Читать книгу: «Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы», страница 2

Глава 2
Смутные времена. (1912–1916)

Сунь Ятсен ясно осознавал, какому человеку он передал власть в стране. Личность Юань Шикая была в Китае хорошо известна: более коварного политического деятеля на тот период времени невозможно представить. Мировоззрение его представляло собой жгучую смесь консерватизма и оппортунизма. К левым он относился если и не с открытой враждебностью, то явно без всякого понимания их идей. Вверенные генералу войска во время Боксерского восстания отличились особой жестокостью, устроив настоящую резню и перестреляв десятки тысяч человек. На протяжении более чем 10 лет Юань Шикай оставался одним из самых верных и способных сатрапов династии Цин, сумев сделать в этой разлагающейся феодальной клоаке успешную карьеру. Не попади он в опалу при дворе в 1908 году, исход Синьхайской революции 1911 года был бы более трагичным. Все это Сунь Ятсен прекрасно осознавал, но все же передал власть генералу Юань Шикаю в марте 1912 года.

Революция в лице Сунь Ятсена переоценила свои возможности в те первые дни после победы. Окрыленные своими успехами, и революционеры, и китайский народ были уверены, что жизнь в новой республике кардинально изменится. Попрание демократии, по меркам того времени, казалось весной 1912 года делом немыслимым. Сунь Ятсен хотел избежать гражданской войны, он хотел объединить Китай, а продолжение политического противостояния неминуемо означало раскол страны на Юг и Север. Он хотел также, чтобы иностранные государства признали Китайскую республику. И ради достижения поставленных целей он пошел на сделку с дьяволом, надеясь позднее высадить его с поезда революции. Левые силы возлагали большие политические надежды на предстоящие выборы, которые должны были состояться в ближайшем будущем. Они надеялись одержать победу и уже на абсолютно легальных основаниях взять власть в стране в свои руки, сделав пост президента церемониальным или же значительно ограниченным в политических возможностях. Революционеры мечтали о конституции, которая бы создала в Китае систему сдержек и противовесов, подобно самой прогрессивной в тот исторический период американской конституции. Иными словами, победа над Юань Шикаем представлялась им делом несложным, и временный попутчик не должен был помешать реализации намеченных планов, ведь на стороне революционеров, как казалось весной 1912 года, стоял весь Китай, однако на деле все вышло иначе.

Первой схватки между противоборствующими сторонами долго ждать не пришлось. Случилась она практически сразу после назначения генерала Юань Шикая президентом Китайской республики 14 февраля 1912 года. Это было сражение за столицу. Революционное правительство, революционный сенат и бесконечное множество революционных сил преимущественно левого толка располагались в городе Нанкин на юге Китая. Юань Шикай категорически не желал приезжать в Нанкин и переносить туда столицу государства, его политическая и военная база находилась на севере страны, неподалеку от Пекина и непосредственно в самом городе, где дислоцировались части Бэйянской армии и проживали все еще многочисленные сторонники павшей империи, которые теперь из двух зол – революционеров с юга или генерала Юань Шикая – выбрали меньшее, то есть генерала, в качестве своего политического ставленника на будущее. Юань Шикай не один год служил наместником неподалеку от Пекина, в Бэйяне, и сохранил прежние связи с правящей элитой. На северо-востоке все еще оставались сильны позиции маньчжурской знати – злейшего врага революции. Но главное, конечно, заключалось в противостоянии Севера и Юга, которое после революции обострилось до предела. Юг Китая традиционно считался революционным, а Север – консервативным, милитаристским, маньчжурским и феодальным. Нанкинское временное правительство даже отправило в Пекин делегацию, чтобы доставить избранного президента в новую столицу, – и тут левым впервые пришлось столкнуться с коварством их политического попутчика. Генерал устроил в Пекине и некоторых других городах на северо-востоке Китая инсценировку контрреволюционного путча. Прямых доказательств участия Юань Шикая в тех событиях никто так и не нашел, однако ближайшего его сподвижника, командира 3-й дивизии Бэйянской армии, поймали на горячем, что, однако, никак не повлияло на самого генерала, у которого появился абсолютно законный повод не покидать Пекин. Юань Шикаю незамедлительно требовалось подавить выступление контрреволюции на севере, ведь молодая республика оказалась в опасности. Для китайской общественности ситуация и вправду выглядела угрожающей: тысячи мародерствующих солдат громили Пекин, и не было силы, способной их остановить, за исключением могущественного генерала Юань Шикая, собиравшего силы для наведения порядка в городе и на других территориях на севере страны, захваченных врагами революции. Сунь Ятсен, конечно, замыслы противника разгадал, но и в этот раз пошел на уступки ради мирного развития Китая, все еще надеясь взять реванш на выборах.

Парламентские выборы назначили на декабрь 1912 года. Революционные силы занялись партийным строительством. Сунь Ятсен поручил одному из своих ближайших сподвижников – Сун Цзяожэню – сплотить все прогрессивные силы в стране и создать на их основе одну мощную политическую партию, способную одержать убедительную победу на выборах. Сун Цзяожэнь проявил чудеса организационного искусства, создав за невероятно короткий период времени одну из самых крупных политических партий в истории человечества – Гоминьдан. Двадцать пятого августа 1912 года в Пекине состоялся учредительный съезд новой партии, ядром которой стал Тунмэнхой. В Гоминьдан вошли еще пять небольших партий левого толка. Лидером нового объединения выбрали Сунь Ятсена, его заместителем – Хуан Сина. Третьим лицом в партийной иерархии стал Сун Цзяожэнь. Его решили выдвинуть на должность премьер-министра в случае победы на парламентских выборах, что многие тогда считали делом практически решенным. Выборы начались в декабре 1912-го и завершились в январе 1913 года. Как и предвидели лидеры Синьхайской революции, им удалось одержать убедительную победу на парламентских выборах. Казалось, все идет по плану – и путь к захвату власти в стране законным, демократическим способом открыт. Парламентское большинство, премьер-министр и демократическая конституция – все эти инструменты власти в начале 1913 года были – и в этом мало кто сомневался – в руках революции. Происки Юань Шикая относительно переноса столицы из Нанкина в Пекин выглядели теперь не чем иным, как мелкими закулисными интригами на фоне демократического волеизъявления китайского народа. Однако на деле все оказалось иначе.

Сун Цзяожэнь – китайский политический деятель, близкий соратник Сунь Ятсена и один из основателей партии Гоминьдан

Победа, которую одержал на выборах Гоминьдан, оказалась не такой уж и сокрушительной, как ожидал Сунь Ятсен, а довольно хрупкой. Парламент Китайской республики состоял из двух палат – сената и палаты представителей. Из 274 мест в сенате Гоминьдану удалось получить 132, а из 596 мест в палате представителей – 269. Второй по значимости политической силой стала Республиканская партия, спешно созданная перед выборами сторонниками Юань Шикая. Никакой особой идеологии партия эта не предлагала, а ее членов объединяла лишь ненависть к левым и южанам. В кругу Республиканской партии были и монархисты, которых на тот момент насчитывалось немало, а по мере усугубления политического кризиса в Китае станет еще больше. Однако основной проблемой для Гоминьдана стала не малочисленность представительства в парламенте, а то, насколько политически незрелыми, ненадежными и неидейными в основной своей массе оказались первые китайские парламентарии. Юань Шикай действовал жестко и стремительно. Двадцатого марта 1913 года на центральном железнодорожном вокзале Шанхая застрелили Сун Цзяожэня. Он ехал с группой новоизбранных народных представителей в Пекин и строил смелые планы, ведь, как лидер победившей на выборах партии, он являлся наиболее вероятной кандидатурой на пост премьер-министра страны. Гоминьдановцы собирались после прихода к власти назначить в Китае президентские выборы, на что имели законное право, ведь Юань Шикай занимал этот высочайший пост временно – так же, как и Сунь Ятсен в январе 1912 года. Революционный парламент, заседавший в начале 1912 года в Нанкине, и созданное там правительство были временными, о чем существовала четкая договоренность. Демократические же выборы – сначала парламентские, а затем и президентские – должны были состояться по всем правилам лишь после полной и окончательной победы революции во всем Китае. А потому назначение даты президентских выборов вскоре после избрания парламента казалось абсолютно естественным шагом. Самым вероятным кандидатом на пост президента был, конечно же, Сунь Ятсен. Именно так представляли себе развитие политических процессов в Китае еще вчерашние революционеры, а ныне верхушка партии Гоминьдан. Не предусмотрели они лишь того факта, что молодую и неокрепшую революцию, имевшую слишком много врагов, следовало защищать.

Убийство наиболее вероятного гоминьдановского кандидата на пост премьер-министра Китая, Сун Цзяожэня, имело множество общих черт с попыткой контрреволюционного переворота в Пекине в феврале – все следы вели к окружению президента Юань Шикая, но конкретных доказательств его прямого участия в преступлении найти так и не удалось. Между тем Юань Шикай после убийства Сун Цзяожэня немедленно перешел в парламентское наступление. Он начал в буквальном смысле слова охоту на депутатов обеих парламентских палат. И хотя убийств больше не было, политическая атмосфера в стране пропиталась духом коррупции и страха. Временный президент Юань Шикай начал кампанию по подкупу и запугиванию незрелого, неопытного и крайне нестойкого парламентского корпуса. Даже некоторое количество депутатов Гоминьдана не смогли устоять перед натиском столь грозного и умелого политического противника и предали своих товарищей, что уж тут говорить о депутатах от других политических сил. Поскольку, как упоминалось ранее, гоминьдановское большинство в обеих палатах оказалось довольно хрупким, то и отобрать его у вчерашних революционеров нынешним силам реакции не составило большого труда. В считаные дни Юань Шикай овладел контролем над первым в истории республики парламентом. Однако на этом президент не остановился – хищные свои планы он претворял в жизнь стремительно и эффективно, вероятно, сказывалась военная подготовка Юань Шикая и его окружения. Практически сразу же после убийства одного из лидеров Гоминьдана в различных провинциях страны застрелили несколько высших военных чинов, ратовавших за левые идеи. Бэйянские милитаристы, как их стали называть позднее, явно готовились к военному противостоянию с Гоминьданом, и Юань Шикай действовал мудрее и быстрее своих противников. Он не хотел начинать вооруженное противостояние, а добивался, чтобы гоминьдановцы сделали первый выстрел, ведь тогда в глазах китайского народа правым выглядел бы президент, а не вчерашние революционеры. Стоит также отметить, что экономическое положение в стране с началом Синьхайской революции не улучшилось: дела шли только хуже, и народ начинал показывать первые признаки политической усталости. Поэтому политическая сила, первой начавшая очередное вооруженное противостояние в стране, заведомо навлекала на себя народный гнев и наносила удар по собственной репутации.

Тем временем Юань Шикай развернул масштабную деятельность и во внешнеполитических вопросах. С поразительной быстротой он достиг соглашений с иностранными государствами, игравшими в судьбе Китая немалую роль. Дабы заручится их поддержкой, он шел им на беспрецедентные уступки, ведь поддержка иностранцев в те годы имела огромное значение для любой власти в Пекине. Страна по большому счету делилась на две части – деревенский Китай и портовые города, например Шанхай. Если деревенский Китай все еще прозябал в средневековье, накрепко застряв в болоте феодализма, то портовые города могли считаться довольно развитыми для своего времени. В любом случае подавляющая часть торговли страны, значительная часть промышленных предприятий, банковская отрасль, университеты и госпитали – все это находилось в той или иной концессии, как называли тогда части портовых городов, пребывавших де-факто под властью иностранных государств. Самыми большими концессиями на территории Китая были американские, английские, русские, немецкие и японские, что отражало вес соответствующих стран в жизни Китая.

В апреле Юань Шикай без всяких консультаций с парламентом достиг договоренности с правительствами Франции, Англии, России, Германии и Японии о получении так называемого реорганизационного займа на сумму в 25 миллионов фунтов стерлингов – огромные на то время деньги.

Иностранцы фактически дали генералу мандат на управление государством, потому как наличные деньги решали в Китае все: политические или демократические достижения стоили немного, если у вас банально не имелось средств заплатить солдатам жалованье. Страна в те критические дни целиком держалась на штыках нескольких сот тысяч солдат и офицеров. В революционных войсках, дислоцированных на юге, уже несколько месяцев не платили никакого содержания – там процветало дезертирство, а моральный дух все еще остававшихся в строю находился на крайне низком уровне. Получив финансовые средства в свое исключительное распоряжение, Юань Шикай уже фактически выиграл предстоящее сражение за власть в Китае.

Юань Шикай (в центре) сразу же после избрания временным президентом Китайской республики

Львиная доля средств пошла на содержание Бэйянской армии, остальное – на потребности нового режима. Западные государства не могли не понимать последствий своих финансовых решений, что говорило о следующем: они осознанно намеревались похоронить в Китае демократию, рождавшуюся в революционных муках, и желали привести к власти военного диктатора, ожидая от него взамен серьезных уступок в будущем. Запад фактически купил себе нового покладистого правителя огромной страны, дабы продолжать ее колониальный грабеж в ближайшем будущем. Эти 25 миллионов фунтов стерлингов стали великолепным вложением средств: то, что для Юань Шикая являлось огромной суммой, для Запада было сущими грошами, открывавшими доступ к самой густонаселенной стране мира. Новости о получении Юань Шикаем финансовой поддержки западных стран нанесли болезненный удар по моральному духу прогрессивной общественности Китая, осознававшей всю опасность сложившегося положения. Используя свой главный инструмент – новоизбранный парламент, – левые попытались наложить руку на полученные деньги, заявив, что выданы они были народу, а не военной клике, готовящей контрреволюционный переворот в стране. Инициатива эта, однако, не увенчалась успехом. Противникам Гоминьдана удалось развернуть ход парламентской дискуссии таким образом, что уже самих вчерашних революционеров обвинили в подготовке государственного переворота. Такой поворот событий привел к возникновению полной неразберихи в умах малограмотных народных масс, не имевших достаточных знаний и опыта, чтобы разобраться в тонкостях текущего политического момента.

Следующий свой ход Юань Шикай предпринял в мае, когда уступил Внешнюю Монголию Российской империи. Этот огромный кусок земли, занимавший территорию современных Монголии и Тувы, вместе взятых, оставался крайне малонаселенным. Бескрайние степи и огромная пустыня покрывали большую часть территории Внешней Монголии, делая регион практически непригодным для проживания. Когда в Китае началась революция, монгольская знать воспользовалась ситуацией и уже 1 декабря 1911 года объявила о своей независимости. Если другие провинции в дни революции объявляли о выходе из состава империи Цин скорее формально, так как являлись частью единого народа и общего экономического пространства, то монголы стремились к реальной независимости, будучи отдельным народом, не зависящим от Китая экономически из-за ведения практически натурального хозяйства. Новое революционное правительство в Нанкине с самых первых дней своего существования категорически отрицало право Монголии на существование, считая эти территории исконно китайскими. Однако, учитывая размеры Внешней Монголии и ее удаленность от Пекина, китайское правительство не имело возможности повлиять на ситуацию в 1912 году, в особенности принимая во внимание заинтересованность третьей, крайне влиятельной стороны – Российской империи. В мае 1912 года Юань Шикай поступил в решении вопроса Внешней Монголии довольно практично: он заключил сделку, отдав Внешнюю Монголию в зону влияния России в обмен на поддержку Петербургом своего режима, а также потребовал ограничить действия монголов границами новоиспеченного государства. Дело в том, что в пылу монгольской национальной революции огонь восстания перекинулся на территорию Внутренней Монголии, а такой ход событий представлял серьезную угрозу для молодой Китайской республики. Таким образом, в результате свержения династии Цин Китай понес серьезные территориальные потери: от страны отделилась не только Монголия, но и Тибет, а потому потеря Внутренней Монголии могла обернуться настоящей катастрофой.

В июле 1913 года Юань Шикай разгромил Гоминьдан, оборвав жизненный путь китайской революции спустя всего лишь полтора года после ее рождения. С одной стороны, генерал тщательно готовился к вооруженному столкновению, а с другой – делал все возможное, дабы спровоцировать левых на спонтанные и неорганизованные выступления, подобные тем, что имели место во время Уханьского восстания. И план этот увенчался успехом. В июле вспыхнула Вторая революция – именно под этим названием вошло в историю неудачное, плохо подготовленное и быстро разгромленное вооруженное восстание на юге страны. Причин для подобного развития событий накопилось достаточно, и не только тех, что мы перечислили выше, но и менее значимых, заставивших людей вновь взяться за оружие. После победы революции в 1912 году китайский народ пребывал в ожидании скорейших и кардинальных перемен, которые бы улучшили качество жизни простых тружеников. Однако таковых не последовало – более того, экономическая и политическая обстановка в стране только ухудшались. Особенно оскорбленными и униженными ощущали себя участники первой – Синьхайской – революции, осознавшие, что бэйянская клика милитаристов под командованием Юань Шикая фактически украла их победу. Именно эти проверенные в бою революционеры рвались завершить начатое дело, не осознавая, что их намеренно спровоцировали начать вооруженное выступление для того, чтобы заманить в уже подготовленную западню. Восстание охватило семь провинций на юге Китая, однако на этот раз революционерам не хватало боевой мощи: большинство воинских частей на юге либо были распущены, либо сильно поредели из-за отсутствия средств на выплату жалований солдатам и офицерам. Только в одной провинции Цзянси удалось сохранить относительно крупные соединения боеспособных войск, которые и образовали ядро восстания. Однако на этот раз соотношение сил оказалось катастрофически неравным, а части Бэйянской армии, в отличие от осени 1911 года, получили приказ уничтожить врага без всякого к нему сострадания. Решающее сражение оказалось быстрым и жестоким. Первого августа пала столица провинции Цзянси, первого сентября – столица Китайской революции, город Нанкин. Сунь Ятсен бежал в Японию. Его заместитель Хуан Син уже из Японии перебрался в США. Демократия в Китае закончилась, не успев даже вступить в свои права.

Одновременно с военными действиями против сил революции на юге страны Юань Шикай начал стремительное наступление на своих оппонентов на севере, в Пекине. Генерал принял решение разгромить парламент – и ему это удалось столь же успешно, как разгром остатков революционных сил на поле боя в Цзянси. Надо понимать, что несмотря на всяческую возвышенную риторику и высокие идеалы того времени, о которых новые политики говорили при любой возможности, в действительности подавляющее большинство парламентариев оказались не более чем оппортунистами. Это был тот самый человеческий материал, который предоставлял Юань Шикаю широкое поле для политического маневра. Он мог лепить из них все, что требовалось для осуществления его политических планов. Достаточно было только скорректировать умонастроения общества, как гибкость и податливость парламентских оппортунистов увеличивались в разы, подобно гибкости металла в плавильной печи. При первых же признаках установления в Китае режима военной диктатуры, проявившихся с началом восстания левых сил на юге, политические круги в Пекине дали сильный крен в сторону конформизма и начали парламентское наступление, взяв на вооружение два старейших метода борьбы за власть – подкуп и запугивание. Результаты превзошли все ожидания. Большое количество депутатов, включая многих из Гоминьдана, заняли сторону победителя. Однако и это был еще не конец. Юань Шикай принял решение разгромить не только парламент, но и Гоминьдан, избрав тактику раскола партии изнутри. И этот маневр ему тоже удался. Противоречия внутри Гоминьдана существовали и без внешнего вмешательства еще до начала наступления контрреволюции. По мере обострения политического противостояния росли и разногласия относительно способа выхода из сложившегося положения. Не стоит забывать тот факт, что Гоминьдан был партией молодой, слепленной из нескольких политических сил всего за год до наступления кризиса. Реакции удалось воспользоваться сложившимся в партии моментом и привнести в нее серьезный раскол. Уже к концу 1913 года с последними осколками свободы, демократии и парламентаризма в Китае было покончено.

Расколотый, но все еще живой Гоминьдан был вскоре запрещен. Членов поставленной вне закона партии, кто еще не дезертировал, изгнали из парламента. Позднее распустили и сам парламент – и его место занял фиговый демократический листок под названием Государственный Совет, состоявший целиком из людей, назначенных генералом Юань Шикаем и лично преданных новому военному диктатору. Ему наконец удалось избавиться от статуса временного президента Китайской республики и переизбраться на пятилетний срок. Кабинет министров также подвергся тщательной чистке, и по всей стране прокатилась волна политических процессов и разбирательств. Всех наместников в провинциях и высших военачальников, заподозренных в лояльности к Гоминьдану или в недостаточной лояльности к новой власти, сняли с должности, заменив на верных режиму людей. К началу 1914 года генералу Юань Шикаю удалось установить в стране военную диктатуру под своим единоличным правлением, однако положение генерала оставалось довольно непрочным – слишком уж большой была территория Китая, а центральная власть оказалась полностью скомпрометирована разразившейся в стране революцией. Понимая это, Юань Шикай решил компенсировать слабость центральной власти институтом военных губернаторов, в подчинение которых поступали все местные войска и силы безопасности. Таким образом, губернатор каждой провинции имел свою собственную армию, которую должен был кормить и поить в меру своих возможностей, что снимало существенную нагрузку с правительства в Пекине. Китайские провинции того времени, даже самые маленькие, часто превышали по количеству населения крупные европейские государства. В то же время территория страны была обширной, а транспортная инфраструктура – неразвитой, за исключением нескольких уже построенных железных дорог. Иными словами, управлять таким государством централизованно для новой диктатуры представлялось крайне затруднительным, потому Юань Шикай и решил отдать провинции на откуп своим вассалам – в основном глубоко преданным ему лично военным из числа офицеров Бэйянской армии. Наместники могли творить на своих землях все, что им заблагорассудится, единственным условием оставалась беспрекословная верность верховному бэйянскому главнокомандующему, завладевшему всем Китаем.

Такая система государственного устройства уже вскоре привела страну к одному из самых печальных периодов в ее истории – эпохе милитаристов.

Едва Юань Шикай смог относительно крепко взять власть в стране в свои руки, как грянула Первая мировая война, поставившая мир на грань катастрофы и привнесшая значительные корректировки в планы генерала-диктатора и всего Китая в целом. Несмотря на то, что война шла в Европе, Азия также оказалась вовлечена в конфликт. Малоизвестным является тот факт, что Япония в 1914 году вступила в войну на стороне Антанты – против Германии. Более того, именно против Германии и были направлены все действия Страны восходящего солнца, потому как других противников Антанты поблизости не имелось, за исключением крупной немецкой концессии в Китае – города Циндао на полуострове Шаньдун. Концессией называлась китайская территория, обычно часть крупного портового города, состоявшая под управлением иностранного государства. Самым крупным и всемирно известным «договорным портом» являлся Шанхай, который к началу XX века приобрел широкую известность. В самых причудливых формах слились здесь воедино Восток и Запад, и в богемных кругах Европы и Америки город приобрел славу средневекового Багдада из сказок Шахерезады. «Договорными» портовые эти города называли потому, что западные государства еще в середине XIX века заставили беспомощный Китай подписывать с ними кабальные договоры, дабы овладеть портами, через которые иностранцы постепенно вторгались торговым способом в глубь страны. У Германии имелась одна из лучших концессий в Китае – на полуострове Шаньдун, очень выгодно расположенном с географической и стратегической точек зрения. Именно его в самом начале Первой мировой войны Япония решила отобрать у бессильной в Азии Германии. Стоит отметить, что с военной точки зрения противостояние между кайзеровской Германией и Японией оказалось предрешенным с самого начала: Шаньдун находился совсем близко от Японских островов, в то время как ближайший немецкий город располагался в буквальном смысле слова на другом конце света. Из всех военных сил Берлин имел в Циндао лишь батальон немецкой морской пехоты, пару тысяч мало на что пригодных китайских колониальных войск и сводный отряд из немецких и австро-венгерских матросов. Большая часть немецких военных кораблей ушли из Китая в Европу еще до начала войны или в самые первые ее дни – ввиду полного превосходства в регионе британских и французских военно-морских сил. В Циндао остались несколько вспомогательных судов и всего лишь два крейсера – немецкий и австро-венгерский. Прибывший для осады Циндао японский флот насчитывал в своем составе более 40 военных судов, а японский десант превышал 30 тысяч солдат и офицеров. Им на помощь также поспешил британский флот, прихватив на борт десант. Несмотря на столь неравное соотношение сил, немцам удалось продержаться в Циндао более двух месяцев. В первых числах ноября 1914 года японские солдаты вошли в немецкую крепость. Токио сделал решительный и важный шаг на китайскую землю.

Японские солдаты в покинутых немцами окопах во время осады Циндао, 1914 год

На этом проблемы Китая только начинались. Пока шли бои между немецкими и японо-британскими войсками, Пекин, сохраняя нейтралитет в конфликте, серьезного участия в событиях вокруг Циндао, казалось, не принимал. Немецкая концессия уже много лет оставалась для Китая чужой землей, хотя там и проживало большое количество китайцев. В то же время Япония, с легкостью сумевшая проникнуть в самое сердце китайского побережья, отхватив лакомый и хорошо освоенный германский кусок, уже строила более серьезные планы в отношении всего материкового Китая. Начавшаяся в Европе война предоставила Токио уникальный геополитический шанс: все европейские государства: Россия, Германия, Франция, Великобритания, – имевшие владения в Китае, буквально в одночасье рухнули в пропасть ужасной войны, высосавшей из них последние силы. В Европе уже никому не было дела до Китая, а вот японские войска в Верденской битве не участвовали и ежедневно не погибали тысячами на полях Фландрии. Токио лелеял идею создать свою колониальную империю, как Великобритания и Франция, – только в Азии, у себя под боком. И сделать это японцам было намного проще, чем расположенным за тысячи километров европейским метрополиям. К тому же Токио уже положил начало своей кампании – еще в конце XIX века Япония после войны с Китаем захватила Тайвань и ряд других островов. Для Страны восходящего солнца все складывалось как нельзя лучше. Революция, а затем и контрреволюция в Китае значительно ослабили страну, сделав ее раздробленной и неспособной к сопротивлению внешним угрозам, а Первая мировая война фактически в одночасье убрала с геополитической арены всех сильных конкурентов Японии – всех, за исключением США.

Британские войска десантируются в Циндао, 1914 год

Еще не успели японские солдаты освоиться в захваченных немецких укреплениях Циндао, как в первых числах января 1915 года Токио выдвинул Пекину исторический ультиматум, известный под названием «Двадцать одно требование» – по количеству предъявленных Китаю условий. Если бы Японии удалось заставить Пекин выполнить эти условия, то Китай оказался бы в полуколониальной зависимости от своего небольшого, но хищного соседа. К тому моменту внутреннее положение дел в Китае сложилось таким образом, что Юань Шикай мог пойти на уступки японцам в обмен на установление единоличной и более крепкой власти. Генералу такая система правления была хорошо понятна, тем более что в 1915 году Юань Шикай решил еще сильнее консолидировать власть, объявив себя императором. Идея эта совсем не пользовалась популярностью в народе, а потому генералу требовалась любая поддержка со стороны – и Токио в сложившихся геополитических условиях казался хорошим вариантом. Лучше стать сильным императором марионеточного государства, нежели марионеточным президентом независимой, но неуправляемой страны. К тому же Юань Шикай, будучи крайне опытным военачальником и искусным чиновником, прекрасно понимал, что никаких шансов оказать серьезное сопротивление японской армии у Китая не имелось. Именно в этот момент в геополитическую игру вступили Соединенные Штаты Америки, Великобритания и Франция, отстояв, как ни странно это сегодня звучит, свободу и независимость Китая. Первыми тревогу забили англичане – как самые опытные империалисты, больше всех поднаторевшие в колониальных переделах самых дальних уголков планеты. Лондон мгновенно осознал, насколько серьезные изменения произойдут в мировом балансе геополитических сил в случае, если Япония поглотит Китай в момент, когда другие колониальные империи истекают кровью на фронтах Первой мировой. Лондон быстро донес свое понимание нависшей над западным миром угрозы до Вашингтона, который и выступил основным инструментом принуждения Японии к смирению колониальных аппетитов. Против японских империалистов массово выступил и китайский народ, объявивший торговый бойкот потенциальным захватчикам – нешуточный по тем временам удар для Токио. В считаные дни экспорт японских товаров в Китай упал на 40 процентов, а рынок этот был главным для Страны восходящего солнца. Во многих городах прошли массовые антияпонские демонстрации. Таким образом, японцам стало понятно, что, хотя договориться с Юань Шикаем будет несложно, быстро совладать с китайским народом не получится. И, взвесив тщательно все «за» и «против», Токио отступил. Японское правительство переписало «Двадцать одно требование», сократив список до тринадцати пунктов – «Тринадцати требований», – которые лишь узаконили прежние достижения японцев на китайской земле, а все притязания на геополитический передел региона были изъяты из документа.