Дорога была, как и всегда, долгой и довольно утомительной. Охотный ряд, переход на Театральную, поездка в наушниках до Домодедовской, морось, посадка в автобус и снова поездка до места назначения под серым и плотным ливнем, временами полностью заслоняющем вид из окна.

Ощущения в аэропорту каждый раз довольно необычные. С одной стороны – ты понимаешь, что впереди несколько часов объективно скучного ожидания. С другой – ощущение предстоящего приключения, смены обстановки, видов, лиц, вкусов и запахов. Всё это на фоне небольшого, но постоянно движущегося хаоса вокруг, шума разговоров, стука шагов, ни с чем не спутываемого звука колёсиков чемоданов по жёсткой поверхности пола и голоса диспетчера, объявляющего начало очередной посадки. Постоянная лёгкая тревога вперемежку с тёплыми предчувствиями и надеждой побега от обыденности.

В этот раз ожидание затянулось: рейс задержали часа на два. Недосып, голод и непонятно почему не проходящая жажда растянули время в аэропорту до состояния нагретой резины. К моменту посадки сил не было уже даже на эмоции: механическое передвижение ног с будто бы отфильтрованным чувством радости от наступления долгожданного момента.

В автобусе, который отвозит пассажиров до трапа, витало разнообразие настроений. Усталые, смеющиеся, спокойные, невыспавшиеся и весёлые лица, разговоры и перемещения людей между менее и более удобными местами. Рядом со мной, державшись за верхний поручень, стоял мужчина, с виду итальянец. Маска скрывала большую часть лица, но по видимой части можно было предположить, что испытывает он спокойствие и усталость. Зашедшая вскоре после меня женщина лет сорока пяти, не потерявшая своей притягательности, что-то спросила у него уверенным голосом. Что-то вроде “Вас точно не проводить?”. По интонации и выражению лица было неясно, в каких они отношениях. Женщина явно находилась в приподнятом настроении и была заинтересована в продолжении разговора. Мужчина в ответ только коротко помотал головой и продолжил смотреть сквозь стекло на покрытую холодными каплями дождя поверхность аэродрома, освещаемую яркими жёлтыми точками фонарей на фоне чёрного неба. Ситуация с загадочной дамой вскоре прояснилась: она излучала энергию и пыталась завязать разговор, казалось, по любому поводу и с любым оказавшимся рядом человеком – что явно давало понять о её состоянии и настроении. Среди довольно бессмысленных фраз, которыми она перекидывалась с соседними людьми, проскакивало лёгкое сожаление о конце той части дня, которую, казалось, она провела с этим итальянцем (судя по всему, против его воли). Дама не пыталась скрывать своего настроя, легко флиртуя с незнакомым молодым человеком лет на двадцать младше её, а потом принялась рассказывать вроде как всем сразу о своей ситуации: она бесконечно устала и поехала отдыхать к своему другу, поставив мужа перед фактом. Последнее мужа явно не устраивало, о чём говорил последующий телефонный разговор пресловутой дамы. Чем он закончился, узнать не удалось: автобус доехал до самолёта.

Посадка прошла в спокойной, даже какой-то домашней атмосфере, чему, вероятно, способствовал вечер, а также ощущение укрытия и определённого уюта в освещённом самолёте – на контрасте с тёмным и сырым воздухом улицы. Вскоре мы взлетели.

Лёгкий физический восторг испытываешь во время отрыва шасси от взлётной полосы: внутри всё немного сжимается, возникает ощущение щекотки в районе шеи и груди. Очень жаль, что длится это всего мгновение. Далее, восторг не меньший от вида ночного города из окна самолёта: вереницы огней машин, кварталы, создающие геометрические фигуры и длинные змейки дорог, наполненные светом. В такие моменты забываешь и об усталости, и о тесноте салона – всё это уходит на второй план.

Вид стал менее захватывающим: в иллюминаторе была лишь ночная тьма и световой сигнал от крыла самолёта, иногда полностью скрываемый клочьями тяжёлых облаков. Усталость снова дала о себе знать, и остаток полёта прошёл в полузабытьи.

Прибытие было внезапным и скорым. Вид небольшого числа самолётов в местном аэропорту во время снижения, прощание стюардов, залитый искусственным светом коридор, ведущий в основное здание, пустота помещений и множество таксистов, назойливо предлагающих свои услуги по сомнительной адекватности ценам. Тут же стояли две стойки местных операторов связи: совершенно одинаковые, не считая цвета, они находились в паре метров друг от друга. Исходя из заявлений коммивояжёров, цены также были схожи до неприличия. Выглядело это забавно и навевало мысли об одной из книг Владимира Сорокина. После покупки местной сим-карты (вещь настолько же необходимая, насколько нестабильным оказалось получаемое от неё интернет-соединение) появилась возможность позвонить хозяйке забронированного номера и уточнить номер местной службы такси. Ожидание было долгим, но цена поездки оказалась в два раза меньше предлагаемой местными реликтами нулевых.

Ехать от аэропорта по ночному городу было приятно, несмотря на сильное желание спать. Комфорт поездки разительно отличался от последних нескольких часов, что давало достаточное количество бодрости.

Отель был ожидаемо прост и неказист, как и сам номер. В холодильнике на так называемом ресепшне лежал небольшой набор продуктов первой необходимости: вода и шоколадные батончики. На стенах – распечатанные тут же на принтере напоминания о правилах отеля. Мужчина, стоявший передо мной (судя по всему прилетевший тем же самолётом) напряжённо что-то искал в смартфоне – не проходила оплата. Но в данный момент всё это вызывало лишь лёгкую улыбку. Здорово было наконец осознавать, что хотя бы в ближайшее время ты можешь действительно отдохнуть.

Simferopol

Холодная освежающая вода, чистая одежда, затянутый ремень, а также некомфортно увесистый рюкзак – и меня встречает яркий уличный свет. На улице нового города было всё то же, что и сутки назад: сигналящий транспорт, идущие по своим делам прохожие и знакомая архитектура. Однако бросились в глаза мелочи, дающие обыкновенно каждому новому месту свой неповторимый образ. Здесь это были бетонные плиты, местами уложенные вместо асфальта, обилие кошек и чудовищное устройство городской проводки. Последнее напомнило известные фотографии столбов электропередач в каком-нибудь спальном районе Токио. Забавно, что в Японии тоже полно мест, населённых кошачьими. Но коты здесь были не такие, как их себе представляешь, когда слышишь слово “кот”. Поджарые, даже откровенно худые – их хотелось накормить, несмотря на сразу пришедшее в голову объяснение – местный климат.

Незадолго до начала всей поездки был набросан примерный план мест, интересных (или не очень) для посещения. Первыми его пунктами – что определялось географией путешествия – значились караимская Кенасса и Симферопольское водохранилище. Да, последнее звучало не очень, но найденные в сети фотографии водоёма подкупали. Кроме того, Симферополь в принципе был не особенно богат на достопримечательности, так что любая более или менее интересная локация приобретала дополнительную ценность. Тем не менее, с самого утра стало понятно, что водохранилище так и останется таинственным неизвестным: слишком мало времени.

Кенасса (храм местного народа – кераимов) предстала далеко не в самом благоприятном свете: уже издали были заметны строительные леса и ограждения, а, подойдя поближе, стало ясно, что прохода к зданию нет вообще. Верхушка его была видна, и сама по себе выглядела интересно, так что поначалу возникло желание сделать несколько фотографий. Однако сочетание давящей жары и окружение из жестяного забора отбило желание участвовать в этом процессе уже после первого кадра.

После изучения расписания поездов до первой цели поездки – Севастополя (Симферополь воспринимался перевалочным пунктом), путь лёг на главную улицу города – имени Карла Маркса. Находилась она достаточно близко, поэтому несложно было пройти пешком.

В глаза бросилось устройство города. Вкратце: урбанистический ад. Вышеупомянутое состояние электропроводки, нагромождения зданий разной формы и величины, полнейшая эклектика (в плохом смысле этого слова) вывесок с доминирующем стилем России времён нулевых, невероятно узкие тротуары, парковка против всех правил дорожного движения и приличия, забитые торговыми лавочками тёмные подземные переходы. На этом фоне особенно удивила возможность бесконтактной оплаты в транспорте и обязательное требование ношения масок в магазинах. Тем не менее, были и положительные моменты: некоторые, уже много лет заброшенные здания, обклеенные давно выцветшими объявлениями, с заколоченными окнами и покрытые местами ветхой штукатуркой – выглядели крайне атмосферно, будучи залитыми сухим и ярким солнцем.

Улица Карла Маркса и правда была замечательной: приятные глазу фонари и фасады домов, обилие зелени, свежеуложенная плитка, множество ресторанчиков и небольшой фонтан. На фоне окружающего города место воспринималось настоящим оазисом.

Здесь же располагался, судя по рейтингам, лучший ресторан Симферополя. Внешний вид его доставлял удовольствие даже издали, а впечатление усиливалось на контрасте с увиденным до этого: продуманное оформление, выполненная в европейском стиле летняя веранда и официанты в белых рубашках, на лицах которых запечатлелось глубокое (без иронии) знание дела.

Еда была отнюдь не шедевральной, но приятной и в меру изысканной, что очень радовало после перекусов в отеле и аэропорту. Настроение же, как и почти всегда в таких местах, задавала веранда. Плетёные стулья, солнце, цветы, посаженные в горшках вокруг столиков, на которых стоят бокалы чего-либо прохладного – всё это создаёт ощущение жизни -какой, кажется, она должна быть.

Путь до вокзала был не слишком близкий, но время до отправления поезда позволяло пройти его пешком, совершенно не торопясь. Практически прямая дорога до него напоминала улочки типичных маленьких городов и приморских деревень российского юга, с тем лишь отличием, что иногда попадались крупные здания ещё советских времён. Отдельная особенность: деревянная статуя, находившаяся на пешеходной части, без каких-либо пояснительных подписей. Она была уже второй, увиденной в Симферополе. Это интриговало и создавало дополнительный оттенок. В голову пришла мысль: именно такие, зачастую незначительные и в какой-то мере эмоционально нейтральные особенности, создают в памяти более живой образ впервые увиденного места. Детали, бесцветные по отдельности, включаясь в общую картину, создают нечто большее суммы составляющих – и добавляют ей объём.

Вокзал был неестественно велик для тех единиц людей, что собирались отправиться в путь. Огромный, по-видимому новый, он будто бы предназначался для гораздо более оживлённого потока пассажиров, отчего казался пустым. Ещё сильнее это ощущалось на фоне яркого дневного солнца – будто бы территорию в спешке покинули.

Дорога прошла смутно: вспышки ярких и живописных видов – то на горы, то на плоскогорья – вырывали из забытья сна, тяжёлого и беспокойного от жажды и накопившейся усталости. Мелькали маленькие сюжеты и ощущения: будка смотрящего за шлагбаумом на пересечении железной дороги с автомобильной; семья с горой сумок, только что прибывшая в небольшое поселение; пожилая женщина, вышедшая из нашего поезда и здесь же прилёгшая отдохнуть на нагретую солнцем бетонную плиту; группа разговорчивых детей, будто бы из летнего лагеря, зашедшая в вагон где-то под Бахчисараем.