Трое на пути в Хель-Гейт

Альтернативная реальность

Пролог

Три дня они спускались по долине, и им не встретилось ни души. Слева все ближе подступало плоскогорье, покрытое снегом. Переночевали у ручья, вытекавшего из узкого ущелья. Толуман давно перестал спрашивать, куда они идут, но этим утром мать вышла из палатки, подставила лицо свежему ветру, а затем показала на ущелье.

– Мы пришли.

– И что там такого? – спросил Толуман, поглаживая лицо. Надо же, стала расти бородка, а бритвы не взял.

Мама улыбнулась: – Твой отец тоже оброс, пока мы путешествовали. В сильные морозы неудобно бриться. Только борода у него была светлее, чем у тебя.

Она повернулась к ущелью.

– Ты уже взрослый и должен это знать. Там, наверху, высшая точка плато. От нее три километра к северу и три километра к югу. Три километра к западу и три к востоку. Под плоскогорьем богатейшее месторождение платины, возможно самое большое в мире… – Мать снова лукаво улыбнулась: – Ты знаешь, сколько она стоит?

– Дороже золота, – машинально ответил Толуман. И ахнул. – Мама, откуда ты знаешь?

– Мне показала старшая рогна. А я приводила сюда твоего отца. Теперь знаешь ты и твоя сестра, за морем в Канаде. Ты помнишь, о чем мечтал отец?

– Великая северная магистраль, которая объединит свободные народы Севера, – все еще потрясенно сказал Толуман. – Он довел линию до Фэрбанкса на Аляске, а дальше стройка застопорилась. Никто не хочет рисковать такими огромными деньгами.

– Деньги здесь, – немного грустно сказала мать. – Взять их нелегко, но это будет ваша проблема. Нет никаких гарантий, что магистраль будет построена. Вероятность едва двадцать процентов. Но это желательно, иначе Темные века придут намного скорее… Что это?

Тихое гудение послышалось сверху, и пасшиеся лошади подняли головы. Какой-то летательный аппарат появился с запада (Толуман сразу определил направление), проплыл над долиной и скрылся за отрогами на востоке.

– Надо же, – удивился Толуман. – Похоже на глайдер, слишком быстро и тихо для вертолета.

До появления аккумуляторов на сверхпроводниках такие летающие машины были скорее игрушками. Но и теперь оставались дорогими, и Толуман с завистью проводил ее взглядом.

– Хорошо бы и нам завести такой, – усмехнулась мать, – а то две недели на лошадях. Ладно, собирайся. Едем обратно.

Толуман привычно убрал палатку и навьючил лошадей. Сел на своего мохнатого якутского конька, а мама ловко вскочила на другого. Поехали. Толуман временами качал головой: неужели он теперь богатый человек?.. Они двигались вверх по долине, на восток.

По проторенному следу шли быстрее, и к концу второго дня вышли под перевал. Перед последней котловиной с лесом мать остановила коня. Когда спускались здесь несколько дней назад, по ее лицу то и дело блуждала озорная улыбка, но теперь оно было хмурым.

– Кто-то впереди, – тихо сказала она, когда Толуман подъехал. – С Даром¹.

Холодок пробежал по спине, даже приятный после стольких дней скуки.

– Я поеду вперед, – быстро сказал Толуман. Скинул с плеча отцовскую «Сайгу», снял с предохранителя и положил на луку седла. Толкнул пятками коня.

Когда объехал большой валун, в ноздри ударил запах дыма. Почуял бы раньше, если не безветрие. Из-под хилых лиственниц поднимался дымок, возле костра лежала какая-то куча тряпья… Толуман подъехал ближе.

Куча зашевелилась, из нее поднялась голова женщины. Растрепанные волосы, исхудалое лицо, безумие в голубых глазах.

«Это дикая рогна, – раздалось в голове Толумана. – Осторожнее!» – Мать подъехала и остановилась сзади. Она крайне редко обращалась к сыну на безмолвном языке рогн.

– Что с тобой случилось? – спросила она вслух.

– Они бросили меня, – хрипло сказала женщина. – Я не ела несколько дней.

Кто «они»? Сразу вспомнился пролетевший глайдер.

– Бедняжка, – сказала мама. – Сейчас я дам тебе поесть.

Она спешилась и стала открывать тюк. Толуман глядел на исхудалую женщину, что в ней может быть опасного? Однако хорошо помнил наставления дядя Сэргэха, как важно держать оружие наготове. Он не слез с лошади, а пальцы как бы небрежно касались приклада «Сайги».

Женщина выпрямилась неуловимо быстрым движением, словно делающая бросок змея. Руки, которыми опиралась на землю, поднялись на уровень глаз… Озноб теперь пробрал до костей, но Толуман рывком направил ствол «Сайги» на женщину и потянул спуск – как раз в тот момент, когда меж ладоней дикой рогны стал формироваться голубой шарик. В последний миг чуть опустил прицел.

Грянул выстрел, фонтан земли ударил из-под ног женщины, и она испуганно крутанулась, пытаясь сохранить равновесие. Быстро выправилась… и тут же окаменела, с еще приподнятыми руками. Мать Толумана стояла прямо, руки были воздеты, а глаза горели голубым огнем.

– Именем Предвечного света, – размеренно сказала она. – Именем Той, которую я недостойна назвать. Я отнимаю Дар, который в тебе извратили недостойные люди! Я снимаю с тебя наложенное этими людьми проклятие. Будь отныне обычной женщиной.

От ее ладоней протекла голубая струйка – прямо в лоб женщины. Та ахнула и закрыла лицо руками. Через некоторое время опустила их, губы дрожали, а по щекам текли слезы.

– Надо же, – сказала мать, отворачиваясь. – Я сумела сделать то, что обычно по силам только старшим рогнам. Дай ей поесть. И освободи от вьюков одну лошадь, эта женщина поедет с нами.

– Но… – начал Толуман, все еще стискивая ружье.

– Ее сделали Охотницей, однако более она не опасна. – Лицо мамы осунулось, а глаза тоже были полны слез. – Хотела бы я, чтобы они оказались рядом. Сейчас я уничтожила бы их без зазрения совести. Но помни, что трусы опасны, они действуют исподтишка и любят творить зло чужими руками.

1.Толуман. 2077 год

Он проснулся, а тело еще пробирала дрожь, так ярко привиделись события прошлого! Спустил ноги на пол и привычно глянул на стену, где повесил репродукцию: пусть с утра напоминает, к чему он стремится. На ней изображение поезда, вылетающего из туннеля под хмурым морем на солнечный простор тундры. Великая северная магистраль, которую начал строить отец, но не успел достроить. Удастся ли это ему, Толуману? Слишком многое стоит между ним и его мечтой… Пониже фото красивого особняка посреди сада – дом сестры по отцу, Кэти Варламовой, в далеком Торонто. Хорошо бы иметь такой, а не жить в убогой квартире. Интересно, как выглядит Кэти, но узнать это почти невозможно: она воспользовалась законом о защите персональной информации. Многие состоятельные люди боятся, что преступники создадут андроида, их точную копию. Даже фото дома удалось добыть с трудом… Ладно, сегодня надо разбираться с другой проблемой.

Он глянул в зеркало: бородку подстригать пока рано. Все-таки стал носить ее, хотя девушки хихикали, когда пытался поцеловать, но с ними в любом случае не везло. Выпил кофе, подхватил сумку и вышел во двор. Весенняя зелень чуть приукрасила скопление брошенной техники и гаражей. Толуман открыл свой, глянул на индикатор зарядки и вывел глайдер из гаража. Такие машины пока были редкостью в Усть-Нере, и Толуман вздохнул: смог купить только на деньги, подаренные мамой к совершеннолетию. В ответ на его возражения она заявила: «Деньги присылались тебе. Твой отец умел летать, и это не раз выручало его. Ты должен научиться тоже». Так что остаток немалой суммы потратил на обучение пилотированию. Зато смог получить эту работу, хотя главное тут не заработок…

Поскорее, чтобы не будить жильцов шумом турбин, выбрался со двора и поехал в наземном режиме по еще пустынным улицам. На окраине остановился и запросил взлет. Получив разрешение, активировал летный режим. Дрожь пронизала тело – турбины вертикального хода перешли из режима воздушной подушки на полную скорость. Пластиковая юбка втянулась в корпус, и турбины горизонтального хода застонали, разгоняя машину. Выдвинув короткие крылья, глайдер устремился в небо.

Сверху стало видно, что долины Индигирки и Неры еще заполняет туман. На крейсерской скорости шум турбин перешел в монотонный гул, и вскоре стало клонить ко сну. Толуман включил автопилот и с часок подремал. Проснувшись, глянул вниз: щироко раскинулась долина Эльги, небо темнее обычного, а горы в густой тени – уже близко Тёмная зона. Севернее, за полярным кругом, она сходила на нет, но огибать далеко, а в воздухе вполне безопасно.

Сумрак в ущельях, далеко на севере тускло белеют снега его плоскогорья… Снова посветлело, а еще через час в долине вспыхнули красные искры, похоже в давно заброшенном поселке Горный уцелели оконные стекла. Хотя когда подлетел ближе, оказалось, что поселок обновился: глайдер повис над аккуратным прямоугольником зданий, и сразу последовал вызов:

– Глайдер, прибывший из Усть-Неры, даю посадку.

С вышки на площадку упал красный лазерный луч, в новой Российской империи любили порядок.

Толуман убавил обороты и опустил глайдер на указанное место. С затихающим свистом остановились турбины, и стал слышен шум ветра в скалах над поселком. Тот действительно выглядел новым: все чисто, двухэтажные дома (еще советских времен) облицованы сайдингом, а над единственным трехэтажным зданием висит флаг Колымской автономии. Чуть ниже, как и положено для нерезидентов, имперский штандарт – золотистый, с двуглавым черным орлом.

Толуман вздохнул, только вас здесь не хватало. Впрочем, гостей приходится терпеть, а ему позарез нужно знать, чем они тут занимаются. Глянул в зеркало, как-никак деловое свидание. Мать не раз говорила, что похож на отца: слегка выдающиеся скулы, серые волосы (хорошо, что недавно постриг), только глаза скорее карие, чем голубые. Рубашка свежая, а вместо пиджака легкая замшевая куртка – вполне презентабельно. С бородкой смахивает на вольного художника, что тоже устраивает. Вышел и направился к зданию администрации.

На вывеске значилось:

Российская империя

Государственная корпорация «Восток»

Охранник в форме приложил его карточку к сканеру и кивнул в сторону стойки. Там сидела девушка: приятное лицо, челка, и тоже в какой-то голубенькой униформе. Приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте, гражданин Варламов. Вас сейчас пригласят.

Все у них граждане. Толуман огляделся: голые стены, только на одной двуглавый имперский орел. Хотя ремонт, похоже, провели основательный, имперская корпорация взяла участок в аренду на сорок девять лет, так что устраивались надолго. Колымской администрации, которой принадлежал заброшенный рудник, это было выгодно, дополнительные доходы в бюджет. У самих до обезлюдевшего бассейна Яны руки никак не дойдут, а новоявленная империя получила право хозяйственной деятельности на территории Российского союза. Худой мир лучше доброй ссоры: поглядим, кто кого перетянет?

Двери лифта открылась, и девушка кивнула Толуману: – Второй этаж, кабинет управляющего.

Тот оказался человеком средних лет, в темной куртке с имперским значком на лацкане.

– Гражданин Варламов? Я гражданин Самгин, можете так и обращаться.

Да, к «гражданину» придется привыкать.

Поговорили о контракте, который уже обсуждали через Сеть. Пилотирование глайдера, часто в труднодоступных местах; услуги проводника; помощь с установкой оборудования и прочее.

– Рельеф сложный, – предупредил Самгин, – метеоусловия часто отвратительные, но о вас хорошие отзывы из Колымской администрации, да и с «Northern Mining»² вы работали.

Чтобы хоть временно устроиться в канадскую компанию, пришлось похлопотать, но владение английским помогло. Весь прошлый сезон, забросив учебу, Толуман мотался с геологами, чтобы проследить, не наткнутся ли на его месторождение? Вот и за имперскими нужен глаз да глаз. Хотя что он будет делать, если в самом деле найдут?..

– С кем я буду летать? – спросил Толуман.

– С инженером или двумя. Иногда с нашим пилотом, чтобы лучше ознакомился с обстановкой. Но сегодня с вами полетит отец-настоятель, хочет посмотреть на эти места.

– Отец-настоятель? – удивился Толуман.

– Ну да. Корпорация пригласила представителей ордена, чтобы духовно окормлять работников.

Орден защитников православия и Отечества (что ордена свойственны скорее католицизму, как-то забыли) возник еще до войны, хотя сама православная церковь почему-то относилась к нему настороженно…

– Секретарша даст талоны в столовую, – снова услышал Толуман. – Питание и проживание за счет корпорации. Глайдер в ангаре, вот ключ. Когда отец-настоятель будет готов, вам позвонят. Внизу получите полетную карту. Номер телефона тот же, что вы указали?

– Да, – кивнул Толуман. – Можно идти?

Он поел (столовая была в отдельном здании, соединенном с основным на случай пурги), потом отыскал ангар, и охранник после телефонного звонка впустил. Глайдер оказался экспедиционного класса, с повышенным диаметром турбин вертикального хода, тремя сиденьями впереди и большим багажным отсеком сзади. Толуман проверил энергоустановку и авионику – всё в порядке.

Наконец зазвонил телефон, и Толумана пригласили – но не в основное здание, а в пристройку сзади, судя по облицовке из пластиковых плит совсем новую. Вместо крыши купол из поликарбоната, над ним странный крест с тремя горизонтальными перекладинами, средняя длиннее других. Прежде такого не видел… Вошел.

После тамбура оказался в светлом помещении под куполом, на полу скрещивались синие тени. Если это храм, то новомодный: всего три больших иконы, и они чем-то отличаются от знакомых по церкви в Первомайском. Но рассматривать было некогда, в центре зала стоял человек в темном одеянии, похожий на католического монаха из фильма про инквизицию, только опоясан не веревкой, а ремнем с бляхой. Белое вытянутое лицо, нос с широко раздутыми ноздрями, высокий лоб – все создавало впечатление надменности. Под стать оказался и голос – холодный и гулкий, хотя тут скорее влияла акустика купола.

– Приветствую, во имя Божье. Гражданин Варламов?

– Да, – отозвался Толуман, стараясь, чтобы голос звучал ровнее. Подумаешь, встретил религиозного фанатика. – Это вы отец-настоятель?

– Аз есмь. Отец Маркел, прошу так и называть.

С отцом Вениамином Толуман иногда общался в Первомайском, даже к благословению подходил (мать неодобрительно фыркала), но здесь благословения просить не хотелось. Однако и руку пожимать как-то неудобно.

– Возьму полетную карту и отправимся, – сказал Толуман. – Глайдер сюда подогнать?

Отец Маркел неопределенно качнул головой, продолжая в упор разглядывать собеседника, так что стало неуютно.

– Теплую куртку возьмите, – вежливо сказал Толуман. – Если будем высаживаться, в горах холодно. – Повернулся и ушел.

Девушка за стойкой поправила челку и дала распечатку карты. Толуман глянул: маршрут захватывал несколько западных притоков Адычи. Слишком близко к его месторождению!

– Электронный вариант уже в памяти глайдера, – сказала девушка. Возьмите эту карточку, там номера служебных телефонов.

– Спасибо, – поблагодарил Толуман, пряча всё в карман, и вдруг наткнулся на что-то холодное. Камень!

Машинально вытащил кристалл, подвешенный на цепочке. Иногда носил на шее, иногда в кармане, а чаще забывал дома. Сейчас кристалл холодил пальцы и был красноватого цвета, хотя краснота на глазах сменялась обычным хрустальным свечением.

– Как мило! – восхитилась девушка. – Что это за камень?

Толуман опомнился. – Обычный горный хрусталь, – сказал он. – Такой красивой девушке, как вы, здесь и не такое подарят.

Девушка порозовела, но тут же постаралась снова принять деловой вид. Отгоняя тревогу, Толуман поспешил к выходу. Конечно, это не был обычный горный хрусталь, а подарок матери из таинственного мира рогн. «Тебе не передался Дар, – сказала она, – и органы тонкого восприятия не активированы. Этот камень отчасти поможет. У него кроме обычной кристаллической решетки есть тонкая структура, и она резонирует с невидимыми для тебя энергетическими центрами других людей. В результате ты сможешь воспринимать то, что недоступно обыкновенному человеку. Например, ощущение холода предостерегает об опасности, а красный цвет о близкой опасности. Но в большинстве случаев реакция камня индивидуальна, и ты лишь со временем научишься понимать его. Всё лучше, чем ничего». Похоже, мать не хотела смириться, что ее сын не унаследовал Дара.

Пару раз камень действительно помог.

Толуман подошел к своему глайдеру, достал из багажника чехол с карабином и теплую куртку. Подумав, надел цепочку и заправил кристалл под рубашку. Потом запер машину и направился к ангару. По небу плыли облака, на севере они толпились гуще. В имперском глайдере положил куртку за сиденье, вынул «Сайгу» из чехла и стал собирать, пускай тоже лежит сзади. За этим занятием его застал отец Маркел.

– Ружье берете? Зачем? – Голос утратил гулкость, но остался неприятно холодным.

– Здесь водятся медведи. Весной еды мало, так что могут быть опасны.

Он сел на место пилота и прикрепил карту к приборной панели, электронику полагалось дублировать. Отец Маркел устроился рядом. Толуман включил турбины, глайдер приподнялся на воздушной подушке и выплыл из ангара. Лишь немного пыли взметнулось из-под пластиковой юбки, здесь поддерживали чистоту.

Толуман надел слуховую гарнитуру – наушники с микрофоном – и жестом предложил сделать то же отцу Маркелу. Включил связь:

– Прошу разрешения на взлет с дальнейшим курсом на северо-запад.

– Взлет разрешаю, – ответил диспетчер. – Эшелон по усмотрению.

Ну да, здесь же нет воздушного движения. Толуман увеличил обороты, и турбины застонали, переходя на полетный режим – теперь без гарнитуры не поговоришь. Далеко не все глайдеры имели такой режим, для этого требовались высокоскоростные турбины и аккумуляторы большой емкости. Но в имперской корпорации явно не экономили. Да и Толуману не купить бы такую игрушку без денег отца.

Он потянул на себя штурвал, и земля пошла вниз. Под короткими крыльями распахнулась панорама будто застывшего моря: морщинистые волны горных хребтов, путаница долин, снежники на скальных гребнях и в глубине цирков.

– Мрачноватый пейзаж, – заметил отец Маркел.

– Я привык, – сказал Толуман. – А скоро долины позеленеют, и станет веселее.

Он покосился вправо, где вдали синело плоскогорье с блестящей снежной чертой поверху. «Слишком близко!».

– А что вы хотите посмотреть, отец Маркел? – спросил он.

– Это не секрет, мы уже подали заявку в администрацию. Одновременно с восстановлением рудника будем разведывать дорогу к Лене, грузы удобнее доставлять водным путем. А дальше…. Слышали про Трансполярную магистраль?

Толуман помолчал, вспоминая: – Кажется, ее раньше называли Мертвой дорогой. Это не та, что начали строить при Сталине полтора века назад?

– Проект, опередивший время, – с ноткой восхищения сказал отец Маркел. – Ключ к Арктике: трасса Салехард – Норильск – Лена – Уэлен. На этой географической широте длина всего пять тысяч километров, а не девять, как у бывшего Транссиба. Вам должна быть близка эта идея, гражданин Варламов, ведь ваш отец мечтал о Великой северной магистрали.

По спине пробежал неприятный холодок – надо же, навели справки. Хотя, это нетрудно. Ладно, без паники… Впереди блеснула речка, один из правых притоков Адычи, и Толуман повел глайдер на снижение.

– Известен так называемый меморандум Варламова, – как можно равнодушнее сказал он. – Но отец мечтал о трансконтинентальной магистрали, которая соединит Евразию и Америку, пройдя через Берингов пролив. По его идее, она должна стать осью, вокруг которой сформируется новая федерация демократических государств. А ваша пойдет по безлюдным местам, хотя там богатые месторождения полезных ископаемых… «И еще заброшенные военные базы, которые нетрудно восстановить». – Но последнее он вслух не сказал.

Отец Маркел хмыкнул:

– Демократия – это разброд и шатания. Народу нужен богоданный монарх, как наш Император. Кажется, вы не испытываете энтузиазма по поводу этого проекта?

– Не особенно. Сталинскую называли дорогой на костях. Эту тоже будут строить заключенные?

«А вот этого не стоило говорить!»

Отец Маркел бегло глянул на Толумана.

– У вас неверные представления о новой Российской империи, гражданин Варламов, – холодно сказал он. – Мы ведем строительство с применением новейших технологий, в том числе канадской «Trans-Zone»… – Он словно пришел к какому-то выводу и постучал пальцами по приборной панели, глухой неприятный звук. – Ладно, я хочу посмотреть левые притоки Адычи, по которым можно выйти к перевалам через Верхоянский хребет. Хотя изыскательские работы, конечно, будут вести специалисты.

Толуман провел глайдер над плесами Адычи и свернул в долину, отмеченную на полетной карте. «Язык твой – враг твой», не раз говорила мать. Сразу поставил под угрозу работу в этой корпорации, ведь отец Маркел явно влиятельная фигура. А вдруг тут еще и аппаратура для чтения мыслей?..

Понемногу облака над северным горизонтом сгустились в серую пелену, но пока видимость была хорошей. Лес, невысокие бесснежные горы – Янское плоскогорье. Перевалили в долину другой реки и полетели вверх по течению. Ближе к верховьям остались только унылые скалы, серые осыпи и чахлые лиственницы. Отец Маркел мало смотрел вокруг, о чем-то сосредоточенно думая. Там, где путь преградил довольно высокий отрог, а речная долина свернула на юг, он встрепенулся.

– Давайте прямо на запад. Поглядим, какие тут горные проходы.

Похоже, и изыскателями командовать вздумал.

Толуман повел глайдер над долиной круто падавшего ручья, и скоро впереди показалось подобие каменных ворот – это кигиляхи, гранитные столбы, похожие на окаменелые человеческие фигуры, сторожили долину с обеих сторон. К ручью от них спускались осыпи.

– Летите между скал, – попросил отец Маркел. – Поглядим, можно ли тут проложить дорогу?

Надвинулась тень, каменная стена слева закрыла солнце. Ручей каскадами спадал по уступам – похоже, места для дороги не оставалось. За скальными воротами открылась котловина среди осыпей.

– Можете сесть здесь? – спросил отец Маркел. Он как будто закончил размышлять, лицо приобрело прежнее холодно-бесстрастное выражение. – Меня попросили взять образцы горных пород на месте возможного перехода через хребет, зачем гонять глайдер зря? Хорошо бы вон от того утеса.

Не лучшее место для посадки. Но может, отец Маркел хочет проверить мастерство пилота? Толуман пожал плечами: – Пожалуйста.

Он примерился к галечной косе на левом берегу ручья, компенсировал порывы ветра тягой турбин горизонтального хода и плавно опустил глайдер. Пластиковая юбка зашуршала по гальке, глайдер качнулся на опорах и замер. Стал слышен монотонный свист ветра в скалах.

– Неплохо, – равнодушно похвалил отец Маркел. – Не сходите за образцами, а то мне в облачении неудобно по камням? Двух образцов хватит, молоток сзади.

Ну что же, в контракте написано – «оказывать помощь». Толуман вышел и поежился: холодный ветер стекал с гор в конце долины, да еще кристалл упорно холодил грудь. Ничего не говоря, переоделся в теплую куртку, сунул рукоятку геологического молотка в петлю на поясе и подхватил «Сайгу».

– Здесь могут быть медведи? – удивился отец Маркел.

– Береженого бог бережет, – отозвался Толуман, внимательно оглядывая косу. Но на гальке следов не остается.

Он полез вверх по осыпи, однако там оказалось круто и пришлось свернуть направо, в ложбину ручья. Ничего, так он подберется к утесу сбоку… А почему образцы надо брать именно от утеса? В осыпи та же скальная порода, похоже обыкновенный гранит.

Прыгая по камням, Толуман уклонился в сторону, пора сворачивать к утесу. Он заколебался перед большим валуном посередине лужи – пожалуй, она мельче справа. Зашлепал по воде – ничего, ботинки высокие и не промокают – и остановился от резкого холода на груди. Вытащил из под рубашки камень – он весь светился красным огнем. Такого раньше не видел. Толуман хмуро спрятал кристалл, поудобнее перехватил «Сайгу» и, пригнувшись, выглянул из-за валуна.

Слева грохнуло, щеку обожгло, вода впереди будто вскипела. Толуман отпрянул и машинально провел пальцем по щеке – кровь. Похоже, стреляли картечью, а щеку поранило осколком камня. Невидимый стрелок рассчитал верно: иди Толуман обычным шагом, весь заряд достался бы ему. А если бы огибал валун слева? А если бы не посмотрел на кристалл?..

От запоздалого испуга даже затрясло. Толуман черпнул пригоршню воды и сполоснул оцарапанную щеку. Кто же это? Черные золотоискатели, испуганные тем, что наткнутся на их лагерь? Странно, они должны были видеть глайдер и понимать, что Толуман не один. Но пока будем исходить из этого. А еще из того, что стрелок близко: гладкоствольное ружье бьет недалеко. Скорее всего, спрятался у подножия утеса. Надо бы подняться выше: оттуда лучше видно, а дальность боя у «Сайги» больше. Только как это сделать, чтобы не подстрелили?

Хотя сердце колотилось, Толуман осторожно выглянул – вряд ли его нос будет хорошей мишенью. Так, левый берег ложбины круче, и под его прикрытием можно пробежать вверх по ручью. Но здесь выскакивать из укрытия не стоит, этого явно ждут. Толуман чертыхнулся, быстро прошел обратно и выглянул с другой стороны валуна. Метра три мелководья, потом осыпь и большие камни у подножия утеса – где-то там и спрятался стрелок. От злости передернуло, кто же это устроил охоту? Тут же пришла решимость. Толуман достал из воды голыш и кинул туда, где недавно стоял. Одновременно рванулся к другому берегу. Грянул выстрел – вода взбурлила именно там, куда упал камень, но Толуман, мокрый по пояс, уже был под прикрытием высокого берега. Не останавливаясь, бросился вверх по оврагу. Прыгал с камня на камень, оскальзываясь на влажном мху, сердце едва не вырывалось из груди. Выстрелов больше не было, видимо противник потерял его из виду. Наконец, когда огибал очередной валун, снова грохнуло, вода зашипела, а на плоском камне вдруг появилась россыпь серых градин – действительно картечь, но уже на излете.

Толуман наддал еще, а потом, хватая ртом воздух, взбежал на берег. Резко обернулся, поднимая «Сайгу». По-над оврагом к нему спешила человеческая фигура, но берег был изрезан промоинами, что задерживало преследователя. Толуман затаил дыхание, быстро прицелился (с предохранителя снял еще раньше) и нажал спуск. Как-то стороной прошла мысль, что впервые стреляет в человека. Приклад ударил в плечо, а фигура замерла, сложилась пополам и опустилась на камни… Только теперь его затрясло.

Не надо стоять, преследователь может быть не один! Толуман торопливо лег за валун (их было полно на склоне), и тут же над головой просвистело – на этот раз пуля! Второй был вооружен винтовкой.

Да, теперь не побегаешь. Но выстрел прозвучал снизу, и у Толумана обзор лучше. Он ползком сместился к другому камню, откуда склон был хорошо виден. Остается ждать, у кого первым не выдержат нервы… Мокрые брюки липли к ногам, а в верховьях долины стал сгущаться туман.

Не спуская глаз со склона, Толуман достал телефон и приложил к нему полученную карточку. Из появившегося на дисплее списка выбрал «Отец-настоятель». Неужели отец Маркел так и сидит в глайдере? Надо предупредить об опасности… Нет ответа! Попробовал другие номера – то же самое. В конце концов на дисплее высветилось: «не отвечает базовая станция на глайдере». То ли место здесь гиблое, то ли работает аппаратура для глушения радиосигнала. Но откуда здесь спецаппаратура?

Толуман скрипнул зубами и убрал телефон. На склоне по-прежнему никого, а тело начинает дрожать от озноба… Наконец, как будто кто-то переместился от валуна к валуну! Толуман навел прицел (жаль, что не захватил оптический) и стал ждать. Когда уже устал от ожидания, уловил движение и нажал курок. Выстрел прозвучал глухо в сыром воздухе, а возле валуна никого не оказалось – скорее всего, не попал. Но теперь долго не высунутся.

Отыскал глазами первого нападавшего: похоже, тело изменило положение. Наверное только ранен и затаился, так что Толуману нечего лишний раз высовываться. Ладно, скоро все укроет туман. Верхушки кигиляхов уже скрылись в нем, словно каменные великаны надели серые шляпы (а сводка погоды обещала только «пасмурно»). Что там поделывает отец Маркел? Хотя толку от него, как с козла молока…

Толуман стал разглядывать склон, стараясь запомнить дорогу обратно к глайдеру: слишком легко заблудиться в тумане, да еще придется быть начеку. Поглядывал и на валун, где мог прятаться второй стрелок, но тот не показывался. Тело закоченело от холода, и Толуман стал растирать пальцы, чтобы лучше сгибались. Так что пропустил момент, когда человеческая фигура метнулась от валуна, но теперь в другую сторону, вниз. Все же выстрелил вслед, чтобы поубавить прыти, хотя противник уже нырнул за другой камень.

Все опять неподвижно, языки тумана лизнули склон выше Толумана. Вот промозглой сыростью коснулись щек… А вот уже все заволокла серая пелена, и стало еще холоднее. Толуман встал, размял ноги и стал красться вниз, в ложбину. Сырой мох источал пряный аромат и глушил шаги, ничего не видать на расстоянии протянутой руки.

Вот и дно оврага, под ногами заплескалась вода, ледяной струйкой перелилась в ботинок. Толуман тщательно выбирал путь, держа «Сайгу» в левой руке – так удобнее схватить ложе правой и стрелять с бедра. Что еще говорил дядя Сэргэх?.. «Не полагайся только на ружье, не забывай о ноже, в крайнем случае он выручит. В тайге без ножа – никуда». Толуман приостановился, расстегнул куртку и проверил, легко ли выходит из ножен клинок. Мать тоже говаривала: «Какой якут без ножа, хотя ты не похож на якута, вылитый отец».

Он старался не обращать внимания на то, что ноги промокли. Вдруг ударился плечом обо что-то твердое – да это же валун, за которым недавно прятался! Прошел еще немного… теперь надо забирать вправо и по осыпям спускаться вниз.

Что-то мелькнуло в тумане слева. Миг, и смутно обрисовалась огромная человеческая фигура, ростом с кигилях. Призрачная рука поднимала огромное ружье. Тело будто пронизало электрическим током, но сразу понял – это туман исказил очертания обычной человеческой фигуры. Еще можно уйти в туман… нет, лучше сойтись с врагом! Толуман прыгнул в сторону великана, огненная полоса обожгла шею, от грома выстрела зазвенело в ушах, но визг пули прервался тупым ударом невдалеке. Слишком малое расстояние, не успеешь нацелить «Сайгу»!.. Толуман выронил винтовку и кинулся на неприятеля. Ударился, похоже о колени напавшего, обхватил его ноги и дернул на себя так, что тот упал навзничь. Загремело упавшее ружье, но тут же последовал ошеломляющий удар по затылку. Естественно, руки у противника оказались свободны и может молотить кулаками. А ведь может ударить и ножом! Вспышка ярости почти ослепила. Не тратя времени на попытку встать, Толуман выхватил нож и ткнул лезвием между ног врага. Коленка у того конвульсивно дернулась, ударив в подбородок так, что из глаз посыпались искры. Следом раздался вопль, и ноги под Толуманом отчаянно задергались. Он скатился на камни и с трудом встал. Провел языком по зубам – целы ли? – и поглядел на поверженного врага. Тому явно стало не до Толумана: он скорчился и выл, сунув руки между ног.