Скандар. Похититель единорогов

* * *

Много часов спустя Скандар проснулся в темноте, в их с Кенной комнате. Секунду он не мог понять, почему полностью одет, а в глаза будто насыпали песка. Потом он вспомнил, что плакал. Вспомнил, что его не пустили на инкубаторский экзамен. И что теперь, даже если ему был предназначен единорог, его не окажется рядом, когда тот вылупится. Его единорог появится на свет совершенно один, дикий и неукрощённый, и превратится в чудовище. Вот что самое ужасное.

Он включил лампу – и тут же об этом пожалел. Плакат с Морозом Новой Эры засверкал в её ярком свете – начищенные доспехи, бугрящиеся мускулы, горящие угрозой глаза. Скандар уже никогда не узнает, что на самом деле произошло на Кубке Хаоса. И – если, конечно, Остров не решит просветить британцев – кто такой Ткач. И что стало с Морозом Новой Эры.

Кенна и папа тихо разговаривали. Когда они в последний раз обращались друг к другу с такой мягкостью в голосе? Скандар не сомневался, что они говорят о нём. Он чувствовал себя разбитым, когда Кенна увела его из спортивного зала, но дома всё стало ещё хуже. Кенна и Скандар набросились на папу с вопросами, потребовав объяснить, почему он не сказал, что Скандару запретили сдавать экзамен, почему не предупредил, что его ждёт в школе.

Папа опустил глаза и ответил, что не смог найти подходящие слова, что пытался намекнуть утром, что звонивший из отдела по связам с наездниками ничего толком не объяснил, но дал понять, что решение окончательное, и что он сожалеет, что ему не хватило смелости сказать им правду. Папа зарыдал, следом за ним Кенна, а Скандар и не переставал плакать – и так они и стояли в коридоре, заливаясь слезами.

Скандар посмотрел на часы: одиннадцать вечера. Из коридора донеслись шаги Кенны, и он торопливо выключил свет. Ему не хотелось говорить. Он вообще уже ничего не хотел. Разве чтобы была мама. Хоть он её и не помнил, сейчас она была ему нужна как никогда. Может, будь она жива, подсказала бы, что ему делать теперь, когда в его будущем уже точно нет места единорогам. Но её не было. И никогда не будет. Всё, что у него было, – это мечта когда-нибудь стать наездником единорога, а теперь её не стало. И он закрыл глаза – а что ещё ему оставалось?

* * *

Скандара разбудили пять громких ударов в дверь. Он сел и различил на кровати напротив силуэт тоже проснувшейся Кенны.

– Кто-то пришёл? – шёпотом спросил он.

Но зачем стучать? У них есть домофон.

– Может, кто-то случайно захлопнул дверь, забыв ключ? – тихо предположила Кенна.

Кто бы это ни был, он опять постучал пять раз.

– Я схожу. – Кенна встала и натянула худи поверх пижамы.

– Который час? – простонал Скандар.

– Почти полночь, – прошептала Кенна и прошлёпала босиком в коридор.

Почти полночь?! Полночь после инкубаторского экзамена? Та самая полночь, когда тысячи семей по всей стране не спят в ожидании, вдруг именно их ребёнок окажется достоин вызова на Остров, чтобы дотронуться до двери знаменитого Инкубатора?!

– Кенна! Подожди!

Скандар слышал, как она отпирает задвижки, мыча себе под нос, как всегда делает, когда нервничает или чего-то побаивается. Вскочив с постели – всё ещё в школьной форме, – он бросился из комнаты.

Сестра была не одна.

В дверном проёме, подсвеченная флуоресцентной лампой лестничной площадки, стояла женщина. Первое, что заметил Скандар, – это белые шрамы от ожогов у неё на щеках, практически сгладившие скулы и мышцы лица – так мало неповреждённой кожи на них осталось. Затем он обратил внимание на её высокий рост и исходящее от неё ощущение необъяснимой угрозы, её взгляд метался по сторонам, вбирая всё вокруг, волосы с проседью, затянутые в неаккуратный узел на затылке, прибавляли ей ещё несколько сантиметров. Ей впору было командовать пиратским кораблём, и Скандар почти расстроился, не увидев в её руке сабли.

– Вы что-то хотели? – отважно спросила Кенна. Её голос лишь слегка дрожал.

Но женщина на неё не смотрела. Её немигающий взгляд упёрся в Скандара.

– Скандар Смит? – спросила она хриплым, надтреснутым голосом, будто очень давно ни с кем не говорила.

Он кивнул и от волнения затараторил:

– Вам что-то нужно? У вас что-то случилось? Сейчас середина ночи.

– Не просто середина ночи. Сейчас полночь, – мотнула головой женщина и сделала кое-что совершенно неожиданное – она подмигнула. Потом произнесла слова, которые Скандар уже отчаялся услышать: – Остров зовёт тебя, Скандар Смит.

Скандар едва смел дышать. Это сон?!

Тишину нарушила Кенна:

– Это невозможно. Скандар не принимал участие в инкубаторском экзамене, а значит, не мог его сдать. Остров не мог его вызвать. Это какая-то ошибка. – Она скрестила руки на груди, забыв о страхе.

Скандар про себя застонал: неужели она не могла промолчать?! Даже если это ошибка – он только рад. Если из-за неё он попадёт на Остров, то что такого? Сейчас ему нет никакого дела до честности или справедливости. Он хотел одного – коснуться двери Инкубатора, и ему глубоко плевать, как он до неё доберётся.

Женщина снова заговорила, понизив голос, будто опасалась, что её могут подслушать посторонние:

– В отделе по связам с наездниками знают, что Скандар утром не прошёл на экзамен. И мы приносим извинения за недоразумение. Дело в том, что мы уже несколько месяцев наблюдали за ним, запрашивали у школы его оценки – это не такая уж редкая практика в отношении перспективных кандидатов, – поэтому ему не было необходимости сдавать экзамен.

Скандар практически чувствовал исходящие от Кенны волны недоверия.

– Но я… в прошлом году у меня оценки были лучше, чем у него, и я сдавала экзамен. И меня не позвали. Где здесь логика?

– Мне очень жаль, – сказала женщина, и Скандару показалось, что она говорила искренне. – Но Скандар особенный. Его отобрали.

– Я вам не верю, – едва слышно прошептала Кенна. Скандар хорошо знал сестру, чтобы понять, что она едва сдерживает слёзы.

– Куда его отобрали? – раздался позади них хриплый со сна голос.

Незнакомка протянула папе руку:

– Рада познакомиться. Роберт, не так ли?

Он согласно кивнул, потирая глаз:

– Вы что-то хотели?

– Мы говорили по телефону, – напомнила женщина, опуская руку.

Глаза Скандара зацепились за что-то на её правой ладони, и у него ёкнуло сердце. У неё была татуировка наездника! Он много раз их видел, в книгах и по телевизору, на руках наездников, когда те махали толпе: тёмный круг посреди ладони с пятью линиями, отходящими от него к кончикам пальцев. Но наездники не работали в отделе по связям.

– Так это вы сказали мне, что мой сын не допускается до инкубаторского экзамена? Да, я узнал ваш голос. – Скандар услышал в папином тоне сердитые нотки.

Незнакомка словно не заметила его нахмуренных бровей и поджатых губ. Или намеренно их проигнорировала.

– Разрешите зайти на минутку? Нам со Скандаром скоро нужно отправляться.

– О, хотите зайти, значит? – Папа скрестил руки на груди. – Ну ещё бы. Вот только Скандар с вами никуда не пойдёт.

– Пап, пожалуйста, – прошептал Скандар. – Она сказала, что меня вызывают на Остров.

– Я всё объясню. – Она обернулась, и выбившиеся из узла пряди волос скользнули по её обожжённым щекам. – Но не здесь – это конфиденциальная информация.

Этого оказалось достаточно, чтобы убедить папу хотя бы впустить её на порог.

– Полнейшая безответственность, – ворчал он, ведя её на кухню. – Сначала вы звоните и заявляете, что Скандару нельзя сдавать экзамен, а теперь выходит, что он всё-таки едет на Остров? С вашим отделом не соскучишься.

Папа налил себе стакан молока, не предложив ничего их гостье. Кенна догадалась включить свет.

– Мы приносим извинения, что не объяснили всё вовремя, – быстро заговорила женщина. Она так и не села, но стиснула белыми узловатыми пальцами спинку одного из стульев. – Скандару не нужно было сдавать экзамен, потому что он уже успел себя проявить. И, как я уже сказала, он – особый случай. – Её взгляд бегал по кухне, словно она очень торопилась уйти. Или искала ближайший выход.

– Я знал, что это ошибка, – внезапно заулыбался папа и повернулся к Скандару: – Я всегда говорил, что из тебя точно выйдет наездник. Верно, сын?

Скандар попытался встретиться глазами с Кенной, но сестра ожесточённо кусала ногти, не глядя ни на кого из них.

– Ты собрался? – резким тоном спросила женщина Скандара.

– Э-эм… нет, – мотнул он головой. – Я не думал, что у меня есть шанс…

– У нас мало времени, – отрезала женщина, и Скандару послышалась нотка паники в её голосе. – Беги за вещами. Никаких телефонов и компьютеров, помнишь? Ты знаешь правила.

– Конечно, – кивнул он и с колотящимся сердцем побежал к себе в комнату.

Британцам запрещалось привозить на Остров технику. Связь с родными поддерживалась через письма, которые доставляли два отдела по связям с наездниками – один на территории страны и один на Острове. Скандар не имел ничего против. Мобильный телефон для него был лишним доказательством его положения изгоя в школе – так какой резон брать его с собой на Остров? И он с радостью бросил его в ящик стола.

Скандар услышал, как Кенна прошлёпала за ним босиком по линолеуму, пока папа разглагольствовал на кухне:

– Вы теперь поедете к Уффингтону? Признаться, у меня от этого мелового единорога на холмах всегда бежали мурашки по коже. Какой-то он призрачный, согласитесь? Хотя вам же надо где-то сажать вертолёты. Где ваша машина, за углом?

– Вроде того, – донёсся до ушей Скандара уклончивый ответ женщины.

– А знаете, вы мне кажетесь знакомой. Вы местная? Такое чувство, будто я вас…

Кенна закрыла дверь спальни, оборвав голоса. Скандар тем временем доставал из ящиков комода первую попавшуюся одежду и набивал ею школьный рюкзак.

– Скар, тебе не стоит с ней идти, – прошептала Кенна, пока он запихивал туда же альбом для рисования и книги об Острове. – Это какая-то ерунда! Все тринадцатилетние граждане должны успешно сдать экзамен, чтобы их вызвали на Остров, – так гласит Договор! Я не думаю, что она работает в отделе по связям с наездниками. Ты видел её ожоги, сбитые костяшки? Будто она недавно с кем-то дралась!

Скандар застегнул молнию на рюкзаке:

– Хватит психовать, ладно? Всё по-настоящему! Меня вызвали, у меня будет шанс коснуться двери Инкубатора…

– Кучу людей отправляют назад. Вряд ли дверь перед тобой откроется, тем более что ты не сдавал экзамен. И всё будет впустую.

Её обидные слова поразили Скандара в самое сердце, и он взъярился:

– Ты что, не можешь просто за меня порадоваться, Кенн? Это так сложно? Я всегда мечтал…

– Это я всегда об этом мечтала! – практически выкрикнула она. – Это нечестно! Я останусь здесь, а…

– Ты сама сказала – вряд ли я смогу открыть дверь. Я вернусь домой, и ты скажешь мне: «Я же тебе говорила».

Скандар уже сам едва сдерживал слёзы и со злостью принялся сдирать с себя школьную форму, чтобы переодеться в джинсы и чёрное худи.

– Скар, я не хотела…

– Ты хотела. – Скандар со вздохом забросил за плечо рюкзак. – Но ничего страшного. Я всё понимаю.

Кенна бросилась к нему и, всхлипывая, крепко обняла – вместе с рюкзаком:

– Я рада за тебя, Скар. Правда. Мне просто обидно, что я не могу отправиться с тобой. И я не хочу, чтобы ты уезжал, не хочу оставаться здесь без тебя.

Скандар не знал, что на это ответить. Ему тоже хотелось, чтобы Кенна поехала с ним: он не представлял себя без неё. Он сглотнул вставший в горле комок:

– Если я открою дверь – я напишу сразу, как нас заселят. У меня с собой альбом, я буду всё для тебя зарисовывать. Обещаю. Я понимаю, это не то же самое, но…

Она вдруг отпустила его и вытащила из-под кровати коробку с мамиными вещами.

– Кенн, мне пора! – сказал Скандар срывающимся голосом. – Времени нет.

– Возьми его. – Кенна протянула ему чёрный шарф.

– Ты не обязана…

Скандар знал, что сестра часто ложилась с ним спать, особенно когда ей было грустно. Она даже пришила к нему именную бирку «Собственность Кенны Э. Смит» на случай его пропажи.

Не слушая, она нетерпеливо обмотала шарф вокруг шеи брата и улыбнулась сквозь слёзы:

– Мама бы хотела, чтобы ты взял его на Остров. Представь, как бы она обрадовалась, если бы знала, что он на тебе, пока ты верхом на единороге. Она будет так тобой гордиться.

На последнем слове она всхлипнула, и Скандар, крепко обняв сестру, прошептал ей в волосы:

– Спасибо.

А несколько секунд спустя он уже обнимал папу.

– Постарайся. Постарайся ради Кенны, ладно? – шепнул Скандар ему на ухо и почувствовал щекой, что папа кивает.

Незнакомка наблюдала за тем, как Кенна без конца поправляет чёрный шарф на шее Скандара, будто никак не может решиться расстаться с ними обоими. Сестра заплакала, когда Скандар помахал на прощание из-за двери и отвернулся: ему было так грустно, он чувствовал себя таким виноватым – и в то же время находился на седьмом небе, – что почти убедил себя остаться и разобраться, правильно ли поступает. Но женщина уже скрылась из виду в уходящих вниз бесконечных лестничных пролётах, и Скандар, боясь отстать, заставил себя зашагать вниз от квартиры 207.

– Вы не та, за кого себя выдаёте, верно? – спросил он, когда они вышли из подъезда.

– Вот как? – Женщина повернула, и в свете мигающего фонаря шрамы на её щеках заблестели.

– Да, – не отступил Скандар, следуя за ней за угол их многоэтажного дома. – Вы наездница.

Они дошли до входа в общественный сад.

– Неужели? – фыркнула она. Это было первое подобие улыбки на её лице – похоже, под открытым небом она не чувствовала себя такой напряжённой.

Скандар, растерянно хмурясь, зашёл за ней внутрь:

– Мы вроде должны ехать к белому единорогу? В Уффингтон? Это ведь там садятся вертолёты, чтобы отвезти новых наездников на Остров?

Женщина широко улыбнулась, и Скандар отметил, что у неё недостаёт нескольких зубов. И от этой неровной улыбки он занервничал ещё сильнее.

– Ты задаёшь много вопросов, Скандар Смит.

– Просто я…

Она усмехнулась и похлопала его по плечу:

– Не переживай. Я припарковалась здесь.

– Вы припарковались в саду?! Не думаю, что это…

– Ну, он же всё-таки не машина, – перебила женщина и указала вперёд…

…на стоящего между старыми скрипучими качелями и изрисованной граффити скамейкой единорога.

Глава четвёртая. Зеркальные утёсы

Скандар едва не бросился наутёк. Едва. Единорогам категорически, ни при каких обстоятельствах не разрешалось ступать на территорию Великобритании. Никогда. Так сказано в Договоре, и это один из самых важных его пунктов. И всё же он был здесь, стоял посреди общественного сада многоэтажного жилого дома «Закатные высоты» в Маргейте. Женщина – наездница – решительно подошла к чудовищу. Вживую единорог казался намного крупнее, и его настрой никак нельзя было назвать дружелюбным. Он фыркал, бил по земле гигантским копытом и мотал из стороны в сторону белой головой с острым, как кинжал, рогом, и это выглядел намного опаснее, чем на телевизионном экране. Дополняла устрашающую картину алая кровь на его зубах.

– Что я тебе говорила насчёт поедания местной живности? – проворчала женщина, отпихивая что-то ногой, и Скандару очень хотелось верить, что это не останки рыжего кота из квартиры 211.

При виде первого единорога в реальной жизни его в равной степени охватили страх и восхищение.

– Может, объясните, что тут происходит? Вы… он… – не выдержав, указал он на единорога. – Его здесь не должно быть!

При этих словах налитые кровью глаза чудовища сузились, и откуда-то из его нутра донёсся глухой рык. Женщина погладила его по огромной шее.

– Я хочу сказать… – тут же сбавил тон Скандар, – я даже имени вашего не знаю.

Она вздохнула:

– Я Агата. А это Лебединая Песнь Арктики – я зову его Лебедем. И нет, я не местная и не работаю в отделе связей с наездниками. – Агата пошла назад к Скандару.

Тот сделал шаг назад.

Агата развела руками:

– Ты мне не доверяешь, и это справедливо.

Из горла Скандара вырвалось что-то между кашлем и смехом.

– Конечно, я вам не доверяю! Вы позвонили в мою школу, чтобы меня не допустили к экзамену, а теперь говорите, что я всё равно попаду к Инкубатору. Почему вы просто не дали мне сдать экзамен – это было бы явно проще, чем всё это, – махнул он в сторону Лебединой Песни Арктики.

– Ты бы его провалил, Скандар.

Из его лёгких будто выбило весь воздух.

– Откуда вам знать?

Агата вздохнула:

– Я понимаю, это всё кажется подозрительным, но обещаю тебе… – Её тёмные глаза сверкнули. – Я не желаю тебе зла. Я лишь хочу, чтобы ты оказался сегодня у Инкубатора и на рассвете коснулся двери. Как все остальные.

– Но зачем? – удивился Скандар. – Раз я всё равно бы провалил экзамен, то дверь передо мной не откроется, так? Вы нарушили все существующие правила, прилетев сюда на единороге, – и ради чего?

– Экзамен работает немного не так, как ты себе это представляешь, – пробормотала Агата. – Забудь все, чему тебя учили, к тебе все эти правила не относятся. Ты… особенный.

Особенный? В это было сложно поверить. За всю свою жизнь он никогда не чувствовал себя особенным – так с чего бы начинать теперь?

И однако же он каким-то образом оказался здесь, напротив единорога, и ему выпал шанс добраться до Инкубатора. Если Агата отвезёт его на Остров и перед ним действительно откроется дверь Инкубатора, то какое кому будет дело, что он не ступал на меловые полосы белого единорога вместе с другими юными британцами, отобранными в качестве потенциальных наездников, и не долетел до Острова «привычным» способом? Может, таков их путь, а у него был другой, но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. В конце концов, он всю жизнь старался быть как все, и ничего путного из этого пока так и не получилось.

Поэтому Скандар задал вопрос совсем другого толка, достойный смельчака:

– Мы полетим на нём?

– Лебедю хватит сил нести двоих. – Агата подняла глаза к небу. Если она и заметила перемену в его настроении, то комментировать не стала. – И кстати говоря, нам пора. Иди рядом со мной, и он не будет против.

Агата повела его к белому единорогу. Тот с любопытством наблюдал за ними, продолжая исторгать угрожающие рычащие звуки, и вся храбрость Скандара моментально испарилась. Он сглотнул, ещё раз и ещё. Ему всё кажется. Этого просто не может происходить на самом деле.

– Я заберусь первой и посажу тебя за собой, ладно? Только не разводи сильно ноги: у Лебедя слабость к коленным чашечкам.

С этими словами Агата встала на железную изгородь и запрыгнула на спину исполина. Её смех был глух и раскатист, почти как рычание её единорога.

У Скандара пересохло в горле, лоб покрылся испариной, несмотря на прохладу ночного воздуха, пока он по её примеру лез на изгородь. Редко проходил день, когда бы он не воображал себя верхом на единороге – но только не так. Не посреди ночи, позади своего дома, в компании женщины, о которой он не знал ничего, кроме имени. И она что, всерьёз сказала, что Лебедь может откусить ему колени, или пошутила? Но раздумывать было уже поздно: Агата усадила его на спину единорога, и Скандар ощутил прилив небывалого восторга.

Он чувствовал сквозь джинсы тепло боков зверя, раздувающихся от каждого вздоха. Всё шло неплохо, пока Лебедь стоял, но, когда он зашагал, Скандар опасно заскользил вбок, но, к счастью, успел ухватиться за кожаную куртку Агаты и выровняться.

– Места здесь маловато, – бросила Агата через плечо, – поэтому взлёт будет довольно крутой. Держись крепко за мою талию: если упадёшь в воздухе, я вряд ли смогу что-то сделать. Не хочется, чтобы все эти труды оказались напрасными! – Её смех отразился эхом от стен соседних зданий.

Единорог попятился в дальний угол, и вдруг они с места рванули в галоп, и копыта Лебедя забухали по высушенной летним солнцем земле всё быстрее и быстрее. Скандара подбрасывало на широкой спине, и единорогу это наверняка было неприятно – мальчик бы не удивился, если бы Лебедь, потеряв терпение, сбросил его. Но были опасения и посерьёзнее, потому что Скандар ясно представлял, что последует вскоре – не зря же это был его любимейший момент Кубка Хаоса.

Скандару очень хотелось зажмуриться, но он себя переборол. Единорог расправил белые крылья и ритмично ими забил, быстро ускоряясь. Но расстояние до изгороди, напротив, неумолимо сокращалось, и у Скандара уже сжалось сердце от мысли, что они не успеют, как вдруг…

Его словно дёрнули вверх невидимым крюком под дых, и в следующий миг они уже были в воздухе и пронеслись над изгородью, оставив позади скамейку и качели. И дом Скандара. Лебедь, нацелив рог на луну, продолжал набирать высоту, натужно взмахивая крыльями в борьбе с воздушными потоками, рассекая их с глухим звуком, будто под водой, и Скандар вжался ему в спину и мёртвой хваткой вцепился в Агату. Ветер безжалостно трепал волосы, в ушах свистело.

Но как только Лебедь выровнялся, взмахи крыльев стали такими плавными, что Скандар почти расслабился и смог снова переключить внимание на сидящую перед ним загадочную Агату. С одной стороны, она располагала к себе, особенно своим непринуждённым смехом и подмигиванием, но было в ней что-то таинственное, даже, возможно, опасное, и Скандар прекрасно осознавал, что этот полёт, вполне вероятно, закончится для него крупными неприятностями. Но стоило ему увидеть подмигивающие огоньки прибрежной полосы Маргейта – и все тревоги вылетели из головы. Скандару хотелось кричать то от счастья, то от страха – каждый взмах крыльев будто переключал в нём какой-то тумблер.

Он потерял счёт времени. Весь мир сузился до тёмного неба, ветра и пульсирующих мышц единорога.

– Посмотри вниз! – крикнула Агата, когда они вынырнули из облака.

А «вниз» было очень далеко, но это не помешало ему узнать мелового единорога на склоне рядом с Уффингтоном. В свете луны он, казалось, и сам излучал белое сияние. Скандару с трудом верилось, что многие столетия британцы считали этот доисторический памятник белой лошадью. Лишь когда Остров объявил о себе миру, истинная сущность мелового чудища была раскрыта.

Лебедь по указу Агаты держался облаков, чтобы их не увидели, но Скандар успел заметить, что внизу очень оживлённо. Ближайшая дорога была залита светом фар верениц автомобилей, на склоне холма горели факелы, отбрасывающие человеческие тени на меловые полосы памятника. Большинство их принадлежали сотрудникам отдела по связям с наездниками, полицейским, заядлым фанатам единорогов и журналистам, надеющимся взять интервью у новых потенциальных наездников. Но были среди них и те самые тринадцатилетние подростки, с волнением ожидающие рассвета в день летнего солнцестояния и своей очереди коснуться двери Инкубатора. Скандар столько раз представлял себе это: как он будет стоять там, в испачканных мелом кроссовках, и ждать вертолёта, который повезёт его к Острову.

– Вертолёты ещё не прилетели! – прокричала, обернувшись, Агата. – Это хорошо: мы обгоним их у Зеркальных утёсов!

Скандар впервые о них слышал. Призрачный силуэт единорога на земле остался позади, и на сердце стало немного грустно. Он точно не жалел, что летел на настоящем единороге – уж лучше так, чем завтра снова идти в школу! – но ему стало немного обидно за Кенну. Но он обязательно ей напишет и обо всём расскажет. Если он станет наездником, если перед ним откроется дверь…

Потом они летели над морем, и ветра здесь дули такие суровые, что о разговорах не могло быть и речи. У Скандара окоченели руки, и он мысленно поблагодарил сестру за мамин шарф, который не просто согревал, но и дарил ощущение безопасности, словно она была рядом.

Внезапно Лебедь начал снижение по направлению к волнам. Скандар сощурился, пытаясь разглядеть в темноте хоть какой-то намёк на сушу, но вокруг не было ничего, кроме солёных брызг и запаха моря. Не понимая, что происходит, он крепче ухватился за талию Агаты. Они что, сейчас нырнут в воду?! Как-то не верилось, что Агата потратила столько сил, только чтобы его утопить. Маргейт и так стоял на берегу, даже улетать никуда не надо было! Он зажмурился, приготовившись к удару.

Но его не последовало. Судя по хрусту под копытами единорога, они приземлились на что-то вроде щебёнки. Единственным источником света здесь был одинокий фонарь, висящий на углу крошечной деревянной пристани в нескольких метрах от них. Чувствуя, как под ногами раздуваются бока от учащённого дыхания уставшего после долгого полёта Лебедя, Скандар выглянул за его расправленное крыло и увидел галечный пляж.

Агата спрыгнула со спины единорога.

– Ты тоже, Скандар, дай ему отдохнуть, – приказала она, бесцеремонно сдёрнув его вниз.

Скандар неуклюже плюхнулся на гальку.

Агата пошла навстречу нахлёстывающим на берег волнам и бесконечному шороху трущихся друг о друга камешков и сорвала с угла пристани фонарь. Когда она вернулась, его свет выхватил из теней три смазанные фигуры – женщину, единорога и мальчика, вынудив Скандара резко повернуть голову в их сторону.

Агата заметила это и тихо усмехнулась:

– Это Зеркальные утёсы, а мы сейчас на Рыбацком пляже. Причалить сюда крайне сложно, если не знаешь, что ищешь: со стороны ты видишь одно сплошное отражение моря. Ещё и течения такие, что не подпускают лодки. Островные моряки годами учатся их укрощать. Британцам нравится думать, будто они знают все наши секреты, но на деле же им известно лишь то, чем мы сами решили с ними поделиться. И скоро ты в этом убедишься.

За грохотом волн послышался новый звук, и Агата встревоженно нахмурилась:

– Вертолёты. У нас осталось мало времени. Слушай внимательно. Сделаешь, как я скажу, – и всё будет в порядке. За мной.

В её тоне отчётливо зазвучал страх, и у Скандара сжался желудок: как-то не похоже, что она сама верит своему обещанию.

Когда Скандар прошёл мимо единорога, Лебедь зарычал на него. Было немного странно идти навстречу собственному отражению, и Скандар вместо этого старался смотреть в спину женщине.

Подойдя к подножию одного из утёсов, Агата присела на корточки, и Скандар последовал её примеру, иначе за шумом моря он бы и слова не разобрал.

– Слышишь их? – шёпотом спросила Агата.

Скандар прислушался – и вскоре действительно различил тихий гул голосов, доносящийся откуда-то сверху.

– Прямо над нами Инкубатор, – тихо пояснила Агата. – Через несколько секунд эти вертолёты приземлятся на обрыве и высадят британцев.

Скандар кивнул.

– Тебе нужно подняться наверх и смешаться с толпой, понял меня? – быстро, явно торопясь, заговорила Агата. – Если кто спросит – скажешь, что прилетел сюда на Блитцене.

– Блитцене?

– В отделе по связям с наездниками вертолётам дали кодовые имена в честь оленей Санта-Клауса. Видимо, шутка такая. Суть в том, что Блитцена пилотирует моя подруга. Она внесёт тебя в нужный список.

– Ладно, – кивнул Скандар, его решительный настрой начал давать сбой. – Я полечу на Лебеде?

– Не говори ерунды. Мне нужно убираться отсюда: я не получала разрешения на визит в Великобританию, – обрубила Агата, терпение которой, похоже, закончилось вместе с появлением вертолётов.

Но Скандар не мог просто так отпустить её, так ничего и не выяснив:

– Но зачем вы меня сюда привезли? Вы так и не объяснили!

Агата на краткий миг закрыла глаза:

– Твоя мама попросила меня присмотреть за тобой.

Сердце Скандара подпрыгнуло к горлу.

– Но как?! Она же… она умерла. Вскоре после моего рождения. – Он ненавидел говорить об этом, хотя умом понимал, что давно пора привыкнуть.

– Она попросила об этом много лет назад, – грустно улыбнулась Агата. – Ещё когда всё было иначе.

– Но откуда вы её знали? – в отчаянии спросил Скандар. – Вы же островитянка… разве нет? И если это правда, почему вы не прилетели за Кенной в прошлом году?

Один из вертолётов завис над утёсом и скрылся за краем обрыва, приземляясь. Агата пропустила мимо ушей вопросы Скандара и продолжила:

– В склон вмонтированы металлические кольца. – Она приблизила фонарь к зеркальной поверхности и постучала по одному кольцу, затем по другому, выше. – По ним и поднимешься.

Скандар с трудом сглотнул, договорив про себя: «…к двери Инкубатора».

– Послушай, Скандар, – Агата то и дело посматривала вверх, – ты видел Ткача во время Кубка Хаоса? Смотрел трансляцию?

– Да, – пробормотал Скандар. – Все смотрели гонку.

– Остров, как обычно, старается всё замять, но с Ткачом что-то не то. Что-то изменилось. Заявить вот так о себе у всех на глазах… Пойти на такой большой риск… Не представляю, что происходит, но я знаю одно: теперь, когда в распоряжении Ткача самый могущественный единорог в мире – победитель Кубка Хаоса, – никто не может чувствовать себя в безопасности. – Брови Агаты сошлись на переносице, и её лицо помрачнело. – Если кто-то будет говорить, что Великобритании нечего бояться – знай: они себя обманывают. Ты сам видел, как Ткач указал в камеру. Это не случайность. Это прямая угроза.

– Но откуда вы всё это знаете? И зачем вы мне об этом рассказываете? – окончательно растерялся Скандар. – Я слыхом не слышал о Ткаче до Кубка!

– Потому что мне хочется верить, что тебя не перестанет волновать судьба Британских островов даже после того, как ты станешь наездником. Я наблюдала за тобой и думаю, что знаю, какой ты сейчас, каким человеком вырастешь. Ты другой, Скандар, и у тебя доброе сердце. Добрее, чем у меня.

– Но я совсем не храбрый! – воскликнул Скандар. – Если вам нужен герой с широкой душой, вы должны были привезти сюда Кенну, это она…

Агата резко запрокинула голову к ночному небу, рассекаемому лучами фонарей вертолётов:

– Мне пора – нельзя, чтобы меня поймали. Прости. Надеюсь, мы ещё когда-нибудь встретимся.

– Я тоже, – искренне отозвался Скандар, хотя она и ошиблась на его счёт. Но если бы не Агата, он бы сейчас спал дома.

– Ой, чуть не забыла! – Агата достала из кармана стеклянную баночку. – Может, она тебе и не понадобится, но на всякий случай. Спрячь её, – добавила она, когда Скандар замешкался, пытаясь разглядеть содержимое.

На беглый взгляд это была какая-то густая чёрная паста. Он убрал банку в карман.

Над ними пронёсся вертолёт, и они оба пригнулись и вжались в склон.

– Улетайте, – поторопил Скандар, заметив мелькнувший в её глазах страх. – Со мной всё будет нормально.

– Не сомневаюсь, – подмигнула Агата, развернулась и побежала назад по гальке. Запрыгнув на Лебедя, она вскинула на прощание руку и швырнула фонарь в море.

Пляж погрузился в темноту.

Следующий вертолёт прожужжал над пляжем и приземлился на вершину Зеркальных утёсов.

Скандар сделал глубокий вдох и начал восхождение. Но подняться успел всего на несколько колец, когда внизу кто-то закричал приказным тоном:

– На землю и руки верх!

В одну секунду берег залило ярким светом. Агату и Лебедя окружили единороги, лица их наездников были скрыты под серебряными масками. Скандар оцепенел от страха и беспомощно смотрел, как Агата и Лебедь пытаются прорваться сквозь кольцо.