпортить мне отпуск.

Похоже, мы определили источник дурного настроения месье Ришара? Осталось узнать, что это за «чёртов макаронник» и как этого господина зовут на самом деле.

**

Доминик Катанья ступил на борт галактического лайнера, или, если использовать более употребительное слово, глайна «Пигмалион» во время остановки у Земли-седьмой, недавно построенной искусственной планеты, ставшей ещё и центральной планетой Земного Содружества. Молодой красавец в премьер-лейтенантском мундире Звёздного флота, украшенным академическим значком, сразу оказался в центре внимания женской половины вояжирующего сообщества. Спросите, каким боком это задело Франсуа Ришара? Всё просто: до этого времени центром притяжения был он. Вспоминая сейчас, сколько сил и средств он употребил, чтобы добиться нужного результата, Франсуа аж скрипнул зубами. «Конец – делу венец» – одна из заповедей почившего родителя, которой Франсуа следовал по мере сил. Потому и заключительную часть отпуска постарался обставить по высшему разряду: сделать своё возвращение домой если не триумфальным, то, по крайней мере, незабываемым. Для начала он снял на глайне «Пигмалион» недешёвый сьют с французским балконом. Как вы думаете, куда выходят окна, или назовите их по-другому иллюминаторы, на космическом корабле, не предназначенном для полётов в ближнем космосе? Правильно, в дальний космос. И что там можно увидеть, когда корабль мчится по гипершоссе? Вот не знаю, не видел, но понимающие люди смотреть на это не советуют, не для человеческого глаза, говорят, зрелище. Потому обзорные палубы и окна (иллюминаторы) космических кораблей любого класса открыты для внешнего обзора исключительно до момента перехода на гиперсветовую скорость, а после, пардона просим, закрываются наглухо до следующего подходящего момента. Или как на глайне «Пигмалион», открываются в виртуалреалити, но уже за плату: хочешь полюбоваться с прогулочной палубы на карибский закат – плати! Что до кают, так в них по большей части иллюминаторов нет вообще. Так что сьют, да ещё с настоящим французским балконом – это круто! Нет, правда. Просыпаться утром под щебет птиц, когда прошмыгнувший через открытую балконную дверь утренний холодок – если запрограммировано лето – заставляет плотнее кутаться в лёгкое одеяло. А потом «Месье Ришар!» и за окном Париж! До последнего времени не одна прелестница пожелала убедиться в этом лично. О, этот Франсуа с его загадочной улыбкой, спортивной фигурой, тронутыми сединой висками и сьютом! Но стоило появиться звёздному проходимцу с многообещающим значком на мундире и ты впервые за весь полёт просыпаешься в одиночестве! Нет, компаньонка в постель – дело временное. Собственно, и на эту ночь были претендентки, но, как бы помягче выразиться, другой возрастной категории. А Франсуа Ришар к столь значительной перемене так скоро готов не был.

В день нашего с ним знакомства отставной ловелас предпринял последнюю попытку отвоевать утерянные позиции. Сказал со скучающей миной что-то вроде, мол, значок – это ещё не факт, мол, его обладатель запросто может оказаться вовсе не звёздным волком, а вполне себе протирателем штанов в одном из штабных кабинетов, как у них там таких называют? – «тыловой крысой». Но Звёздный флот – это Звёздный флот! Почти закрытая привилегированная каста – передовой отряд человечества. Пробиться внутрь этой касты с каждым годом становилось всё труднее, и коль скоро на горизонте замаячил пусть и призрачный шанс, ни одна девица на выданье упускать такой не хотела. Дамы постарше, трезво оценивая свои шансы, были не прочь удовлетвориться короткой интрижкой, которой потом могли бы похвастаться пред менее удачливыми подругами. Посему распространённый Ришаром пасквиль в обществе – одинаково мужском и женском – должного понимания не нашёл, и плюнув на обстоятельства, месье утешился в объятиях красавиц второго, по его личной шкале ценностей, сорта.

И они таки отвлекли мрачные мысли, и пересел он в положенной время с глайна на межпланетный шаттл, собой и окружающим миром довольный, и как громом поражённый увидел в соседнем кресле улыбающегося «макаронника».

Граница планетарной системы Авиценна, пересадочная станция «Арго-5» – космопорт планеты Эсмеральда. Единая дата: 21.05.0140

– Вы тоже на Эсмеральду? – поприветствовав соседа, поинтересовался Катанья.

– Да, – кое-как ответив на приветствие, вяло подтвердил очевидное месье Ришар. – Я там, знаете, определённым образом живу, да и лететь нам вроде как больше и некуда.

– А вот тут вы неправы! – не скрывая радости, что уличил собеседника во лжи, воскликнул Катанья. – Лично я направляюсь на «Ньютон-11», научная станция на дальней орбите Эсмеральды, небось, слышали?

– Как же, – буркнул Ришар, – душевно за вас рад, – и тут же отвернулся, нажал кнопку на подлокотнике кресла, включив встроенный в спинку впереди стоящего кресла визор, вставил в ухо наушник, в общем, убедительно изобразил нежелание продолжать беседу.

Катанья пожал плечами и тоже включил визор. Так они и сосуществовали: оба рядом и каждый сам по себе вплоть до прибытия в космопорт – орбитальную станцию, зависшую над Эсмеральдой на стационарной орбите. Дальше их пути должны были разойтись: Ришара ждал один из гравитационных лифтов, чтобы доставить на поверхность планеты, а Катанью – катер до научной станции. Но прежде чем расстаться они успели слегка поссориться, без повода, просто на роду им так было писано.

…«Доминик Катанья, прибывший с „Пигмалиона“, у „Встречного шесть“ вас ожидает Таша Снегова…»

– … Вас слушать – уши вянут!

– А вы не меня слушайте, вы диктора слушайте – это не вас?

…«Доминик Катанья, прибывший с „Пигмалиона“, у „Встречного шесть“ вас ожидает Таша Снегова…»

– Что?.. Да, меня… А где тут «Встречный шесть»?

– Я покажу. Заодно посмотрю на эту Ташу. Она вам кто?

– Никто. Вернее, научный руководитель, с которым я пока лично не знаком.

Ришар хмыкнул, но от комментария – если научный руководитель женщина, то, может, не который, а которая? – воздержался, а уже через секунду подталкивал Катаню локтем.

– Это она?

Вопрос сопровождался кивком головы. Вектор кивка упирался в выходы с пассажирских пирсов, как раз к ним они теперь и направлялись. Разгадка определения «встречный» оказалась настолько проста, что Катанья даже слегка расстроился. «Сам бы разобрался, без этого „лягушатника“!» Крайняя мысль показалась молодому офицеру забавной, он заметно приободрился и стал искать глазами цифру шесть. Она светилась над выходом, который, как указывала сопроводительная надпись, одновременно являлся входом на служебные пирсы.

Ташу Снегову Доминик узнал сразу. Разглядывал её со всем вниманием и спутник Катаньи. «Получите и распишитесь!» – позлорадствовал Доминик, ощутив гормональный всплеск со стороны соседа. Как и приличествует спеги – женщине, рождённой на одной из искусственных планет Содружества, – Таша блистала естественной природной красотой. И лицо и ладная фигура были у неё не от «дяди доктора», а от папы с мамой, как и отчётливая славянская внешность.

– Здравствуйте, Доминик! – Белые ровные зубы в коралловом обрамлении чуть припухлых губ.

– Здравствуйте, доктор Снегова!

– Тьфу на вас! – возмутился его спутник. – Такую женщину, да по фамилии! Экий вы…

Пока попутчик рылся в мозгах, подбирая подходящее слово, Снегова вопросительно посмотрела на Катанью. Тот понял её правильно, но, вместо того чтобы представить спутника даме, лишь беспомощно пожал плечами.

– Мы хотя и летели вместе на «Пигмалионе», но разговорились только на шаттле, а вот познакомиться как следует, так и не удосужились.

У Снеговой пискнул коммуникатор. Это Ришар поспешил прислать визитку. Таша прослушала сообщение.

– Очень приятно, Франсуа, – улыбнулась она, обращая взор к Ришару. – Меня зовут Таша. А вы, стало быть, врач?

– Да. Притом женский. Так что…

– А вот это вряд ли! Я, знаете ли, возмутительно здоровый человек. К тому же у нас на станции хорошие врачи. Пойдёмте, Доминик! Нас ждёт катер. А вам, – Таша вновь повернула лицо в сторону врача, – хватит пациенток и на Эсмеральде. Всего доброго!

Снегова отвернулась от Ришара и направилась в сторону служебных пирсов. Катанья кивнул попутчику и, подхватив багаж, поспешил следом. Ришар ещё потоптался некоторое время возле невозмутимого «привратника», – такое нынче прозвище имели все механизмы, открывающие и закрывающие всяческие двери – вздохнул и почапал к лифтам.

Орбита Эсмеральды. Борт научной станции «Ньютон-11». Единая дата: 24.05.0140

В кают-компании было шумно. Чествовали планетолога Яна Сташевского. Сам виновник «загула» был слегка опьянён, не выпитым вином, – пьянство на Звёздном флоте каралось весьма жёстко – но всеобщим вниманием. К вошедшей в кают-компанию руководителю планетарной группы вице-командору Таше Сеговой он устремился с двумя бокалами, один тут же и предложил, сопроводив действо словами:

– Ну, зачем вы так суровы к нам, обворожительная шефиня! Верноподданные изнывали в ожидании вашего пришествия.

Таша, не поведя бровью, приняла бокал: сегодня этому «суслику» прощалось многое.

– И вовсе я не сурова, достойнейший Ян! Явилась сразу, как сменилась с вахты. Так что повода для изнывания не было никакого. Засим примите мои очередные поздравления: открыть новый астероид, тем более «бродягу», удаётся не каждый день!

Чокнувшись бокалами, Таша слегка пригубила вино, подарила Яну ещё одну улыбку и вернула бокал. Посчитав, что на этом можно и закруглиться, Таша оставила Яна и направилась к столику, за которым уже сидел её супруг, командир пилотажной группы командор Сергей Снегов.

– Обедать будешь? – осведомился Сергей, когда Таша расположилась за столиком.

– А ты ещё не… – начала Таша, но Сергей не дал ей договорить.

– Не обедал. Ждал тебя.

– Как это мило с твоей стороны, – улыбнулась Таша. – Я, к слову, ужасно голодна.

– Ну, это легко поправимо. – Сергей щелчком пальцев подозвал робота-официанта.

Пока машина ловко накрывала на стол Сергей, кивнув в сторону веселящейся компании, спросил у Таши:

– Тебе не кажется что с ним что-то не так?

– С Яном? – уточнила она. – Есть немного, но так оно понятно: служил себе, звёзд с неба не хватал, а тут на тебе, целого «шатуна» заарканил.

– «Шатун» оно, конечно, – согласился Сергей. – Но я имел в виду твоего новенького.

– Доминика? – лицо Таши сразу стало серьёзным. – И в чём это «не так» выражается?

– Да, конкретно, пожалуй, ни в чём, так, ощущения. Наверное, показалось. Забудь.

– Да нет, милый, не забуду. У меня ведь тоже ощущения, и тоже, представь себе, относительно Катаньи. Он ведёт себя так, словно приехал на время, в командировку, а не на длительную работу.

– Вот и я о том же, – подхватил Сергей. – Неужели по нашу душу? После стольких лет…

– Надо проверить, – решительно заявила Таша. – Это я беру на себя.

– Сыворотка правды? – прищурился Сергей.

– Так ведь самое эффективное средство. Для клиента никаких последствий, кроме кратковременного провала в памяти, а для нас полный букет сведений. К тому же зря я этой пакостью в своё время запаслась, что ли? А срок годности у неё, сам знаешь, неограничен.

– Всё так, – с сомнением произнёс Сергей, – но если он тот, кого мы опасаемся, то ему вполне могли ввести на такой случай антидот.

– Не думаю, – покачала головой Таша. – ведь если сыворотка не сработает, это сразу выдаст в нём контрразведчика.

– Аргумент, – вынужден был согласиться Сергей. – Но как ты заставишь его принять сыворотку? Он ведь под благовидным предлогом откажется и от еды, и от питья.

– Но только не от «поцелуя душ», – стервозно улыбнулась Таша.

– Да, здесь ты мастер, – лёгкая тень проскользнула по лицу Сергея. – Только прошу, не переусердствуй.

– Вот только давай без подначек, – нахмурилась Таша. – Ты же знаешь: шуток на эту тему я не люблю.

Минуло семь дней…

Орбита Эсмеральды. Борт научной станции «Ньютон-11». Каюта Снеговых. Единая дата: 31.05.0140

– Как ты относишься к банальностям? – спросила Таша у мужа, входя в каюту.

– Из твоих уст приму и это.

– Тогда у меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая: я всё выяснила.

– Плохая: Катанья контрразведчик? – уточнил Сергей.

– В точку, дорогой! – Таша плюхнулась на диван. – Собственно, это стал ясно ещё по ходу разговора: он чуть мешкал, подбирал ответы на специально заготовленные мной вопросы. И ещё он постоянно следил за моими руками.

– Опасался, что ты подсыплешь отраву?

– Угу, – кивнула Таша. – Подготовился засранец, но только не к тому, что я стану его соблазнять. Подробности нужны?

– Нет, – поспешно ответил Срегей. – Я, если ты не забыла, в курсе.

– Да, ты в курсе, – согласилась Таша. Короче, принял он сыворотку во время французского поцелуя, тогда как я обезопасила себя антидотом. Ну а потом мы побеседовали…

– И?.. – поторопил державшую паузу Ташу Сергей.

– Доминик Катанья. Выпускник Звёздной академии и по совместительству сотрудник контрразведки Звёздного флота. Вернее, наоборот.

– Выпускник контрразведки и сотрудник Звёздной академии? – пошутил Сергей, но Ташу это только рассердило.

– Великий космос! Юморить в такой ситуации…

– Извини, это по инерции. И зачем мы нужны контрразведке?

– Самое поганое, Серый, – горько усмехнулась Таша, – что мы ей вовсе не нужны. Им нужен…

– Джон Картер! – догадался Сергей.

– Точно, милый. Единственный уцелевший руководитель галактического заговора, вина которого так и не была доказана.

– Ввиду полного уничтожения всех документов при взрыве на Земле-третей 12.03.0128, в котором погибли к тому же и все возможные свидетели.

– Кроме нас, – уточнила Таша.

– Да, кроме нас, – кивнул Сергей. – Но как они узнали?

– Катанья раскопал. У них, в контрразведке, оказывается, есть что-то вроде квеста. Если хочешь взлететь по служебной лестнице – подыми архивное дело и доведи до логического конца. Награда по результатам. Катанья признался, что большинство охотников за должностями сыплются ещё на подборе дела. Но ему повезло. В деле о галактическом заговоре он нашёл маленькую рапортичку о том, что некий медэксперт усомнился в гибели двух членов организации. Тогда аргументы сочли неубедительными, а Катанья, как он сам признался, скорее от безысходности, решил покопать в этом направлении.

– И докопался до нас, – закончил за Ташу Сергей. – Ладно, можешь не продолжать. Детали неинтересны, когда цель достигнута. Но если я тебя правильно понял, нам ничего серьёзного не грозит. Тот заговор ведь не принёс никакого ущерба Содружеству?

– Если мы дадим показания против Картера, то вообще ничего не грозит, – подтвердила Таша.

– А если не дадим?

– Дадим, – вздохнула Таша. – Заставят.

– Даже так? – удивился Срегей. – Но это, если только с нарушением наших прав, но ведь…

– Это их не остановит, Серый, – тихо произнесла Таша.

Сергей редко употреблял крепкие выражения, но сейчас он сделал именно это.

– Но зачем? Я имею в виду, что они могут сделать Картеру? Он ведь так высоко сидит.

– Этого Катанья и сам точно не знает, но полагает, что наши показания обменяют на отставку Картера.

– А что? Это вполне возможно. Ну, и что нам делать, не кончать же, в самом деле, с жизнью? По мне, так карьера Картера того не стоит! Чего ты молчишь?

– Жду твоего мужского решения, и заранее на всё согласна.

У Снегова аж плечи распрямились. Он с обожанием посмотрел на жену.

– Принято! Что сейчас Катанья?

– Спит, но к своей вахте оклемается.

– И сразу предъявит полномочия командиру станции. – Сергей машинально сжал пальцами левой руки нижнюю губу точно посередине, как делал всегда, когда нужно было принять срочное решение. Меньше минуты ушло у него на то, чтобы рука перестала теребить несчастную плоть.

– У тебя запланированы сегодня полёты к спутникам? – спросил Сергей у Таши.

Спутниками называли группу астероидов, вращающихся вокруг Эсмеральды.

– Да, плановый полёт, один катер с экипажем и два космодрона, вылет группы через два часа, плюс внеплановый полёт одиночного катера к «Забияке». Планетолог, он же пилот Ян Сташевский. Ты же помнишь, у Яна есть лицензия пилота катера, – добавила Таша, заметив, что Сергей нахмурил брови.

– Да, да, это я помню, – кивнул Сергей, – я не помню что есть «Забияка»?

– Ну, как же? – огорчилась забывчивости мужа Таша. – Так Ян окрестил свой астероид, и теперь спешит использовать право первой ночи. Он уже в пути.

– Надеюсь, его хорошо проинструктировали. Но это не наш случай. А вот спутники… Ты можешь подменить планетолога в плановом полете?

– Без проблем. Но что это нам даст?

– А я без проблем подменю пилота. А даст нам это возможность быть подальше от Катаньи, когда он придёт в себя и начнёт махать своим жетоном, и время нам тоже даст. А это, согласись, уже кое-что.

– Согласна, мой повелитель, разрешите выполнять!

Орбита Эсмеральды. Борт научной станции «Ньютон-11». Командирский мостик. Единая дата: 31.05.0140

Ян Сташевский чувствовал себя героем, да что там чувствовал – он был героем! Знаете, каково это из «мусорщиков» в герои? На сленге космических исследователей «мусорщиками» называли планетологов, специализирующихся на изучении малых планет и астероидов. В штате станции их числилось целых два – два «мусорщика» на жалкую кучку камней, вращающихся вокруг Эсмеральды, планеты земного типа без признаков разумной жизни, планеты «девственницы» пригодной для колонизации. И эта колонизация шла под чутким присмотром «планетариев» – планетологов, специализацией которых были планеты. Планетолог по планетам! Звучит, согласитесь, хуже, чем планетолог по астероидам, тавтология, да и только. Так они и тут выкрутились. Придумали, понимаешь, прозвища и «планетарии» зазвучали много музыкальнее чем «мусорщики». И вдруг один из этих «мусорщиков» открывает астероид, да ещё какой! «Бродяга» или «шатун», редчайшее для космоса явление, когда космическое тело движется не по определённой орбите, а гуляет, как кажется, где ему вздумается, пересекая дальний космос от одной планетной системы к другой по непонятной, до сей поры никем не просчитанной траектории. Такие космические гости изучены крайне мало, тут можно набрать материала не на одну докторскую. И что с того: была его вахта? Это не умоляет. Снегова так и сказала, и командир станции так сказал. И ему предоставили право не только дать астероиду имя, но и первому ступить на его поверхность. И он ступил. И вмонтировал в поверхность закладную табличку, мол, наше, не замай! И знамя Содружества водрузил. И лихо стартовал с поверхности, почти сразу на полной тяге, у «Забияки» даже искры из глаз посыпались, фигурально выражаясь. Ну, да, кое-что при этом нарушил, зато какой кайф словил! Когда по возвращении на станцию его зачем-то под конвоем повели на командирский мостик – искренне недоумевал, хотя ледяной взгляд, которым окатил его командир станции, пронзил тело аж до самых тестикул.

– Докладывайте, лейтенант, – с трудом выдавливая слова, словно ему тяжело говорить, приказал премьер-командор.

Сташевский и доложил, всё как было, не упомянул только про лихачество при старте.

– Всё? – уточнил командир.

– Так точно! – соврал Сташевский. Так, многие бы на его месте соврали.

– А приборы зафиксировали микровзрыв на поверхности астероида при старте. – Взгляд премьер-командора упирался точно в переносицу и, казалось, высверливал мозг.

– Виноват, форсировал тягу, но совсем чуть-чуть, – продолжил врать Ян.

– Может и чуть-чуть, – неожиданно согласился командир, – но ему хватило.

– Для чего хватило? – неожиданно немеющим языком пролепетал Ян, и уже невпопад добавил. – Кому?

– Как ты нарёк своего крестника? Ну, астероид?

– «Забияка».

– Вот ему и хватило. Обиделся твой крестничек, что ты ему зад подпалил, теперь меняет траекторию полёта и вот-вот попрёт на Эсмеральду. Теперь понимаешь, что ты натворил?

Сташевский облизнул ставшие сухими губы и почти просительно произнёс:

– Может, обойдётся?

– Об этом тебе придётся крепко помолиться, и неважно умеешь ты это делать или нет, верующий ты или атеист. Но молиться ты будешь взаперти, я беру тебя под стражу. Арестовать!

Руки Сташевского сковали наручниками.

В этот момент на мостик ввалился Катанья. Именно ввалился, поскольку координация движений у него была явно нарушена.

– Где Снеговы? – потребовал он объяснений от командира.

– Великий космос! – изумление премьер-командора было столь же большим, как и помянутый им объект мироздания. – Вы из какого комикса нарисовались, премьер-лейтенант?

Катанья молча достал жетон в одной обойме с удостоверением и предъявил комплект командиру.

Лицо премьер-командора, которое было до того белым от гнева, стало наливаться багрянцем.

– Но, при чём тут Снеговы? – начал он. – Это ведь…

– Повторяю вопрос, – недослушал командира Катанья, – где сейчас Снеговы, господин премьер-командор?

– Командор Снегов и вице-командор Снегова находятся за пределами станции на плановом задании, господин премьер-лейтенант! – отчеканил командир станции.

Если до сего момента все присутствующие на мостике лишь навострили уши, то теперь, кто мог это сделать без ущерба для службы, смотрели на Катанью.

– Прикажите вернуть катера на станцию! – не обращая внимания на создавшуюся вокруг него обстановку, распорядился Катанья.

Командир открыл было рот для ответа, как заговорил бортовой компьютер:

– Астероид порядковый номер 0140GN-11 закончил разворот и движется по новой траектории. Вероятность столкновения с поверхность планеты Эсмеральда сто процентов.

Командир моментально преобразился. Он как будто разом стал на голову выше всех в рубке. Властным голосом скомандовал:

– Боевая тревога!

И загремели во всех помещениях станции колокола громкого боя, извещая местное население: пришла, братишки, беда – отворяйте ворота!

Командир повернулся к Катанье.

– Ничем в настоящий момент не могу вам помочь, господин контрразведчик!

– Но…

– Напомнить пункт Боевого устава Звёздного флота, где говорится о правах командира после объявления боевой тревоги? – надменно выгнул бровь премьер-командор.

Но Катанья лишь отрицательно помотал головой. Он прекрасно помнил этот пункт, провозглашающий всевластие во время боевой тревоги командира над кораблём и экипажем. Прикажет и его засунут в утилизатор, а как-то не хотелось. Потому Катанья ещё и добавил:

– Виноват.

– Хорошо. Если будет объявлена шлюпочная тревога, настоятельно предлагаю проследовать на соответствующую палубу, там вас определят в спасательное судно.

«Предлагаю» не «приказываю» можно и возразить.

– Прошу разрешения остаться на мостике до конца!

– Как угодно, – неожиданно легко согласился командир. – Только ни во что не вмешивайтесь. Это приказ!

– Слушаюсь.

Командир отвернулся от Катаньи и заметил понурого Сташевского зажатого между двумя рослыми сержантами. Тут же подал знак рукой, мол, уводите его отсюда!

– Компьютер, доложить о нахождении патрульного крейсера! – приказал премьер-командор.

– Патрульный крейсер находился на плановом ремонте правого маршевого двигателя в орбитальном доке над обратной, по отношению к нашей, стороной планеты. Как только астероид начал менять траекторию полёта, на крейсер было отправлено оповещение. Двадцать минут назад крейсер вышел из дока и идёт к нам на одном двигателе. Опоздание ко времени «Ч» сорок минут.

– Принял. Доложить о состоянии противометеоритной защиты планеты!

– Противометеоритная защита планеты в стадии строительства. Степень завершённости десять процентов. Против астероида 0140GN-11 в настоящий момент не эффективна.

Вот так. Не было на Эсмеральде противометеоритной защиты – болтались на орбите аж три крейсера! Стали строить защиту и два крейсера отозвали под их, «Ньютона-11» вроде бы гарантии. А они их разве давали? Ну, доложили честно, что вероятность метеоритной атаки из ближнего космоса равна 0,022 процента, а опасность, идущая из дальнего космоса, определению не поддаётся. «То есть, маловероятна? – спросили их» – «Ну, если основываться на имеющихся наблюдениях, да». И вот он прилетел, а им придётся подставлять голову, иначе…

– Компьютер, доложить вероятные потери среди населения планеты в случае столкновения метеорита с поверхностью!

– Не менее двенадцати миллионов человек.

– Компьютер, какова вероятность перехвата астероида станцией?

– Если начать манёвр в течение десяти минут – сто процентов. После столкновения вероятность разрушения станции сто процентов, астероида 0140GN-11 восемьдесят процентов. Все обломки как станции, так и астероида 0140GN-11 при падении либо сгорят в атмосфере, либо будут уничтожены имеющейся противометеоритной защитой.

Вот и вся арифметика! Двенадцать миллионов против научной станции. Хорошо, что все это слышали. Так легче командовать.

– Приготовится к манёвру на перехват астероида! Шлюпочная тревога! Всем, кроме дежурной вахты, покинуть станцию!..

– «Шлюпочная» – «Мостику». Пять минут до завершения эвакуации.

– Принято. – Командир машинально засек время. «Норматив перекрыт на полминуты. Не зря, выходит, потели во время учебных тревог».

– «Инженерный» – «Мостику». Маневровые двигатели переведены со стабилизирующего режима на ходовой.

– Принято. Курс на перехват!

– Есть, курс на перехват!

– «Шлюпочная» – «Мостику». Эвакуация завершена. На палубе одна шлюпка для технического персонала.

– Принято, – и уже совсем не по уставу. – Уходите, парни!

– Манёвр на перехват завершён.

– Принято. «Инженерный», все на мостик!

«Теперь всё. Теперь на станции только те, кто в рубке. Рубка сконструирована так, что сама является спасательной шлюпкой. Катапультироваться перед столкновением успеем, а вот уйти…»

– Компьютер, доложить процент вероятности на безопасный отход для рубки!

– Одна целая четыре десятых процента.

Женский голос, которым говорил биоэлектронный компьютер, раньше казавшийся премьер-командору приятным – теперь резал слух.

– До столкновения одиннадцать минут.

«Бесчувственная машина!», – мысленно ругнулся премьер-командор и отдал приказ:

– Рубку катапультировать за две минуты до удара! «Надеюсь, мой голос звучит не слишком уныло?..»

– Есть, за две минуты.

«… Не так, как у вахтенного начальника? Впрочем, я несправедлив. Голос у него вполне нормальный, только безрадостный. И это как раз понятно. Чему тут радоваться?»

– До столкновения десять минут…

**

После объявления на станции боевой тревоги связь стала общей и Снеговы всё слышали.

– Что будем делать? – посмотрела Таша на мужа.

Снегов пожал плечами.

– Если компьютер рассчитал, что от нас в этой ситуации может быть толк, нам бы уже сообщили, нет?

– Наверное, да.

– А командир? Ты слышала, как он произнёс слово «контрразведчик». Это сигнал нам, что Катанья на мостике и предъявил полномочия на наше задержание. Если командир мог, он бы прямо сказал: забейтесь куда-нибудь и ждите, чем всё кончится.

– А может статься, что про нас просто забыли, я имею в виду и компьютер тоже?

– Компьютер забыть не мог, вот не принять в расчёт… Никогда не предполагал пожалеть о том, что меня так воспитали! «Гнездо», «Странник» просит вводную.

– Командир, на связи «Странник», просит вводную.

«Странник» – позывной Снегова, и, видимо, Катанье это известно. Премьер-командор затылком чувствовал его взгляд.