Звезды и пыль. Фантастическая повесть

© Наталья Аннеева, 2018

ISBN 978-5-4490-5023-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Запретная пещера

Конь был серый, с темным, почти черным ремнем вдоль хребта, длинноногий и красивый. Когда на закате лошади возвращались с лугов, всхрапывая и поднимая копытами тонкую золотую пыль, девочка Уна, дочь Гороса, ждала его. Темноволосая, большеглазая, с нежно и красиво очерченным ртом, она выделялась среди сверстников какой-то неуловимой непохожестью. Старая Рима, колдунья, часто останавливала на ней взгляд своих еще зорких и умных глаз. Отцу девочки это не нравилось, но он молчал, – он и вообще-то не был разговорчив. Вот и сейчас он молча проводил глазами дочь, бегущую рядом с серым конем. Она махнула ему на бегу рукой и улыбнулась.

Дети гнали лошадей к реке, перекликаясь и смеясь. Когда к их голосам присоединился плеск воды и крики потревоженных птиц, похожих на земных чаек, отец повернулся и пошел к дому. Там уже был накрыт к ужину стол. Солнце, прячась за лесом, залило на миг все невероятным, радужным светом. В его лучах жена, поднявшаяся при его появлении, казалась еще прекраснее. Впрочем, глядя на нее, он всегда терялся, как при первой встрече.

Они с женой часто отлучались из дому. Бродяги из рода морских бродяг – что еще можно сказать о них? Дети оставались со старой нянькой, Маей. Она не слишком строго смотрела за ними. Они могли делать, что хотят, идти, куда хочется, и так все долгое, жаркое лето и ясную, сухую осень, пока не подуют холодные ветра, и корабли один за другим не начнут возвращаться с моря и становиться на зимнюю стоянку в старой бухте. Тогда начиналась учеба. Доставались с полок книги, старые карты расстилались на столе, в углу светлой и просторной комнаты, украшенной моделями парусников. Уна была старше брата на четыре года. Отец учил их математике и географии. Мальчику премудрости учебы давались с трудом, она же схватывала все на лету.

Время было относительно спокойным. Кочевники-тарги лет пять не приближались к ингорским границам, а могучие соседи – надменные и богатые араны, были заняты своими делами. Народ мореходов мог вздохнуть свободно. Прошедшие войны забывались. Казалось, так будет всегда…

***

На покрытом галечником берегу было шумно. Мальчишки и девчонки, подростки и мелюзга, напоив коней, собрались на большой старой лодке. Обсуждалось что-то важное. Наконец крепкий на вид парнишка-подросток со смышлеными серыми глазами перекричал всех. Стало тихо. Был слышен только плеск воды за бортом да шум ветра.

– Вот пойдем, Нор, в эту пещеру и проверим, возвращаются из нее или нет, – сказала, помолчав, Уна.

– Пойдем, если не трусишь! – ответил Нор, поглаживая ручного птенца-оррана, сидящего на корме.

– Нельзя идти! Дед говорил, что никто еще не возвращался оттуда, – пискнула девочка помладше, но все загалдели, не слушая ее.

– Ага, их там съели! Твой дед любит рассказывать сказки, это все знают. Он еще, наверно, в духов верит?

– А ты не веришь в них, нет?

– Я не верю! Отец говорит, духов – и злых, и добрых, придумали древние, которые ничего не знали и всего боялись!

– Чудной он у вас! Всем известно, что духи были всегда! Это они прядут нити судьбы, – сказал Нор.

– Ну, вот и испытаем ее, эту судьбу! Когда звезда Уна, моя тезка, поднимется над лесом, приходи к старому дереву на горе, если не боишься! Придешь?

Нор молча кивнул. Разрешить спор по-другому было невозможно, а уступать этой девчонке он не собирался.

Темнота упала, как всегда, внезапно. Все разошлись по домам. На фоне пепельно-фиолетового неба за рекой зачернели деревья, напоминая о страшных историях, которые рассказывали старики зимними вечерами. Когда яркая голубоватая звезда, тезка Уны, взошла над лесом, девочка открыла окно и спрыгнула на траву. Большой серый пес заворчал, но поднялся и поплелся за ней, тычась в ноги холодным носом.

Тропинка шла вдоль забора, потом за старую замшелую колоду, по которой журчала ледяная родниковая вода, и дальше, по склону горы, все вверх и вверх… Было тихо, в ночном безветрии пахло хвоей, травами, медом и тем непонятно-манящим и пугающим, не поддающимся описанию запахом опасности, который всегда есть в дурманящих ночных ароматах. Высохшее старое дерево, давно умершее, покрытое отвратительными грибами, но еще дающее приют многочисленной птичьей братии, чернело вдали. Нор ждал под ним. Стараясь ступать как можно тише, Уна подошла и легонько коснулась его плеча. Нор вздрогнул и обернулся.

– Я думал, ты не придешь! А пса зачем взяла?

– Он сам увязался! Иди домой, Серый! Иди, кому говорю!

Серый неохотно побрел обратно, а Нор и Уна исчезли в чаще.

Тропинка вилась по склону, поднимаясь все вверх и вверх. Глаза подростков быстро привыкли к темноте, а ходить по горным склонам было для них привычным делом.

Когда звезда, светящая сквозь ветви деревьев, была уже высоко в небо, они были далеко и шли бодро и весело, пока какой-то странный шум не заставил их остановиться. За деревьями мелькнул огонек. Они застыли испуганно и настороженно. Но шум стих, только где-то в глубине леса изредка потрескивали сучья, да вскрикивала ночная птица. Вдруг Уна бесшумно сошла с тропинки и потянула за собой товарища. Высокая трава скрыла их. Они замерли, стараясь не дышать. Снова раздался шум, напоминающий рокот волн, и затем послышались приближающие тяжелые шаги. Кто-то, чудовищно огромный, шел, не таясь и не скрываясь. Уне казалось, что сердце у нее стучит так громко, что его можно услышать на расстоянии, Нор замер, не дыша, рядом с ней.

Незнакомец явился огромным, в два человеческих роста, темным, как сгусток мрака, силуэтом. Он шел удивительно плавно, но почва ощутимо вздрагивала и прогибалась под его тяжестью. Где-то совсем рядом жутко вскрикнула птица. Темный силуэт остановился. От него отделились две тени и поплыли по воздуху в сторону Нора и Уны, замерших, словно два перепуганных зверька. Но, простояв несколько секунд, великан протянул огромную, как ветвь дерева, руку. Тени остановились, затем вернулись к нему и слились с его чернотой. Тяжелые шаги снова зазвучали, удаляясь.

– Видела? Кто это был? …Может, вернемся?

– Ну, уж нетушки! Идем до пещеры!

К пещере они добрались перед рассветом. Светало быстро. На восточном краю горизонта алела яркая полоса. Под низко нависшей скалой чернел вход в пещеру, страшный, как пасть доисторического чудовища. По бокам его стояли высокие раскрашенные столбы, увенчанные оскаленными звериными черепами – «запрещающие знаки», как, смеясь, называл их отец Уны. Входить в пещеру было запрещено. Тех, кто, по слухам, пытался это сделать, больше никто, будто бы, не видел. Но Нор и Уна, осторожно ступая, подкрались к скале и, чуть помедлив, нырнули в темный зев пещеры. Некоторое время они пробирались вперед наощупь, ориентируясь по светлеющему входу. Было тихо, только где-то далеко капала вода, да изредка доносились чуть слышные звуки, похожие на чей-то легкий вздох.

Уна шла впереди, время от времени легко касаясь правой рукой стены. Глаза ее совершенно привыкли к темноте, ей стали хорошо видны сходящиеся наверху каменные плиты свода, неровные стены, даже мелкие камни под ногами. Нор не обладал таким удивительным ночным зрением, поэтому спотыкался, но упрямо шел за ней. Когда он, споткнувшись в очередной раз, упал, Уна сердито обернулась, и он вздрогнул, увидев ее светящиеся, как у ночного зверя, глаза. Нор, как и многие, знал, что про Келен, мать Уны, шушукались, будто она была дочерью лесных духов. А вот злых или добрых – это нужно было еще проверить! Но охотников проверять не было, потому что болтуны побаивались лесной нежити и могучего Гороса.

– А у тебя глаза светятся, как у кошки! – сказал Нор.

– Не выдумывай! Что ж они в лесу-то не светились?

– Нет, правда! Что б мне пусто было!

– Давай лучше зажжем фонарь. Здесь точно никого нет.

Уна заявила это с полной уверенностью, достала из кожаной сумки небольшой масляный фонарь, а Нор вынул огниво и зажег огонь. Колеблющийся свет выхватил из мрака темные камни стен. Тени заметались по углам пещеры, блеснул лед, свисающий огромными сосулями с потолка. При свете фонаря лицо Уны стало привычно милым, и ее странные глаза уже не пугали Нора. Постояв немного, они пошли дальше. Вскоре справа открылся широкий, почти круглый проход. Уна остановилась, посмотрела на мальчишку и повернула вправо. Отец ей не раз рассказывал, как нужно ориентироваться в пещерах и лабиринтах местных гор, но сейчас какое-то внутреннее чутье, сродни чутью зверя, вело ее.

Через некоторое время проход стал сужаться, пришлось идти, согнувшись, почти касаясь плечами стен. Потом дорогу преградила скала. Нор облегченно вздохнул, подумав, что уж теперь Уна предложит вернуться. Ему было жутковато среди обступающих со всех сторон бурых камней и сверкающего льда, да и холодно здесь было, как в старом погребе, но он старался не показать вида, что идти дальше ему не хочется. Девчонка же и не думала о возвращении. Передав ему фонарь, она осторожно обошла скалу. За скалой чернело узкое неровное отверстие, в которое вполне можно было протиснуться. Обдирая руки, Уна юркнула в него, за нею последовал Нор.

Неожиданно фонарь упал и погас. Тьма обступила их со всех сторон, и снова Нор увидел, что глаза Уны светятся в темноте. Мурашки пробежали у него по спине, но он подавил страх. Девочка нагнулась, нашла фонарь, и они снова зажгли огонь. Стало веселее. Оказалось, что они стоят на узкой площадке перед большим, украшенным огромными свисающими сосульками гротом. Посредине него поблескивала чуть рябящая поверхность воды.

– Может, пойдем обратно? – предложил Нор, подняв выше фонарь и оглядывая нагромождения камней и льда.

Но девчонка, прыгая по камням, уже бежала к воде. Нор двинулся за ней. Немного не доходя до воды, они остановились. Фонарь мигал и коптил. Очевидно, в нем кончалось масло. Вдруг раздался плеск, и из воды поднялось что-то узкое и длинное. В колеблющемся свете они разглядели, как медленно поворачивается в их сторону страшная морда невиданного зверя. Бежать было поздно. Нор схватил большой камень и с силой швырнул в зверюгу. Зверь исчез… Нор и Уна посовещались и наконец решили, что пора возвращаться. Но где каменная щель, через которую они пробрались в грот? В обступавшем мраке ничто не подсказывало нужное направление. Они долго шли вдоль стены, пытаясь отыскать проход… Потом устали, сели на камни и сидели, сидели долго… Время словно остановилось для них.

Неожиданно Нор встал и медленно, как во сне, направился к воде. Он подошел к ней совсем близко. Уна окликнула его, подбежала, и, схватив за руку, потянула прочь. Нор посмотрел на нее, словно не узнавая, вырвал свою руку из рук девчонки, шагнул вперед и с негромким плеском погрузился в подземную реку. Уна, остолбенев от ужаса, видела, как две больших тени мелькнули и скрылись в глубине реки. Затем у нее наступил какой-то провал в памяти. Она не помнила, как выбралась из пещеры. У входа ее ждали.

На замшелом камне сидела колдунья Рима. За ней на фоне жемчужно-серого неба вырисовывались мрачные фигуры с длинными копьями в руках – загадочные Ночные стражи. Поодаль стояли оседланные кони.

– Ну, вышла? – спросила Рима. – А парнишка, значит, остался?

Губы Уны задрожали, она бросилась к Риме и обняла ее.

– Будет! Не плачь! В реку ушел? Так и должно было случиться, – она усмехнулась. – Ему там самое место. Пойдем!

Высокий седой человек сел на коня, легко подхватил Уну и посадил позади себя. Тронулись в путь. Сначала ехали шагом, потом пустили лошадей вскачь. Уне стало страшно. Ночные стражи были чужаками. Никто не знал, где они живут, и кто они на самом деле. Их встречали ночами в самых разных местах. Обычно они стояли неподвижно со своими длинными копьями и не отвечали ни на приветствия, ни на попытки завязать разговор. Уна спрашивала о них у отца, но тот только хмурился:

– Стоят – и пусть себе стоят. Не подходите к ним! Да смотрите, не уходите далеко от дома!

Хотя зла они вроде бы не причиняли, Ночных стражей побаивались и старались не поминать к ночи.

***

Ехали долго. Наконец кони устали и пошли рысью. Уна смогла оглядеться. Места были незнакомые, но Рима ехала сзади, и девочка успокоилась: Рима – умная, добрая и справедливая. Ее все уважают.

Вдали послышался размеренный гул прибоя. Деревья расступились. Огромное, до самого горизонта, сверкающее море открылось впереди. Неподалеку на песке стояла большая лодка, а примерно в полумиле от берега виднелся корабль со спущенными парусами. Возле лодки на камнях сидело несколько мужчин и женщин. Уне понравились их веселые загорелые лица. Подъехав к ним, все спешились. Миловидная черноволосая женщина подошла и поцеловала Риму. Потом, взяв Уну за руки, притянула ее к себе и оглядела внимательно и испытующе. Улыбка чуть приподняла уголки ее губ.

– Как это ты не побоялась пойти в пещеру? И как ты из нее вышла? У тебя был фонарь?

– Он погас. Но я и без него видела. А Нор…

Уна заплакала и даже не удивилась, что незнакомка знает про пещеру.

– Ну, не плачь! Я думаю, он не пропадет! – загадочно сказала женщина, отпустила ее и повернулась к Риме, – Я беру ее!

– Я хочу домой! – закричала Уна.– Меня ведь потеряют!

– Домой ты теперь не скоро попадешь. Но я тебе обещаю, что мы с тобой туда как-нибудь съездим!

– Я твоим все расскажу, ты не беспокойся, – сказала Рима. – А домой тебе теперь нельзя. Если люди узнают, что ты была в пещере, твоим родным плохо придется. Ты ведь не хочешь этого?

Уна не хотела. Опустив голову, она отвернулась, и, глотая слезы, пошла к полосе прибоя. Волны накатывались с шумом на берег, мелкая водяная пыль висела в воздухе, и соленые брызги смешивались со слезами на ее лице.

Глава II. Король возвращается

Эвор, столица страны аранов, был переполнен. На широких улицах, круто уходящих к гавани, постоялые дворы и гостиницы были забиты до отказа. Праздник начала лета собирал жителей самых отдаленных провинций. Грозные бароны с северной границы в окружении своих боевиков, изнеженные патриции и патрицианки с южного побережья, богатые землевладельцы центральной части страны в сопровождении неотесанных отпрысков, закутанные до глаз гордые амазонки и женщины, открыто торгующие своей любовью, моряки, крестьяне и ремесленники заполняли улицы и площади города.

Полным ходом шло приготовление к празднику. Ждали старого короля. Он, как это часто с ним бывало последние годы, сильно прихварывал и жил в своей резиденции, маленьком островном городе Рес, почти безвыездно.

Король был бездетен и вдов. Поговаривали, что он собирается назначить преемника, и гадали, кто будет удостоен этой чести. Любимцев у него не было. Грозный в зрелые годы, справедливый и мудрый в старости, он пользовался любовью и уважением подданных. Его страна была как хорошо налаженные часы. Все в ней шло своим чередом, казалось, без его участия. Но это было не так. Недреманное око подконтрольных ему советников следило за всем и вся. Злоупотребления дерзких пресекались сразу. Виновные имели приятную возможность искупить свои грехи военной службой на опасных северных границах, где шла вялая непрекращающаяся война с кочевниками-таргами, накатывающимися из-за Скалистыхых гор на благословенную страну аранов.

Королевский дворец, построенный на развалинах храма неведомого теперь бога, грозной громадой возвышался над гаванью. Вечерами его окна сверкали, привлекая к себе горожан, любивших гулять на набережной под дворцовыми стенами. Вот и этим вечером оживленная толпа смеялась там, болтала, пила и пела. Уличные торговцы не успевали наполнять чаши, раздавались звуки музыки, красавицы танцовщицы кружились, прищелкивая чем-то похожим на кастаньеты.

У входа в таверну стояло несколько подвыпивших моряков. Один из них, помоложе, округляя глаза и жестикулируя, что-то рассказывал, остальные слушали, недоверчиво улыбаясь.

– Вот, обогнувши мыс Варгос, встали мы ввечеру на якорь. Капитан боялся идти дальше без лоцмана. Ведь там, в проливе, вода кипит, как в котле, и глубина меняется то и дело. Где месяц назад проходили спокойно, теперь запросто посадишь корабль на брюхо…

– А чего ж вы без лоцмана там оказались?

– Помер он дней за десять до того, от лихорадки помер… Стоим, ждем. Там лоцманские куттеры часто крутятся, а тут, как назло, никого нет. Вдруг вахтенный кричит, что видит корабль. И верно, двухмачтовая небольшая шхуна! Как будто из воздуха нарисовалась, идет себе мимо нас под всеми парусами! Просигналили мы, а на ней – хоть бы хны!

– А флаг-то чей?

– Да вовсе без флага! Идет, значит, а по верхушкам мачт синий огонь переливается. Светло, как днем! И никого ни на мостике, ни на палубе нет!

– Синий, говоришь, огонь? Такое бывает. Но чтобы без команды? Видать, вы пьяны здорово были!

– Да трезвы, как стеклышко! Капитан наш – настоящий зверь, не дает в море пить и сам не пьет. И вот приказывает он с якоря сниматься и за шхуной следом идти. Где, говорит, она пройдет, там и мы проскочим. …Часа четыре шли мы за ней. Хорошо огни видно было. Да только вдруг пропала она, как не бывало и вовсе! Будто растаяла! А вода кипит, и волна большая. Стали мы снова на якорь. И вдруг нашла на нас сонь… Уснули мы все и спали чуть ли не сутки. Черт его знает, как крепко спали, все: и матросы, и капитан, и помощник его! Проснулись, словно волки, голодные. Ничего понять не можем, будто опоили нас. Ладно, лоцман к нам добрался на своем суденышке и провел через пролив…

– Ну, отчаянный у вас капитан! Это, видно, реги были, – сказал старый седой моряк. – Повезло вам! Не дай бог с ними встретиться. Мало кто живым уходит. Видать, им не до вас было. Торопились куда-то.

– А кто они, эти реги, дядя?

– Да бог их знает, кто – люди или духи какие. Редко их видят. Никто не знает, откуда они приходят и куда уходят. Говорят, что были они властителями Наранты до того, как Потоп случился, а потом со всеми своими городами и богатствами на дно ушли. Вот и носятся теперь по волнам их не упокоенные души!

В этот момент народ оживленно загомонил. В гавань входил трехмачтовый корабль под королевским флагом. Затрубили трубы. Парадные ворота дворца распахнулись, толпа придворных вышла встречать короля. Впереди всех шел старый Рула, первый советник, грузный, высокий и важный. Он шагал, придерживая рукой меч на широкой перевязи. За ним шла почетная стража с боевыми топориками на плечах. Украшенная коврами шлюпка только отвалила от корабля, а от пирса до ворот дворца уже была очищена дорога королю. Королевская шлюпка летела, как на крыльях, и вскоре ее нос коснулся пирса. Старый король в длинном багряном плаще поверх белоснежной одежды торжественно сошел на берег под звуки оглушающей музыки. Первый советник до земли склонился перед ним. На лице короля показалась улыбка, он обнял советника и поднял руку, приветствуя подданных.

Свита короля была невелика. С ним шли несколько представителей знатнейших родов. Позади них следовали менее знатные придворные, мужчины и женщины, и среди них – высокий молодой человек с красивым, мужественным лицом и девушка, лицо которой скрывала черная полумаска амазонки. Девушка было еще очень молода. Глаза ее блестели сквозь прорези маски, румяные губы улыбались. Изящная посадка головы, стройная фигура и легкая, летящая походка выделяли молодую амазонку даже среди признанных красавиц королевской свиты. Процессия под приветственные возгласы вошла в ворота дворца, и они медленно затворились. Музыка смолкла. Народ постепенно вернулся к своим занятиям.

После захода солнца в пиршественном зале собрались самые приближенные к королю люди. Король любил такие застолья, – с годами буйные, многолюдные пиршества стали его тяготить. Слуги бесшумно разносили кушанья, наполняли чаши и кубки. Откуда-то доносилась негромкая музыка. В высоких окнах, как в зеркалах, отражались пирующие. Зал с затянутыми дорогими тканями стенами был ярко освещен.

Наряды женщин поражали великолепием. Роскошная светловолосая красавица сидела справа от короля. Когда-то он был страстно влюблен в нее, и она до сих пор имела на него некоторое влияние. Он и теперь был нежен и предупредителен с нею. Женщина что-то говорила, почтительно потупив глаза. Король рассеянно слушал, слегка усмехаясь. Первый советник хмурился, прислушиваясь к разговору. Речь шла о том, что соседи аранов, ингоры, нарушают договор и охотятся по аранскому берегу пограничной реки Эри, да еще и похищают прекрасных поселянок. Последнее, по мнению Рулы, не соответствовало действительности. Ингоры были отважны, славились силой и мужеством. Многие знатные дамы заглядывались на них при случае, желая заполучить в любовники. Вероятно, светловолосая Анта не поделила некоего красавца с более удачливой соперницей. Во всяком случае, из-за такой малости нарушать мир с ингорами ни король, ни первый советник не собирались.

Но к жалобам госпожи Анты присоединилось еще несколько приграничных землевладельцев. Выслушав пару леденящих душу историй о проделках бесчинствующих соседей, король, хмурясь, обратился к советнику и приказал разобраться, что в них правда, а что ложь, – дыма, как водится, без огня не бывает. Затем он отыскал взглядом юношу, прибывшего с ним, и представил его.

Молодого человека звали Рий Эспарт. Он происходил из древнего рода и после смерти отца воспитывался в военной школе города Рес, пока король, по непонятной для приближенных прихоти, вдруг не пожелал видеть Эспарта при себе. Приближенных это удивило, но властелина страны не принято было спрашивать о причине его капризов.

Внимательный взгляд из-под темных разлатых бровей, энергичное и смелое лицо со слегка восточными чертами делали юношу похожим на изображения со старинных фресок, сохранившихся кое-где в развалинах погибших городов.

– Драгоценная древняя кровь течет в жилах этого молодого человека, – прошептал сидящий рядом с Рулой ученый советник Шуга. – Посмотри на линии его лба и затылка! Какая прекрасная лепка! Он далеко пойдет!

– Если не остановят! – усмехнулся Рула. – После смерти короля, да продлят боги его дни, такое начнется! Наши патриции не допустят к власти чужака, будь он даже сыном бога.

Он покосился на сидевшего с другой стороны от него красивого, надменного Гэрта Лораса, молодого царедворца, одетого с большой роскошью и вкусом. Тот, похоже, был не в духе, и лишь при взгляде на прибывшую с королем юную амазонку лицо его заметно прояснялось. Девушка этого не замечала, – она была увлечена разговором с Рием Эспартом.

Вскоре запели трубы, и открылась высокая боковая дверь. Семь закутанных в покрывала таинственных воительниц-амазонок вошли в пиршественный зал. Законы ордена позволяли им открывать только нижнюю часть лица. Полумаски различной формы и материалов, от блестящего шелка до драгоценных металлов, скрывали лица, в прорезях полумасок таинственно мерцали глаза. Воображение присутствующих дорисовывало скрытые под масками черты воинственных дев, наделяя их, возможно, большей красотой, чем та, которой они обладали.

Амазонки не могли иметь обычную семью. Только в Ночь целующихся лун, великий праздник начала лета, им дозволялось избрать возлюбленного и подарить ему себя. Мальчики, родившиеся от таких союзов, воспитывались в доме отца и вольны были выбирать в жизни любую дорогу. Девочки принадлежали матери и почти всегда становились амазонками. Тайные боевые искусства, передающиеся из поколения в поколение, делали воительниц почти неуязвимыми в бою и страшными для врагов. Они пользовались почетом и уважением, – успех в войнах с кочевниками во многом был достигнут благодаря им.

Старшая из вошедших, высокая, статная Аланта, поклонившись, заняла место за столом по левую руку от короля. Остальные сели рядом с нею. Подозвав девушку, прибывшую с ним на корабле, король представил ее как Эльор, дочь своего давно умершего младшего брата и прославленной амазонки Эрнаи. Пока король не пожелал видеть племянницу при дворе, она жила у матери в Стране островов.

– Бедная девочка, – рассказывал король, – чуть не погибла. Корабль, на котором она плыла, пошел ко дну. На шлюпке спаслись только она и несколько моряков. Если бы не наш бриг, подобравший их милях в пятидесяти от Варгоса, они, возможно, уже покинули бы этот мир.

– Прошу тебя, госпожа, – обратился он к Аланте, – не оставь своим вниманием девочку. Мать обучила ее всему, что знает и умеет сама, но, возможно, этого недостаточно.

Король кивнул слуге, и тот с поклоном протянул Аланте запечатанный свиток.

– Вот письмо, которое она написала тебе. Мне было адресовано другое, вместе с нашим фамильным кольцом, что брат подарил когда-то Эрнаи.

Эльор с улыбкой поклонилась Аланте. Быстрая в движениях, пластичная и гибкая, она держалась, казалось, с прирожденным достоинством и тактом.

– Я рада быть полезной дочери Эрнаи! Но, думаю, мать уже научила тебя всему, что должна знать и уметь амазонка, – сказала Аланта, приветливо глядя на девушку.

Ужин постепенно подходил к концу. Слуги отворили дверь в залитый светом соседний зал. Занавес распахнулся, вошли музыканты. Зазвучала прихотливая мелодия, сначала медленно и тихо, потом все громче, быстрее и ритмичней. К ней присоединились голоса певцов. Распорядитель взмахнул рукой. Гости проследовали за ним. Закружились пары, заблестели глаза, взвились в танце легкие ткани одежд.

Король сел в высокое кресло у стены, глаза его улыбались, но чувствовалось, что усталость одолевает его. Рула сидел рядом, как верный пес, порой с тревогой поглядывая на своего повелителя. Рий Эспарт подошел к стоящей рядом с королем Эльор и хотел пригласить ее на танец, но высокий и красивый человек в роскошных одеждах опередил его.

Сын наместника Восточных провинций Гэрт Лорас пользовался настолько большим успехом у придворных дам, что они ему уже приелись. Когда грациозная, свеженькая девочка с Островов вдруг заставила его сердце биться быстрее, он был этим немало удивлен.

– Приручить эту дикарку не составит большого труда, – думал он, наблюдая за девушкой во время обеда. – Но до чего ж хороша! Настоящий олененок!

Пригласив юную амазонку на танец, Гэрт Лорас не ожидал отказа, однако Эльор, извинившись, сказала, что танец уже обещан Эспарту. Это была явная неправда, но девушка протянула руки молодому человеку, и они легко закружились по залу. За спиной Лораса чуть слышно хихикнули. Он гневно обернулся: красавица Анта и очаровательная черноволосая дама в золотом наряде томно улыбались ему. Лорас, вежливо поклонившись, пригласил на танец черноволосую, но, кружа ее в объятиях, все искал взглядом стройную, похожую на солнечный луч Эльор, и нехорошее, злое чувство рождалось в его надменном и гордом сердце. После ужина он имел тайный разговор с Рулой. О чем они говорили, никто не знал. Но на следующий день король приказал Рию Эспарту срочно отправляться на границу с ингорами, чтобы выяснить, насколько обоснованы жалобы землевладельцев на их бесчинства.