Читать книгу: «Пробуждение», страница 4

Глава 4
Верховный жрец

На третий день заключения Айна все-таки решила посетить святилище. Она была не очень религиозной. Чаще проклинала богов, чем молилась им. Но в то утро появилась группа паломников из Тахамура с подношениями для богов в виде кокосовой помадки, посыпанной кусочками фисташек, и этих восхитительных желтых молочных шариков с шафраном и сахаром.

В Мэлине не делали таких сладостей. Айна неделями обходилась без нормальной еды, питаясь объедками или голодая до тех пор, пока желудок не начинал кровоточить. Аро хорошо кормил ее во время заключения, однако решил оставить без тахамурийских сладостей, настаивая на том, что сначала их должны отведать боги. Как будто кучка вонючих статуй чем-то может наслаждаться…

Айна вошла в святилище, и ее сразу же обдало ароматами свежих астр и глицинии. Само помещение представляло собой квадратную комнату из белого известняка, в каждом углу которой стояла статуя одного из четырех сейтериусов – планетарных зверей, которым поклонялись во всех королевствах. Сейтериусы были богами и богинями и, по преданию, использовали силы своих хитронов, чтобы создать вселенную. А в центре комнаты, священнее любой статуи, возвышалась пирамида из бело-желтых сладостей.

У Айны буквально слюнки текли, пока она разглядывала угощения и обдумывала свой следующий шаг. Она не могла просто забежать и схватить их. Полдюжины священников кругами ходили по залу, напевая в унисон и осыпая статуи сухим рисом и лепестками астр.

Она подумывала о том, чтобы пронести молочный шарик по воздуху прямо себе в рот. Но жрецы тоже умели использовать ченнелинг, а Айна всегда проигрывала, когда дело доходило до поединков. Единственным выходом было дождаться, пока священники закончат свои обряды, и сразу после этого забрать сладости.

Один из священнослужителей бросил на нее подозрительный взгляд. Айна подбежала к ближайшей статуе, сжала руки и отвесила небрежный поклон.

Статуя изображала Шерку-газару, великую травяную волчицу Майаны, восседающую на изумрудном столбе, отделанном нефритом. Вспомнив королевскую гвардию Кирноси и этого проклятого Аранеля, Айна показала сцепленными пальцами грубый жест и повернулась направо. Аметистовая колонна поддерживала величественную статую Соркена-мегарии, крылатого дельфина Парамоса. Айна перевела взгляд на другой конец комнаты, где стояли два божества нижних царств.

В отличие от своих верхних собратьев, статуи этих двух сейтериусов были демоническими, их лики казались такими же злобными, как и царства под их владениями. Напротив Шерки на сапфировой колонне возвышался нагамор Азяка – змея Мэлина. Сотни мелких нагаморов, населяющих нижнее царство, предположительно были ее отпрысками.

Айна повернулась к четвертой статуе – вандрагору Андракену – громадному таракану, который, по преданию, правил Наракхом. Наракх был низшим, самым подлым и самым мерзким из всех царств, предназначенным для тех, чьи души столь же чудовищны. Мать Айны рассказывала ей истории о тех немногих мэлини, которые спускались в Наракх, проходя через торану после совершения особо тяжких преступлений. Насколько было известно, ни одному из них не удалось вернуться.

Высеченный из черного мрамора вандрагор представлял собой ужасающий образ: масса торчащих ног и выпирающих глазных яблок, каждый глаз обрамлен острыми как бритва зубами. Айна перевела взгляд с гротескной фигуры Андракена на потолок, где в белом камне были высечены строчки из писания:

По воле Существа, создавшего этот мир,

он был разделен на четыре части:

две – для душ, жаждущих крови, грешащих, вредящих

и ненавидящих;

две – для тех, кто оказался верным и добрым,

и их царства пребывали в мире и единстве.

И вот воцарилось равновесие, разделив мир

на честных и нечестных.

Она уже видела эти слова раньше в Песне Спасения, старом писании майани. Стихи были расклеены по всему королевству – на витринах магазинов и чайных домиков, даже в туалетных кабинках. Однажды, когда у Айны закончилась туалетная бумага, ей очень пригодился этот священный пергамент, а именно шестой стих.

В Песне Спасения говорилось о четырех зверях, которые остановили великую войну, разделив царства и уравновесив вселенную – что бы это ни значило, черт подери. Айна не стала вникать в нюансы формулировки, хотя смысл был ясен. В писании четыре планетарных зверя изображались как доблестные божества, чье вмешательство спасло вселенную от разрушения.

Точно так же, как в системе верований, майани изображали Торанический Закон – уравновешенным и справедливым.

Но они трактовали все неправильно. Айна вспомнила нагамора, который едва не растерзал ее в Мэлине и запустил цепь событий, разлучивших ее с матерью. Если бы Азяка существовала, она была бы далеко не спасительницей.

Впрочем, это не так важно, ведь сейтериусов не существует. Чего не скажешь о Тораническом Законе, суровом и, как бы прискорбно это ни было, совершенно реальном. Планетарные звери были лишь символами, созданными для безвольных верхних царств, которым нужно было кому-то молиться.

Тем не менее их статуи служили неплохой поддержкой для спины. Айна прислонилась к Шерке-газару, и ритмичные песнопения священников убаюкали ее.

Именно в такой непочтительной позе верховный жрец Аро нашел Айну несколько часов спустя и разбудил ее, постучав по плечу.

– Я молилась, – солгала Айна, поднимаясь на ноги.

Она подхватила с пола пригоршню опавших лепестков астры и швырнула их в голову Шерки.

– Не совсем традиционная поза для молитвы, – заметил Аро.

– Ну, я была глубоко погружена в нее. – Айна осмотрела комнату.

– Жрецы убрали сладости после ритуала, – сказал Аро. – Боюсь, их уже раздали. – Айна выругалась себе под нос, а Аро улыбнулся. – А ты интересная, Айна. Если ты так хотела эти сладости, могла бы просто попросить и подождать. Но ты никогда не просишь, верно? Я подробно изучил записи о тебе. Ты всегда воруешь. Воруешь и стреляешь в принцесс, похоже. – Священник окинул ее суровым взглядом. – Не могла бы ты мне объяснить, почему?

Айна прислонилась к статуе Шерки, почувствовав холод мрамора.

– Я уже сказала тем болванам, которые меня сюда привели. Я хочу спуститься. – После этих слов Аро приподнял бровь, и Айна продолжила: – Я хочу пройти через торану в Мэлин, но ни одна из них не работает. Торанический Закон призван лишь не пропускать зло в Майану. Почему же он не пускает меня в Мэлин?

– Я видел тех, кто отчаянно пытается подняться из Мэлина в Майану, – заметил Аро, – но никогда не видел обратного. Что так манит тебя в нижнее царство?

Когда Айна ничего не ответила, он протянул ей большой желтый молочный шарик.

– Я лишь хочу понять тебя, Айна. Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь, что позволило бы смягчить твое наказание?

– Моя… моя мать осталась в Мэлине. – Айна схватила угощение и сунула его в рот. Даже сладость шафрана не смогла скрыть горечь, которая зародилась внутри. – Мне нужно найти ее.

– Твоя мать, – повторил священник. – Конечно. Ведь ты родилась в Мэлине, а сейчас ты здесь. – Аро протянул руку вперед, приподняв челку Айны, чтобы увидеть ее кейзу. – Могу ли я узнать, как ты вознеслась? Что произошло в тот день?

– Я не помню. – Айна отодвинулась и скрыла кейзу за челкой. – Много чего происходило. На нас напал нагамор.

– Ты видела что-нибудь странное? Вспышку белого цвета за несколько дней или часов до вознесения?

– Не знаю, – ответила Айна. В памяти возникли лицо матери и ее сверкающие от слез глаза. – Может быть. Мне не нравится вспоминать об этом.

– Прости меня. – Аро протянул ей еще одну конфету. На этот раз Айна не взяла ее. – Меня очень интересует вознесение из Мэлина в Майану, и я позволил своему любопытству взять верх. Должно быть, это было трудное время для тебя. – Священник сделал паузу. – Тем не менее ты хочешь добровольно вернуться в Мэлин, даже несмотря на то, что прекрасно знаешь, какой ужас там обитает и какие опасности таятся там для твоей души.

– Меня не волнует моя душа, – огрызнулась Айна. – Моя мать осуждена Тораническим Законом! Если меня не будет с ней, она может…

Айна зажала рот рукой, не решаясь озвучить мысль, что ее мать может совершить преступление, достаточно ужасное, чтобы отправиться в Наракх.

Айна не знала, какова грань души между Мэлином и низшим царством. Но иногда после жестокой битвы кейза ее матери становилась до опасного тусклой и, казалось, вот-вот исчезнет. Ее мать была талантливым ченнелером, способным уничтожать врагов одним щелчком пальцев. Но она не всегда знала, когда нужно остановиться. И если бы не слезы и истерики Айны, умоляющей ее: «Оставь их, я в безопасности, ты одолела их…» – гнев ее матери мог бы выйти из-под контроля.

Говорили, что наракхи не ходят прямо, поскольку их души так отягощены накопленным злом, что оно заставляет их сгибаться чуть ли не до самой земли. Айна не могла допустить, чтобы ее мать стала одной из них.

– Значит, ты хочешь спуститься в нижнее царство из-за любви? – спросил Аро.

– Не из-за любви, – пробормотала Айна. – Из-за необходимости.

В конце концов, эта женщина растила ее и кормила, когда у нее была такая возможность, конечно. Может быть, за шлепками и грубыми словами иногда проскакивала малая доля заботы. А может быть, она надеялась, что, заботясь о ребенке, однажды сама попадет в Майану?

Независимо от причин она сделала все, чтобы Айна выжила. И теперь девушка чувствовала себя связанной с ней, как луна со своей планетой; их судьбы были переплетены.

– Она – моя семья. – Айна дотронулась до мешочка на поясе, и осколки камня впились в кончики пальцев. Эта боль стала небольшим утешением. – После всего, что она для меня сделала, я не могу оставить ее разлагаться в этом кишащем монстрами аду, – продолжала она с безрассудством, озвучивая мысли, которые оставила невысказанными при вознесении. – И не только ее. Тысячи людей заперты в нижних мирах, попав в порочный круг страданий. Мы могли бы помочь им, если бы не были так заняты жалобными молитвами за их души.

Она произнесла слово «молитва» словно ругательство, а все сказанное граничило с богохульством. Айна вполне ожидала, что за этим последует яростная проповедь.

Но Аро не стал читать ей нотации. Вместо этого он спросил:

– Как бы мы могли помочь им?

Айна не задумывалась о том, как помочь своей матери, а тем более кому-либо еще. Она только знала, что это нужно сделать.

– Может, передавать еду и лекарства, чтобы облегчить голод и болезни, – предложила Айна. – Маленькие акты доброты, чтобы хоть немного уменьшить страдания людей.

– Возможно, – сказал Аро. – Но, как говорят Хранители, есть причина, по которой вселенная налагает такие испытания на нижние царства. Эти люди находятся там, потому что согрешили, Айна. Страдания – самый быстрый способ сжечь их грехи и обратить вспять вращение душ. Прекращение этого противоречит Тораническому Закону, противоречит естественному порядку вещей.

– К черту естественный порядок! – воскликнула Айна, теряя терпение. – Меня не волнует этот деспотичный закон, который благословляет одних и проклинает других! Вы говорите, что нижние страдают за свои грехи? Тогда ответьте мне, какие грехи совершила я, родившись в Мэлине?! Какие грехи несет новорожденный, если он только появился на свет?

В голове пронеслись горькие воспоминания о том, как она билась о серебряную торану, рыдая среди пустоши Мэлина.

«Почему я?! – кричала Айна в темноту. – Почему я родилась здесь? Почему вселенная так ненавидит меня? Это несправедливо!»

«Вселенная несправедлива, – сказала ей мать. – Торанический Закон несправедлив».

И все же, несмотря на несправедливость, Айна загладила свою вину перед Майаной. Но она не хотела быть единственной.

– У меня нет ответов на все твои вопросы, – сказал Аро. – Но я могу сказать, почему торана не пропускает тебя обратно. Это не воля Торанического Закона, а односторонние печати, поставленные Хранителями, которые препятствуют добровольному спуску. Если бы эти печати были деактивированы, человек мог бы попасть в Мэлин по своей воле.

В груди Айны вспыхнул гнев.

– Эти тупоголовые! Если Торанический Закон не ограничивает свержение, то кто они такие, чтобы это решать за него? Какое безрассудство, какой кровожадный эгоизм!

– Самосохранение – это не эгоизм, – терпеливо сказал Аро. – Нижние царства опасны. Если тьма запятнает твою душу, ты навсегда останешься в ее власти.

– Значит, лучше остаться здесь и гнить на свету? – Все тело Айны дрожало от гнева.

Аро смотрел на нее долго и пристально, словно мог заглянуть сквозь ее кейзу в глубины души. Жрец поднес руку к виску. Когда он заговорил дальше, его голос изменился, став низким и глубоким.

– Ты придерживаешься нестандартных убеждений, Айна. Не ортодоксальных, но интересных.

– Что вы… – Айна не успела договорить, как Аро пальцами прикоснулся к центру своего лба.

Лицо священника покрылось рябью, а затем отслоилось, как маска, развеяв иллюзию. Он, а точнее, она стала выше, волосы стали длиннее, появились грудь и бедра.

Все следы священника Аро исчезли. На его месте стояла прекрасная женщина с кожей бронзового цвета, а ее волосы превратились в каскад пламени.

– Я видела тебя на церемонии вознесения и хотела понять твои мотивы, – сказала женщина, пронзительно глядя на Айну. – И решила, что маскировка под священника – это лучший способ поговорить начистоту. – Она убрала со лба прядь волос, открыв сверкающую, как солнце, кейзу. Айна уставилась на нее, утопая в яркости ее сияния. – Меня зовут…

– Зенира, – вздохнула Айна. Она видела ее на объявлении в кордегардии. – Лидер балансиров.

– Лидер и основательница, – поправила Зенира, улыбнувшись.

– Ты в розыске. – Айна бросила взгляд на дверь. – Королевская стража ищет тебя. У них есть листовки с твоим изображением.

– Стражники на протяжении нескольких лет пытались найти нашу базу, но она слишком хорошо спрятана. – Зенира улыбнулась шире. – Ты слышала о нас, Айна, но знаешь ли ты о нашей цели? – Айна покачала головой, и Зенира продолжила: – Мы – группа верхних, стремящихся помочь тем, кто оказался в ловушке Мэлина. Мы спускаемся туда с намерением помочь людям, облегчить их страдания, насколько это возможно.

– Но ты же сказала… – зашипела Айна, – ты сама сказала, что это противоречит естественному порядку вещей.

– К черту естественный порядок! – Зенира подмигнула, а затем наклонилась, чтобы ее глаза оказались на уровне глаз Айны. – Не совсем то, что нужно для балансира, но достаточно близко к этому.

– Я не понимаю, – сказала Айна. – Зачем ты здесь? Что тебе от меня нужно?

– Меня заинтриговал твой поступок на церемонии вознесения. До меня дошли слухи о твоих преступлениях, и я решила встретиться с тобой лично. Похоже, я не ошиблась в тебе, Айна. Ты достойна.

– Чего достойна?

Глаза Зениры сверкнули, и Айна вздрогнула под ее пристальным взглядом.

– Конечно же, присоединиться к балансирам.

Глава 5
Несчастливая судьба

Когда Аранель выбрался из Кирноса, луна была уже низко. Он посмотрел на королевство Лотосов, чтобы запомнить его таким: лепестки переливались серебром в лунном свете, а капли росы украшали их края, словно гигантские жемчужины. Вихри облаков вокруг основания Великого Лотоса открывали сверкающие воды Мир-Амаратиса, Медового моря, далеко внизу.

Аранель перевел взгляд с Кирноса на облачный путь впереди, который тянулся по небу на сотни километров, пересекая усеянные алмазами пики Мерухира, а затем сливался с огнями Караени – небесной реки, более известной как Аврора.

Торана, через которую Сейрем велел ему пройти, находилась на западе, в Алмазных горах, между Кирносом и устьем Караени. Хранители не знали, где находится убежище балансиров, но Зениру неоднократно видели вблизи именно этой тораны.

Проведя большим пальцем по кейзе, Аранель достал из ножен длинный меч. Из-за секретности миссии он решил не брать с собой из Кирноса летающую колесницу, а предпочел воспользоваться любимым видом транспорта – клаудсерфингом.

Аранель направил хитроны на поверхность меча, и тот завис в воздухе. Он запрыгнул на меч, прижав ступни к лезвию. Меч наклонился, но остался в горизонтальном положении. Аранель направил еще больше хитронов через ноги, чтобы меч полетел вперед, и вот уже он стремительно плыл по облакам.

Облачный серфинг требовал точности, равновесия и изысканности, но для Аранеля после долгих лет, проведенных в погоне за братом по небу Кирноса, это было так же легко и естественно, словно дышать. Большинство клаудсерферов, включая Самареля, использовали более широкие приспособления, такие как щиты. Но Аранель предпочитал изящество и стремительность, которые были присущи только клинку.

Солнце взошло, когда он достиг хребтов Мерухира. В его свете хитроны Аранеля перезаряжались быстрее, чем ночью. Он ускорился, пока не обнаружил торану, зажатую между двумя огромными алмазами, – ее резная медная поверхность выделялась на фоне гладкого, сверкающего горного склона.

Лорд Сейрем стоял у медных колонн, попивая что-то из гравированной фляги. По мере того как Аранель приближался, лицо Хранителя начало расплываться в мягкой улыбке.

– Я знал, что ты придешь, – сказал лорд Сейрем.

Он отставил свой напиток и поднес кулак ко лбу в знак приветствия.

Аранель ответил ему тем же, спрыгнул с меча и убрал его в ножны.

– Не знаю, почему я так поступил. До сих пор не понимаю, как такая злосчастная миссия может осветить мою душу.

– И все же ты здесь, а значит, у тебя есть какая-то надежда. Как много ты знаешь о деятельности балансиров, Аранель?

– До меня доходили слухи, что они живут среди мэлини. – Аранель вздрогнул, поднеся руку ко лбу. – Не думаю, что смогу это сделать, лорд Сейрем. Нижние будут пытать меня, найдут способы запятнать мою душу.

– Не все мэлини так плохи, как ты думаешь, – мягко сказал лорд Сейрем. – В нижнем царстве есть зло, безусловно, но большинство его обитателей – несчастные души, пытающиеся извлечь максимум пользы из своего жалкого существования. Я подозреваю, что именно поэтому балансиры жалеют их, и именно этим объясняется их благонамеренное, но безнадежное стремление помочь. Предоставляя мэлини пищу, лекарства и другую помощь, балансиры пытаются облегчить их страдания.

– Поэтому вы хотите, чтобы я спустился? – спросил Аранель.

Его учили, что мэлини злые и их страдания – приговор Торанического Закона. Помогая им, балансиры подрывают основу Закона.

– Значит, вы можете найти способ остановить их благотворительную миссию? – уточнил он.

– Балансиры спускаются в Мэлин под предлогом благих дел, – сказал Сейрем. – Но я полагаю, что за этим кроется нечто большее. Их предводительница – хитрая женщина. Это всего лишь догадка, Аранель. Но некоторые Хранители, включая его превосходительство лорда Кириана, подозревают, что Зенира что-то замышляет. Что-то выходящее за рамки помощи мэлини.

– И что же, по-вашему, она делает?

Имя Зениры пользовалось дурной славой в Майане. Однако, несмотря на все доводы и слухи, ее кейза, как говорят, горела ярче, чем у любого другого парамоси. Тот, кого Торанический Закон считал столь чистым, не мог совершить ничего дурного. Тем не менее, когда лорд Сейрем заговорил о ней, голос его стал настороженным, а на гладком лбу выступили морщины.

– Мы ничего не знаем о ее истинном предназначении. Все, что я могу сказать тебе сейчас, – это то, что мы обнаружили возмущения в системе хитронов. – В ответ на недоуменное выражение лица Аранеля лорд Сейрем пояснил: – У Хранителей есть доступ к своеобразной космической системе, которая позволяет нам следить за активностью хитронов во всех четырех царствах.

– Во всех четырех?! – воскликнул Аранель. – Где находится эта система? В Парамосе? Как вы можете следить за нижними царствами, не входя в них?

– Вернемся к возмущениям, – сказал лорд Сейрем, и Аранель замолчал. Он не мог допустить, чтобы Хранитель считал его невоспитанным сопляком, задающим дерзкие вопросы. – Представь себе, что каждое царство – это сфера, состоящая из неподвижной воды. Стандартная хитроническая активность проявляется в системе как рябь, а самые сильные вспышки ченнелинга – как волны. Но некоторые возмущения, происходящие в Мэлине, проявляются в виде взрывов. Мы подозреваем, что они связаны с деятельностью Зениры.

– Я думал, что Мэлин страдает от войны, – неуверенно сказал Аранель. – Получается, это может быть не связано с боевыми действиями?

– Время возникновения возмущений подозрительно. Кроме того, Зениру несколько раз видели в Парамосе – неподалеку от штаб-квартиры Хранителей в Ашкаторе. Ей так и не удалось пройти через нашу защиту. Однако мы знаем, что она что-то замышляет, Аранель. Я чувствую это нутром. – Лорд Сейрем приобнял Аранеля за плечи. – Что бы это ни было, я боюсь, это может угрожать Тораническому Закону.

Аранель едва не подавился.

– Как это возможно?

Торанический Закон не мог находиться под угрозой, как будто это какой-то редкий вид птицы. Это был абсолютный и совершенный закон природы, непоколебимый, словно скала. Когда Аранель был маленьким, он спрашивал брата, почему Хранители просто не изменили Торанический Закон и не сделали так, чтобы нижние царства стали менее ужасными. Самарель объяснил, что Торанический Закон – это не совет и не правило, с которым можно договориться. Хранители не могли контролировать его, как не могли остановить вращение луны или приглушить свет солнца.

Если даже Хранители ничего не смогли сделать, чтобы изменить Торанический Закон, то как одной мятежнице-парамоси и ее последователям удалось поставить под угрозу основу основ?

– Сейчас я не могу сообщить больше подробностей, – сказал лорд Сейрем. – Скажу лишь следующее: миссия Зениры – ее истинная миссия, а не благотворительная организация, которой она занимается, – может представлять опасность для нашей вселенной. Защитить ее – самое благородное, что можно сделать, и ты – наша надежда, Аранель.

Юноша почувствовал прилив гордости от слов Хранителя. Он никогда не был лучшим, всегда находился в тени брата. То, что Хранитель доверил это задание именно ему, а не кому-то другому – идеальному и чистому Самарелю, например…

Аранель уставился на медную торану и мрачные просторы, лежащие за ее пределами. Его взгляд переместился на надпись, высеченную на столбах, – строфу из Песни Спасения:

Зловещий Мэлин, где падших людей и их добычу ждет ужасная участь.

Здесь души вращаются назад, пропитанные разложением,

их хитроны охвачены ненавистью.

От этих слов его объял страх.

– Что, если я оскверню свою душу, лорд Сейрем? Что, если я буду обречен вечно жить в Мэлине?

Лорд Сейрем наклонился к нему, и Аранель увидел, как сияют глаза Хранителя.

– Тебя не накажут за то, что ты просто будешь наблюдать и сообщать информацию. Тебе нужно лишь рассказывать нам о балансирах, об их действиях и о каждом шаге Зениры. Я буду следить за ближайшей тораной, чтобы ты мог попросить о встрече со мной, когда это будет удобно. Если ты сделаешь это, я обещаю, что вращение твоей души ускорится, и тогда тебе будет разрешено вознестись в Парамос.

– Но мне придется солгать балансирам. – Указательным пальцем Аранель лихорадочно водил по своей ладони. – Даже в Арии Вознесения говорится, что честность – это добродетель.

– «Следи за своими намерениями: гнусные или добрые, они могут превратить порок в добродетель, а добродетель – в порок», – сказал лорд Сейрем, положив руку на ладонь Аранеля. – Это строчки из Арии Вознесения. Стих двенадцатый, как ты, я уверен, знаешь. Он сжал руку Аранеля. – Ты берешься за эту миссию с самыми лучшими намерениями, и от твоего успеха будет зависеть будущее человечества. Не беспокойся о таких мелочах и сосредоточься на том, что действительно поставлено на карту. Если ты это сделаешь, вселенная вознаградит тебя.

– Хорошо, – кивнул Аранель, отбросив весь страх. – Научите меня, как снять печать с тораны.

– Да благословит тебя Соркен, мальчик мой, – сказал лорд Сейрем. – Да благословит Соркен твою душу.

* * *

Колени Аранеля подкашивались от тяжести этого царства. Мэлин утопал в меланхолии. Она висела в воздухе и густо окутывала деревья. Аранель ощущал ее с каждым своим тяжелым шагом, словно страдания, пронизывающие это царство, проникли в его кости и оседали где-то глубоко внутри. Он пробирался сквозь лабиринты гниющих деревьев с голыми ветвями и облупившейся корой.

Это и близко не походило на Аран Киренкар, пестрый лес в сердце Кирноса, с его яркими золотыми листьями и залитыми солнцем тропинками. В эту часть Мэлина солнечный свет не проникал. Серое небо, затянутое на горизонте черными грозовыми тучами, было унылым, как и деревья и жесткая, лишенная травы земля.

Всего несколько часов в этом царстве, а Аранеля уже тошнило от тяжести, серости и постоянного чувства ужаса.

«Как вообще можно жить в таком чудовищном месте?»

Аранель начал дрожать, поэтому натянул на себя плащ. Подумав, он решил, что ему следует радоваться, ведь пока он не столкнулся ни с мифическим нагамором, ни с другими чудовищами, которые, по слухам, обитают в Мэлине. Но он по-прежнему не понимал, где находится и как найти убежище балансиров. Каждый сантиметр этого леса с его бесконечными рядами умирающих деревьев выглядел до ужаса одинаково.

После еще часа бездумного блуждания Аранель наткнулся на участок леса, испещренный кратерами и заваленный сломанными ветками, где в земле зиял длинный разлом. Из расщелины доносились болезненные стоны, а почва вокруг была багрового цвета. Удивленный Аранель попятился.

«Шерка, защити меня! Там люди… они в ловушке!»

Кто бы ни находился внутри, вероятно, он сильно ранен. Аранель с помощью кейзы активировал хитроны и направил их потоки к разлому.

В связь с хитронами просочилось ощущение чего-то холодного и зловещего, и его охватило беспокойство. В Майане связь с хитронами окружающей среды успокаивала. Аранель любил тепло, которое он чувствовал, когда они обволакивали его душу, пульсируя в теле и откликаясь на каждую его просьбу. Но в Мэлине хитроны были какими-то неправильными. Неестественными. Грязными.

Пронзительный визг разорвал воздух и отвлек Аранеля. Он продолжался целую минуту, рассыпаясь на осколки эха, которые били по ушам, словно осколки стекла.

Три обезьяны с витыми рогами пронеслись по ветвям. Их маленькие черные глаза сверкали, а острые как бритва зубы были обнажены в ужасающих ухмылках.

Аранель невольно сделал шаг назад и едва не упал в расщелину.

Обезьяны Майаны всегда казались очень дружелюбными, с забавно завивающимися хвостами и мягким блестящим мехом. Они совсем не походили на этих существ с колючим мехом и злобными мордами.

Самая крупная обезьяна готовилась напасть, выгнув спину, чтобы выпустить залп шипов. Аранель создал щит из хитронов и отразил шипы, но что-то вонючее и мокрое все же прилетело ему в грудь. Посмотрев вниз, Аранель увидел на сером шелке коричневое пятно.

«Вот маленький демон!»

Обезьяна била себя в грудь и издавала пронзительные крики, раскачиваясь на ветвях.

Аранель выхватил меч и направил в него поток хитронов. Он полетел было к другому концу разлома, но меч начал опускаться: сам воздух Мэлина тянул его вниз. На полпути потоки хитронов вздрогнули и затрещали.

Аранель соскочил с клинка как раз в тот момент, когда тот упал в расщелину, и его верный спутник был утерян во тьме. Но времени на сетования не осталось. Едва он коснулся твердой земли, как обезьяны взвились над ним и отрезали ему путь к отступлению, швыряя в него камни и фекалии.

«Почему они такие агрессивные?»

Аранель схватил валявшуюся на земле ветку, отбил второй залп шипов и быстро натянул на голову капюшон. Неужели такова природа существ в Мэлине – без причины нападать на всех подряд?

Подавив истерику, Аранель принял оборонительную стойку и перехватил ветку, словно меч. В составе королевской гвардии Кирноса он прошел подготовку по рукопашному бою. Юноша мог победить этих обезьян даже без хитронов, просто забросав заостренными палками или нанеся несколько точных ударов по шее. Но это были не тренировочные мишени, а живые существа без защитных доспехов.

Обезьяны, похоже, почувствовали, что Аранель не представляет реальной угрозы. Они обрушились на него, словно торнадо из скрежещущих зубов и разящих когтей. Юноша отбивался от них, стараясь все же не причинять им особого вреда. Однако врагов было много, а он один.

Аранель направил поток хитронов к ближайшему дереву, чтобы его ветви обвились вокруг нападавших и сковали их движения. Хитроны Мэлина тут же откликнулись, голые ветви закрутились в воздухе. Но вместо того, чтобы обездвижить обезьян, они пронзили их насквозь, а двух более мелких зверей просто разорвали на части.

– Нет… – выдохнул Аранель.

Он смотрел, как залитые кровью обезьяны кричат от боли, судорожно стуча по веткам.

– Нет… я не хотел…

Хитроны Мэлина, казалось, вибрировали от ликования. Аранель в ужасе разорвал узы и прижал руку ко лбу. Как он мог причинить вред живому существу? Почему его ченнелинг пошел не по плану?

Аранель бросил ветку и побежал к обезьянам. Его сердце сжималось от их страдальческих криков. Он должен был все исправить. Он должен был исцелить их.

Мгновение спустя Аранель отшатнулся: на его щеке горели три глубоких пореза, оставленных самой большой обезьяной. Существо зарычало и снова бросилось на него.

– Прости! – закричал Аранель, уворачиваясь от когтей. – Я не хотел причинить тебе вреда!

Он повернулся и побежал через лес, а обезьяна со всей яростью пустилась в погоню. На земле у юноши не было преимущества, поэтому он подскочил к высокому дереву и, взобравшись по стволу, с легкостью прыгнул на толстую ветвь.

Но хитроны Мэлина были коварны, и ветка под его ногами обломилась. Аранель вцепился было в ствол дерева, но хитроны перестали его слушаться, и он стремительно полетел вниз.

Мимо него пронеслось темное пятно, и кто-то, сильно дернув, схватил его за лодыжку. Аранель повис вверх ногами, кровь прилила к голове, а сердце бешено заколотилось.

Приподнявшись, он встретился взглядом со своим спасителем, с глазами цвета грозовых туч.

На ветке сидел незнакомец, на вид его ровесник, и держал Аранеля за лодыжку, как торговец рыбу. А другой рукой он ухватил за хвост обезьяну. Существо дернулось и обмякло.

– Бежишь от капизеров, – насмешливо произнес незнакомец. Его губы скривились, когда он отбросил тело обезьяны в сторону. – Вы, верхние, такие жалкие.

– Спасибо… – еле выдавил Аранель, часто дыша и сглатывая, – что спас меня.

– Спас? – Юноша наклонил голову. – Ты что, оптимист?

Без предупреждения он ослабил хватку. Аранель умудрился перевернуться в воздухе и неуклюже приземлился на ноги.

Незнакомец спрыгнул рядом и ткнул Аранеля лицом в землю. Упершись коленом ему в шею, он завел руки майани за спину. Аранеля охватила паника, он стал сопротивляться, но его запястья притянуло друг к другу.