Читать книгу: «Сенека. Наставник императора», страница 4

Глава пятая
Сердце Египта

Полгода продолжалось общение Луция с врачом, и однажды он понял, что помимо телесного здоровья ему потребен досуг, по которому истосковалась душа. В Риме он периодически появлялся в гимнастических залах (палестрах), где между физическими занятиями упражнялся в полезных для ума разговорах с просвещёнными друзьями. В Александрии вряд ли имелась такая возможность. У себя дома римляне, переняв моду у греков, привычно смотрели спектакли в театрах, участвовали (или сопереживали тем, кто участвовал) в атлетических играх и мусических состязаниях поэтов, музыкантов и певцов. В Египте подобные мероприятия не приживались. Прежде Луций принимал приглашения друзей на пирушки (симпосии), участники которых, на греческий лад, обменивались поучительными историями, соревновались в красноречии. В Александрии всё это стало недоступным.

Бадру, заметив озабоченность Луция, поинтересовался, в чём дело. Узнав причину, обрадовался:

– Я покажу тебе пристанище муз²⁵ – Мусейон, построенный Птолемеем, полководцем Александра Великого. А ещё Библион… Находиться в Александрии и не увидеть Библион – непростительно для тебя, просвещённого римлянина! Если представить город Александра плотью Египта, то Библион можно назвать его животрепещущим сердцем!

После восторженного начала египтянин поведал историю Библиона, крупнейшего в эллинском мире хранилища бесценных древних рукописей. Раньше это была «царская школа», в которой обучался сын Птолемея вместе со сверстниками, детьми высокопоставленных придворных. Когда наследник царя повзрослел, Библион сохранился как научно-образовательное учреждение, где годами трудились учёные: Деметрий²⁶, Эратосфен²⁷, Стратон²⁸. Библион посещали Архимед²⁹, Евклид³⁰, Зенодот³¹, Каллимах³² и другие великие греки, используя знания, сокрытые в древнейших текстах.

Бадру поделился с Луцием любопытными историями:

…Птолемей пригласил в Александрию философа Деметрия Фалерского, известного афинского политика и плодовитого автора – исследователя в самых разных областях знания, предложил ему должность воспитателя сына царя, наследника престола. Деметрий согласился, но поставил условие – построить в Александрии философскую школу Мусейон, наподобие известного в эллинском мире Ликея Аристотеля в Афинах. Деметрий взялся за строительство; его усилиями в комплексе Мусейона появилась «царская библиотека» Библион. С целью заполнения книжного хранилища Библиона Деметрий посоветовал царю Птолемею посылать образованных гонцов в разные города и страны для скупки рукописей мудрецов, учёных, поэтов и писателей, имеющих ценность для человечества. Так Библион обзавёлся огромным количеством папирусных свитков с древними текстами; для удобства их изучения Деметрий разработал специальный каталог и правила пользования жемчужинами книжной сокровищницы.

Коллекционирование книг Птолемею понравилось. Он распорядился, чтобы владельцы прибывающих в Египет кораблей передавали в Библион имеющиеся на борту рукописи с трудами мудрецов и поэтическими произведениями. Скрыть от царских «ищеек» ценную рукопись было невозможно, под страхом смерти их отдавали «добровольно». Сотни переписчиков делали копии, подлинники возвращались владельцам.

Однажды в Афинах появились посланцы Птолемея с просьбой к городским властям передать единственные экземпляры трагедий знаменитых греческих поэтов Софокла, Эврипида и Эсхила, хранившиеся в святилище богини Афины, покровительницы Города. Птолемей давал царское слово, обещая вернуть ценности в Афины, как только с подлинников снимут копии. Под гарантии привезли поистине царский залог в восемнадцать талантов³³ серебра!

Афиняне поверили «слову», но во избежание неприятностей приняли залог и отдали своё национальное достояние – шедевры поэтического искусства…

– Бадру, позволь угадать конец этой истории, – перебил Луций и улыбнулся. – Птолемей обманул афинян?

– Не совсем так. В Афины вернулись мастерски исполненные копии греческих поэм. Но когда стали разбираться, посланцы заявили:

– Афиняне! Наш царь действительно давал слово, при этом говорил: «Как только с подлинников трагедий снимут копии, они возвратятся в Афины». Он имел в виду копии! Не зря же он заплатил восемнадцать талантов серебра! Вот теперь и судите, в чём нарушено обещание?

– О чём это говорит? Что Птолемей в ущерб собственной репутации нарушил обещание, но ради благородной цели!

* * *

Египтянин сообщил, что Библион не всегда и не каждому желающему открыт для посещения. Существуют дни (таких большинство в году), когда внутри комплекса зданий Мусейона происходит неприметная для посторонних глаз работа. Служители занимаются научной деятельностью, учётом книжного фонда, обследованием состояния рукописей, их «лечебной» профилактикой. Нужно только удачно выбрать день.

Через два дня Луций отправился с египтянином к Восточной гавани, где располагался «дворцовый район».

– А вот и Мусейон! – Бадру показал на ослепительно сияющий в лучах утреннего солнца комплекс зданий. По словам Бадру, в этом месяце служители Мусейона не могут уделять внимание всем желающим, как в другое время, поскольку заняты своими прямыми обязанностями. Но ему разрешили – при условии, что их появление не станет помехой служителям комплекса.

Бадру неплохо ориентировался на территории Мусейона, так как некоторое время назад он посещал Библион – изучал древние рукописи по медицине.

На сей раз он уверенно вёл за собой римлянина по бесчисленным коридорам и проходам. Луций обратил внимание, что всюду их сопровождал терпкий запах дерева.

– Кедр, – пояснил на ходу Бадру, предугадывая вопрос Луция. – Из него выполнены шкафы и полки для хранения рукописей. Доски не поддаются гниению, что не позволяет поселиться в них вредоносным жучкам. Насекомые слишком опасны для папирусов.

– Разве в Египте недостаточно пальм, чтобы не завозить издалека столь дорогое кедровое дерево?

– Так распорядился сам Александр; велел строить здания из камня, а мебель готовить из кедра, что растёт в горах Ливии, – из стволов деревьев, непременно срубленных поздней осенью, когда прекращается движение соков.

Они зашли в просторный зал с высокими потолками. Вдоль стен возвышались шкафы и стеллажи, заполненные кожаными тубусами – футлярами с папирусами. Несколько служителей в белых туниках, по одежде и облику – греки, находились за рабочими столами; склонившись над листами с текстами, они внимательно осматривали их. Ещё один служитель, стоя на верхней ступеньке лестницы, почти под потолком, что-то переставлял на стеллаже. За столом рядом с дальней стеной сидел седовласый человек в тунике и колпаке. Он прервал своё занятие, как только заметил гостей. Сощурив глаза, он присмотрелся и вдруг воскликнул:

– Рад видеть знакомое лицо! – а затем вышел из-за кафедры и, приветственно раскрыв руки, словно для объятий, направился к египтянину. – Уважаемый Бадру! Это ты? Я не ошибся?

Врач на миг растерялся, затем, тоже узнав служителя зала, радостно воскликнул:

– Ты не ошибся, уважаемый Хайремон. Сколько лет прошло, а ты совсем не изменился! – Он показал на Луция. – Я не один, ты видишь. Это Сенека Младший, родственник наместника Галерия. Он интересуется историей Египта, надумал написать труд для римской молодёжи. Я посоветовал начать знакомство с Мусейона.

– Замечательно, Бадру! Библион – как раз такое место в Мусейоне, где греки сохранили культуру для потомков. Ты уже объяснил молодому римлянину, почему он называется Библион?

Заметив замешательство на лице Луция, Хайремон с довольным видом продолжил:

– Библосом греки называют книгу, собранную из нескольких листов папируса. Библион – хранилище огромного числа таких книг. Именно поэтому Александрийская библиотека представляет собой центр эллинской культуры.

Неожиданно по лицу Хайремона будто пробежала тень, он помрачнел:

– Библион помнит дурные времена, и каждое из этих воспоминаний связано, увы, с Римом.

Луций не стал допытываться, что Хайремон имел в виду. В Риме он слышал историю о том, как Цезарь, чтобы заблокировать египетский флот в гавани, поджёг свои корабли у выхода в море. Огонь перекинулся на припортовые здания, среди которых стояли склады Библиона. Большое количество книг сгорело, хотя был слух, что кое-что видели в домашней библиотеке Цезаря.

Хайремон согласился показать римскому гостю «свои владения», пройти с ним по залам. По пути он рассказал, что Мусейон получил своё название из-за жертвенного алтаря с девятью статуями муз. Во внутреннем дворе есть роща с аллеями для прогулок и портик³⁴, где ученики слушают лекции учёных преподавателей. Для проживания иногородних слушателей и учителей построена гостиница с кухней, баней и кладовыми.

Римлянин сильно удивился, когда услышал, что весь комплекс Мусейона содержится за счёт римской казны.

– Мало того, – невозмутимо ответил Хайремон, – император назначает собственным указом руководителя Библиона – схоларха, обязательно грека, как и остальных членов учёного Совета.

– Наш император так озабочен состоянием наук в Египте?

– Нет, конечно! Но молодой римлянин разве забыл, что феллахи кормят Рим? Я думаю, это своего рода благодарность от римлян. А мы в Библионе благодарны императору и наместнику за то, что с их стороны нет никакого вмешательства в наши учёные дела. Как говорится, свобода действий!

Луций недоверчиво проронил:

– Напоминает содержание певчих птиц в золотых клетках. Император подкармливает, а вам кажется, что у вас свобода действий.

Хайремон внимательно посмотрел на Луция.

– С тобой, римлянин, я бы согласился, но лучше будет, если поясню. Солнце при желании испепелит жаром весь растительный мир, поэтому люди счастливы, когда оно ведёт себя разумно. Ничто на земле, будь то малое или великое, не может существовать без поддержки божества. Для нас, тех, кто проводит жизнь в стенах Библиона, император – всё равно что Зевс на Олимпе. Мы понимаем, что несвободны, но для недовольства нет повода, потому что мы не содержимся насильно взаперти. У каждого есть своё интересное и очень ответственное дело.

– Я могу узнать, каким делом занимается уважаемый Хайремон?

– Если коротко, труд мой схож с трудом землепашца. Странно звучит, но это так! Из текстов рукописей, которые проходят через мои руки и моё сознание, я отбираю добрые семена познания мира. Люди находятся в плену зла, и оно давно нами владеет. Я работаю для того, чтобы избавить человека от зла.

– Как это происходит?

– В душу каждого человека заброшены божественные семена, которым позволено прорасти. И здесь – как в поле: если семена примет добрый землепашец, взойдёт то, что посеяно, и урожай будет под стать семени. А если землепашец окажется дурной – семена умрут, как в болоте, или взойдут сорняки вместо злаков. Чтобы состоялся добрый урожай, надо расправить душу человека и время от времени перетряхивать то, что в ней накопилось.

– Ты уверен, что отбираешь добрые семена?

– Мне известно, что бывает с рукописями, которые долгое время отлёживаются на полках невостребованными. От длительного лежания листы слипаются. И коль уж я знаю, как «излечить» такие рукописи, то и излечение душ людей мне доступно.

За разговорами они незаметно перешли в другой зал, не менее добротный, чем первый, большой и празднично светлый. На стенах висели картины с изображениями богов и царей. На подставках и в нишах размещались мраморные и бронзовые бюсты, судя по надписям, греческих поэтов.

На полках во всю стену лежали футляры из потемневшей кожи, с бирками.

– На каждой бирке записано название рукописи, – сообщил Хайремон. – Остальные сведения о содержании и авторе найдутся в каталоге.

Он показал рукой на неширокую мраморную лестницу в дальнем углу зала, ведущую вниз.

– Там хранилище глиняных и вощёных деревянных табличек с древними текстами, переданных Александром после войны с Дарием. Позже к ним добавился свадебный подарок Марка Антония царице Клеопатре – двести тысяч свитков из библиотеки пергамских царей.

– Я что-то слышал о царском архиве. Он здесь?

Хайремон закивал головой, но было непонятно, что это означало.

– В архиве находились документы из царской канцелярии, большей частью записи законов и бесед царей на приёмах посольств, доклады и отчёты вельмож. Сюда свозились документы со сведениями, поступающими из соседних стран. Но во время двух пожаров, случившихся в разное время, архив не уцелел. Я с помощниками занимаюсь тем, что до сих пор роюсь в пепелище и по остаткам документов, а также с помощью трудов более поздних авторов восстанавливаю эпизоды из жизни царей, а значит – историю Александрии и Египта в целом.

В знак уважения Хайремон вызвался проводить гостей. По пути рассказал, что тексты на папирусах живут не более двухсот лет. Служители в Библионе продлевают им жизнь, обновляя листы, сохраняя незыблемость текстов – подклеивая, дописывая исчезнувшие слова и буквы. Если служащие определяют безнадёжное состояние свитка, тексты переписывают на новый лист.

– Через мои руки и руки моих помощников прошли тысячи испорченных пергаментов и папирусов. Работа требует огромных усилий и денег, но когда «излеченная» рукопись возвращается на место, мы радуемся как дети. Я горжусь тем, чем занят много лет, – сказал Хайремон на прощание.

– Я узнал много поучительного для себя, – ответил Луций. – Главное, что нельзя забывать историю своего народа. В противном случае не с чем будет сравнивать события в настоящем, не говоря уже о том, чтобы предположить будущее.

* * *

В последующие дни Луций пребывал в хорошем настроении, у него появилась жажда деятельности. Тётушка разглядела перемену, поделилась радостью с супругом. Вскоре в дом к Луцию постучался посыльный с запиской: наместник вызывал его к себе для какого-то важного разговора.

Галерий, отметив удивление Луция, успокоил его:

– Твоя тётушка все уши прожужжала, что ты уже здоров. Я вижу, она права. Так вот, императору понадобились сведения о населении, проживающем в долине Нила. В Риме ты исполнял обязанности квестора, а это означает, что у тебя есть опыт государственной службы. Я отправляю экспедицию, минимум на год. Включил тебя в её состав на правах моего представителя. Назначил жалованье, будешь доволен. Наблюдай и записывай. Отчёт передашь, когда вернёшься.

Наместник выжидающе прищурился. Новость удивила Луция настолько, что сначала он не знал, что следует сказать в ответ. Потом понял, что это подарок судьбы, и, полный благодарности, спросил:

– А можно пригласить с собой двух очень полезных людей?

Наместник улыбнулся:

– Разве я могу отказать любимому племяннику супруги?!

Глава шестая
Два Египта одного Нила

До устья Нила, откуда отправлялась экспедиция, молодой римлянин добирался на верблюдах вместе с попутчиками, которых выбрал сам, – Хайремоном и Бадру.

Служитель Библиона был в восторге, узнав о такой возможности:

– Экспедиция по Нилу – мечта учёного, большая удача! Я правильно понял, что теперь обязан родственнику наместника?

Луций снисходительно отмахнулся.

– Не стоит благодарности! У меня свой интерес – теперь есть к кому обратиться за разъяснениями. – Он обернулся к Бадру: – И для уважаемого врача найдётся работа. А ещё будет очень полезно твоё знание истории Египта.

Среди скопления речных и морских судов с разной осадкой, грузовых баркасов и рыбацких лодок, разбросанных по гавани, особенно выделялась своими большими размерами баржа – судя по переоборудованию, не так давно перевозившая огромные статуи и блоки из каменоломни. Только вместо строительных материалов на палубе возвышались «жилые» навесы из тростниковых ширм и циновок. Если принять во внимание размеры баржи, она вмещала до ста человек команды и пассажиров.

Рядом с судном на берегу суетились грузчики, переносившие в нижнюю палубу вместительные кожаные тюки, рогожные кули и плетёные ивовые корзины. С осторожностью переводили наверх по трапу ослов. От скопления людей и животных в воздухе стоял несмолкаемый гомон.

Луций разглядел на берегу человека средних лет, одетого как римлянин, и угадал в нём начальника предстоящей экспедиции. Среди шумной толпы египтян, одетых в длинные, до пят, галабеи³⁵, он уверенно отдавал распоряжения сразу нескольким из них. В Александрии наместник сообщил имя этого человека – Атгалий. По происхождению он был греком, но давно уже стал римским гражданином.

Атгалий не стал тратить время на знакомство с Луцием и его спутниками. Поручил кормчему разместить их, как остальных членов экспедиции, на верхней палубе под навесом.

* * *

Постижение Нила у Сенеки Младшего началось ещё с уроков отца, который в юности зачитывался «Историей» Геродота. Теперь загадочная река предстала перед его взором – точно такая, как говорил отец:

«…Главным природным чудом Египта являются разливы Нила и последующие снижения уровня до прежнего состояния. После схода воды остаётся плодородный ил, но часть выносится в море, формируя в дельте беспорядочно намытые острова. Для иноземцев это явление выглядит удивительным, у местных жителей эта особенность Нила вызывает почтительный страх и уважение, как к божеству.

Во время ежегодных разливов долина реки, кроме поселений, фактически превращается в озеро, а поселения, расположенные на холмах или на возведённых насыпях, становятся похожими на острова.

Летом вода держится почти сорок дней, а затем постепенно сходит; за три месяца равнина обнажается и высыхает: чем быстрее идёт высыхание почвы, тем скорее землепашцы приступают к работе. Страна была бы безлюдной, если бы не существование Нила».

Голос Бадру прервал размышления Луция:

– В Риме знают, что геометрия появилась сначала у египтян благодаря Нилу? И только в правление Птолемея Первого грек Эвклид, работая в Мусейоне, написал свои «Начала».

Для Луция этот факт действительно был в новинку. Смещение границ земельных наделов во время разливов Нила, которые подчинены какому-то закономерному порядку, вызвало необходимость новых замеров и разметок. От египтян полезная наука перешла к грекам, затем к римлянам.

Врач, заполняя свободное время перед отправкой судна, продолжал удивлять Луция:

– Никто не знает, откуда истекает Нил, возможно, с далёких африканских гор. Одно известно – длиннее реки в мире нет. А поскольку протекает она через многие земли и разные климаты, вода в ней становится особенной… В отличие от любой другой воды, на нильской воде можно варить еду при половинном огне. А ещё вода и культурные растения, выращенные в долине, полезны человеку. Поэтому египтянки рожают много детей, часто по четыре младенца сразу. Я даже знаю случай, когда женщина родила семерых.

К разговору присоединился Хайремон:

– Геродот не зря назвал Египет даром Нила. Вдоль берегов этой реки появлялись люди, которые на протяжении тысячелетий трудились сообща. В результате их общность переросла в государство Египет.

– Хм, интересно знать, каким образом это произошло?

– Несложно провести анализ. Ради того, чтобы справиться со своенравным характером Нила, ежегодными разливами и отливами, предки египтян преднамеренно объединялись для совместного труда. А всякий труд большого числа людей вынуждает подчиняться взаимной дисциплине. Это первое! Затем появились водопользования – чтобы не обделить водой участников трудового сообщества. Это, в свою очередь, привело к выработке законов общения между людьми, затем – к принуждению соблюдения установленных в обществе ограничений. В итоге понадобилась система управления массой народа – централизация власти, после чего стало возможным возведение земляных дамб и сложной системы каналов, сберегающих воду для вызревания урожаев.

Луций внимательно выслушал, затем признался:

– Я вдруг подумал, что среди моих земляков вряд ли кто-то задумывается над тем, какие усилия прилагает египетский крестьянин, чтобы вырастить пшеницу, из которой в Риме выпекают хлеб.

* * *

В первый день плавания по Нилу Луций определил, что в экспедиции задействовано не меньше полусотни человек. Египтяне и греки вместе со слугами, носильщиками, поварами и воинами охраны. Все подчинялись начальнику экспедиции Атгалию, кроме Луция, у которого имелись особые полномочия. Родственник наместника это понимал, предполагая не мешать Атгалию.

Судно с экспедицией отбыло от места стоянки в дельте и направилось к югу вверх по течению. Первое, что спросил Луций у кормчего с обветренным лицом, почему они идут под парусом, как и другие суда в том направлении, а встречные, по течению, двигаются усилиями гребцов.

– Грести против Нила бесполезно, – спокойно, почти безразличным тоном, ответил египтянин. – Никаких сил не хватит. Мы идём на юг, потому что нам в паруса дуют северные ветры. А тем, кто скатывается по течению, лучше грести, если время дорого.

На воде наблюдалось большое оживление. Много рыбаков на утлых камышовых лодках беспечно сновали перед носами встречных баркасов и барж. Медленно проплывали мимо нарядно украшенные лодки богатых египтян, скрывавшихся под навесами от зноя. Две длинные лодки с гребцами, видимо, состязались меж собой: поначалу стремились обогнать друг друга, а потом вступили в шуточную схватку, стремясь опрокинуть соперников в воду. На небольших тростниковых лодках перевозчики за плату перевозили людей с берега на берег. Бадру сказал, что это крестьяне, работающие на полях.

Луций рассмотрел лодку, в которую набилось очень много людей. С величественным видом она несла на себе столь тяжёлый груз, что края бортов едва не касались поверхности реки. По этим причинам кормчий был очень внимателен, не отходил от рулевого весла, чтобы с двумя помощниками маневрировать среди других судов, ведь даже лёгкое столкновение грозило катастрофой.

Луций помнил поручение наместника наблюдать и, выделяя важное, записывать. «Кабинет» он устроил под навесом, где помимо благодатной тени имелась груда тростниковых матов и кожаные подушки. После завтрака, приготовленного слугой, Сенека Младший с интересом посматривал на реку, которая проживала свою жизнь, неразрывную с бурной деятельностью человека.

За три дня плавания Луций узнал от своих попутчиков, что Великий Нил делит страну на две неравноценные части: Нижний Египет, включающий дельту с многочисленными рукавами, болотами и протоками, и Верхний – с остальной частью Нила. Различия между долиной и дельтой велики, но для египтян они несущественные: Нижний Египет кормит всю страну, к тому же из устья Нила расходятся торговые пути в разные стороны Света; Верхний Египет богат ресурсами, которых нет в остальной части страны.

Бадру попытался объяснить это образно:

– Вообрази себе Нил на всём протяжении стеблем лотоса. Дельта – его чудесный цветок. А цветок не может существовать, отделившись от питающего стебля. Вот почему египтянам важны обе части Нила, от дельты до истоков в горах.

– Ты можешь сказать, где находятся истоки Нила? Я помню, Геродот сомневался, что они вообще где-то есть.

– В храме Рамзеса жрецы показали мне надпись на стене, начертанную по воле этого фараона: «На юге, в южных землях негров, простирающихся до болот, откуда происходит Нил, начинается царство тьмы». Говорили, что фараон посылал флотилию с задачей обнаружить истоки Нила.

Луций недоверчиво хмыкнул:

– Фараонов интересовал мир за пределами египетского царства?

– Фараоны не только воевали с врагами, они думали о мирной жизни с соседними странами через торговлю. Ради познания мира строились корабли, которые отправлялись в разные концы света.

* * *

Первая рабочая стоянка экспедиции произошла в Навкратисе. Пока Атгалий с командой занимался своими делами, Луций прошёлся по улицам, разглядывая редких прохожих и обветшалые глинобитные дома. Навкратис больше походил на заброшенный людьми город.

Хайремон разъяснил ситуацию:

– Навкратис появился при фараоне Амасисе, шестьсот лет назад. Фараону доложили, что в устье Нила зашли семь кораблей, гружённых товарами: вином, оливковым маслом, керамической утварью, ювелирными изделиями. Иноземцы, представители греческих городов, просили разрешения на торговлю; они готовы были закупать зерно, благовония и всё, что предложит фараон. Ещё просили позволить им устроить в дельте эмпорию, греческое торговое поселение. Так и возник Навкратис, первый в Египте город с преимущественным греческим населением. Фараон дал ему автономию и монопольные привилегии на закупку и продажу товаров, что способствовало обогащению населения и долгосрочному развитию города в целом.

Через триста лет македонский царь Александр назначил уроженца Навкратиса Клеомена номархом (своим наместником в Египте), обязав собирать с населения налоги для достройки Александрии.

Благодаря усилиям Клеомена Александрия была построена и через некоторое время, оказавшись в центре торговых путей, разбогатев, расширила в Египте своё влияние. Навкратису досталась незавидная участь забвения.

* * *

Следующий город – Бубастис – Луций разглядел ещё издали. К пристани то и дело подходили лодки, заполненные празднично одетыми египтянами. Сами лодки тоже выглядели не буднично – они были раскрашены в красный, зелёный и синий цвета. На необычный день указывали тёмные парики на головах – из волос, растительных волокон и верёвок.

На берегу выяснилось, что жители окрестных селений прибыли на ежегодные торжества в честь Бастет – покровительницы кошек. Это обещало зрелища, весьма интересные для несведущего, так что Луций отправился с врачом знакомиться с городом, а Хайремон остался в распоряжении Атгалия.

Ближе к главному храму улицы становились многолюднее. Беззаботные жители приплясывали под звуки флейты, хлопали в ладоши и смеялись. У многих участников веселья в руках были небольшие высушенные тыквы, из которых они что-то отпивали.

– У нас так пьют вино! – перекрикивая уличный шум, сказал Бадру. – Кто сегодня трезв, тот не любит богиню Бастет!

Луций усмехнулся.

– Не знал, что кошки неравнодушны к вину.

Пришлось Бадру объяснить необычное поведение египтян.

– Это божественное опьянение, которое не следует расценивать как пагубную страсть или распущенность. Недавно завершился сбор урожая, а за этим важным событием следует очередная пахота. Чем не повод порадоваться и поблагодарить Бастет?! Ведь она ещё и богиня, оберегающая урожай от мышей в закромах. Я слышал, за три дня в Бубастисе выпивается вина больше, чем до этого за год!

Впереди спутники заметили толпу, наблюдавшую за молодыми танцовщицами. Под звуки флейт девушки в тончайших и потому почти прозрачных накидках, выстроившись в ряд, одновременно и высоко подскакивали, затем ударяли ногами об землю. С каждым разом они прыгали всё выше и выше.

– Девушки просят Бастет помочь колосьям пшеницы вырасти так высоко, как они подпрыгивают, – подсказал Бадру.

На голове ведущей танцовщицы был конус, подвязанный лентой к подбородку. Во время танца под барабан девушка неистово вертелась в центре; удары барабана ускорялись, темп танца – тоже. Сначала зрители с восторгом наблюдали за чувственными движениями, затем некоторые из них стали что-то громко выкрикивать и совершать странные телодвижения, будто оказались охвачены общим безумством, исходящим от девушек.

Луций неожиданно для себя вовлёкся в это действо. Он приблизился к танцующим девушкам настолько близко, что вдохнул всей грудью одурманивающий запах, исходящий от них. Ему захотелось войти в круг, стать партнёром ведущей танцовщицы в её безумном вращении… В какой-то миг он уже не смог сдерживать себя, голова закружилась, дыхание участилось… Реальность исчезла…

Бадру схватил римлянина за руку и насильно вывел из круга. Отойдя от возбуждённой толпы паломников, он привёл Луция в чувства.

– Не знал, что Сенека Младший настолько впечатлителен, что его смогла увлечь служительница богини, – посочувствовал египтянин. – Хотя вины твоей здесь нет. Причина в том конусе на её голове. Он специально изготовляется из воска с миррой³⁶ в смеси с маслом корицы и благовониями. Во время танца конус тает, оказывая воздействие на зрителей ароматической магией. Ты стал жертвой милой египтянки, римлянин!

В сопровождении мужчин и отдельно от них, группами, мелькали женщины. Со слов Бадру, замужние женщины направлялись в храм, чтобы просить богиню о родовспоможении. На территории храма находился древний колодец со священной водой и статуей Бастет. Главный жрец черпал кувшинчиком воду, поливал ею голову паломнице, после чего разбивал кувшинчик об землю. Для следующей просительницы использовалась новая посуда.

* * *

За монументальными колоннами храма Луций рассмотрел огромную статую полуобнажённой женщины с головой кошки; в одной руке она держала музыкальный инструмент под названием систрум, похожий на детскую погремушку с ручкой, а в другой – зеркало. У ног лежали четверо котят.

Паломники приносили в дар глиняные и бронзовые статуэтки богини, которые покупали у вездесущих торговцев вблизи храма. Всем, женщинам и мужчинам, приходилось подниматься по ступеням храма с осторожностью, так как всюду бродили, сидели, лежали и спали кошки. Много кошек, не обращавших внимания на людей, словно они понимали своё преимущественное положение при храме.

Пока Луций разглядывал людей и кошек, появился жрец с кормом. Завидев его, животные, приветственно задрав хвосты, сбежались к кормильцу с разных сторон. Их оказалось гораздо больше, чем можно было предположить.

Луций полюбопытствовал у жреца, много ли в храме кошек, о которых он заботится.

– Сколько их есть – все угодны Бастет. Приходится подкармливать.

Римлянин понравился жрецу, и он решил поделиться с ним рассказом о своих делах:

– С давних пор при храме существует каста жрецов, ухаживающих за священными кошками. Права и обязанности по уходу за ними передаются от отца к сыну. Кошек кормят молоком с хлебом, а также рыбой, не имеющей чешуи. Этих рыб разводят в водоёмах при храме. К кошкам здесь относятся с особым почитанием. Жрецы внимательно наблюдают за их поведением в разное время года и суток, затем толкуют его. Всё воспринимаются божественными знаками… Кошки находятся под охраной богини и людей. Если кого-либо уличат в дурном обращении с ними, могут забить до смерти камнями. И законом это не воспрещено.

В завершение знакомства жрец показал место захоронения священных кошек.

– Когда умирают кошки чёрной масти, их мумифицируют и с почестями хоронят в бронзовых гробиках в специально отведённом для них некрополе, – сообщил жрец. – Рядом кладут мышей – чтобы кошки находили чем развлечься и питаться в загробном мире. В знак траура скорбящие по кошкам люди обривают себе брови. Траур длится семьдесят дней – время всей мумификации.

Последние сведения о священных кошках удивили Луция. Хайремон нашёл слова, чтобы объяснить причину столь трепетного отношения к ним египтян: