Во Дворце открытий и изобретений всё гудело, как в пчелином улье. Закончилась последняя речь Анри де Мортимона. Журналисты, как стая гончих, завидевшая лису, в едином энергичном порыве двинулись к трибуне, откуда по боковым ступеням спускался кандидат в депутаты, речь которого произвела эффект разорвавшейся бомбы. Все только и восклицали:

«Вы слышали?», «Вы видели, как это было?», «Он божественен!»… Каждый, подбирая звонкие эпитеты, наперебой спешил высказать своё восхищение. Многие при этом, впрочем, превознося будущего депутата, стремились тем самым выставить напоказ собственную утончённость.

В толпе журналистов был и молодой, но уже известный общественности своей честностью и прямотой журналист студенческой газеты «Свет истины» Поль Мартан. Держа в одной руке записную книжку с вопросами, другой он старался проложить себе дорогу между спинами толпящихся коллег. Это ему удавалось довольно успешно благодаря сухому телосложению, и он продвигался всё ближе к заветным ступеням. Толпа сзади как бы подхватила его и, подобно волне, поставила прямо перед Анри.

Поль даже слегка растерялся от неожиданно представившейся ему возможности.

– В своей замечательной речи вы сказали, что закон есть высшая и главнейшая сила в обществе, – начал он.

– Да, а вы разве против главенства закона? – небрежно бросил Анри, едва взглянув на задавшего вопрос, и с улыбкой, подобной натянутой на лицо резиновой маске, стал вертеть головой, предоставляя многочисленным фотографам возможность снимать себя в разных ракурсах.

– Нет, я не против, если закон зарождается в недрах самого общества, как дитя у матери, и служит обществу. Но если он установлен насильно, то не может быть справедливым. А несправедливый закон это вовсе не закон. Ведь так говорит Августин.

– Что такое? – как бы не расслышав, издевательски переспросил Анри и, не дожидаясь ответа, объявил так, чтобы слышали все: – У нас нет несправедливых законов. Все наши законы выражают высшую справедливость!

Поль попытался возразить, но течение толпы понесло их обоих к выходу из зала. Там несколько человек из службы безопасности ловко отделили кандидата в депутаты от толпы журналистов.

В этот момент открылась дверь в банкетный зал и Поль увидел множество прекрасно одетых дам и месье с бокалами шампанского в руках. Было ясно, что все только и ждали виновника торжества. Одно лицо, мелькнувшее в зале, показалось Полю знакомым. Где он раньше мог его видеть? Задумавшись, Поль потерял из поля зрения Анри и на мгновение забыл, для чего сюда пришёл. Тем временем дверь захлопнулась и толпа стала постепенно рассасываться.

Поль машинально взглянул на часы. Половина пятого. До ужина в гостях у Пьера оставалось около трёх часов. Он решил прогуляться пешком и вышел на набережную.

Осенний Париж менял свои цвета с сочных зелёных на бордовый, красный, золотой… Днём было ещё довольно тепло, и Поль наслаждался прогулкой. Ему доставляло удовольствие бродить по городу, и он выбирал такой маршрут, чтобы попасть в какое-нибудь из любимых мест. Но при этом в него всё время не выходило из головы увиденное в зале лицо…

Молодой человек уже почти расстался с воспоминаниями детства и окончательно смирился с мыслью, что пережитые им когда-то приключения: похищение волшебной лупы, путешествие на олене Рудольфе, пиршество в доме Пер-Ноэля и всё прочее – произошли в увлекательном сне. Правда, мама с тех пор больше не болела, семейная жизнь наладилась, но единственный свидетель тех приключений кондитер Папаянис исчез при загадочных обстоятельствах. Поль хорошо помнил, что после памятных рождественских праздников, когда он шёл с мамой в школу, на месте знакомой кондитерской был уже другой магазин, а когда мама спросила у продавца, где же прежний владелец, тот ответил, что случился пожар, видимо, из-за неполадок с электричеством, и хозяин, к сожалению, по всей вероятности погиб, борясь с огнём. А когда Поль в сопровождении брата побывал у дома месье Ария, оказалось, что там никто не живёт. Жильцы соседних домов сказали мальчикам, что дом этот давно заброшен и они даже не помнят, чтобы здесь кто-то жил.

Но сегодня, как ни разубеждал себя Поль, он не мог отделаться от мысли, что увиденное им в зале лицо принадлежало тому зловещему персонажу его давнего сна, который называл себя месье Арием. Сначала это имя возникло только в его мыслях, затем он произнёс его вслух. К тому времени незаметно для самого себя Поль очутился на площади Трокадеро. Он присел за уличный столик одного из кафе и заказал чашечку кофе.

Площадь была освещена прощальными лучами заходящего солнца. В проёме между двумя музеями виднелась Эйфелева башня. Поль наслаждался покоем и красотой ландшафта и постепенно почти убедил себя в том, что встревожился понапрасну. Конечно же, ему только показалось, что лицо сегодняшнего незнакомца привиделось ему когда-то в том памятном сне.

Поль любил сидеть тут и работать над своими заметками. Он вынул из внутреннего кармана записную книжку, пробежал взглядом последние строчки и зафиксировал полученный от Анри ответ на свой вопрос. «Да, – подумал он. – Такие люди отчаянно рвутся к власти, услаждая слух доверчивых простаков, но горе ждёт всех, если они её получат. Тотчас же их дела станут противоречить данным обещаниям…»

Поль взглянул на часы: «О, уже почти шесть вечера! Надо поторопиться». Он бросил на стол несколько монет, встал, помахал рукой официанту и двинулся ускоренным шагом. Пересёк площадь, вышел на авеню Поля Думера и минут через пятнадцать был дома.

Он жил один в старой родительской квартире уже более семи лет, с тех пор как умерла мама. Пьер к тому моменту уже больше года жил со своей молодой красавицей женой неподалёку, на авеню Моцарта. Мама перед смертью успела порадоваться рождению своей внучки Джунии, а Поль стал крёстным отцом девочки. Как раз вечером после этого торжества мать впервые почувствовала себя плохо и, когда они с Полем возвращались домой, сказала: «Теперь я могу умереть спокойно». И действительно, спустя пару месяцев её состояние резко ухудшилось и буквально за несколько дней она угасла. Похоронили её в ясный летний день, и с тех пор Поль жил один. Он не стал занимать родительскую спальню, так и остался в детской комнате.

Дома Поль уселся за письменный стол и, вынув записную книжку, начал печатать статью на пишущей машинке. Работа давала ему возможность сосредоточиться и отвлечься от забот и воспоминаний.

Ритмичный стук машинки как бы заглушал все посторонние мысли. Поэтому работа не утомляла Поля, а придавала ему новые силы. Время за машинкой летело незаметно, и когда он посмотрел на часы, было уже без четверти восемь.

Поль быстро собрался и отправился в гости к Пьеру. На углу площади Ля Мюет и авеню Моцарта он купил коробку отменного шоколада и поспешил на званый ужин.

Брат был его единственным настоящим другом. Пьер с женой и дочерью жили в доме номер одиннадцать, на третьем этаже. Квартиру на авеню Моцарта подарил молодожёнам отец Жанет. Это был человек, облечённый государственной властью и обладавший, как он сам о себе говорил, весом в обществе благодаря безупречной репутации. Такой подарок он сделал более из чувства долга, чем из любви к единственной дочери. Но надо сказать, что зятя он воспринял благосклонно и по-своему даже полюбил его. У него были планы дальнейшего развития государственной карьеры, и вот судьба свела его с человеком, который должен был способствовать реализации этих планов. Поэтому он оградил молодую семью от забот о материальном благополучии и устроил Пьера на перспективную должность в каком-то бюро. Проработав некоторое время там, он мог затем занять освободившееся тёплое местечко в ведомстве своего всемогущего тестя…

Джуния в нетерпении бегала взад и вперёд, ожидая гостя. Девочка всё теребила то одного то другого родителя: «Ну когда же придёт дядя Поль!?» Она очень любила своего крёстного: ведь только он рассказывал ей всякие истории о необычайных приключениях, участником которых, несомненно, был он сам. А если дядя отрицал своё участие, она спрашивала, откуда же тогда он знает все подробности. Она была очень умна для своего возраста и училась в той же школе, которую окончили когда-то её папа и дядя Поль.

Надо сказать сразу, что мать Джунии Жанет не разделяла радости дочери по поводу ожидавшегося прихода дяди Поля. Она считала его неудачником, а общение с неудачником, по её мнению, могло принести несчастье и в их благополучную семью. Однако она не осмеливалась открыто высказывать своё мнение мужу, зная, как тот уважает старшего брата.

Раздался звонок, и Джуния побежала к двери:

– Дядя Поль, дядя Поль! – её голос звенел, как бубенчики на рождественской упряжке Святого Николая. Она открыла дверь, и дядя Поль подхватил на руки бросившуюся ему навстречу девочку, а она наградила его звонким поцелуем.

– Тебе не стоит самой открывать двери, – пожурил её дядя Поль.

– Но ведь я знала, что это ты пришёл! Я знала!

– Дядя Поль прав, доченька, тебе нельзя самой открывать двери, – услышала Джуния отцовский голос.

– Но, папочка…

– Не спорь с отцом! – перебила её Жанет.

Поль бережно опустил на пол племянницу, поздоровался с Жанет, а затем обнялся с Пьером и растрепал его шевелюру, как привык делать в детстве. Пьер изобразил недовольство тем, что ему испортили причёску, но на самом деле был рад. Рад, что есть в его жизни тот, кто знал его с младенческих лет, его лучший друг Поль. Жанет же, напротив, была рассержена, хотя и тщательно скрывала это, и тут же бросилась приводить в порядок голову мужа. Пьер принял у Поля пальто, и Джуния за руку потащила дядю в столовую.

– Погоди-погоди, у меня тут есть кое-что для тебя… – Поль вынул из наружного кармана пальто красивую коробочку.

– Ой, спасибо, шоколад!

– Пока отложи шоколад, – приказала ей мать. – Сперва мы будем ужинать. Да и вообще он вреден для зубов.

– Ну, от одной коробочки большого вреда не будет, – заступился за Джунию папа.

– Ты всегда защищаешь её! – возмутилась Жанет.

– Ну что ты, дорогая, я люблю тебя больше всех на свете, – Пьер обнял и поцеловал жену.

– А меня, папочка? – с наигранным хныканьем спросила Джуния, глядя на него широко раскрытыми голубыми глазами. Пьер только подмигнул ей из-за плеча Жанет. Джуния улыбнулась ему в ответ, но продолжала всхлипывать. Мать погладила её по голове и успокоила:

– Твой папочка любит тебя больше всех.

Все дружно подошли к столу и расселись. Полю предоставили место во главе стола, Пьер расположился слева от него, Джуния справа, а Жанет напротив.

За ужином у Поля несколько раз всплывало перед глазами лицо Ария, и в эти моменты взгляд его как бы застывал. Пьер заметил его необычную задумчивость и поинтересовался, чем брат обеспокоен. Поначалу Поль давал уклончивые ответы, но когда подали десерт, вдруг неожиданно заговорил об этом сам:

– Сегодня я кое-кого видел.

– Кого же? Уж не призрак ли какой? – спросил Пьер.

– А почему ты подумал именно о призраке? – вопросом на вопрос ответил Поль, всё ещё не решив, стоит ли говорить о том, чем ему так хотелось поделиться.

Жанет встала из-за стола и предложила Полю и Пьеру перейти в каминную, пока она будет укладывать Джунию.

– Мама, ну можно я ещё чуть-чуть с вами посижу, я же уже большая!.. – захныкала Джуния, протягивая руки в сторону дяди Поля.

Тот, присев на корточки, поцеловал её и что-то прошептал на ушко.

Джуния тут же заулыбалась и, поцеловав его в щеку, дала маме себя увести. Но не успела она покинуть комнату, как Пьер сделал вид, что плачет.

Джуния, вырвавшись из рук матери, подбежала к отцу и бросилась ему на шею:

– Спокойной ночи, мой любимый папочка!

– Спокойной ночи, моя королева, – ответил Поль, уже улыбаясь.

Жанет строго взирала на этот спектакль. Она не любила сантиментов и считала, что строгость лучшее средство для воспитания девочек. Она требовательно посмотрела на Джунию, та послушно подошла, взяла маму за протянутую руку и, уходя, ещё раз произнесла с лёгкой грустью в голосе:

– Спокойной ночи, папочка и дядя Поль.

Поль поспешил воспользоваться тем, что они остались одни, и, придвинувшись поближе к уху Пьера, как будто кто-то мог его подслушать, шепнул:

– Знаешь, кого я сегодня видел? – он покосился на дверь, в которую вышли Жанет с Джунией, и продолжил: – Я сегодня был на встрече с кандидатом в депутаты Анри де Мортимоном. И там, в группе его поддержки, увидел… – Поль сделал паузу и, наконец, выпалил: – Месье Ария!!!

Пьер посмотрел на Поля так, как будто услышал нечто невероятное.

– Но, Поль, – удивлённо заметил младший брат. – Его же не существует! Это же из твоего сна, из мира твоих фантазий! Арий, Пер- Ноэль и тому подобное…

Поль умоляюще посмотрел в глаза Пьеру и сказал:

– Поверь мне, я действительно его видел!

– Ну хорошо, – сдался Пьер. – Предположим, что это так. И что ты хочешь сделать?

– Ну, не знаю, – замялся Поль, – я об этом ещё не успел подумать… Хотя нет, успел. Я думаю посетить тот дом на улице Ранелаг.

– Мы ведь когда-то уже побывали там и выяснили, что в нём никто не живёт, – возразил Пьер. – Что ты там надеешься обнаружить?

– Это было очень давно, – ответил Поль.

– Ну что ж, тогда придётся нам сходить туда ещё раз, – уступил напору старшего брата младший.

Поль обнял Пьера:

– Спасибо, ты самый лучший брат в мире! В этот момент вошла Жанет.

– О, какие нежности! – с иронией заметила она.

– Это мы уже прощаемся, – смущённо ответил Поль. – Мне пора домой: ждёт срочная работа.

– Пожалуй, я провожу тебя до дома, заодно и проветрюсь, – сказал Пьер.

– Только недолго, – предупредила Жанет. В душе она была рада, что Поль уже уходит.

Втроём они направились в прихожую. Поль поблагодарил Жанет за ужин, поцеловал её, и они с Пьером вышли на улицу.

Заброшенный дом

В Париже бывает так, что день выдался морозный, а вечером, откуда ни возьмись, приходит настоящее летнее тепло. Температура воздуха подскакивает аж до плюс двадцати градусов. Именно таким был вечер, когда братья Поль и Пьер, выйдя из дома, повернули вниз по авеню Моцарта и направились к дому месье Ария.

По дороге они весело болтали, вспоминая детство и юность, прошедшие в этом районе города, где часто гуляли с друзьями-одноклассниками. Так, перебирая забавные истории тех времён, братья не заметили, как оказались у памятного особняка на улице Ранелаг. Здесь всё так же, печально воздев ветви вверх, стояли те же безжизненные деревья.

– Ну, и что дальше? – спросил Пьер, озираясь по сторонам и вглядываясь в окна соседних домов.

Поль молча смотрел на дом, размышляя, что предпринять. Он посмотрел сквозь изгородь во двор. Тот был завален прошлогодними листьями и горами мусора, который, вероятно бросали туда прохожие либо соседи. Пьер тем временем подошёл к калитке, и тут ему показалось, что в окне мелькнула какая-то тень.

– Поль! Поль! Ты видел? Там кто-то есть, он следит за нами!

Поль нажал кнопку электрического звонка. Но она, похоже, уже вся проржавела и сгнила и под его пальцем провалилась внутрь корпуса. Тогда Поль взялся за ручку калитки, та заскрипела и открылась. Поль и Пьер переглянулись и поняли друг друга без слов. Оба быстро прошмыгнули во дворик, затем подошли к входной двери дома и осмотрели её, насколько позволял свет ближайшего уличного фонаря. Дверь оказалась покрыта толстым слоем пыли, уже затвердевшей от времени. Однако ручка двери была совершенно чистой, даже блестела. Было ясно, что ею часто пользуются. Поль молча указал на неё Пьеру, и тот понимающе кивнул.

Поль оглянулся на многоквартирный дом напротив – свет во всех окнах был погашен. Тогда он решительно надавил на дверь, и, к удивлению братьев, она легко открылась. Они осторожно, стараясь не шуметь, вошли в дом, под ногами тихо скрипнул паркет. Когда Поль, пропустив Пьера вперёд, закрывал дверь, ему показалось, что в доме напротив, в одном из окон третьего этажа, на мгновение вспыхнул свет и тотчас погас. Впоследствии он не раз вспоминал это окно, но в тот момент решил, что это ему померещилось.

Братья попали в довольно широкий коридор, по обеим сторонам которого в шахматном порядке были видны силуэты дверных проёмов. Поль подумал, что прежде этот коридор казался ему ещё более просторным.

Когда они дошли до двери каминной комнаты, Поль не удержался и открыл дверь. Со стены над камином на него был направлен всё тот же величественный и в то же время печальный взгляд оленя.

– Король оленей, – прошептал Поль.

– Кто-кто? – переспросил Пьер. – Неужели тот самый, о котором ты мне так часто рассказывал?

– Именно так. Это голова отца Рудольфа. Надеюсь, ты о нём помнишь?

– Какой он был огромный! – только и мог выговорить Пьер.

Поль осмотрел обстановку – вокруг как будто ничего не изменилось с тех пор. Вдруг его внимание привлёк предмет, лежавший на камине.

«Тебя, я вижу, заинтересовал мой кинжал?» – явственно прозвучали слова Ария в голове Поля.

В комнате было темно. Лишь уличный фонарь через окно слегка освещал помещение комнаты, так что было видно отражавшую свет серебряную ручку кинжала в виде разинувшей пасть волчьей головы да кромку заточенного чёрного лезвия. Поль подошёл рассмотреть привлёкшие его внимание узоры на широком лезвии. Он не был специалистом, но ему показалось, что это египетские иероглифы.

Пьер тем временем разглядывал стены загадочной комнаты, на которых были развешаны бубны и маски различных народов мира. Наконец, он увидел голову оленихи, она как будто смотрела прямо в лицо своего короля.

В это время послышался звук шагов с верхнего этажа. Братья переглянулись и, крадучись, направились к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Как они ни старались идти тихо, но деревянные ступени скрипели на весь дом.

Второй этаж оказался зеркальным отражением первого: такие же расположенные в шахматном порядке дверные проёмы, только двери были не стеклянные, как там, а деревянные. Тут было значительно светлее, так как уличный фонарь находился как раз на уровне окна в дальнем конце коридора. На полу был постелен толстый палас, так что шагов теперь не было слышно. Из какой же комнаты мог исходить звук, который их встревожил?

Поль нажал на ручку одной, другой двери – они оказались заперты. Он посмотрел на Пьера, но тот лишь пожал плечами: открывать запертые двери он не умел. Тут Полю показалось, что дверь в последнюю по левую сторону коридора комнату приоткрыта. Он махнул брату рукой, приглашая следовать за собой. Но Пьер в это время, приложив ухо к очередной запертой двери, пытался расслышать, что за ней происходит, и поэтому не заметил жеста старшего брата. Когда он, так ничего и не услышав, поднял голову, то потерял Поля из вида. Пьер даже испугался на мгновение, но затем увидел приоткрытую дверь комнаты в стороне противоположной той, где скрылся Поль, и направился туда. Так братья оказались в двух разных комнатах, причём каждый не знал, где находится другой.

В большой комнате, куда попал Поль, у окна стоял письменный стол, а в глубине старинная кровать, скрытая за тёмными занавесками. На столе было в беспорядке разбросано множество бумаг. Тонкий ковёр под ногами, в отличие от паласа в коридоре, не заглушал стука каблуков. Значит, скорее всего, звук исходил именно отсюда. Поль просмотрел несколько лежащих на столе писем, но нигде не встретил имени Ария – ни среди адресатов, ни среди отправителей. Вдруг ему показалось, что кто-то смотрит на него. Он оглянулся и заметил какое-то движение в тёмном пространстве, где находилась кровать. Подойдя к ней, он справа от кровати заметил дверь, которая едва выделялась на фоне стены, так как была оклеена такими же обоями, как и стены, лишь отсутствие плинтуса указывало на неё.

Интересно, куда она ведёт? Но и эта дверь оказалась запертой. Тут внимание Поля привлёк странный свет, падающий с потолка, сперва еле заметный, затем всё более яркий, синими волнами расходившийся по высокому потолку. Этот свет напомнил Полю северное сияние, которое он, наверно, всё-таки видел когда-то в детстве.

Вдруг, как гром с неба, раздался громкий голос:

– Не двигаться!

Поль ничего не понял: от неожиданности у него заложило уши. Но голос повторил:

– Не двигаться! – и добавил: – Руки вверх! Дом окружён! В случае сопротивления или попытки к бегству будет открыт огонь на поражение!

Послышался топот ног, и через мгновение двое молодцов в полицейской форме скрутили Полю руки. Он вскрикнул от боли, получил удар в живот, от которого перехватило дыхание, и молодцы потащили его вниз, так что его ноги простучали по всем ступеням лестницы. Он увидел, что впереди него другие полицейские ведут Пьера. Тот попытался что-то им сказать, но быстрый удар дубинкой успокоил и его.

В коридоре образовался затор – как раз у широко раскрытой двери каминной комнаты. Там суетились ещё несколько полицейских агентов. Поль успел заметить, что каминная полка, где прежде лежал кинжал с рукояткой в виде оскаленной волчьей пасти, теперь была пуста…