Проклятье князей

1. ЧЕРНЫЕ АРХЕОЛОГИ

1.1

Жизнь антикварного рынка, нашедшего приют в просторном сквере рядышком с Калининградским Дворцом культуры рыбаков, в тот летний субботний день протекало как обычно: размеренно и даже чуточку вяло. Вячеслав Николаевич Логинов, завсегдатай рынка, которого с незапамятных лет тут звали просто Славиком, с раннего утра слонялся между всяким старинным барахлом заваленными прилавками. Хотя ни продавать, а уж тем не менее покупать Славик в тот день не намеревался, субботнее посещение рынка уже давним давно подразумевалось как непреложный ритуал, нарушать себе которого он не позволял никогда и ни при каких обстоятельствах. Иногда он сам удивлялся, что так тянет его сюда: все, хотя бы мало – мальски знакомые с антикварным бизнесом, прекрасно знали, что вся эта суета всего лишь дешевый фарс. Самое ценное хранилось от греха подальше – дома, кое – что было припрятано под прилавком, и появлялись на свет божий только при появлении Серьезного покупателя. Относились к которым приезжие – москвичи, питерские, в последнее время зачастившие сюда поляки и немцы… К таким, как Славик, здесь относились подобно наскучившей домашней утвари: не выбросишь, но и пользы от нее практически ноль…

Славик об этом высокомерном отношении к себе знал, нередко злился в глубине души, но тем не менее в следующую субботу снова исправно ходил между обшарпанными прилавками, вглядываясь в привычные глазу кучи безделушек немецкого производства. Солдатские знаки отличия валялись рядом с кружками и ложками с инициалами бывших хозяев, в продажу шли даже позеленевшие от времени пуговицы всевозможных мундир… Клиентуру же составляли приезжие туристы, ищущие местную экзотику; домохозяйки, пожелавшие необычной деталью местного колорита украсить стены новой квартиры; зеваки, в странном порыве вдруг решившие купить какую то старинную безделушку…

Славику прекрасно было известно и другое: «черные копатели», в последние годы наводнившие Калининград, (к которым, кстати, он с гордостью причислял и самого себя), «специализирующийся» на поиске оружия Второй мировой войны, боеприпасов, военных наград, тайников ценных вещей и не моргнув скрывающие могилы в местах боев, тут не светились. У них существовали собственные, тщательно от посторонних глаз и ушей скрываемые каналы сбыта, которыми охотно пользовались не только нечистые на руку коллекционеры, но и местные «братки»… Но иногда и на антикварном рынке всплывали поистине раритетные и ценные вещи, которых за бесценок приносили местные мальчишки, в поисках приключений шатающийся в многочисленных подземельях. Строители, случайно вскрывшие тайные хранилища прежних хозяев. Разного рода придурки, в руки которых эти вещи попали совершенно случайно или даже по наследству, и от которых, как ненужного им балласта, они хотели как можно быстрее и – по ихнему понятию – наиболее коротким и выгодным путем – избавиться. И как дети радовались несколькими сотнями, которые в умных руках тут же превращались в десятки тысяч…

Вот за этим счастливым случаем терпеливо, не щадя времени и гонялся Вячеслав Николаевич Логинов. И в тот июльский день, как бы вознаграждая за долгие годы упорства, удача его наконец заметила, широко и радостно улыбнувшись навстречу!

1.2

… Этого лоха Слава заметил сразу. Мужчина средних лет, в потертых черных джинсах, явно не из местных, недолго потолкавшись между прилавками, торопливо и чуть боязливо развернул небольшой пакет. Еще раз оглянулся и увидев свободное пространство у самого конца ряда, потихоньку занял место. То, с какой неуверенностью мужчина заглядывался в толпу, Славик безошибочно определил человека, впервые столкнувшегося с антикварным миром, и мучительно взвешивающего в уме – представляет ли принесенная на продажу вещь какую то ценность или это всего навсего пустое, терять из за которой свое время попросту смешить людей.

– Да, мужичок, может быть, ты где нибудь и торговал огурцами с собственного огорода, но тут своя стихия, своя логика и система ценностей, – с насмешкой подумал Логинов и протолкнулся ближе.

То, что он увидел в руках мужчины, заставило его втайне вздрогнуть. Это был каталог «Янтарные украшения, найденные в Юодкранте и в других местах Пруссии» 1882 года, из за небольшого тиража уже при ее издании ставший редкостью, купить которую уже тогда мог себе позволить не каждый ценитель янтаря. Самое главное – каталог был в превосходном состоянии. Его же собрата в весьма жалком состоянии в прошлом году он видел в антикварном магазине в центре города, что, кстати, ничуть не повлияло на его баснословную цену…

Слава поморщился – сзади уже мелькала фигура Ивана Афанасьевича. Дядя Ваня, как именовали его на рынке старины, был коллекционером средней руки, никогда не пропускавшим удобного случая и будто клещами присасывающийся к приглядевшемуся ему предмету. Логинов быстро заслонил собой мужчину и не теряя времени, начал с показным равнодушием листать каталог.

– Старая книга. И дорогая, – не вытерпев затянувшейся паузы, с видом знатока начал торговаться мужчина.

– Старая то старая. Но такими у нас печки топят, – издевательски скривился Слава.

– Но ты пойми – это же старина! – совсем раскис мужичок.

«А ты даже для лохов лох» – насмешливо и одновременно обрадованно подумал Логинов. Но пора было побыстрее закончить спектакль. Даже не оборачиваясь, Слава за спиной чуял хмурый, просто испепеляющий взгляд Ивана Афанасьевича.

– Да я тебя русским языком толкаю – ошибся ты адресом, мужичок. Книжонку не в антикварный рынок нести надо было, а в киоск по скупке макулатуры. Вот только рисунки больно красивые, жалко! Моя дочка в художественной школе учиться, я ей недорогой подарок к дню рождения присматриваю. Пятисот рублей хватит? – сам удивляясь своей наглостью, спросил Логинов.

– Ну хотя бы тысячи полторы дай! Чтоб дорога хотя бы окупилась, – уже отчаявшись попросил мужичок.

– Ладно, вот тебе тысяча и по рукам, – вытащил с кармана скомканный банкнот Слава, с видом несказанной доброты протягивая его мужчине. – А ты сам с Литвы, что ли?

– По акценту угадал или как? – хмуро спросил мужчина, жадно хватая банкнот из рук Славы.

– Ну да, по акценту… Не спрячешься, – с усмешкой протянул Слава. – А ты почему, брат, к нам ее продавать тащил? Покупателей в Литве не нашлось?

– Дела тут у меня были, – с видимой неохотой протянул мужчина. – Заодно и книжонку привез. Она отсюдова, немецкая. Вот и прикинул – может, заинтересуется кто – то…

– А она у тебя одна? – боясь показать свою заинтересованность, будто между прочим, словно для поддержания разговора спросил Слава.

– Ну, есть еще, – в свою очередь замялся мужичок. – Валялись у деда никому ненужные на чердаке. Решили ремонт делать – и нашли. Дед и сам забыл об их существовании. Да и не очень силен во всей этой макулатуре.

Оно и видно, ехидно подумал Логинов. Да и сказку о дедовском чердаке литовец придумал очевидно сгоряча. Слишком уж ухоженным показался Славе каталог. Не валялся он где то давним давно всеми забытым – это уж точно!

– А ты привези их, когда снова надумаешь наведаться, ладно? Вот и хорошо. А знаешь, давай поговорим об этом как мужикам надобно. Забегаловка тут у нас почти рядом. Да не беспокойся – плачу я, за свои кровные…

… Деловое свидание, как и следовало ожидать, окончилось обоюдными уверениями в вечной мужской дружбе. Ромас – так звали литовца – поклялся привести еще пару книг. Занимаясь какой то мелкой контрабандой, он имел давным давно проверенный и надежный «коридор» в таможне. Но это Логинова интересовало меньше всего. Уже порядком охмелевший, он сунул литовцу записку с номером своего мобильного телефона и радостно помчался домой.

1.3

Когда Логинов наконец добрался до дома, как зеницу ока оберегая драгоценный пластмассовый мешочек со своей добычей, во дворе в очередной раз был встречен насмешками дяди Гриши.

– Ты что, Слава, опять в свои бирюльки играл? Даже разбогател, как вижу. На сколько миллионов – а то и не наших «деревянных», а зелененьких – клад тянет? Удивил бы ты, что ли, старика. Или похвастаться снова нечем? – издевался дед, вольготно раскинувшись на дворцовом ларьке.

Друзей старика по домино жены уже давним давно согнали к домашнему очагу.

Гнать Григория Степановича было некому…

– Отвали дед, а? – по пьяному усмехаясь, в ответ незлобно проворчал Слава и нетвердым шагом заковылял к своему подъезду.

– Шалопай! Когда ты наконец остепенишься, по разуму и совести жить начнешь? Память своих родителей позоришь! – за такое пренебрежение к себе не на шутку разошелся Григорий Степанович.

Но слушать его уже было некому. Последние выпущенные вслед Славе возмущенные слова деда совпали с громко хлопнувшей дверью подъезда…

Подобные стычки со стариком у Логинова происходили чуть не каждый день, все во дворе привыкли как к должному, давним давно считали чуть ли не своеобразным ритуалом, и не обращали никакого внимания. Слава прекрасно понимал, почему так на его сердится дядя Гриша и терпеливо, молча переносил все выпады и даже оскорбления в свой адрес.

Григорий Степанович винил Славу в гибели своего единственного сына. Хотя и был не прав, убеждать в обратном Логинов не стал. На это у него имелись собственные причины, о которых он предпочитал молчать…

… С женой Григория Степановича Алевтиной Ивановной Славина мать была подругой, о которой в народе говорят – «не разлей вода». Она и попросила, чтоб их Юра приблизил к себе Славку.

– Совсем мальчуган от рук отбился. Вернется со школы – бросает на кровать портфель – и поминай как звали. Шляется до полуночи с какой то шпаной. Чувствую – рано или поздно, но приведет это шатания по подворотням к большой беде!

– Ну ты то ладно. А отец куда смотрят?

– А что отец? Дальнобойщик он и есть дальнобойщик! Приедет, поставят свой трал в гараж, отсыпается пару дней дома – и снова поминай как звали…

– Так и быть, поговорю с Юрой. Он у меня парень добрый, смышленый…

Хоть и нехотя, Юра не стал противоречить матери и, к удивлению всех, а прежде всего наверно самого себя – но – хоть и не сразу – но тем не менее сумел приблизить к себе мальчугана. Все таки – их разделяло несколько лет, что, несомненно, в таком возрасте играло существенную роль. У Юры была своя причина завести дружбу с Славиком, о которой он предпочитал молчать, и роль доброжелателя тут подходила как нельзя кстати.

Юру все знали как успешного студента местного университета и почти никто не догадывался о всепоглощающей его страсти. В свободное от лекций время, солгав матери, что идет заниматься в университетской или публичной библиотеках, он отправлялся в подземелья города. Юркий и бесшабашный помощник Юре подвернулся как нельзя кстати…

Огромные, часть которых еще в средневековья построенные форты и мало кому известные подземные бункеры; убежища для жителей города, построенные по знаменитой программе «Егерь», соединенные неимоверно засекреченной сетью подземных коллекторов – стали приманкой, перед которой не смогли – да и хотели ли – устоять десятки любителей острых ощущений и легкой наживы. Нередко по самим известным тропам в неделю проходили по две – три небольшие группы искателей. Более умные и уже набравшие опыт такой ерундой, конечно, не занимались, справедливо читая это озорством. достойным лишь мальчуган. Иногда кто то из них действительно находил что то ценное и оно тот же день за бесценок переходило в руки ловких перекупщиков, а месяца через два уже красовались в антикварных магазинах Москвы, Ленинграда. Нередко такие походы кончались и страшной смертью – в подземельях можно было наткнуться на что угодно – саперам до подземных лабиринтов не доходили руки, и часто место сказочных богатств кладоискатели находили страшно изуродованные и разложившийся трупы своих менее удачных предшественников. А по Калининграду в очередной раз ползали слухи о немецких диверсантах, не успевших уйти с осажденного города или даже призраками, жестоко расплачивающимся с своими победителями.

Юра лишь криво усмехался и однажды, будучи в хорошем расположении духа, разоткровенничался:

– И слухи эти, и поиски спрятанных бюргерских кладов – все это черное невежество. Искать, Славик, нужно не спрятанные драгоценности немецких фрау и фарфоровые тарелки с фамильными гербами. Тут гораздо поважнее спрятано. Кто это первым найдет – тому, считай, рай земной до конца жизни обеспечен.

– Юра, ты в сказку о Али – бабе и сорока разбойниках еще веришь? Мне ее мать перед сном маленькому тоже рассказывала, – рассмеялся Славик.

– Не сказка это, Славик. Говорят, что в конце войны в этих подземельях спрятали всякие музейные ценности со всей Европы. Картины там всякие. В нашем университете огромная коллекция янтаря была. Там сокровище с Юодкранте – есть такой литовский рыбацкий поселок на Курской косе – хранилось. В университете ходят слухи – мол, всю коллекцию янтаря немцы в подземельях спрятали. И твой отец об этом, будучи у нас в гостях, тоже упоминал – он ведь во время войны тут был. Вот кое о чем интересном и проговорился. Хотя вряд ли понимает важность всего этого, – усмехнулся Юрий и, спохватившись, что сболтнул слишком много лишнего, вдруг состряпал страшную рожу:

– А ты лучше скажи – сам ты признаков не боишься?

– Но ведь только что сам сказал, что брехня это…

– Правильно, брехня и предрассудки прошлого.

И вдруг, посерьезнев, добавил:

– А вот того, что тут немцы припрятали – мин, ловушек разных – еще как…

Славик тогда не мог предположить, как страшно близок к правде был Юра!