Цитаты из аудиокниги «Заповедник», страница 49

Надевать кепку он ленился. Он просто клал ее на голову.

– Вы любите Пушкина? – неожиданно спросила она,

Что то во мне дрогнуло, но я ответил:

– Люблю… «Медного всадника», прозу…

– А стихи?

– Поздние стихи очень люблю.

– А ранние?

– Ранние тоже люблю, – сдался я.

– Тут все живет и дышит Пушкиным, – сказала Галя, – буквально каждая веточка, каждая травинка. Так и ждешь, что он выйдет сейчас из за поворота… Цилиндр, крылатка, знакомый профиль…

Между тем из за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач.

Если живешь неправильно, рано или поздно что-то случится...

Бывало, что я напивался и тогда звонил ей.— Это мистика! — кричал я в трубку. — Самая настоящая мистика… Стоит мне позвонить, и ты каждый раз говоришь, что уже два часа ночи…

Я - писатель, бля, типа Чехова. Чехов был абсолютно прав. Рассказ можно написать о чем угодно. Сюжетов навалом.

Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, березы? – Березы меня совершенно не волнуют. – Так что же? – Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.

Кавказцы ведут себя иначе. Они вообще не слушают. Беседуют между собой и хохочут. По дороге в Тригорское любовно смотрят на овец.

Таню забавляли петухи, лохматые дворовые собачонки, а когда мы увидели индюка, восторгу ее не было границ: – Какой апломб! Какое самомнение!.. При довольно гнусной внешности. Петухи и гуси тоже важничают, но этот… Боже, как похож на Изаксона!..

Я сел у двери. Через минуту появился официант с громадными войлочными бакенбардами. – Что вам угодно? – Мне угодно, – говорю, – чтобы все были доброжелательны, скромны и любезны.

Слабые люди преодолевают жизнь, мужественные - осваивают.