Читать книгу: «Улики из наших сердец», страница 7

0

Гвен стояла напротив парка, в котором она условилась встретиться с Иэном, он уже сидел на лавочки и ждал.

– Я ненадолго, просто хочу сказать, что испорчу тебе жизнь, если ты будешь продолжать меня преследовать! Я тебя не боюсь! – уверенно сказала девушка, не зная, как именно собирается осуществить угрозу.

– А вот я уже начинаю тебя побаиваться, учитывая тот факт, что это ты меня пригласила на диалог, – сказал сбитый с толку парень.

– Да, но та встреча в кафе, ты хотел прогуляться, зачем?! – спросила Гвен.

– Я хотел побольше узнать о Джулии, вот и всё! Но твоя помощь, мне больше не требуется. Я решил действовать честно и сам хочу узнать её, без инсайдерской информации, – сказал Иэн, глядя на Гвен как на ненормальную.

– Ты хочешь добиться внимания девушки, чье сердце занято? – спросила Гвен.

– Гвен, мне пора, надеюсь мы больше не увидимся, – сказал парень, не желая посвящать давно уже бывшую девушку в свою жизнь.

– Я скажу Джулии, что ты сталкер! – крикнула вслед Гвен, не до конца понимая, что всё это значило.

– Ты это уже говорила, – сказал Иэн обернувшись.

Решив погулять по Эдинбургу в одиночестве, она рассуждала о том, что быть может, просто неправильно поняла Иэна, и он не плохой парень. Все-таки жили они неплохо. Увидев бородатого бродягу, что сидел на лавочке, она остановилась и достав все наличные деньги из кошелька, протянула ему.

– Вы дама сердца капитана Маккензи? – спросила бродяга, резко встав видя деньги.

– Именно так, – сказала Гвен, рассмеявшись, ей не хотелось расстраивать человека, который наверняка, был уверен в своей правоте.

– Тогда это вам, – сказал он и протянул девушки похожий на звезду ювелирный предмет.

– Мне передать это капитану? – спросила Гвен, подумав, что бродяга украл эту бижутерию в супермаркете и не смог продать в ломбарде, так как очевидно, это пустышка.

– Нет, это должно остаться у вас, мадам, – сказал бродяга, озираясь по сторонам. Весь вечер он ловко прятался от того молодого юноши, что проник на корабль с двумя стариками.

– Благодарю вас, сэр! – сказала Гвен, и положила предмет себе в сумку, счастливая от того, что сувенир из Эдинбурга у неё уже есть.

Прогулка заняла несколько часов и уже начинало темнеть. Гвен шла по плохо освещенной улице и глядя на карту на телефоне понимала, что главная улица рядом. В месте, мимо которого она шла, стояли закрытые летние террасы. Зонтики сложены, а стулья плотно прижаты к столам. За одним из столов дальше сидела темная фигура и девушка насторожилась. Ускорив шаг, она решила быстро пройми мимо потенциальной угрозы.

– Гвен? – раздался голос, сразу после того, как девушка прошла мимо.

– Эдвард, это ты! Я так испугалась, – сказала девушка, расслабившись увидев друга.

– Я решил пройтись один, и увидев это место понял, что вечер проведу тут, – сказал Эдвард, который рад друзьям в дозированной мере и не был готов к совместному проживанию на протяжении недели.

– Отличное место, и тихое, то что нужно! – сказала Гвен, глядя на глаза парня, что были красными и уставшими.

– Садись, – предложил Эдвард, отодвигая ногой стул напротив себя.

– Я так устала за сегодняшний день, больше не физически, а скорее эмоционально, я хочу тебе кое-что показать, – решила продемонстрировать Гвен подарок от бродяги, и села на стул, открыв сумочку.

– Эмоционально ты выкладываешься на всю катушку. В этом вся ты. Я читал твои рассказы, они полная чушь! – сказал Эдвард, глядя на Гвен, которая убрала сумку в сторону, наверняка она хочет показать очередной дурацкий короткий ролик в своём телефоне, которыми она закидывала их общий дружеский чат, но сейчас у Эдварда не было на это настроения.

– Резко, – сказала, опешив Гвен, не ожидая такой фразы в свой адрес, но она была уставшая, чтобы парировать, да это было и незачем. Реагировать нужно если тебе задают вопрос, а тут Эдвард ничего не спрашивал.

– Ну как есть, ты же допускаешь, что плохо пишешь? – спросил Эдвард, внимательно глядя на реакцию девушки.

– А что именно тебе показалось плохим? Давай конкретно, – сказала Гвен, погружаясь в заведомо проигрышную битву. Она знала, что Эдвард любит поспорить и на этом поле равных ему нет. Он способен убедить любого человека в своей правоте, любыми способами не гнушаясь впадать в демагогию или подменять понятия. В спорах он всегда играл грязно.

– Ну, мне не нравится в каком свете ты всех нас выставляешь! Ты как дешёвая бульварная журналистка, с которой никто не хочет дружить, зная, что она будет выставлять их грязное бельё на всеобщее обозрение, – сказал Эдвард, который читал рассказы девушки и понимал, что прототипами героев выступают он и остальные друзья.

– Почему вас? Вы просто прототипы героев, я не пишу же вашу автобиографию, это не вы! – сказала Гвен, понимая, что данный моральный аспект в её творчестве никогда не звучал. Девушка думала, что друзьям нравится читать истории, в которых они узнают себя. Оказалось, что есть и те, кому это категорически не нравится, и, вероятно, Эдвард транслировал не только свою мысль, но и мысль остальных друзей, которые не говорили ей об этом открыто, но обсуждали друг с другом кулуарно.

– Потому что я вижу там себя, есть и большие расхождения, тем не менее, – сказал Эдвард.

– В этом и успех любого автора, когда читатель открывает книгу и видит в истории себя, – сказала Гвен.

Эдвард рассмеялся.

– Нет, в твоих рассказах именно мы! Понимаешь? Ты не боишься, что с тобой все перестанут общаться? – спросил Эдвард.

– Не совсем. А насчет страха, то нет не боюсь. Вы жили как-то до меня, как и я до вас, так что я в этой жизни готова ко всему и отпускаю людей с лёгкостью. В данном же аспекте тем более, так как считаю себя не виновной, если говорить такой терминологией, – сказала Гвен которой не хотелось больше продолжать этот диалог.

– Ну смотри, например, я в одном рассказе агрессивный урод какой-то, – сказал Эдвард и задел локтем бутылку с водой, которая упал на стол, но не успела разлиться, Эдвард быстро поднял её.

– Это всего лишь рассказ, в жизни ведь ты не такой? Тем более ты говорил, что видишь и расхождения, а что если ты видишь их не там? Совпадения и расхождения, возможно ты их просто путаешь? Ведь может быть так, что агрессия – это не совпадение, а расхождение? – сказала Гвен.

– Ты спрашиваешь не такой ли я? Очевидно, что нет! – сказал Эдвард, агрессивно глядя на Гвен.

– Ты не агрессивный, – тихо сказала Гвен, замечая, что эмоции накаляются и Эдвард зол.

– Но ты так меня видишь? То есть ты эту характеристику не из воздуха же взяла? – сказал Эдвард.

– Не из воздуха, агрессия присуща каждому из нас в разной степени, – сказала Гвен.

– Но она присуща именно мне, ни Дэнису, ни Серджио, ни Полу, а именно мне! Серджио вообще в каждом рассказе хороший! Странно, – сказал Эдвард.

– Не странно. С Серджио я общаюсь меньше, чем со всеми другими, и он не дает мне поле для интерпретаций, как ты. Он добрый, честный и открытый, эдакий сын маминой подруги, а у тебя много камней за пазухой, у него же не одного, – задумчиво сказала Гвен, которой на минуту стало стыдно за то, что она создает персонажей на основе характеров друзей.

– Что значит поле для интерпретаций? – спросил Эдвард.

– То как я трактую человека, то как пытаюсь понять его собирая по крупицам фразы, слова, а порой и взгляд. Например, когда я спросила у тебя в чем смысл жизни, ты ответил, что для мужчины в карьере, а для женщин в детях. Отсюда я сделала вывод, что ты сексист. Я не говорю, что это плохо или хорошо. Это факт, мы все просто люди, мы совокупность нашей психики, воспитания и множества других факторов. То есть когда ты что-то говоришь, нужно домысливать и додумывать, когда же Серджио говорит, он делает это весьма однозначно. У меня просто не возникает ощущения, что он имеет в виду что-то другое или ведёт двойную игру, как ты. Не знаю, как это объяснить. Да я и не пишу эпосы, и ты просто не архетип – герой. Прими себя любым, дело не в моих рассказах, и не в том как я вижу тебя, а как ты сам видишь себя, – сказала Гвен.

– А что за камни у меня за пазухой? – спросил Эдвард, считая, что Гвен несёт полную чушь.

– Ну ты ершистый. Любишь спорить, убеждать, и мы любим тебя за это. Нет абсолютно добрых и хороших людей. Почему ты к этом стремишься? – спросила Гвен, решив не усугублять.

– Ты вообще меня не слышишь! – крикнул Эдвард, но затем взял себя в руки – хорошо, предположим, я тебя понял, и ты права, но проблема не только в этом! Ты ещё и сливаешь наши сокровенный тайны, которые мы рассказываем тебе как подруге. Пол, например, очень чувствительная натура и его это всё обижает сильнее, чем меня или других, – добавил Эдвард.

– Но их никто не читает, кроме Элизабет и Джулии, они пока не жаловались, по крайней мере мне. Ты прочёл один рассказ и делаешь выводы за всех! – нервно сказала Гвен, зная, что только женская часть их компании читает её рассказы, по крайней мере, они делились своим мнением в положительном ключе.

– Я прочёл два. Мне не понравилось. Я не хочу, чтобы ты больше писала обо мне, – сказал Эдвард.

– Я пишу не о тебе, – сказала девушка и попыталась встать из-за стола.

Эдвард схватил её за руку, и она снова шлепнулась на кресло.

– Не делай из меня дурака! Дэнису надо бы тебе лицо разбить за такое творчество, о нём ты тоже высказываешься шатко, выставляя его слабости, – сказал Эдвард, глядя на испуганную Гвен.

– Хорошо, прости, – сказала Гвен, рассуждая о том, что она боялась темной фигуру, когда проходила мимо, узнав же голос, обрадовалась, но это чувство снова сменилось страхом и тревогой.

– Давай пройдемся по пунктам, я открою твой последний рассказ, и ты объяснишь мне, что там не я! – сказал Эдвард и взяв телефон зашел на сайт, куда Гвен грузила свои рассказы.

– «Сегодня Джек пытался доказать всем что прав, что его мнение единственное и непоколебимое, а тех, кто пытался спорить, сопровождал злой ухмылкой! Парень был самоуверен и умён, но эмоции часто его подводили. Он хотел всеобщего одобрения…», – процитировал Эдвард.

– Джек – это не ты! – сказала Гвен.

– Да ты опять за своё! Очевидно это я! Тут я самоуверенный эмоциональный агрессор! Какого чёрта я такой?! – крикнул Эдвард.

– Ты схватил меня за руку, это не агрессия? – спросила Гвен.

– Но ты написала это ещё до того, как я это сделал! – сказал Эдвард.

– Парадокс убитого дедушки, отрицание самого себя, – тихо прошептала Гвен, – то тут скажешь, я провидец, – добавила девушка и снова попыталась встать, ей это удалось. Спешно она направилась в сторону выхода из этого тупика. Эдвард побежал следом.

– Гвен, предлагаю сейчас расставить все точки над «и», а не убегать от проблемы, – сказал Эдвард, легко догнав девушку.

– Ты агрессивный, эмоциональный, бескомпромиссный жестокий псих и нарцисс! – крикнула девушка и остановилась, глядя в лицо Эдварду. До выхода на оживленную улицу оставалось несколько метров и страх отступил.

– Ну ты и сука! – сказал Эдвард и ударил Гвен по лицу. Удар был сильным и в ушах у девушки зазвенело. Она облокотилась о стену. Парень взял её за волосы и начал бить головой о каменную стену. Девушка сползла по стене и потеряла сознание.

– Гвен очнись, – придя в себя сказал Эдвард, шлепая девушку по щекам, чтобы привести в сознание, но она не отвечала. Пульс прощупывался и парень, вздохнув с облегчением, выбежал на улицу в поисках помощи. В этой части улицы было людно, гуляли парочки, развлекали толпу фокусники, живые статуи и уличные музыканты. Эдвард сканировал взглядом толпу и не понимал кто ему нужен, кто может помочь. Пот выступал со лба. Блуждая по улицам, в шоке от содеянного он, не понимал, почему сделал это. Что за неведомая сила заставила его ударить Гвен, которую он уважал, считал умной и доброй, пусть и не без недостатков. Что на него сегодня нашло? «Во всём виноваты чёртовы сокровища, я такой же, как и Гарольда! Мы убийцы, утратившие тот самый человеческий облик!» – подумал Эдвард. Руки тряслись, горло пересохло. Люди вокруг смотрели на него как на человека под действием веществ. Так ему казалось. Блуждая около получала, он попытался взять себя в руки, он заметил, как из скорой помощи рядом с ним выходят два работника и направляются вглубь улиц.

– Стойте! Помогите… – начал Эдвард, но его перебили.

– Парень, нам некогда, – сказал доктор и скрылся во дворах. Через три минуты он с коллегой вынесли носилки на который лежала Гвен.

– Я нашла её там, – сказала пожилая женщина, что шла за докторами.

– Она в тяжелом состоянии, – тихо и разочарованно сказал один из фельдшеров, и Эдвард услышал эту реплику.

Он смотрел на Гвен, что лежала на носилках в чёрном платье в белый мелкий цветочек, которые были окрашены в красный цвет, в области груди, куда падала кровь из носа после первого удара.

– Как в тяжелом? Почему? – сказал Эдвард, который был уверен в том, что не мог так сильно навредить девушке.

– Вы её знали? – заинтересованно спросил один из докторов.

– Нет, – сказал Эдвард, и отвернувшись направился вглубь толпы, ему не хотелось в тюрьму, куда угодно, но не за решётку.

Эдвард бродил по улице всю ночь. Сегодня он стал монстром, что довёл девушку своего друга до больничной койки. Он не мог в это поверить. Может быть это кошмарный сон и утром он проснется, а Гвен будет снова говорить о том, что без кофе утро для неё не начинается. Рассказывать о том, что считает Джека Лондона лицемером, а Уллиса Джеймса Джойса, потоком сознания без чёткого замысла. Она будет восхищаться тонкостью мысли Моэма Сомерсета и закатывать глаза, когда Элизабет очередной раз заговорит о том, что снова заболела. Но это будет только после того как он проснется, но для начала нужно заснуть. Эдвард забрёл в дешёвый мотель, который располагался рядом и снял номер. Выпив бутылку виски, он заснул. Ему снился Тибет, который обещал искупление грехов и смытую с рук кровь, тяжелыми снежными шапками горных вершин. Будто обещая вернуть себя тем, кто потерял.