Читать книгу: «Морозных степей дочь», страница 20

Шрифт:

– Несчастный жердяй за все свои сто лет не нашел бы того, кто бы почесал ему спину.

– А ты и не ценишь, что тебе-то посчастливилось быть рядом со мной, добросердечной и мудрой снежной ли…

– Стоять! – отрезал он, трезвым умом оценивая произошедшее. – Но мы ведь так и не нашли серный камень.

– Какой серный камень? – обернулась она с по-детски невинным лицом.

– Сольвейг… – стиснул зубы Рэй. – Скажи, мне ведь и не нужно было убивать богинок, да?

– О, как раз нужно! – закивала она, чуть отступая. – В отличие от безобидного жердяя, богинки для жителей Умиры представляли взаправдашнюю угрозу. Как я и говорила, они могут запросто задушить или выкрасть младенца, похитить беременную девушку, вышедшую прогуляться, или иным образом навредить людям. Ты… да! Ты совершил истинно геройский поступок! – деловито щебетала Сольвейг, но продолжала предусмотрительно пятиться, видя, как наливаются гневом глаза напарника.

– Допустим, они были опасны. Но зачем, – вдохнул он, наступая, – зачем было копаться у них в кишках?!

– А знаешь, как говорят? Опыт – лучший учитель, и ты только что получил сто-о-оль ценный…

– Прибью, – покачал он головой, а Сольвейг поняла, что пора сматывать удочки.

Рэй махнул надломленным луком аки палкой – на большее он всё равно не годился – древко свистнуло, та ловко пригнулась, избежав удара, и пустилась наутек. Лисица залетела за дерево, Рэй ударил луком с одной стороны, девчонка выглянула с другой, он ударил там, но проныра уже припустила по лесу. Он преследовал ее через сосновый бор, но попробуй, погоняйся за проворной лисой. Разозлившись, подхватил с земли пузатую шишку и метнул вслед!

Сольвейг, шестым чувством ощутив бросок, шмыгнула за сосну – шишка тюкнула по стволу. Выставив рыжую голову из-за дерева, она глянула на шишку на земле, затем на Рэя… показала язык и умчалась дальше. Герой, конечно, преследовал, вот только охвативший поначалу гнев очень быстро растерялся. Розыгрыш, конечно, удался на славу, однако впервые он увидел на ее лице улыбку! Да не ту зловредную гримасу, обыденно сопровождавшую издевки над непутевым героем, а искреннюю, почти детскую.

Наперегонки они быстро добрались до кромки леса, который обрывался у зеленых полей Умиры.

Стрелок вышел на пашню, нагнав тут беглянку. Она по пояс стояла в густом, взволнованном ячмене, а ветер играл в ее карамельных волосах. Придержав прядь рукой, она обернулась и хитро спросила:

– Что, герой? Как тебе моя тренировка?

– Это вот так ты меня учить взялась?! Да я едва не поседел.

– Неблагодарный же из тебя последователь, – улыбнулась она.

– Я не твой последователь.

– Ты ведь сам молил о знаниях, мечтал о том, чтобы стать умелым. Бескорыстная и премудрая лиса подарила тебе сражение, победу и первый личный подвиг! Глядишь, твоя мечница и близко на такое не способна.

Рэй усмехнулся:

– Вообще-то, да, это было круто. Но я рассчитывал, что ты поможешь мне одолеть богинок.

– Тем украв твою победу? Дай человеку рыбу и он будет сыт один день…

– Спасибо, что помогла справиться с икоткой, Сольвейг. Хоть и не упустила своего.

– Сколь сухая благодарность. За освобождение-то от проклятья! Пользуешься ты моей добротой, – улыбнулась она, кокетливо убирая прядь за ухо. – Успеешь на свою работу?

– Думаю, уже нет, придется отрабатывать завтра. Кстати, возьмешь себе? – протянул он резной гребешок с коротковатыми зубьями, по виду, сделанный из двух щучьих позвонков. Именно им пользовалась богинка.

Сольвейг опять сощурила глазки:

– И как прикажешь это понимать?

– Что опять не так? Это же просто гребень. У тебя нет своего, а космы вон какие. У Амадея ты расчесывала волосы гостиничным, я помню.

– Вовсе не о том я, – посмеялась она, принимая гребешок, кстати, очень красивый. – Не стоит легкомысленно относиться к вещам, которыми владели существа навного происхождения. Ты ведь уже знаешь, что богинки – создания, тесно связанные с женским началом и деторождением, так напрягай же темя, недалекий герой. И обыкновенный-то гребень – вовсе не простой предмет, а подлинный символ семейных уз! – продемонстрировала она гребешок в руке. – Кому попало гребешок не дарят. Можжевеловый гребешок, к примеру, кладут в кроватку к малышу, чтобы защитить его от тёмных сил. Кедровый или дубовый дарят невесте на венчание, как символ крепости рода и пожелание того, чтобы она поскорее понесла и родила здоровых детишек.

– Ну нет, погоди…

– Издревле мужчина дарит дорогой гребешок своей возлюбленной, как символ своих глубоких чувств и желания заботиться о ней и ее красоте. Подарок недвусмысленно выражает намерение жениха завести с нею семью. Любого спроси – скажет, что гребень от богинок волшебный. Такой тем паче укрепляет род, помогая девушке всенепременно обзавестись первенцем мужского пола. И уж если молодец изловчится добыть такой вот щучий гребешок от богинок!.. Ох, не всякая такому удальцу откажет. Другими словами, – хитро улыбнулась она, – такой подарок – не что иное, как предложение о женитьбе!

– Я передумал. Отдай обратно!

Та звонко рассмеялась, отдернув предмет.

– О-хо-хо, мало тебе было похитить меня, пленив аж в своем сердце, так еще и по людским законам решил меня повязать, – делано удивлялась она, уложив руку на щеку. – Не ожидала, не ожидала. Со мной, скромной девушкой из северных степей, никто не был так настойчив!

– Да и пожалуйста, издевайся дальше! Ты знаешь, что я не имел в виду ничего такого, – надулся герой.

– Знаю. Но подшучивать над тобой, снова и снова совершающим такие глупости, больно уж весело. Понимаю, что очарован ты моей красой, но от предложения твоего откажусь.

– Да и слава богам. Врагу такую жену не пожелаешь.

– Ну, так и быть, могу взять вещицу на хранение, коль тебе она пока ни к чему.

Рэй собирался ответить, но тут услышал оклик со стороны дороги, идущей за полем. Обернувшись, он приметил длинный синий кафтан, спешащий к ним напрямик сквозь колосящийся ячмень. Мужчина внутри кафтана едва стоял на ногах. Работодатель Рэя писарь Левша. «И как он меня сыскал-то?!» Лисица шагнула герою за спину и исчезла в высоких стеблях быстрее, чем тот успел заметить.

– Рэй, милый ты мой! Куда ж ты ж… ой, – икнул Левша, теряя дыхание. – Нашел тебя! Куда ж ты пропал?

– Охотился. Левша, ты опять пил?

Тот удивленно посмотрел на глиняную бутылку в руке, словно ту ему вот только что подсунул какой-то подлец, затем произвел решительный отрицательный жест и завершил:

– Да!

– Понятно. Ты прости, что я работу сегодня пропустил, завтра бесплатно отработаю, и после завтра, давай тоже.

– Да л-леший с этими кар-ракулями. Они всё ближе! – страшно прошептал он, оглядевшись. – Я уже и не знаю, куда деваться. Тебя дома не было, так они по-сту-ча-ли!

– Кто постучал?

– Они! Они следят, – опять озирнулся, словно поняв, что даже прямо сейчас «они» могут слушать. – Я же тебе говорю, хотят меня вздернуть! Не уходи из дому без нужды, ей богу, не уходи!

– Ты почему весь в соломе?

– Так я сегодня уж был не дома! – замахал он руками. – Я же не скаженный какой! Они меня вздернут, как только улучат возможность! К моему же потолку подвесят, вон, за крючок для лука. Ты же ушел ранним утром пострелять, сказал, обернешься через пару часов, а тебя нет и нет. Я-то сразу побег на конюшню, ты ж обычно там с Анастасией! Но в этот раз я тебя не застал. Так я там и спрятался, позади лошади, решил, если кто явится – лошадь среагирует. А потом уснул, а потом вспомнил, что ты говорил, мол, еще на ячмене стрельбой занимаешься, вот и пришел.

Рэй сочувствующе покачал головой: у бедного Левши утро выдалось ничуть не менее волнительным, чем у него. Он в очередной раз заверил Левшу, что никто его не преследует, да и вряд ли кому-то захочется тратить столько сил на изведение деревенского писаря. Похлопал по спине и повел домой.

* * *

Прошел Петров день, открывающий сезон охоты. Охотники стали каждый день уходить в леса, а в местной корчме появилось мясо кабанов, лосей и оленей.

Дни сменяли друг друга, и шла уже третья неделя, как Настя согласилась тренировать начинающего героя. Третья неделя, как Рэй позабыл чувство, когда в теле ничего не болит. Утром он бегал, выполнял упражнения. Днем трудился в доме у писаря, составляя документы для старосты, связанные с учетом платежей деревни. Левша аж расцвел, когда оказалось, что Рэй обучен не только письму, но и счету. Мало того, считает не на бумаге, а в прямо уме и без ошибок, словно купчина. Вечером начиналась тренировка с Настей.

Труд у Левши освободил от необходимости соглашаться на тяжелые работы и это позволило вывести тренировки на новый уровень. День ото дня тело, которое и без того закалилось на лесоповале, обрастало мускулами, а голова полнилась знаниями. Занятия включали в себя силовые упражнения, растяжку, развитие выносливости и координации, упражнения на баланс и, конечно, работу с клинковым оружием, чего так добивался Рэй. По сотне, а то и по две сотни раз они отрабатывали удары, заучивали серии движений, разбирали работу ног и правильный перенос центра тяжести. Настя взялась за дело ответственно, а Рэй, видя старания учителя, тоже не допускал послаблений. На стрельбу времени оставалось немного, да и лук Ярослава починить не удалось. Однако большой желтый валун в поле оставался местом, где Рэй всегда мог найти свою рыжую снежную подругу.

* * *

Два последних воскресенья Рэй провел с Настей с утра и до поздней ночи: силовые упражнения, теория, спарринг. Тёмно-зеленый дневник заполнился не только героическими повестями об изведении жердяя и богинок, но и десятками страниц с рисунками дуэлянтов, показывающих различные стойки, удары.

Ох, одна беда открылась в этих занятиях – Рэй давно уже глядел на Настю не только как на наставника.

Сегодня, в седьмой день недели, звон тренировочных клинков опять не смолк после ужина. Тени мечников мелькали на фоне оранжевого заката, потом в алых сумерках и даже под звездным небом. Дуэлянты бились под невесомым светом луны, и ее отражения играли в догонялки, скользя по стали клинков.

– Да как же вы утомили! – возопил из темноты конюх Сенька.

Грозной походкой он направлялся к героям, на ходу застегивая штаны с высокой талией, которые, однако, не скрывали его развитой мускулатуры.

– Звяк, звяк и звяк, каждый божий вечер! Уши из-за вас отвалятся!

Тут бы пояснить. Сеня, он же Арсений Ижеславович, тоже обитал рядом с конюшней, потому был невольным свидетелем геройских тренировок. Он держал собственный флигель с южной стороны: бревенчатый, так что годный даже на зиму. Жилье было маленькое, вплотную к лошадиным денникам, потому что конюху именно так и положено: заболеет лошадь, а то и роды у кобылы принять. Изба была ухоженной, с большой печью, очень Сенька оной гордился.

Тасьи Сеня попервой сторонился, ибо не понравилась: глаза светлые, совсем без синевы, голос низковат, ходит не в сарафане, а штанах мужицких, где такое видано? Да и тоща. Но трех дней Настя не пробыла в конехозяйстве, как Сенька уж втрескался в эту геройскую по уши. И решил: добьется!

Таисья к нему была добра, но, стоило ему перейти к решительным действиям, как ничего не получалось. Зазноба ныне жила в мансарде над конюшней, ибо ничего лучше хозяин, скаредник, ей не сыскал. Тут Сенька, терпеливая душа, и рассудил: разноцвет, сенозарник и жнивень, то бишь лето, поживет пава райская на мансарде, а в зоревик – первый осенний месяц – куда она ж денется? К нему, сахарному, в избу попросится жить. Чай, на мансарде, что семью ветрами продувается, не больно-то ей понравится. И уж тут он, Арсений Ижеславович, облагодетельствует. И ладно, что без приданого баба – сами наживем.

Мало было, что копьеносец тут ошивался, Сеня к нему уж привык, а тут извольте, еще один ферт из далеких краев. И всё! Не стало Тасьи. Целыми днями с этим бойцом пропадает. Вроде и одет холоп холопом, а держится важно, степенно. Лицо чистое, бороду, вон, носит, но не нашинскую, чтоб до груди, а короткую, аки басурмане. Неболтлив. А силищи! Сенька давеча на подводе привез еловые стволы – небольшие, но в одного ни в какую не подымешь. И этот Рэй тут как тут! О, говорит, бревна? Давай помогу. И ну голыми руками цельные стволы с подводы скидывать, по шесть пудов кажный! Арсений Ижеславович-то и сам не слабак, а даже он подивился, с какой легкостью дюжина бревен с подводы улетела. В общем, было за что этого Рэя невзлюбить.

Настя опустила меч и пригляделась, узнав в мороке Сеню, что шагал сурово, очень от шума геройских клинков сердитый. «Ах, забыла», – виновато подумала Настя, ведь приятель уже просил не грохотать мечами подле денников – лошади пугаются.

– Извини, Сень, мы отойдем подальше, – ответила Настя, сделав несколько глотков из черепяного кувшина с водой.

Гневный запал конюха тут и истлел, едва Настя к нему обратилась.

– Темно ж, не надоело вам махать? И вот что, хозяин велел, чтоб к петухам подготовили ему тройку. В Сяв изволит ехать! Шла б ты ко сну, Тась.

– Поняла. Но мы еще немного позанимаемся.

– Не понимаю, на что оно тебе надо, – произнес он, словно Рэя здесь не было. Тот упер меч в землю, уложив другую руку на пояс. Двое перекинулись колкими взглядами. – Разбудить тебя утром, Тась? – решил поднажать Арсений.

– Не бойся, не просплю. Рэй, готов? – с энтузиазмом спросила она, вытирая лоб рукавом и разминая плечо перед очередным поединком.

– Ох, Ивлис, – ругнулся конюх и ушел прочь к своему жилищу, а герой принял стойку «ласточкин хвост»: клинок лежит вдоль бедра, смотрит назад и вниз, обе руки на рукояти.

– Кто такой Ивлис?

– Великий Герой Ивлис, – пожала она плечами и сделала выпад.

Звон стали снова прокатился над поляной.

– Чем же он велик? – удерживая клинч, спросил Рэй.

– Вроде знахарь. Целителем кличут.

Настя разрешила клинч, уведя мечи в сторону. Рэй сосредоточился на том, чтобы удержать выскальзывающее из руки оружие, но остался открыт сам и тут же получил укол в грудь.

– Он покровительствует здоровому образу жизни, умеренному питанию и дружной работе. Нормальный мужик, в общем.

– Хах, покровительствует. Он же не бог какой-нибудь. Такой же герой, как и мы, – вновь занимая стойку, сказал Рэй.

– Как и мы? – усмехнулась Настя. – Нагловатое заявление для того, кто продолжает пропускать сто раз отработанные удары.

– Да ты лупишь со всей силы!

Та смерила его суровым взглядом:

– Мне кажется или ты жалуешься? Забыл наш уговор?

Тот отважно кивнул и снова провел серию атак.

– …Я говорила, что многие люди стали превозносить Великих Героев наравне с богами. Это немногочисленное, но стойкое течение. «Культ героев на землях Княжества» – можно научную работу писать. Боги, поди узнай, где они? Святобор, Радегаст, Мокошь, Стрибог – от мала до велика знают эти имена, но никто богов вживую не видел, а вот Великие Герои, как и их артефакты, несмотря на туманное происхождение, оказались реальны. Ивлис, к примеру, тоже оставил людям дар – Кафтан Ивлиса.

– Кафтан – одна из вещей Великих Героев? – навострил слух Рэй. Он атаковал, но лезвие было остановлено и сведено в землю, из которой уже не смогло вырваться – Настя шагнула вперед и оказалась практически вплотную, так что он ощутил ее тепло. Она завершила атаку тихонько коснувшись его подбородка эфесом. В реальном же бою ей бы достало замаха, чтобы таким ударом свернуть челюсть.

Теплый ветерок пробежал меж ними, сверчки лениво щебетали в траве, а луна отпускала на пригорок невесомый свет, делая летнюю ночь просто волшебной. Разошлись.

– Что он может?

– Кафтан-то? – она беспечно закинула она меч на плечо. – Не знаю. Кошель Лады, к примеру, каждое утро сам собой наполняется свежими лечебными травами. Стрела Горицвета рассыпается осколками, коснувшись крови противника, и стравляя незаживающие раны. Меч Бу́ртуна, поранив, лишает речи на некоторое время. Браслет Лилит позволяет видеть чужие эмоции, – рассказывала Настя, небрежными взмахами клинка состригая траву под ногами. – Не спрашивай, даже представления не имею, как они фактически работают, ко мне в руки такой вещи не попадалось.

Рэй приготовился к продолжению спарринга, но Настя не среагировала, глядя на томную дымку вокруг луны. Или же просто сделала вид, что отвлеклась. Он широко взмахнул сверху, но та резко наотмашь отразила удар и, подхватив лезвие, уверенно загнала оппоненту в живот!

– Ха! Медленно! – рассмеялась она.

– Зараза, а… – он разогнулся, – а где сейчас вещи героев? Есть шанс отыскать?

– Они представляют огромную ценность. Божественная сила здесь, на земле, да такая, что не нужно даже усилий прилагать, только возьми вещь в руки. Вероятно, в частных коллекциях или до сих пор лежат спрятанные Великими Героями.

– А ты хотела бы обладать какой-нибудь? – вдруг спросил он.

– М-м, нет. Не уверена. Слишком опасно. Знаешь, сколько охочих найдется, стоит людям узнать, что ты владеешь артефактом.

Рэй кивнул.

– А ты? Значит, хотел бы заполучить какую-то вещь?

– Я обещал Сольвейг найти предмет, который может ее освободить. В конце концов, именно я виноват в том, что она оказалась заперта в моем сердце.

– Сольвейг… ты ведь так и не знаешь, кто она такая? Нам с Ярославом определенно следует встретиться с ней! Почему она скрывается?

– Сам бы хотел понять. Пока я гостил у Амадея в Стяготе, она и не думала скромничать. Видимо, у нее есть своя причина.

– Само собой, есть! И, эх, Рэй, как бы тебе эта причина боком не вышла.

– Не выйдет, – уверенно заявил Рэй и, заглянув в серые глаза мечницы, внезапно переменил тему. – И с часто кудряш будит тебя по утрам?

Настя отступила.

– Кудряш? У него, вообще-то, есть имя.

– Да ну?

– Представь себе, – Настя вскинула клинок, легко постукивая им по своему плечу. – Однако сильно сомневаюсь, что тебя каким-то образом касается кто меня будит по утрам.

– М-м, ну да, правильно, – также холодно принялся рассуждать Рэй, предусмотрительно отступая на шаг и поудобнее перехватывая эфес. – Холопская жизнь в маленькой деревушке, холопская работа в конехозяйстве, холопского сословия суженый. Верной дорогой идешь.

– О, зато ты у нас сударь Хочу-быть-героем! – улыбнулась она, глядя пристально, точно пантера перед прыжком. Она шагнула вбок, как бы невзначай, но Рэй сразу узнал шаг дуэлянта – Настя, точно арбалетная дуга, в любой миг была готова сорваться атакой. – В деревне чудищ не было, так ты по лесам пошел. Наслышана о твоей встрече с болотницами.

– То богинки. Сольвейг помогла.

В накаленной обстановке оба обходили друг друга кругом с оружием наготове.

– Да-а, куда ж ты без своей Сольвейг. Тебе хоть есть разница ради чего рисковать жизнью?

– Сильно же ты обо мне переживаешь.

– Заблуждаешься, Рэй. У меня, как ты и сказал, маленькая холопская жизнь. Для переживания об отважных дураках в ней места нет, – ответила она и выполнила неожиданный удар, который, как по учебнику, оказался принят на гарду и заблокирован!

Рэй перехватил атаку: лезвие противника под его плечом, но атакующая рука захвачена.

– А вот я хочу, чтобы в моей жизни была холопка-мечница.

Заместо очередного ловкого движения, на какие была способна Настя, она лишь неуверенно потянула меч на себя, но в результате только ближе притянула Рэя. Тот сделал шаг, коснувшись ее бедер. Ее макушка оказалась чуть ниже его глаз.

– У-у нас занятие, а-ты о какой-то ерунде, отвлекаешься!

– Я предельно сосредоточен. Это ты, наставница, только что пропустила захват.

Он чувствовал тепло ее разогорченного тела. Рыхлая тучка на небосводе отползла в сторону, и желтоватый диск ночного светила отразился в блестящих глазах воительницы. Он отпустил ее запястье и завел руку за талию, а другой осторожно оправил спавшую на лицо прядь.

– Красивый оттенок.

– Ты… уже говорил.

– И еще сто раз бы сказал.

Он продолжил движение вдоль щеки, затем спустился к шее, где бил горячий пульс. Прислонив ладонь к ее подбородку, склонился, опасно сократив дистанцию.

– Рэй, ты делаешь неловко, – тихо ответила она, отвела взгляд, но тут же вернула на него.

– Неловко – это вот так? – шепнул он, задев кончик ее носа своим, уже чувствуя тепло ее губ.

Настя взяла его за локоть, тоже подаваясь вперед. Теплый ветерок опять пробежал меж ними, даря самый волшебный момент. Но куда там.

– Рэй! Они здесь! – тревожно раздалось позади.

Рэй болезненно простонал, подняв голову к сверкающему звездами небу.

– Да растуды ж твою, Левша!

Настя прыснула и, похлопав бойца по плечу, отошла подальше; тот отчаянно проводил ее взглядом.

– Рэй! Милый ты мой, они… они снова пришли! – бормотал Левша, семеня вверх по холму.

– Старик, да ради Белых Богов! – взмолился Рэй. – Нет там никого. Ни в доме, ни на дворе, ни в даже колодце. И в третий раз я его проверять не полезу!

– Нет-нет, говорю тебе, уж явились за мной. Убийцы! Палачи! Ты же сказал, что сегодня воротишься поздно. Я уже и ко сну готовился, уже улегся на лавке. А светило-то такое ясное, – он схватил Рэя за плечи. – Я обернулся, а он прямо за окном!

Сипящий голос срывался поверхностным дыханием. Старик и правда был напуган до смерти.

Герой махнул перед носом, разгоняя терпкий перегар, и отшагнул.

– Ты, бедолага, еще б шкалик выпил, за тобой бы сам черт явился!

Левша отчаянно тряс головой:

– Видел! Ви-дел!

Рэй положил руку ему на плечо и отправил домой, заверив, что и сам уже идет, только попрощается с другом.

Избавившись от надоеды, герой вошел в конюшню, где Настя прибирала упряжи.

– Мы остановились на том, что… – обнимая ее за плечо, страстно начал он.

– На том, что из стойки «корона» удобно выполнять дальние, амплитудные атаки, однако она уязвима на короткой дистанции, – насмешливо продолжила за него мечница, освобождая трензель от ремешков узды. Его руку с плеча, однако, убрать не попыталась. Но Рэй снял сам.

– Да. Можем поговорить и об этом. О, кстати, Таисья…

– Перестань, пожалуйста! Я старею всякий раз, когда ты меня зовешь этим исковерканным именем.

– А хочешь впечатлю тебя?

Прыснула:

– Давай!

– Я точно понял, какой у тебя талант.

– Великое заявление, учитывая, что я сама рассказала.

– Не совсем. Ярослав – практик. Его мастерство во владении любым древковым оружием, даже и не обязательно боевым. Он и сломанной веткой может чудищу-поганищу наподдавать. Но дай ему в руки меч, так он едва ли ловчее обычного крестьянина. У тебя талант другой – ты обретаешь глубокие теоретические знания об оружии, которое у тебя в руках – моментальное обучение. Отсюда тебе и известны приемы владения мечом и стойки. Потому-то ты, имея от таланта лишь теорию, еще и тренируешься ранней зарей, отрабатывая приемы.

– Видел меня, значит? – покачала она головой. – Нехорошо подсматривать.

– Не я. Это Сольвейг тебя видела утром.

– Опять Сольвейг?! – недовольно выдохнула Настя, опустив руки. – Ладно, – она развязала упряжь, звякнув замочком, – считай, что впечатлил. Не рассказывай хоть всем подряд.

Он еще раз взглянул на ее тонкую талию, нос с горбинкой – едва различимые в неосвещенном деннике.

– Ну чего? Вон наниматель не может уснуть без тебя. Иди, я тут приберусь. Завтра в то же время.

– Так я пошел.

– Спокойной ночи, – повторила она, сдерживая улыбку на краешках губ.

Рэй и правда собирался уйти, да в последний момент передумал: а гори оно огнем! Сделал шаг, обняв ее за талию, и так неожиданно и ловко всё получилось, что сам не заметил, как губы их соприкоснулись! Настя вздохнула, но через пару секунд ответила на поцелуй. Мир перестал существовать, и длился этот поцелуй… пожалуй, не стоит и говорить сколько, ибо сами законы Вселенной изменяются в такие секунды.

– Рэй, – шепнула Настя, положив руку ему на грудь.

Он прижал ее к себе, глядя в эти красивые глаза. Свет луны едва проникал в эту часть денника.

– А ты… – робко спросила она, опустив взгляд, – пообещаешь мне кое-что?

Но Рэй так и не узнал, что нужно пообещать, поскольку в ворота опять сунулась плешивая башка писаря – очень ему страшно было на пустом конном дворе одному стоять. Ох, получит старикан за свои выдумки!

– Ладно, – принужденно улыбнулась Настя, выпроваживая Рэя, – завтра обсудим твое поведение.

Рэя тут же подхватил под локоть Левша и потянул домой. Он, заикаясь, лепетал о том, что странные тени только что мелькали за окном, и в каком порядке нужно еще раз осмотреть избу, и о чём-то еще. Рэй улыбался в душе. Гляди-ка, а жизнь-то наладилась. Впрочем, до завершения история героев была далека.

«Что же нас ждет дальше?» – мечтательно подумал он.

Настя вошла в денник и прислонилась спиной к створке. «Я хотела попросить, чтобы ты не оставил меня на избранном тобою пути…»

– …И апосля уж запрем входную дверь и обязательно чердак! – всё нудил Левша. – Только сначала там тоже проверь, я знаю, они туда часто проникают через окно в мансарде.

– Да понял тебя, – отмахнулся Рэй, обернувшись на тёмный денник. – Идем спать.