Читать книгу: «Шалость удалась!», страница 3

– Мяч в игре!

Крик учителя приводит всех в движение, и игра продолжается с прерванного места. Я внимательно озираюсь по сторонам, рассматривая и товарищей по команде, и соперников. Времени, чтобы обдумать какую-либо стратегию, нет – пока я вертел головой, нам забили. Парень со шрамом на руке, стоящий ближе всех, толкнул меня, когда пытался поймать и отбить мяч. Увы – мяч коснулся паркетного пола, нам забили еще один гол. Сам я упал на мягкое место и уже отчаялся, забыл про победу. Знаю, так быстро сдаваться глупо и даже трусливо. Не по-мужски, так бы сказал мой папа. К счастью, его тут нет, поэтому, когда мы продули со счетом 10:2, я уже был морально готов ко всем насмешкам.

– Ты это, новенький? – спросил меня парень, который толкнул.

– Ага. Дима.

– Буш.

Одноклассник протянул мне руку и заулыбался во весь широкий рот. Лицо у него хулиганское, но одновременно обманчиво беззлобное. Сложно было сложить первое впечатление, но ноющая поясница твердила: ой, не друг.

– Я не спецом толкнул, если что. Когда вхожу в этот, как его называют… раж! Уносит меня, я никого не вижу рядом.

– Проехали, я не в обиде, – уверяю его. – Тебя правда Буш зовут?

– Мамой клянусь, дружище!

Наверное, собеседник прочитал всё по моему лицу, которое отражало, что я ни на йоту не поверил в бредятину, будто мальчика из России могут звать Буш. Нет, сейчас каких только имен не дают, но такое…

Собрав все силы, преодолев боль в пояснице, я собрался уходить. Хотелось жутко пить, а бутылка, как назло, уже опустела – ни капельки. Буш придержал мне дверь и последовал за мной, словно пытался набиться в друзья. В сердце моё закралось недоброе предположение. А вдруг этот хулиган местного разлива хочет надо мной поиздеваться? Нашел себе, так сказать, свеженькую жертву.

Не отставая от меня ни на водопое, ни возле туалетов, Буш, как маленький ребенок, везде таскался за мной и расспрашивал меня о том, откуда я приехал и чего видел там, где был. Сначала я был вежлив, как меня и учили родители, но преследования одноклассника к концу учебного дня уже надоели. Удивительно, но никто не хотел со мной болтать, когда рядом болтался Буш.

– Буш, слышал о личном пространстве?

– Дерзишь, дружище. А так слыхал. Но, как говорит Наталья Петровна, у меня в одно ухо влетает, а из другого, вжух, вылетает. Смешная тетка, пытается мне мозги вправить.

– А вправлять то нечего?

Пластмассовый стаканчик в руках Буша смялся с треском. Я представил, что в следующее мгновение на месте стаканчика может оказаться мой позвоночник, если не смогу закрыть свой рот. Лицо Буша не исказила ни одна эмоция и он флегматично смотрел меня, как человек, который на самом деле спит и потому такой спокойный.

– Ладно, прости. Переборщил, но и ты хорош. Целый день таскаешься за мной. Скажи, чего ты хочешь. Поиздеваться?

И вот тогда, когда я произнес вопрос, он, как осиновый кол, ранил Буша. Тот округлил глаза, поднял брови и было видно, что мои слова он принял за обвинения. Подняв свой палец, он начал тыкать им в меня и, как мне показалось, очень обиженно говорить:

– Я разве хоть раз попытался тебя обидеть? Нет, я наоборот! Защищал тебя…

Сжав свой рюкзак крепче, он зыркнул на меня злобно и оставил одного, скрывшись за поворотом коридора. Я же остался стоять около фонтанчика, запутанный и напуганный. Вот уж чего мне не хотелось – кого-то ложно обвинить. Судить по внешности – плохо, но я же не виноват, что у меня сложилось такое представление о Буше. Это его выдуманное имя, шрам на руке, хулиганская внешность… А от кого он хоть меня защищал-то?

Надо всё исправить! Медлить нельзя, решил я и побежал следом за одноклассником, но его след уже пропал. Останавливая мимо проходящих ребят, пытался узнать, куда ушел Буш, но никто его не видел. Все лишь качали головами, отмахивались от меня. У нас больше не было уроков, и я не знал, что делать. День получился странным и сумбурным. Утром на меня свалились все тридцать три несчастья, я так ни с кем толком и не познакомился в классе. На третьем уроке, сразу после физры, классный руководитель представил меня перед классом и, о счастье, «стая» учится вместе со мной.

Саша, сидящая на третьей парте, опять распустила черные волосы, постоянно приглаживая их. Синеволосого мальчика зовут Вова, а двух девочек, подружек Саши, – Ира и Лера. Это всё, что мне удалось вытащить из Буша, пока он не ушел. На уроках я то и дело ловил взгляды, оборачивался в поисках наблюдающего, но сталкивался лишь с взглядом Саши. Карие глаза ехидно щурились, в них таилась мировая хитрость. Я не мог отделаться от ощущения, что я попал в странную историю. На последнем уроке мне в затылок прилетела записка, в которой небрежно начиркали:

«Сегодня вечером. Около подъезда :)»

Ночной казанова

В этой короткой записке чувствовалась скрытая угроза для будущего праздника, пришлось всерьез задуматься о ночевке в школе. Правда, план не удался, меня поймала Наталья Петровна и спросила, почему я еще не ушел домой. Никакие мои выдумки и причуды не смогли убедить учительницу, она буквально выпнула меня на улицу. Ребенка лишают возможности учиться – караул!

Ногой пнул в отместку первый попавшийся камушек на дороге и зашагал на остановку, но дойти не успел. Мне посигналила машина, подозрительно похожая на мамину. Пришлось прищурить глаза, чтобы рассмотреть номера. И точно! Это мама приехала за мной… Не могла же она так быстро узнать о том, что случилось утром. Да и прогул всего одного занятия не может повлечь сильного наказания. Пришлось идти с головой, высоко поднятой вверх, изображая из себя всегда правого монарха, только чтобы мама ничего не заподозрила, если еще не знает.

– Дима, садись скорее, – кричит мне мама, открывая дверь переднего сиденья, – всё тепло сейчас выйдет, а оно не бесплатное!

– Так ты не открывай дверь, когда я за километр от машины, – бурчу я и пристегиваюсь.

– Ну ладно тебе, не ругайся.

Озаряя меня счастливой улыбкой, мама держит тишину и ждет, когда я задам вопрос. Я решаю подыграть, но сначала кидаю рюкзак на заднее сиденье и расслабляюсь. Видя, какая мама счастливая, я точно знаю – она ничегошеньки не знает.

– Ну так что случилось?

– Одна новость для меня, другая для тебя. Во-первых, меня заметили и хотят повысить, а значит, нам с тобой больше не надо будет переезжать!

– Поздравляю, – говорю я искренне и еще больше расслабляюсь, зная, что можно наконец найти друзей и новые любимые места в городе. – А вторая новость?

– А во-вторых, я поговорила с твоим отцом, он пообещал приехать через три дня. Привезет сладости и подарки, может, сходите с ним куда…

Всё во мне запело так, что я чуть не подскочил и не стукнулся о потолок машины! Ну конечно, папа же обещал, а обещания он старается держать. За своим счастьем я совсем не заметил, как мама поникла, задумчиво смотря на дорогу за лобовым стеклом. Я взял её за руку и сказал, что постараюсь не сильно их сводить вместе в этот раз.

Обняв меня насколько позволяли ремни безопасности, мама снова улыбнулась и повела машину, сосредоточившись на дороге. Я же уже был в будущем, когда Хэллоуин в самом разгаре. Мы с папой спешим вырезать лицо у тыквы да пострашней, бегаем за конфетами в магазины и придумываем страшные истории. Что делает в это время мама меня никогда не интересовало, но теперь, смотря на неё, я думаю, как же она проводила время, когда нас с папой не было. Было ли ей так же весело?

– Хотя, может, мы всё-таки посмотрим все вместе страшный фильм? – без особой надежды спрашиваю я и наклоняюсь ближе. – Почему бы нам не посмотреть что-то про ведьм? Тебе они нравятся? Если нет, то…

– Дима, я за рулем, – перебивает меня мама и, останавливаясь на светофоре, отпихивает меня рукой обратно к своему месту.

– Тебе всегда некогда!

– Дима!

Раздается звонок телефона, и механический голос отчеканивает: «Муж». Мама, поехавшая на зеленый, не торопится ни сбрасывать, ни брать, поэтому я беру эту задачу на себя и смахиваю на экране значок вызова. Незнакомый голос раздается в салоне, мужской и холодный, он уточняет, правильно ли набрал номер.

– Дело в том, что Максим Юрьевич попал в аварию и сейчас находится в больнице. Я звонил его родителям, точнее, по их номерам, но они, к сожалению, недоступны. Следующим в контактах был ваш номер.

– С ним всё в порядке? – взволнованно ерзаю я в кресле, готовый в любой момент расстегнуть ремень безопасности и побежать во все больницы города.

– Да-да, состояние стабильное, но ему понадобится сменная одежда и по мелочи вещи… Я вышлю адрес на ваш номер.

Поблагодарив мужчину, мама остановила машину на обочине и нажала отбой на телефоне. Её глаза всё еще упрямо смотрели на дорогу, но я понимал, что она смотрит в никуда, ведь там, впереди, нет ничего, что могло захватить её внимание. Наверное, она опять переживает, как это всё скажется на мне и как ей самой придется встретиться с папой лично. Иногда мне видится в её мимолетных эмоциях не затухшие чувства, которые медленно тлеют, как последний уголек в костерке. И у этого уголька нет уже сил, своих собственных, чтобы пытаться разгореться, разжечь теплый костер. Ему нужна помощь извне, а может даже чудо – упавшая рядом сухая трава и дуновение ветра.

– Господи, за что мне это? – наконец просыпается мама и бухается головой на руль, а машина издает громогласный крик.

Вскидывая голову, мама оглядывается на прохожих, чтобы убедиться, что никого не напугала своей выходкой. И только потом её голова поворачивается в мою сторону, а руки тянутся ко мне, чтобы обнять. Я так думал, но вместо объятий я получаю ничего. Открывается бардачок, изымаются сигареты. Мама выходит покурить, а я сижу, честно стараясь не обижаться, но внутри меня кипит обида и даже ревность к сигаретам, которые сейчас ближе к маме, чем я сам. Минздрав не предупреждает, но никотин разрушает отношения.

Рядом со мной, за стеклом автомобиля, проплывает синий кит, плюющийся серым и густым дымом, уходящий высоко в небо. Сильные и мощные плавники едва не касаются машины, и я припадаю к стеклу, завороженно смотря на гигантского зверя, который не обращает на меня ни малейшего внимания. Кит деловито плывет по дороге, где поток машин проносятся сквозь него, как всё живое и повседневное не может коснуться потустороннего. Уходя далеко, за пределы моего взора, и проходя сквозь высотки, кит исчезает, но я всё еще продолжаю видеть дым, струящийся в небо.

Дым пахнет горько и невкусно. Когда мама садится в машину, запах сигарет обволакивает кабину, забиваясь в укромные уголки, чтобы долго еще давать о себе знать. Мне становится противно, нос морщится от неприятной и удушливой вони, и я отворачиваюсь от водительского сиденья.

– Посмотри на меня, – говорит мама строго и обижено.

Я противлюсь и думаю, как же несправедлива её обида на меня.

– Дима, посмотри.

– Не буду. Не хочу и не буду.

– Завтра поедем к нему. А пока посмотри на меня, я хочу, чтобы ты повернулся.

Оборачиваюсь. Вижу то, что не мог услышать, чего не было в строгом голосе. То, что мама обычно мне не показывает – слезы, грусть и сожаление застывшие в глазах. Читаю маму, как открытую книгу, и мне становится страшно, потому что я понимаю, понимаю причину её горя. Её рука обхватывает моё запястье, сжимая всё сильнее и сильнее. Становится больно, как когда тебе мальчишки делают крапиву, поэтому я открываю рот, чтобы попросить перестать ранить меня, пугать навалившейся тишиной.

– Я просто… никого не хочу терять, – сдается мама и обессиленно откидывается на кресле, отпуская мою руку, – Ни тебя, ни его.

– Ты призналась в этом – уже хорошо.

– Это не значит, что мы будем вместе, Дима.

Я горько вздыхаю, но не даю маме продолжить, поэтому быстро выплевываю из себя слова.

– Да, да, в жизни всё сложнее, чем в моих мультиках.

– Да, но иногда нужно жить, как в твоих мультиках, – кивает мама и смотрит на руль, медленно опуская на него руки.

Я впервые вижу такое выражение лица у неё, поэтому теряюсь еще больше. Пару секунд назад мне казалось, что я вижу маму насквозь, чувствую её, но теперь я растерян. Теперь всё повернулось на 180 градусов, и мне остается только надеяться, что в маму не вселился какой-нибудь демон или черт в преддверии Хэллоуина.