Чудо заморское. Повесть и рассказы

Серьёзные намерения

– Если вы хотите быть со мной, Ирэн, вам придётся оставить ваши скромные литературные опыты и всецело отдаться…

Дальше Ираида слушала вполуха. Ей не верилось, что перед ней именно тот человек, чьими романами она зачитывалась в юности, в чьих филигранных строках нередко находила вдохновение для своих стихов и песен. Тогда он казался недосягаемым, но жизнь повернула так, что их книги теперь нередко стоят рядом в разделах «Новинки» и «Бестселлеры». Её роман «Офсайд» наделал несколько лет назад много шума и вознёс имя молодой писательницы на вершины рейтингов.

Одни её полюбили, другие возненавидели, но и те, и другие принялись активно интересоваться творческим багажом Ираиды Рудовой. Сборники её рассказов, которые раньше не желало публиковать ни одно издательство, теперь разлетались, как сухие листья под порывами осеннего ветра. Песни зазвучали на радио в исполнении известных певцов и певиц. Самые ловкие литературные агенты выстроились в очередь.

Последняя повесть «Подстава», к слову сказать, документальная, вывернула лицом к свету изнаночные стороны околофутбольной среды, а заодно балета, модельного бизнеса, индустрии развлечений. Ираида не щадила никого и при этом ни капли не боялась выглядеть грязной, смешной или жалкой сама. Ей плевать на репутацию, потому что та разрушена давно и основательно, как и её семейная жизнь, и любовь, и доверие к миру и людям.

Теперь этот самодовольный престарелый индюк за столиком напротив болбочет что-то о «скромных литературных опытах», не стоящих усилий и времени. Всё своё время она, оказывается, сама того не подозревая, мечтает посвятить только ему.

«Никто мне не виноват, – констатировала про себя Ираида. – Нечего было смотреть на него, как на Бога и называть своим королём». Дюруа тем временем заходился в восторгах по поводу того, как его чествовали в последний раз в её родном городе.

Она москвичка до мозга костей. Это всю жизнь сквозило и будет сквозить в её речи, движениях, манере одеваться и общаться. Она любит Москву без памяти, но появляется там в последние восемь лет крайне редко. Чудовищный позор, которому подвергла Ираиду Рудову соперница, разбившая её семью и растоптавшая честь, не оставляет иного выбора, кроме как скитаться на чужбине, появляясь дома лишь изредка.

Её роман и документальная повесть были ответными ударами, и теперь люди, фигурирующие в них, ненавидят Ираиду за ту агрессивную прямоту, с которой она препарирует их жизнь, поступки и характеры. Читатели тоже в шоке от этой чёрной прямоты. Соперница Ираиды теперь в глазах общественности – на ровном месте политая грязью почтенная матрона, а она – очередная скандальная писательница без чести и совести.

Многие думают почему-то, что, если подлость совершена давно, то это уже как бы и не считается. Ираида так не думает. Подлость остаётся подлостью, сколько бы времени ни прошло с момента её свершения. Писательнице Рудовой никого не жаль и ни за что не стыдно. Они сами напросились на позор. Жалость, стыд и любовь давно вмяты теми людьми в дерьмо, и церемониться она с ними не будет.

Дюруа закончил восторгаться собственной неповторимостью и снова завёл речь об их будущей совместной жизни. Он говорил о ней так, словно вопрос уже окончательно решён. Это невероятно веселило Ираиду. Озорная московская девчонка в ней уже дрожала от нетерпения в предчувствии грандиозного развлечения.

– Вы делаете мне предложение, Шарль? – Резко спросила она, когда тот на несколько секунд замолчал, чтобы отхлебнуть немного красного вина редкой марки.

Ираида не намерена разбираться в его сортах, как призывает её знаменитый писатель и претендент на её «скромную литературную руку» Шарль Дюруа. Она не пьёт спиртного. Собеседник вздрогнул и уставился на неё из-под тёмных, дымчатых очков непонимающе.

– Если так, то где цветы, кольца и что там ещё полагается? Или вы думаете, что я настолько бедна и обездолена, что меня достаточно накормить один раз ужином, чтобы я побежала за вами, словно бездомная собачонка?

Дюруа глубоко вздохнул, отставил бокал в сторону и начал своим глубоким, низким голосом:

– Я не счёл нужным покупать колец, потому что не знаю, что и как у нас сложится с вами, Ирэн. И потом, речь шла не о браке, а о попытке совместной жизни. Улавливаете разницу?

– Вы считаете меня уличной девкой, да, Шарль? По-вашему, я могу жить с чужим дяденькой на одной жилплощади на правах не-пойми-кого, да ещё и радоваться при этом?

– Нет, ну, что вы, дорогая! У меня очень серьёзные намерения! – Он попытался прикрыть её маленькую, костлявую ручку своей массивной, пухлой ладонью, но она упредила его, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. «Какой смысл в этом жесте со вторым размером груди?» – Подумал Шарль с досадой, а вслух сказал: – Я просто хочу убедиться, что мы с вами подходим друг другу, а для этого перед свадьбой надо пожить какое-то время вместе. Неужели вам не кажется это разумным?

– Мне кажется, вам жаль денег на кольца, – невозмутимо выдала Ираида, – и на цветы, – добавила она, наслаждаясь замешательством собеседника. – А ещё вам нужна ассистентка для ваших литературных опытов, желательно бесплатная.

«Как такая нежная и хрупкая лилия смогла отрастить себе столь ужасные шипы?!» – Возмутился про себя Шарль, а вслух понёс что-то о своём восхищении её красотой и способностями. Наличия таланта Дюруа не признавал ни у кого, кроме одного-единственного человека.

– И потом, вы сами говорили, что я ваш король, а теперь…

– Помню. Я называла вас королём, а вы возражали, что вы старый пират, капитан корабля фантазий! – Ираида расхохоталась беззаботно.

– Извините. Мне надо выйти ненадолго.

«Чёртов поносник!» – Подумала Ираида и полезла в сумочку.

Почему-то совсем некстати вспомнился Александр. Он организовал ей однажды поездку на Мачу Пикчу, едва Ираида заикнулась, что хотела бы побывать там. Она честно предупредила, что между ними ничего не будет, потому что он раздолбай, но однажды ветренной безлунной ночью всё-таки не смогла удержаться от поцелуя на вершине древней, каменистой постройки.

***

– Почему ты всё время молчишь? О чём ты думаешь? – Спрашивала Камила, заглядывая в глаза любимого.

Он снова лежал, закинув руки за голову, и ничего не хотел. «Опять провёл весь день в пижаме!» – Подумала она с горечью.

Они с Александром четыре месяца живут вместе, а такое ощущение, что лет пятьдесят. Поначалу всё шло хорошо, а теперь…

Она тоскливо вздохнула и прошла в кухню. Он даже не шелохнулся и так и не оторвал глаз от потолочного круга люстры. Интересно, что он там видит?

Камила достала из холодильника мороженое. Кажется, третье за сегодняшний день. Или четвёртое? Да, какая разница!

На самом деле разница есть. Рафаэлла и Дилия подумали вчера, будто она ждёт ребёнка. Подруги очень обеспокоились вопросом, женится ли на ней Александр в этом случае. Однако она не беременна. Это всё проклятые сладости. Надо прекращать их есть. Надо что-то делать со своей жизнью. Если Александр не перестанет…

– Ты куда?

Он прошёл мимо неё в прихожую полностью одетый.

– Пойду, пройдусь, – бросил он ей на ходу.

«Я с тобой», – хотела сказать Камила, но на ней только трусики и домашняя футболка в застарелых пятнах. Тут ещё мороженое, как на грех, шлёпнулось сперва на грудь, после соскочило на голые колени. Александр явно не собирался брать её с собой и тем более ждать. Она услышала щелчок замка и расплакалась.

Сейчас она позвонит маме, пожалуется, та утешит и посоветует набраться терпения. Они сами с отцом всю жизнь так живут, только её отец в отличие от Александра не успешный состоятельный спортсмен в конце карьеры, а чёртов неудачник. Камиле несказанно повезло отхватить такого парня, так что пусть она…

Девушка перепробовала всё. Последний месяц они провели, как два немощных старика. Это конец. Край. Финиш.

«Так, вот, он какой, финиш, – думал Александр, имея в виду близкое окончание спортивной карьеры. – Совсем не то, чем казался в начале. Камила не та девушка, какой чудилась. Город не тот, где я хотел бы провести не то, что жизнь, а хотя бы несколько лет. Ничего не хочу. Осточертело. Всё осточертело».

Интересно, что сказала бы по этому поводу Иретта? Он честно пытался забыть её в последний год. Ещё он завязал с беспорядочной жизнью и выпивкой, начал встречаться с хорошей девушкой, студенткой колледжа. Они даже съехались несколько месяцев назад, но это не то, всё не то. Он хочет уйти, но как сказать об этом Камиле? Что посоветовала бы Иретта?

«С расходным материалом нечего церемониться», – написала она ему однажды в период их плотного общения по Интернету. Он пожаловался тогда на безысходность отношений с девушкой, с которой жил тогда. «Почему это она расходный материал?» – Возмутился в ответ Александр. «Потому что уважающий себя человек не станет жить в одном доме с человеком другого пола, если тот ему не супруг и не родственник». Чётко и ясно.

Он сегодня не вернётся в их с Камилой странную, неуютную квартиру. Пусть она дальше прогуливает пары, ничем не интересуется и ест своё бесконечное мороженое, только без него, пожалуйста. Квартира оплачена на полгода вперёд. Это достаточный срок, чтобы наладить свою жизнь.

«Правда? – Спросил ехидный внутренний голосок. – Что же ты никак не наладишь?»

Он снял комнату в отеле. Лёжа перед сном с открытыми глазами, Александр подумал, что надо позвонить Иретте. Хватит делать вид, что он может без неё обходиться. Он не может.

Тот единственный их поцелуй на Мачу Пикчу никогда не оставит его в покое. После Иретта назвала его незрелой, безответственной личностью. Она неправа. Александр докажет ей, что он не такой. Он может быть другим.

Атлет поднялся с кровати и отправился в холл. До ужаса захотелось газировки.

Утро Александр встретил, мучаясь похмельем, в полицейском участке. Под глазом его сиял роскошный, сливово-синий фонарь.

***

Когда Шарль вернулся за столик, Ираиды уже не было. На скатерти лежали плата за ужин и какой-то бумажный кругляшок, кажется, картонный жетон. Одна сторона его была выкрашена чёрной гелевой ручкой, а на другой разборчивая надпись на латыни гласила: «Низложен».

Перепад

Александр пытается достать губы Ираиды, но она, словно не замечая его намерения, удобно пристраивает подбородок ему на плечо и гладит твёрдо округлившийся бицепс.

– Ты быстро возвращаешься в форму, – говорит она так, будто пришла сюда только за тем, чтобы составить Александру компанию во время занятия лечебной физкультурой. А, может, так и есть? Он уже не знает, как понимать её поведение. – Думаю, ты сможешь без проблем вернуться в большой спорт, если захочешь.

– Шрамы, – напоминает он ей.

– Как они могут помешать тебе приходить первым в заплывах?

«Приходить первым». Когда-то эти слова действовали на него магически, заставляя карабкаться на верхушки самых почётных пьедесталов. Теперь это уже не интересно. Он хочет быть первым во всём для неё. Остальные не важны. Только Иретта ведёт себя в последние несколько недель странно.

Раньше было всё более или менее ясно: он, хоть и состоятельный человек, и чемпион мира по плаванию, но раздолбай, недостойный её, известной писательницы, так и оставшейся на всю жизнь девочкой-отличницей по своей сути. Он догоняет, она скрывается. Он предлагает, она отказывается. Теперь ситуация совсем запуталась. Иретта не убегает. Мало того – она была первой, чьё лицо он увидел перед собой, когда пришёл в себя. Не может же это значить, что она не чувствует к нему ничего, кроме обычного человеческого сострадания! Мало ли, кто испытывает сострадание к попавшему в аварию спортсмену, но перед ним именно она, та, кого он хотел видеть сильнее всех на свете. Это тоже ничего не значит?

– Пришла навестить своего друга-раздолбая? – Спросил он тогда, с трудом выталкивая из себя слова.

– Ты не раздолбай. Ты герой, – мягко возразила Ираида.

– Пришла навестить? – Саркастически переспросил коренастый пожилой доктор с колючими, тёмно-синими глазами и стрижкой ёжиком. – Я бы сказал, мадам Рудова редко покидает вашу палату. Она и ваша мать находятся при вас почти постоянно.

– Мадам Ираида не дала остричь вам волосы и сама заботилась о них всё время, пока вы были в коме, – просветила Александра молоденькая медсестричка с веснушками и брекетами на зубах.

Позже Ираида гоняла от него особенно оборзевших журналюг и поклонниц, приносила разрешённые лакомства, читала ему вслух. Она и сейчас всё это делает, а ещё составляет компанию в спортзале, и ведёт себя при этом, как сестра или товарищ по команде. Одни носовые платки чего стоят! Она покупает специально для него мужские носовые платки, стирает их, гладит и подаёт всегда в нужный момент. Такая забота, подумать только!..

Однако при этом они даже ни разу не поцеловались. Впрочем, и раньше они целовались только один раз. Тот поцелуй в пасмурной, безлунной темноте под срывающим голову ледяным ветром перекрывает всё. Он – лучшее, что случилось с ним в жизни. Даже жуткая авария, в которую он попал два с половиной месяца назад по собственному желанию, не может сравниться с их единственным поцелуем по силе эмоций и ощущений.

Александр ни с кем не может говорить о том, что пережил в момент аварии, кроме матери и Иретты. Увидев грузовичок, потерявший управление и летящий в сторону машины «Скорой помощи», он моментально прибавил газу и вывернул руль так, чтобы оказаться на пути грузовика. Тот изменил траекторию движения, благо оказался пустым, и «Скорая» проскочила благополучно.

Роженица, её муж, бригада медиков и водитель, находившиеся на тот момент в машине, теперь усердно молятся за здоровье Александра. Журналисты выспрашивают подробности. Доктора залечивают его раны. Ираида… Она позаботилась о сохранности его волос. Больше её, похоже, ничего не интересует. Ну, может быть, ещё его физическая форма как возможность вернуться в большой спорт.

Злость обуяла Александра. Карие глаза полыхнули гневом, но тот моментально погас, когда она окатила его с головы до ног взглядом цвета морской волны. Она здесь, с ним, и это главное. Пусть она сколько угодно избегает разговоров на личные темы, он не перестанет спрашивать её об этом. Когда-нибудь ей надоест играть в прятки, и она…

– Очень устал? – Спросила Ираида, сочувственно заглядывая ему в глаза.

– Терпимо, – ответил он и тут же задал не дающий покоя вопрос: – Скажи, Иретта, ты будешь со мной когда-нибудь?

– Почему когда-нибудь? – Удивилась она. – Я буду с тобой сегодня до пяти часов, как и обещала.

Нет, объясните, что это?! Она издевается или у неё, как говорит его мать, и впрямь какое-то необычайное, трепетно-педантичное отношение ко всему, что связано со временем, и по-другому подобные вопросы она не воспринимает? Часов в смартфоне ей мало. Они у неё ещё на руке, на сумке, в виде перстня на пальце, в каждой комнате квартиры, в кухне, в прихожей… Часовое безумие какое-то!

Он почувствовал, как снова закипает, но её рука мягко легла ему на волосы.

– Совсем запутались, – констатировала Ираида. – Надо расчесать перед тем, как ты пойдёшь в душ.

Волна сладкого предвкушения прокатилась по его телу. Он обожает, когда она нежно и осторожно расчёсывает его сильно отросшие за время лечения волосы. Можно, конечно, хоть сейчас, пригласить парикмахера и остричь их ко всем чертям, но Иретта без ума от его тёмно-каштановых кудрей, а сам он никогда не откажется добровольно от этой сладкой игры в парикмахерскую.

– Когда ты ещё придёшь? – Спросил Александр, когда Ираида собралась в пять часов уходить. – Послезавтра или через два дня?

Обычно она навещает его один раз в два-три дня и проводит с ним весь или почти весь день. Было бы, конечно, совсем хорошо, если бы Иретта навещала Александра ежедневно, как в начале, но лучше уж так, чем не видеть её месяцами, как до аварии.

Сегодня их совместная прогулка в больничном парке совершена. Программа занятий выполнена. Кудри Александра приведены в идеальный порядок. Очередная глава новой книги Иретты прочитана вслух в лицах и обсуждена до мелочей. Сейчас она посмотрит на свои наручные часы мужского образца и резко стартанёт из его палаты.

Через секунду ему покажется, что её здесь и не было никогда, всё ему привиделось, и только какая-то мелочь – забытая губная помада, коробка принесённых ею шоколадных конфет, носовой платок – будет напоминать ему о том, что она здесь была и обязательно придёт ещё. Не так скоро, как ему хотелось бы, но всё же…

Неожиданно он почувствовал на своих губах вкус её губ. Немного кусачий, невероятно сладкий, пьянящий поцелуй снёс голову Александра и наполнил его сердце чистой, искрящейся радостью. Оно стучало в самом быстром темпе и сбивчиво нашёптывало, что всё было не зря. Они вместе. Иретта любит его, и больше им не придётся расставаться надолго. Им больше никогда не придётся расставаться, и…

– Я приду к тебе завтра пораньше и пробуду до самого сна, – пообещала Иретта мягким голосом. – Я не уйду, пока ты не заснёшь, – добавила она, заставив его сердце растечься тающим воском.

– Ты любишь меня хоть немного? – Спросил Александр с надеждой в их позапрошлую встречу.

– Конечно, – ответила она без колебаний. – Все любят Александра, потому что он звезда спорта, невероятный красавец и…

– Опять издеваешься! – Устало отмахнулся он тогда.

Конечно, она шутила, но сейчас он ощутил всем своим существом ту правду, которая была спрятана в весёлом ответе Иретты. Они теперь…

– Я уезжаю послезавтра. Меня не будет здесь полтора месяца, а, может, и больше.

– Полтора месяца?! Да, ты шутишь!

Однако глаза Ираиды оставались серьёзными. Она грустно качала головой и не выпускала его кисть из своих прохладных, лёгких ладошек. Александр вырвал свою руку из их обворожительного плена и отвернулся к стене.

– Ты сердишься на меня? Мне лучше завтра не приходить?

– Лучше бы мне никогда не рождаться на свет! – Зло выпалил он. – Зачем тебе уезжать?

– Бывший муж затеял процесс против меня, – просто сказала Ираида. – Он считает, что своей последней документальной повестью я задела честь и достоинство его самого и его драгоценной каракатицы. Мне предстоит доказать, что нельзя задеть то, чего на самом деле не существует.

– Зачем ему это? Что он хочет?

– Не знаю, – Ираида пожала изящными плечиками, – должно быть, хочет просудить свои последние, жалкие деньжонки.

Он заметил, как тонкая прядка пепельно-русых волос выпала из её причёски. «К дороге», – подумал Александр, а вслух сказал:

– Если тебе понадобится помощь…

– Не понадобится. Я уже знаю, что делать, чтобы как следует затянуть процесс. Пусть побегает, потреплет свои несчастные нервишки, поплатит адвокатам… Я его разорю и уничтожу. Уничтожу их обоих.

Глаза любимой превратились в голубоватые ледышки. Голос зазвенел металлом.

– Не говори так. Мне страшно.

– Тебе нечего бояться. Одно твоё слово, и ты сможешь видеть меня только на фотографиях в Интернете, если захочешь, конечно.

Александр длинно и замысловато выругался.

– Не приходи завтра, если хочешь моей смерти! – Жахнул он яростно.

– До завтра, милый, – проворковала Ираида, легко целуя полноватые губы Александра.

Она ушла, и ему снова показалось, что её не было здесь с ним весь день. На прикроватной тумбочке белел идеально отглаженный и аккуратно сложенный мужской носовой платок.

Подарок

– Успокойся, Иретта, мне не больно.

– У тебя слёзы в глазах стоят! Я обещала доктору Ренци, что с тобой не случится у меня в гостях ничего плохого, а сама…

– Со мной случилось самое лучшее из всего, что могло случиться в жизни. И потом, это не ты начала первой, а я. Ты не отвергла меня на этот раз, Иретта, и я очень тебе за это благодарен.

– Но тебе больно, Сандрито! Прошу, не обманывай меня. Доктор Ренци дал мне на всякий случай обезболивающее. Давай, я уколю тебя.

– Ты можешь делать со мной всё, что хочешь, Иретта, только, пожалуйста, не говори больше таких слов.

– Каких?

– Что я тебе ничего не должен и могу идти своей дорогой. У меня нет никакой своей дороги с тех пор, как я впервые увидел тебя вживую. Если ты прогонишь меня сейчас…

Взгляд Александра сделался настолько несчастным, что глаза Ираиды тоже наполнились слезами. Их первая близость получилась быстрой, скомканной, неожиданной, но при этом настолько бурной и страстной, что у обоих потом долго было темно в глазах, а дыхание превратилось в набор редких, полубезумных всхлипываний и хрипов. Впрочем, что ещё можно ожидать от двух вконец измученных и вдобавок одержимых друг другом людей?

– Что ты такое говоришь?! Как я могу прогнать своего любимого мужчину?

– Значит, ты любишь меня, а не просто жалеешь? Это правда, Иретта, милая?..

– Я когда-нибудь тебе лгала?

– Не помню такого. Но почему ты ни разу не сказала мне об этом? Столько возилась со мной после аварии… Я, ведь, спрашивал тебя, будешь ли ты со мной, любишь ли ты меня хоть немного, а ты только отмалчивалась и отшучивалась. Я уже не знал, что мне думать, до вчерашнего вечера!

– Странно, – отозвалась Ираида. – Мне казалось, ты и так понимаешь, почему я навещаю тебя почти каждый день и провожу с тобой столько времени.

– Зачем бы я тогда спрашивал тебя, если бы понимал? Ты опять издеваешься надо мной, да, Иретта? Тебе доставляет удовольствие…

– Я думала, ты спрашиваешь потому, что просто капризничаешь. Поэтому старалась каждый раз занять тебя чем-то, чтобы твоя боль не мешала тебе…

Александр вспомнил, как однажды Иретта принесла в его палату телескоп, на ночь глядя. Он рассчитывал на романтику звёздной ночи, но в реальности получил отменную лекцию о механике небесных тел. В другой раз любимая принесла невероятно сложную и скучную настольную игру. Он пытался поцеловать Иретту, пока она в сотый раз объясняла правила, и это, конечно, тоже закончилось ничем. Злость обуяла Александра от подобных воспоминаний.

– Ты точно издеваешься! – Воскликнул он с горечью. – Сколько раз я пытался поцеловать тебя, но ты всё время…

– Я не хотела лишний раз волновать тебя. Лечение должно проходить в спокойной обстановке.

– О какой спокойной обстановке может идти речь, когда рядом любовь всей твоей жизни, но при этом непонятно, как она к тебе относится, и чего ожидать?!

– Мне не надо было приходить к тебе так часто.

– Тогда бы я умер, потому что жить было бы не для чего!

– Ты снова капризничаешь.

– Прости меня.

– Я на тебя не сержусь. Ты ещё не вполне здоров, и тебе полагается капризничать.

Ираида улыбалась и гладила своей почти невесомой ладошкой тёмно-каштановые кудри Александра. Две крупные, продолговатые слезы скатились с внешних уголков его больших карих глаз.

– Твой Сандрито старый, сентиментальный дурак! – Зло выпалил Александр.

– Если ты старый дурак, то я…

– Ты примерная девочка-отличница и навсегда останешься ею. Тебе нельзя быть одной. Этот мир – ужас, какой безжалостный, а ты постоянно споришь с ним! Он раздавит тебя рано или поздно.

Ираида рассмеялась. Бывший муж, затеявший несколько месяцев назад судебный процесс против неё, назвал её недавно танком. Он абсолютно прав, потому что она намерена расстрелять и раздавить его самого и ту, которая путём обмана и подлости заняла её место больше десяти лет назад. Ираида хорошо подготовилась, и у них нет ни малейшего шанса доказать, что крайне неприглядные факты о них двоих, изложенные в её последней документальной повести, – клевета. Встречный иск Ираиды должен довершить разгром. Она разорит и уничтожит их обоих, но говорить об этом с Александром она не намерена. Он не для того вернулся с того света, чтобы барахтаться в пучине грязи, в которую однажды ввергла Ираиду соперница.

– Я люблю тебя, Александр, – нежно произнесла Ираида, и глаза любимого зажглись, как рождественские свечки. – Помни об этом и не рви своё сердце. Я буду с тобой, когда вернусь, если ты этого захочешь, а если нет, то…

– …это буду уже не я! Пристрелите эту тварь!

Они оба невесело рассмеялись. Александр три года добивался её взаимности, а теперь Ираида должна лететь в Россию, чтобы участвовать в долгом, грязном и необыкновенно тяжёлом судебном процессе. Как раз сейчас, когда Александр уверенно идёт на поправку, и между ними случилось самое прекрасное из всего, что могло быть! Спрашивать, почему так, бесполезно. Надо просто пережить это как испытание, как неприятность, как кошмар, потому что другого выхода нет.

– Скажи, ты, ведь, не любишь Демича? – Задал вдруг Александр совсем уж нелепый вопрос, и она с трудом удержалась от смеха.

– Демич – мой друг и деловой партнёр, – терпеливо начала она. – Между нами ничего нет и быть не может. И потом, судя по его работам, я совсем не в его вкусе!

Она ожидала, что Александр по-детски рассмеётся её шутке над кособокими, косоглазыми и длиннорукими тётками с картин их общего друга, как это происходило всегда, но Александр только усмехнулся грустно. Он в очередной раз поразился чистоте и наивности этой женщины, которая вывезла на своих плечах криминальную подставу, тяжелейший развод, участь одинокой матери двух девочек-погодок, но её мир остался почему-то чётким, правильным, полным высоких чувств, товарищеских отношений и дружеской взаимовыручки.

– Ты не знаешь, у неё есть кто-нибудь? – Спрашивал его Демич буквально на днях, имея в виду Ираиду.

Знаменитому художнику не так просто выкроить время для друга, попавшего в страшную аварию, но он смог, и чемпион мира по плаванию Александр Фарини был безмерно рад видеть его у себя в палате. Их дружба долгие годы не была омрачена ничем, но Роман в последнее время вбил себе зачем-то в голову, что они с Иреттой могли бы быть идеальной парой.

– Кажется, у неё никого нет, но я могу ошибаться, – осторожно ответил Александр на вопрос друга.

– Я тоже ничего не могу понять. Она с радостью принимает все мои предложения о сотрудничестве. Никогда не отказывается пойти со мной куда-то. Даже подарки мои принимает, правда, потом сразу дарит примерно такие же по стоимости, – Александр с трудом скрыл злорадную ухмылку. – Неужели я для неё недостаточно хорош? Ты, я знаю, точно не дотянул до её требований – можешь в любой момент куда-то сорваться, что-то натворить, а я…

– Может, она любит кого-то другого? – Выдвинул Александр смелое предположение.

– Кого? – Досадливо поинтересовался Роман. – Старого индюка Дюруа? Пьянчугу Мартина? Дурачка с печки бывшего мужа? Смешно.

Александр согласился, что и впрямь смешно любить кого-то другого, когда есть он – Роман Демич, красавец и талантище, модный художник-зожник, состоятельный человек вдобавок. Настоящий подарок!

– Она почти никогда не отказывается провести со мной время, но при этом ведёт себя, как сестра или… даже не могу сформулировать, как кто ещё! – Злился Демич.

– Как товарищ по команде, – подсказал Александр, и старый друг согласился с ним горячо.

– Именно! Как товарищ по команде! Кстати, очень жаль, что мы с тобой в этом сезоне так и не выбрались покататься на горных лыжах…

Роман оседлал своего любимого конька и оставил жалобы на непонятливость Ираиды. Теперь она сидит перед Александром, почти обнажённая, невероятно красивая в свете предзакатных лучей, заливающих её странную, похожую на смесь кабинета со спортивным залом, спальню и рассказывает, какой Демич ей замечательный друг.

Неожиданно Ираида обрывает себя на полуслове, потому что взгляд её падает на настенные часы. Часы в её небольшой, уютной квартирке повсюду, и тишину чистых, светлых комнат наполняет негромкое, стрекочущее тиканье.

– Нам пора собираться! – Выстреливает она, спрыгивая с кровати.

– Подожди! – Умоляет Александр. – Завтра ты улетишь, и мы ещё столько не увидимся!.. Ты уверена, что начало процесса нельзя перенести? Примерно через месяц я смог бы поехать с тобой и…

– Через месяц ещё рано, – возразила Ираида. – Доктора говорят, что тебе лучше никуда не ездить до лета. А начало процесса я уже столько раз передвигала, что теперь мне вряд ли пойдут навстречу.

– Тебе надо было подготовиться, как следует.

– Да. Ещё я не могла оставить тебя в том состоянии, в котором ты…

– Ты откладывала процесс из-за меня?!

– Я не хотела говорить с тобой об этом.

– Ты хотела со мной говорить вообще о чём-нибудь? – Александр снова начинал заводиться. – Такое ощущение, что я для тебя…

Он умолк, почувствовав её нежные губы на своём виске. Он не в состоянии долго сердиться на Иретту. Ещё он не в состоянии жить без неё. Он пытался, но это не привело ни к чему хорошему. Только двух ни в чём не повинных девушек сделал несчастными. Неважно, что Иретта уезжает на месяц, а то и больше, потому что теперь они вместе, и никакая сила не заставит Александра забыть о ней.

Он проснулся на следующее утро в своей палате с чувством тягучей, липкой грусти. Ему показалось, что вчерашнего дня не было, и он всё выдумал от безысходности.

– Кто принёс тебе этого очаровательного медведя? – Спросил через несколько часов Демич, стоя в лучах полуденного света, который делал его похожим на древнескандинавское божество.

Огромный белый медведь с полосатым шарфиком на шее восседал в кресле, свесив толстые лапы. Демич тоже видит его, значит всё в порядке: вчерашний день был.

– Иретта, – просто ответил Александр на вопрос друга.

Он не собирался делиться с ним подробностями фантастического вчерашнего дня.

– Она навещает тебя? – Искренне удивился Роман.

– Случается иногда, – согласился Александр, радуясь, что здесь нет доктора Ренци, и некому просвещать Демича о том, что Ираида, как любит говорить великомудрый эскулап, «редко покидает его палату в последние два месяца».

– Иретта любит дарить подарки, – заметил Роман и заговорил о своей последней выставке и о том, как ему жаль, что знаменитая писательница Ираида Рудова не может на этот раз принять участие в её работе.

Александр слушал его с чувством лёгкой досады. «Надеюсь, ты уйдёшь до четырёх», – подумал он грустно. В четыре часа Иретта обещала выйти на связь.