Читать книгу: «11:10», страница 4

6

«Небо подпирают новостройки-костыли

Всё та же чёрная девятка разрезает пустыри

И работяга тащит горб, что тарантул кокон

И человечья требуха в фоторамках окон

Я пройду, как по Манхэттену, по улицам восточного

От солнечного света не пряча лица отечного

Дети сопят в колясках, укаченные рессорами

Все мои одноклассницы рядышком нарисованы»

ПОЭМА О РОДИНЕ – Хаски

Наш путь взял начало от бизнес-центра и повел прямиком к садику моего детства, а точнее к двору, где жили мы с Максом, и где провели наши лучшие дни (лучшие, не побоюсь этого слова, ведь все мы проживаем лучшие, а точнее искренние дни в нашем детстве, где чувства и мироощущение совсем не затуплены, а очень обострены).

– Хочешь я отведу тебя в наш детский сад, друг? – он вопросительно смотрел на меня, а я глядел на красный сигнал светофора через дорогу, не замечая, как мимо нас носятся автомобили.

– Нет, слушай, помнишь рядом с моим домом был зоопарк, родители в детстве водили меня туда, – мы перешли через дорогу, асфальт пах только что прошедшим дождем, и эта свежесть давала мне столько энергии и вдохновения, что хватило бы и на двоих.

– Конечно, я и сам в детстве гулял там, но боюсь сейчас тебе там не понравится.

– Почему? – неужели мозг «улучшил» эти воспоминания для меня.

– Там сейчас всё «немного» по-другому.

– Да это не так уж и важно, пошли, – я уже не понимал, где я нахожусь, просто шел рядом с Максом, не отставая.

– Ну хорошо, пошли, у меня на тебя куча планов.

– Ты же знаешь, я сегодня последний день здесь.

– Вот и тем более, спустя 12 лет мы так ни разу и не сходили с ума (ох, как же он ошибается на мой счет, но об этом потом), а настало время! – и он выкрикнул последнее слово, словно приказал времени замедлить свой ход или остановиться насовсем.

Мне кажется у него это вышло. Я лишь выдохнул и набрал в легкие побольше воздуха, готовясь к чему-то, чего я никак не мог избежать из своих личных соображений.

Оказавшись на месте, я, мягко говоря, расстроился. Все экзотические животные были заменены на скот, все вокруг выглядит тоскливо, нет того скопления детей, что раньше толпами посещали это место вместе с родителями. Мало того, что всё вокруг превратилось в дешёвый свинарник, так ещё и животных в живую можно увидеть, если ты заплатишь за это определенную сумму денег. И такое происходит абсолютно у каждой клетки. Насмотревшись на пустой и зачахлый зоопарк, а также на фотографии животных рядом с вольерами, я предложил Максу присесть на одну из скамеек неподалеку.

Мы закурили по сигарете в самом центре зоопарка, где все тропинки сливаются в одно кольцо:

– Вот слушай, Макс, ты скоро заканчиваешь колледж, что думаешь насчёт армии?

– А что о ней думать, я иду, даже не буду ждать, когда за мной явятся. А у тебя что, какие-то проблемы с этим?

– Да, я не хочу туда идти, понимаешь? Я не против оружия и войн, я не пацифист, но изо дня в день быть на послушаниях у какого-то мужика и год видеть одни и те же рожи, причем, скорее всего не самые приятные. Эта мысль расстраивает меня.

– Ну раз такое, то что мешает тебе продолжать учиться?

– Я не знаю, отсутствие мотивации, что ли.

– А чем избежание армии для тебя не мотивация?

– Видимо она не такая сильная.

Мне очень часто задают вопросы по поводу того, почему я не могу нормально доучиться в своём университете. На этот вопрос я так и не отрепетировал должного ответа, потому что сам не понимаю причин, почему я не могу нормально закончить университет, нахожу лишь глупые оправдания своим действиям (или же наоборот, своему бездействию). Могу свалить всю вину на преподавательский состав или свой склад ума, хотя я достаточно неглуп, чтобы учиться и на техническом направлении, и на гуманитарном. К сожалению, я поздно понял, на кого и где я хочу учиться, меня тянет дальше от этого места, куда-нибудь за океан или же в близлежащие страны, но я сам закрыл себе дорогу туда, я собственными действиями порчу себе жизнь и никак не могу остановиться.

Вероятнее всего, если бы не мое стремление к каким-то, то событиям, что кажутся мне такими важными или встречам, без которых я мог бы спокойно обойтись, то возможно никаких долгов по учебе (как финансовых, так и академических у меня не было). Также виноват и мой характер, который, несомненно, можно было бы и придержать, как говорит моя мама, но я не в состоянии этого сделать.

6.1

«Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда

Чувствуй хорошее, плохого не существует, между "нет" и "да" выбор только "да"

Верь в лучшее, жизнь – это танец под присмотром чуткого Бога

Повторяй эту поебень чаще, повторяй, даже если звучит убого…»

ДУМАЙ ПОЗИТИВНО – Кровосток

Чтобы ввести уточнение и дать понять, что не так с характером. Я проходил практику, до приезда в Омск. И, скажем так, она закончилась не лучшим, для меня, образом. Я так и остался с долгом по производственной практике. Дело в том, что я очень агрессивно реагирую на выпады с моей стороны и случилось так, что мой руководитель (по совместительству майор психологического отдела мест заключения) именно это и сделал.

В тот момент, я уже сам зарабатывал деньги и это перебило мой интерес к учебе, деньги были хорошие и я думаю многие понимают, что такое, когда подростку, у которого всегда в кармане разве что грош завалялся, всегда при себе иметь деньги. Изо дня в день, я только и делал, что искал способы заработать ещё больше, ну и в выходные спускал все деньги. После того, как я пошёл весь должный осмотр, меня пропустили внутрь и дали обязательный документ, удостоверяющий личность. Охрана провела меня на нужный этаж и дальше я пошёл по указаниям, нужный кабинет было нетрудно найти, потому что там меня ждала одногруппница. Внутри нас никто не ждал, и мы просто уселись на диване разглядывать разные буклеты и учебники, спустя минут 30 или час, наконец пришёл руководитель. Он, высокий, с широкими плечами и одетый в официальный костюм, вошёл внутрь, осматривая все вокруг своими маленькими глазами и встретился взглядом со мной.

«Здравствуй, Лиза», – говорит он моей одногруппнице, смотря ровно мне в глаза.

В голове лишь мысль о начале борьбы, ничего другого. Лиза ответила ему и в кабинете повисла тишина, было слышно, как люди за дверью громко, что-то обсуждали, военные ботинки звонко стучали по полу в обе стороны коридора. Я решил взять игру в свои руки.

Здравствуйте, – далее я назвался сам, потому что не помнил, или даже не знал его имени.

Ну здравствуй, я хочу слышать от тебя причины, по которым ты пропустил первые дни практики, – он отошел от дивана и встал спиной к столу и облокотился об него руками.

С этого момента и началась игра, в которую я, по воле своего характера не должен проиграть. Вот она, часть нашего поколения, любое противоборство для нас игра и если ты не завладел преимуществом, то приходится идти в ва-банк или не играть вовсе.

Я работал все эти дни, был вынужден по семейным обстоятельствам.

У нас все должно работать по режиму, мы не занимаемся проходными кадрами, мы работаем в режиме, который обязан соблюдать любой, а ты согласился на наши условия при подаче договора на практику, – он конечно был прав, и я видел ликование на его лице, но я не мог оставить это так и каждую паузу в его словах я подкреплял тем, что поглядывал на часы, конечно он должен был это заметить.

Я лишь прокашлялся и не удостоив его должным вниманием, после небольшой паузы, снова поднял руку на уровне лица и второй рукой повернул циферблат к себе, если честно, я даже не до конца понимал, сколько было времени, потому что и не смотрел толком, просто следил за движением секундной стрелки.

– Ты же учишься на психолога, правильно? – в его голосе росла агрессия.

Я чувствовал, что он разрушается, если я продолжу его провоцировать, он покажет то, что думает обо мне на самом деле.

В ответ на его вопрос, я утвердительно кивнул и только один раз, не произнося и звука, я знал, что он смотрит на меня, хоть и сам не смотрел в его сторону. Раз, два, три. Из его уст начал вырываться приглушенный крик о том, что я ничего ему не отвечаю, но я успел это остановить.

– Да, а что? – я взглянул в его глаза, в голове лишь крутилась мысль «что же ты за психолог, который ломается в разговоре с ничего не значащим студентиком?».

Я очень хорошо почувствовал момент его разлома. Он сломался и больше не мог говорить спокойно. Ну, а что можно ожидать от человека, который обставил свой кабинет, как детский. С мягкими диванами и креслами, развлекательными журналами и фильмами. На фоне всего этого красуется огромное окно с решетками. (Вот, что выглядит действительно противоречиво). Решетки сделаны с двух сторон так, чтобы не оставлять больших щелей, в который мог бы протиснуться человек. На передней решетке весит консервная банка с горкой окурков, что говорит о его нервозности или безделии. И вот мы, сидя в какой-то детской адаптации тюрьмы, слушаем, как он не может остановиться поливать меня дерьмом с ног до головы, вдоль и поперёк. Ненавижу таких людей, которые уверены в том, что они хорошо разбираются в других людях, даже знают о их чувствах больше, чем сами люди. Вот этот «майор» один из таких экземпляров. Я уже не слышу и половины его слов, поглядывая то на часы, то на ужасный интерьер, (даже по меркам мест заключения) какбинета. Да-да, именно так, я не сделал ошибку в слове. Не выдержав такого неуважения с моей стороны, он подписал мне пропуск, при помощи которого можно выйти из заведения и сунул его мне под нос, я спокойно взял его и подняв свой рюкзак с пола пошёл к выходу.

Вот по Лизе видно, что ей правда интересно, она умница, а ты тупой, – заорал он мне вслед, когда я закрывал за собой дверь.

Меня хватило только на то, чтобы закрыть дверь, после я вслух рассмеялся. Лиза, это девочка, которой все глубоко по барабану, она пришла на практику от того, что ей просто было скучно. Вот они, люди, которые отлично разбираются в других людях. Коридор второго этажа походил на арку из людей в форме, что провожают меня укоризненным взглядом, люди, являющие собой инструмент закона, пытались повергнуть меня глазами. Жаль, что они не схватили дубинки, может это и помогло бы мне быть не столь конфликтным, но увы, этого во мне еще не прибили. Вот и вся история с фактами обо мне.

7

«Очень хочу быть хорошим другом

Я знаю, что болен тяжёлым недугом

Я буду подарки дарить – это круто

Всегда буду рядом – мне похую вьюга

Со всем соглашаться, всю ночь тусоваться

Гореть, да шататься по всей округе

Сидеть на стакане, да в пламя бросаться

Решая заплёты любимого друга»

DRUG 2.0 – Boulevard Depo & SP4K

– Вот таким образом я и остался без учебы, Макс.

– Ну ты и уродом стал, с нашей последней встречи, чего только не нахватался, – засмеялся он.

– Слушай, ты обещал мне остановить время, думаю сейчас самый подходящий момент, тебе не кажется?

– Да, ты прав, пойдем я покажу тебе то, чего в твоем городе точно нет, – он ехидно улыбнулся, ну а я готов был на любое движение.

Думаю, в этом и есть «проклятие» нашего поколения, мы готовы к любым действиям, что нам незнакомы, несмотря на то, опасно это или же нет. Не мы властны над ситуациями, а ситуации над нами, мы просто приспосабливаемся.

Так же как мы и захватили социальные сети не как предмет для общения и обмена информацией, а как средство для привлечения к себе внимания, многие из «нас» из кожи вон лезут лишь бы набрать побольше ненужных им людей. Ведь теперь это показатель твоей успешности в понимании отдельных групп. Сложно сейчас определить в какой момент произошла подмена ценностей, но если это изначально кроется в твоей голове, то уже никуда от этого не денешься, приходится приспосабливаться.

Мы направились к выходу из парка и завернули к алкомаркету, переходя трамвайные пути, я сразу почувствовал ностальгию, конечно, я знаю, что во многих городах нашей огромной страны есть трамваи, но именно здесь я увидел их впервые и именно эти трамваи дают мне какие-то эмоции и кажутся сюрреальными, а не обыденными.

Чтобы не остаться без головы, мы пропустили трамвай перед нами и прошли через пути под лязг железа и стука колес о рельсы. Он словно конь, проскакал мимо нас в железных доспехах, что лязгают и болтаются по бокам огромными листами железа. По причине выходного дня рядом с магазином толпились разного типа и возраста люди. Кто-то уже начинал пить, не отходя от крыльца магазина. От подобных людей исходит неприятная атмосфера, враждебности и неприязни. Их взгляд будто не предполагает хороших или хотя бы нейтральных мыслей в голове. При обстоятельствах, когда вы встречаетесь с такими, лицом к лицу, ничем хорошим это не закончится, будьте уверены. Они всегда выглядят одинаково, точнее их глаза, достаточно взглянуть туда и сразу узнаешь их. Там не найдешь глубины, бездны, даже не пытайтесь, эти трели не про них.

В магазин Макс прошел, протиснувшись между двумя похожими друг на друга компаниями, а я незамеченным прокрался за его спиной, чтобы ни один взгляд не успел скользнуть по моему силуэту. Внутри я спросил у Макса, что такого он хочет мне показать, чего я раньше не видел.

– Здесь есть отличное пиво и поверь, только в этом городе его можно попробовать, нигде больше, будь уверен, оно тебе понравится.

– Да мне как-то плевать, что пить, дома меня все равно никто не ждёт, мои тетя с дядей были на даче, а значит даже понятия не имели, где я нахожусь, они просто дали мне ключи и сев в машину, уехали. Отличный ход, чтобы не сидеть со мной перед отъездом и не провожать меня на вокзал. Но они такими действиями попали в самую точку, я как раз хотел провести это время в одиночестве, чтобы никто меня не дергал.

Макс набрал какой-то выпивки, и мы поспешно покинули этот район.

– Куда мы идем? – ноги уже начинали уставать, да и тащить в руках бутылки очень некомфортно, каждый второй в форме косится на тебя взглядом.

– Может ты будешь более терпеливым? – смеётся Макс.

А я поворачиваю свою недовольную рожу в его сторону, и он сразу же свернул с тротуара в ближайший двор.

– Значит идем дворами, раз тебе так лучше.

Погрязнув в первых кирпичах красных домов с головой, я вскрыл свою первую бутылку и начал понемногу на ходу отпивать. Да уж, такую бутылку с пакетом в руке не особо удобно опрокидывать на себя и направлять жидкость в горло. После каждого глотка я морщился так, что лицо теперь напоминало сжатую кожуру какого-то фрукта.

– Что, горькое? – засмеялся мой друг и сразу же свинтил белую пробку со своей бутылки.

– Открою тебе тайну, это всего лишь пиво, ничего нового, – продолжил он, проглотив огромный нарост на щеках.

А я думал о размерах его полости рта и можно ли туда залить пол литра, думаю, что можно.

Мы идем сквозь могильный туман, у каждого в руках по фонарю, под ногами ломаются и хрустят сухие кости древних деревьев. Макс как древний проводник в балахоне, но ведёт в обратную сторону из мира мертвых на большую землю, откуда я и пришёл раньше, но не помню, когда. Лабиринты кирпичных стен не дают мне осмотреться, я лишь слежу, чтобы фонарь впереди не потух и плетусь следом, уверенный, что я в безопасности. Люди проплывали мимо скоро исчезающими силуэтами, где-то там, в тумане. Это ли не счастье, когда ты не хочешь ни с кем контактировать из окружающих и у тебя это вполне получается.

– У меня ничего не получается, – выдавил я из себя в воздух.

– О чем именно ты говоришь?

– Да обо всем, я вот сейчас подумал, за что бы я ни брался, все выходит гораздо хуже, чем у других. Можно даже провести опыт, где мы возьмем меня и любого человека на нашей планете и если его попросить сделать то, что я делаю на протяжении долгих лет, то он сделает это лучше в разы, хоть и берется впервые за дело.

– Слушай, неужели тебя так быстро начинает расслаблять от выпивки? – засмеялся мой друг.

– Да, видимо ты прав, – хорошая тактика состоит в том, чтобы вовремя отшутиться, когда ты чувствуешь, что находишься в компании человека, который не способен продолжать диалог, как бы близок он тебе не был.

8

«Ты передаешь мне по наследству

Таская в путешествия по барам

И с тех пор напоминать мне моё детство

Будет запах сигарет и перегара

Ты передаешь мне эстафету

А судьба готовит те же баррикады

На ходу запрыгиваю в кеды

Пулей вылетаю из парадной»

СИРЕНЫ – Дима Бамберг

Я думаю каждый знает ситуацию, когда люди при знакомстве просят тебя рассказать о себе, а в голове ничего нет, кроме одной фразы: «Знаете, я из такого типа людей, что, будучи одним из ученых, которые разрабатывают что-то секретное и все превращается в катастрофический вариант развития событий, после закрытия проекта, единственный ученый, тот самый, сумасшедший, который доведет дело до конца и начнется апокалипсис, это буду я.»

Это и есть один из самых идеальных исходов диалога, но думаю, что диалог закончится сразу же, после ответа. Кто-нибудь подумает о том, что я из этих «странных» людей, что любят изображать из себя, а кто-то посчитает гребанным умником, какая разница, все равно изо рта вылетает что-то вроде: «Да я даже не знаю, что рассказать, задавайте пожалуйста вопросы и бла-бла-бла.» Вот это я понимаю торговля, умудриться запихать в рассказ о себе побольше дорогих и не очень ценников, главное кратко и подороже. Естественно не во всех случаях, но во многих, и я не асоциален, будьте уверены. Я ценю людей, которые правда хотят узнать меня поближе, когда я чувствую, что кто-то искренен со мной, то и я буду максимально открыт в ответ, но иначе никак.

Присели мы с Максом только тогда, когда уже пол моей бутылки булькало в желудке и я не смог надолго задержаться в сидячем положении, что отправился на поиски нормального туалета, который никто в таких местах и не пытается найти. Примкнув к местному большинству, я вернулся назад и присев к своему другу, начал разглядывать тени.

На улице становилось все темнее и вечер сменял с поста день. Я уже и путался в днях недели, потому что не видел в них важность, но судя по количеству людей вечером на улице, то можно склонятся в сторону выходных дней. Когда стемнело окончательно и мы допили первые бутылки, я вспомнил о том, что сегодня должен проходить концерт под открытым небом в центре города и начал подбивать Макса на то, чтобы он пошел со мной. Я не мог пропустить это мероприятие ни в коем случае.

Распечатав по второй бутылке, он все-таки согласился идти со мной, и мы помчались к площади, чтобы успеть вовремя, но уже маловероятно, что мы успевали занять хорошие места рядом со сценой. Ну что ж, можно и на забор залезть, не правда ли? Запрыгнув в отъезжающий автобус, мы полетели сквозь горящий яркими красками город.

Будучи уже довольно выпившими, откровенно признаюсь, что мы превратились в тех «животных», что пьют и орут в автобусе, заставляя людей оборачиваться и смотреть на нас с определенной брезгливостью. А что касается нас, то нам было по-настоящему весело, и мы находились в некотором пузыре, за пределом которого существовали все остальные планы, люди и заботы. А вот внутри нас двое и мы защищены основательно, никто и ничто не может подойти или подкопаться к нам, разрушить барьер. Каждый бы, кто влез в силовой барьер, получил бы огромный удар тока в ответ.

Так мы добрались до площади, которая уже горела разными цветами, бьющими из-под земли специальными прожекторами. Толпа все больше напоминала огромный организм, где каждый человек не может действовать против воли остальных, вот и мы добровольно стали частью огромных глаз и ушей публики, но не каждый способен стать её голосовыми связками, но думаю таких здесь достаточно. Мы стали не выбивающимися прядями волос из прически молодой девушки.

Все входы и выходы на площадь были искусственно созданы из пластиковых заборов, а в открытых областях стояли полицейские и проверяли абсолютно все и каждого, из-за этого нам пришлось ещё и простоять в очереди на вход. Прикрывая друг друга мы допили наше пиво и чем дальше двигалась толпа, тем ближе мы были к кустам, куда и запустили приконченный пластик. Макс поднял на меня свой пьяный взгляд и спросил:

– А сколько говорят пластик разлагается? – тут я понял, что нам крышка и я не попаду на концерт. Соответственно я задумался над его вопросом, вместо того, чтобы убедительно просить его вести себя как трезвый, ведь не он один пил.

– Слушай, если бы ты спросил у меня это до двух бутылок, я бы тебе наверняка ответил, – он все это время смотрел на меня с видом мудреца, потом ещё немного подумал и начал хохотать во все горло.

Я погрустнел ещё больше.

Но как говорится, бывает и хуже, именно этим я руководствовался, чтобы не расстроится окончательно. А вообще, если бывает и хуже, то почему это не может произойти прямо сейчас?

– Слушай, да это же тот самый мудила, – воскликнул Макс. К его громким речам я уже привык, да и переживал уже меньше прежнего, решил пустить все по течению, а сам усесться сверху и плыть, озираясь вокруг.

– Ты, о чем? – толпа за нами уже выросла, а люди отсеивались всё в большем количестве, будто сортировались. Будто каждый получал свой личный номер и попадал в мир, упорядоченный, но лучший в сравнении с этим. Я готовился принять бой за право попасть внутрь.

– Да года три назад мы его отпинали с ребятами, он у знакомого что-то взял и не отдавал, а мы тогда отмороженные были, вот и кинулись толпой, сука, надеюсь не помнит, – вокруг меня все потемнело, – курсантом, зато стал, – на фоне, где-то далеко, хихикал Макс.

– Знаешь, за три года ты и не изменился, – пробурчал себе под нос я, так и оставшись в своих мыслях. Я представлял, какая злость копилась у него все это время, и будь я на его месте, я бы воспользовался своим положением в данный момент. Вероятно, он и пошел учиться туда, где ты можешь на определенных основаниях мешать людям жить.

– В смысле? – толпа заканчивалась, Макс тупил, в кармане зазвонил телефон.

Оповещение – ответ.

К моменту звонка, мы уже подошли ко входу. Вот почему именно этот парень в форме, а не какой-нибудь другой, я очень надеялся на то, что Макс просто ошибается. Сделать вид, что ты трезв, говоря по телефону будет проще, чем общаясь с проверяющим лицом к лицу. Я взял трубку и параллельно снял с плеча рюкзак. Подошла наша очередь, я молча передал его полицейскому.

– Привет, как ты, сегодня же концерт? – этот голос заставил меня усомниться во всех моих бедах, сейчас только я и голос, текущий по невидимой сотовой сети, хвала создателю. Этот парень помог людям не расставаться полностью, а оставаться на голосовой нити.

– Да, я как раз стою на входе, очень жду начала, ты как? – как бы бесконечно я не хотел говорить по телефону с ней, но атмосфера вокруг нас троих заставляла меня укорачивать время разговора.

Как бы я не любил, но я находился в месте, далеком от моей собеседницы и должен был контролировать ситуацию, поэтому то, что говорилось ей далее, шло мимо моих ушей. Мое внимание в данный момент приковал к себе взгляд курсанта, который передал мне рюкзак, смотря поверх головы. Я сразу понял, на кого он смотрел, но прошел дальше, чтобы самому не привлекать внимание. Так обычно и выходит в компании с Максом. Их борьба прекратилась только спустя пол минуты молчания. Мой друг подался вперед, так как никаких сумок у него с собой не было и смысла задерживаться тоже. На первых шагах он столкнулся с сопротивлением в виде выставленной ладони курсанта. Грубая плоть парня, получившего порцию сильных ударов и приправив все это дальнейшим психологическим террором от своего сознания, вошла в широкую и мягкую грудь Макса, обтянутую майкой.

– Вы не проходите на концерт, молодой человек, – он был серьезен, но его взгляд, он будто только что запрыгнул на самую красивую девку и хвастается теперь перед своими друзьями. Даже мне теперь стало менее жаль его.

Я подошел к забору так, чтобы можно было отчетливо видеть реакцию обоих и в случае чего, не дать случиться непоправимым вещам.

– Прости, дорогая, очень шумно, я тебе перезвоню после концерта, – и не дождавшись ответа, кинул трубку. Вот что эта поездка заставляет меня делать с моей жизнью.

– Почему? – Макс все понимал и злился от этого ещё сильнее, – вы должны назвать мне причину!

Я будто понимал, что творится у него в голове, все эмоции, которые он испытывал в этот момент и будьте уверены, ничем хорошим в его голове эта ситуация не заканчивалась.

– Вы пьяны, я это чувствую, от вас пахнет, – проверяя рюкзак очередного парня, сказал курсант.

– Ну да, но не настолько, чтобы ты меня не впустил, – мой друг начал ему тыкать, этого я и ожидал, он разговаривает не с ним, а с тем парнем, что лежит в кругу озлобленных шакалов и со всех сторон получает пинки ногами.

Кто-то тронул меня за плечо, я отвлекся от перепалки и увидел перед собой ту самую женщину с вокзала, она снова улыбалась мне своими белоснежными зубами и привлекала внимание к своей сумочки, где рукой поддерживала коробку вина.

Точно, ведь проверяющие не имеют право шариться в ручных сумочках женщин, очень хороший ход, все напряжении с меня спало, и я уже подался следом за ней, кокетка уже уверенно шла к толпе зрителей, на сцене раздавались первые аккорды электрогитары, но я что-то почувствовал.

Оповещение – угроза.

Личная месть важнее любых предписанных правил и Макс знал это лучше многих, поэтому он решился на крайний шаг и плюнул в лицо курсанту, я увидел это и хотел втиснуться между ними, но кто-то случайно пихнул меня плечом, и я врезался в спину курсанту. Вот и я оказался одним из нападавших в его глазах. Он повернулся ко мне, сжимая в руках резиновую дубинку, но я вылетел из-под удара, Макс вытянул меня за рюкзак, и мы побежали через дорогу, ближе к многоквартирным домам, этот маршрут давно сидел в голове моего друга, и я все понимал, но нельзя было останавливаться, ведь у меня поезд. Первая песня играла очень громко, я почувствовал себя персонажем фильма, где на фоне играет взрывная музыка, а на экране происходит то, что называется экшн. Что сейчас происходит, просто перепалка между двумя подростками или преследование законом? Во всяком случае, если с ним снова что-то случится, нам не избежать наказания, нужно было что-то думать.

Мы бежали через огромный поток машин по дороге из шести полос, а в голове вертелись самые ужасные развития событий, где мы сидим в клетке и вместо того, чтобы ехать в поезде и наблюдать в окно проплывающие мимо деревья и одинокие деревянные домики, уже давно заброшенные и разграбленные, я буду волочиться домой к своей тете, грязный и вонючий. Что она сообщит моим родителям? Да это меня и вправду беспокоит, гораздо сильнее чем мнение окружающих меня людей знакомых и нет. Отличный механизм, мозг. Вместо того, чтобы найти выход из этой ситуации, он меня вводит в кошмарное состояние, что хочется сесть посреди дороги и дождаться водителя, который совсем не следит за дорогой. Макса я тоже не могу бросить, не знаю причину, но он словно слился со мной, и это не мысли пьяного мозга, а трезвые ощущение, какие вы чувствуете, находясь рядом с родителями. Вы знаете, что это ваша мама, а это папа и они очень важные в твоей жизни люди.

Достаточно было лишь полицейской формы для того, чтобы машины останавливались перед ним, а вот нам приходилось бежать сквозь поток навстречу своей удачи, потому что координация у нас хромала, а шанс попасть под машину на дороге с таким количеством полос предельно возрастал.

Наш преследователь не отставал от нас ни на шаг, я слышал, что он не вызывал подмогу, а лишь бежал следом с резиновой дубинкой наперевес. После небольшого придорожного парка мы вбежали в проход между двумя домами стоящими друг к другу углом и попали во двор, о существовании которого кажется даже и не подозревала администрация города, потому что он больше походил на последствия какой-то катастрофы, чем на двор благоустроенного района. Вокруг были одни проржавевшие гаражи, кустарники и сломанные лавочки, которые облюбовали местные алкоголики и бомжи. Я бежал следом за Максом, немного отставая от него на несколько шагов. Двор освещали окна стоящих вокруг домов и пару фонарей, которые уцелели от вандализма местных подростков. Видимо камни не долетали до ламп, вкрученные внутрь. Перепрыгнув через пару бомжей, завернутых в кучу одежд и спящих на канализационных люках, он рвану между гаражами. Я почувствовал резкую боль в правом боку и услышал свист над головой, курсант уже дотягивался до меня, был достаточно близок для удара и мне было достаточно заступить за черту, где начинались гаражи, как я почувствовал огромную массу тела на своей спине и повалился на землю, пролетев немного вперед. В этот момент я почувствовал облегчение, будто я сделал все правильно, как и должен был сделать. Я чувствовал это, но не понимал, что это значит, потому что я так и не смог составить какой-то определённый план в голове, там даже не звучало слово «сдаться», я работал на автопилоте.

Остального об этой стычке, я не могу сказать, лишь какие-то определенные стоп кадры. Пролетев несколько мешков с мусором, которые местные жители видимо копили здесь, вместо свалки, я встретился лицом с бетонным блоком, скрытым под чьими-то старыми вещами. Самое плохое в этом незабываемом полете то, что я успел даже обрадоваться приземлению на чью-то старые и вонючие шмотки, и это было последнее чувство, которое я испытал, потом даже ощущений резкой боли не было. Просто мир испарился, и я исчез.