Призраки прошлого

Дневники Дианы

Ровно как и я не знала, реальна ли она – девушка на балконе. Я всё ещё сомневалась в её существовании. Не верила своим глазам. Может, Виктор был прав, и мне пора обратиться к специалисту. Может, мои галлюцинации – симптом какого-нибудь заболевания.

Она смотрела на меня уверенно и сдержанно. Сейчас она молчала, и я засомневалась, слышала ли я её тогда.

– Слышала, – ответила на мой незаданный вопрос Айви.

Я вздрогнула от её голоса в своей голове. Медленно поднялась и вышла на балкон, схватилась за железную перекладину обеими руками.

– Зачем ты всё это делаешь? Мне так до палаты с мягкими стенами недалеко…

– Тебе пора всё узнать.

– Не проще ли тебе всё рассказать мне, а не ждать, пока я докопаюсь до истин?

Я разговаривала с ней на равных, будто она была человеком. Так ли протекает одна из стадий шизофрении?

– Я говорила тебе, что часть правды ты узнаешь из дневников.

– Но я даже не знаю, где мне их искать!

– Ты не искала. Ты была занята им! – В её словах проскользнул упрёк. – Я слышала все твои мысли и желания…

– А он тут причём?

– Он вечный камень преткновения!

– Что?

– Дневники на самом видном месте! – ответила Айви, а потом исчезла.

Рассерженная я вернулась в комнату. Разве, чёрт возьми, может всё это быть реальным? Расправив руки в стороны, я опустилась на кровать, прочувствовав каждый свой ноющий позвонок. Мне хотелось поскорее погрузиться в сон, а завтра убраться отсюда. Чем я только думала, когда сломя голову неслась в прошлое.

Я открыла зажмуренные до этого глаза и замерла. Дневники на самом видном месте. Квадрат в углу потолка был сдвинут. Я была почти уверена, что найду там дневники. Медлила я не дольше секунды, а потом подскочила и стала придумывать варианты, как добраться до нужной зоны. Потолки в доме были высокими, и если я стану на стол, всё равно не достану до того квадрата даже кончиком пальцев.

Виктор застал меня, кряхтящую, как курица-наседка на яйцах, и усердно тянущуюся рукой к потолку. При этом я стояла на стуле, который стоял на стуле, стоящем на столе.

– Ты в своём уме?!

– Если бы я начала падать, испуганная твоим внезапным появлением, ты бы успел меня поймать? – фыркнула в ответ.

– Не хочу знать, что ты там забыла. Слезай оттуда! – скомандовал он.

– Дневники! – простонала я. Мне почти удалось отодвинуть плитку дальше и дотянуться рукой глубже.

– Слезай, – спокойнее повторил Виктор. – Я схожу за стремянкой.

Я повиновалась и спустилась прямо в его объятия.

– Как безрассудно, Ева! – Виктор недовольно убрал руки с моей талии.

Я ничего не ответила ему. Потому что то, что я хотела сказать, было не к месту. И никогда не будет «к месту» между нами.

Виктор вышел и через минуту вернулся со стремянкой. Молча отодвинул в сторону моё шаткое сооружение, подставил лестницу и полез к квадрату сам.

– Э-э-э… – я недовольно возразила ему.

– Тебе безопаснее быть на земле, – это было сказано тоном, которому мне не захотелось перечить.

Я молча наблюдала, как он поднялся до самого верха, просунул руку в открытое углубление, и как изменилось его лицо, когда его рука на что-то наткнулась.

Я испуганно вжалась спиной в холодную стену:

– Они… там?

– Кажется, там действительно что-то есть, – он вытянул из чёрной дыры что-то увесистое и поднёс к свету.

Это была стопка старых потрёпанных тетрадей, перевязанных вместе бечёвкой.

Виктор спустился с лестницы. Я подскочила к нему и выхватила из рук находку.

– Мне хочется спросить, как поиски завели тебя туда, но я боюсь твоего ответа.

– Айви подсказала, – спокойно сказала я. Мой взгляд был прикован к дневникам.

Виктор оставил меня на ночь одну в их с мамой спальне, хоть ему это далось с трудом – он тоже хотел узнать тайны Дианы. Я пообещала, что всё расскажу утром.

Конечно же, я не спала всю ночь, листая страницы старых тетрадей. Казалось, они принадлежали маме: многое было написано её почерком. Но некоторые страницы были не её авторства. Часть из написанного я не понимала, часть повергла меня в ужас.

Теперь я сомневалась, что исполню обещание, данное Виктору. Пусть хоть у кого-то из нас останутся хорошие воспоминания о Диане…

«Никогда бы не подумала, что смогу убить своего ребёнка. Это звучит так ужасно… Но чтобы сохранить свою семью, я обязана пойти на это. Я знаю».

Это было первое, что мама записала в дневник. До этого я пролистывала старые мятые страницы с непонятными мне текстами. Я даже не представляла, на каком языке это было написано. И как яркая вспышка – абзац, вписанный маминой рукой. Мои руки, вместе с дневниками в них, задрожали.

Айви не заставила себя долго ждать. Присела рядом, мрачно посмотрев на тетради.

– Это же неправда? – Мой голос прозвучал неуверенно.

– Правда, – тихо ответила она.

– Ты… ребёнок Дианы, которого она убила?

Айви не ответила, лишь взглядом указала на дневники.

Я продолжила читать.

«Того ли ребёнка я убила? Кажется, я совершила ошибку. За которую поплачусь своей жизнью».

После следующих строк дрожали не только руки. Я вся дрожала, как лист, который вот-вот сорвётся с ветки от сильного ветра. Только в комнате не было ни дуновения. Казалось, мир вокруг замер.

Первым моим порывом было сжечь этот бред. Я перевернула на самую последнюю страницу: «Я больше так не могу! Она забирает его у меня!»

И всё. Ни слова больше.

Я посмотрела на Айви:

– Речь о Викторе?

– И о тебе…

– Я ничего не понимаю! Ты говорила, что здесь будут ответы, а тут только больше вопросов…

– Потому что ты не хочешь понимать! Не хочешь принимать. Диана больше всего в жизни любила его. А тебя… тебя она боялась…

– Но почему?

Я была на грани срыва, проклятые тетради отшвырнула в сторону и закрыла лицо руками.

– Потому что ты опасность.

Дверь открылась, и вошёл Виктор. А Айви исчезла.

– Так и знал, что ты не уснёшь.

Напрасно я отворачивалась и прятала заплаканное лицо. Он задержал свою ладонь на моей щеке и грустно улыбнулся:

– Ты расскажешь мне, что там написано?

– Тебе лучше не знать.

– А тебе лучше не тащить этот груз в одиночестве, – он медленно опустился рядом.

– Если бы ты раньше сказал мне, что я тебе неродная дочь! – не знаю зачем, но я произнесла это вслух. И как-то легче стало дышать.

– Ничего бы не изменилось, Ева. Людям не понять нашей любви.

– Я, видимо, не человек. Потому что о каких-то «людях» ты беспокоишься, а обо мне нет.

Виктор ничего не ответил на это, лишь прижал меня к своей груди. Я слышала, как быстро билось его сердце под тонкой футболкой.

– Если ты сейчас не отпустишь меня, я сорву её с тебя, – смело выдохнула я. Сделала бы я это? Вряд ли. Но чем дальше он находился от меня, тем проще мне было совладать с собой.

Он быстро отстранился.

– Это просто страсть, Вик. Однажды мы переспим и успокоимся, – я хотела проверить его реакцию. И мне удалось воззвать к эмоциям.

– Нет, Ева! Нет. Я люблю тебя. Люблю! – прорычал он.

Я усмехнулась.

– Но ты знала это? Это было жестоко с твоей стороны.

– Женщины, которым не позволяют любить открыто, на многое способны. Жестокость – меньшая из зол.

Виктор промолчал. Зато мне ответила Айви:

– Женщина, чей отец сам дьявол, руководит всеми жестокостями мира и не поскупится на изощрения, чтобы достигнуть желаемого.

Я уже привыкла к её неожиданному появлению и даже не вздрогнула.

Кого она имела в виду? Себя? Диану? Меня?..

Искренность

Наутро следующего дня Виктор почти силой затолкал меня на переднее сидение своей машины. Мою тайоту оставил в гараже старого дома. Убедил, что сам вернётся за ней.

– Я устала от тебя! – огрызнулась я.

Виктор пристегнул меня, как непослушного ребёнка, и захлопнул дверь. Я успела отдышаться, прежде чем он занял водительское место.

– Оставь меня в покое! – с новым нажимом начала я. – Мне не нужна твоя опека!

– Вот как ты заговорила?!

– Ты мне не отец! – Этими словами я хотела уколоть его больнее, но он был сдержанным, как и всегда. Казалось, не существует чего-либо, что могло бы молниеносно вывести его из себя. Я же заводилась с полуоборота. И сейчас от моих слов больнее было только мне.

– Ты мне не дочь. Но моя любовь к тебе сильнее, чем любовь отца. Оттого и заботиться о тебе мне хочется больше…

– Не получится! Твоя роль изменилась, папочка, – последнее слово было сказано максимально раздражённо и язвительно.

Но Виктор лишь улыбнулся в ответ:

– Зато твоя роль всегда будет главной в моей жизни.

Я отвернулась к окну и закрыла глаза, как только он завёл машину. Уснула и открыла уже в городе, когда Виктор коснулся моего плеча:

– Мы приехали.

Я оглянулась по сторонам.

– Завтра у тебя встреча с психологом, – Виктор не смотрел на меня.

Его желание взять контроль в свои руки мигом вернуло меня в состояние бодрствования.

– Что?! Никуда я не пойду, ты знаешь!

– А ты знаешь, что я на руках тебя туда отнесу, если понадобится, – сощурился он и бросил в мою сторону короткий взгляд.

– Нахал! – прошипела я и вылезла из машины. – Верни мою тойоту на стоянку, – фыркнула в открытое окно.

– Завтра в девять утра она будет на месте ждать тебя.

Я поднималась до квартиры и бубнила себе под нос всевозможные ругательства в его адрес. В руках, прижимая к сердцу, я несла дневники, в которых надеялась найти ответы на свои вопросы. Если они – единственное, что поможет мне разобраться в этом кошмаре, в который превратилась моя жизнь, я изучу их от первого до последнего слова. Даже если придётся выучить старинные языки!

Когда я остановилась около квартиры, моё сердце застучало быстрее. Дверь была открыта. Все похожие моменты из фильмов ужасов пронеслись перед глазами… Я была уверена, что закрывала дверь, когда уезжала.

Я попятилась назад к лестнице, доставая телефон из заднего кармана, чтобы набрать Виктору. Дверь открылась, и на пороге показался Ян.

Я выдохнула.

– Боже мой, Ева! – Он бросился ко мне. – Почему твой телефон недоступен? Ты где была? – Ян прижал меня к себе.

От страха и напряжения я потеряла дар речи. К тому же мне было нечего ему ответить.

– Решила навестить старый дом…

Не совсем правда, но и не совсем ложь.

– Не думала, что ты вернёшься раньше, – сглотнула я.

– Ты была недоступна! – Ян по-прежнему обнимал меня.

Он не стал расспрашивать, почему у меня возникло внезапное желание навестить старый дом. Даже не поинтересовался, что за тетради в моих руках. Не спросил, с кем я ездила туда. Он просто был счастлив, что со мной всё в порядке.

А меня это раздражало. Может быть, это синдром молодой жены? Когда через несколько дней после свадьбы ненавидишь мужа так, будто вы прожили сто лет в браке? Может быть, это со временем пройдёт?

– Ева…

Ян лежал на своей половине кровати.

Я повернулась в его сторону.

– Куда хочешь поехать на наш медовый месяц?

– Зачем? – резко ответила вопросом на вопрос я.

– Прости?

– Мне кажется, в этом нет нужды…

Он замолчал. И меня накрыло чувством вины. Зачем я вышла за него замуж? Быть его женой, но оставаясь при этом в неведении, что Виктор мне неродной отец, мне было бы проще. Своим признанием Виктор всё испортил.

– Куда ты хотел бы поехать? – я осторожно нарушила тишину. Ту тишину, от которой мурашки бежали по коже: неужели каждый день моей семейной жизни будет таким?

– Туда, где тепло.

Я сконфуженно улыбнулась. Какой холод он сейчас имел в виду? Май выдался не самым холодным.

– Выбери сам. Мне, правда, неважно. Мне хорошо тут… – я задержала дыхание и солгала: – …с тобой.

Ян улыбнулся, коснувшись моего плеча губами. Его улыбка как будто бы говорила мне: «Я знаю, что ты лжёшь».

Исполнять супружеский долг, а в голове держать образ другого мужчины – ужасно. Это даже хуже измены… Когда Ян закончил, я подскочила и сбежала в ванную. Лишь бы не видеть его глаза, а точнее – любовь в них. Безответную.

Смывая прохладной водой отпечатки нелюбимых пальцев со своего тела, я бубнила самые изощрённые ругательства в свой адрес: изменщица, предательница, иуда, гиена, падшая женщина…

– Ева, твой телефон разрывается.

– Сейчас!

Я замолчала и выключила воду.

– Как мерзко… – выдохнула я.

Кутаясь в полотенце, вернулась в спальню. Обнажённый Ян стоял у окна с бокалом вина. Я посмотрела на него, но вспомнила другое тело… Он услышал мои шаги и обернулся:

– Тебе налить?

Я отрицательно мотнула головой и взяла телефон: два пропущенных от Виктора. Я не собиралась перезванивать. Экран загорелся и высветилось сообщение: «Приём в 9:45. Машина будет ждать у подъезда в 9. Не опаздывай». Я сцепила зубы. Следом пришло: «Не злись!» Я не собиралась ему отвечать.

– Кто такой настойчивый? – Ян указал взглядом на телефон.

Я не знала, что ответить. Выдохнула.

– Кое-кто не очень важный.

И снова солгала мужу. Хорошее начало семейной жизни.

Ян пожал плечами. Сделал вид, что ему было достаточно этого ответа.

В девять утра я спустилась на парковку: моя тойота стояла на своём месте. Я подошла к машине. Водительская дверь открылась, и показалось довольное лицо Виктора.

Я протянула открытую ладонь, чтобы он отдал мне ключи.

– Как мило с твоей стороны, – съязвила я.

Он смотрел на меня с улыбкой победителя.

– Присаживайся, – кивнул на переднее пассажирское сидение.

– Вот ещё! Ключи.

Я так и стояла напротив него с вытянутой рукой.

– Я отвезу, – не сдавался под моим взглядом он.

– Я не нуждаюсь в услугах личного водителя.

Виктор пожал плечами.

– Нахал! – Я залезла в машину, громко хлопнув дверью в знак протеста.

– Ты же в курсе, что это твоя машина?

Его как будто забавляла моя злость.

– Зато полегчало, – пробубнила я.

Мне хотелось задушить его. Прямо здесь. Прямо в эту минуту. Голыми руками.

– Ева, я не хочу тебе навредить. Анна моя хорошая знакомая. Она квалифицированный психотерапевт…

– Один приём, – спокойно перебила его я, отдышавшись и прогнав мысли о том, как мои ладони смыкаются на его шее.

– Посмотрим.

– Ты сейчас выйдешь из машины!

Мы выехали с парковки.

– На ходу? – усмехнулся Виктор.

Я озлобленно фыркнула в ответ.

– Она поможет разобраться… – не унимался он.

– Я не говорила, что мне нужна чья-то помощь.

– Нужна. И если ты сама этого не понимаешь, то я…

– То есть, ты любишь меня по-взрослому? – я перебила его, он не успел закончить мысль. Вопрос неконтролируемо слетел с моего языка.

Виктор запнулся.

– Ева…

– Нет, серьёзно. Может, ты мне дашь дельный совет: как вести себя в постели с человеком, когда все мысли о другом?

Я впервые была свидетелем, как Виктор потерял контроль над собой: резко свернул на обочину и затормозил.

Он молчал.

– Если ты и правда любишь меня, то как ты спал с Дианой? А как сейчас спишь с Лидией? – я добивала его словами.

Виктор смотрел перед собой, не поворачиваясь ко мне.

– Может быть, помощь Анны тебе нужна больше, чем мне?

Что-то во мне оборвалось, и я перестала молчать. Если бы меня в нынешнем состоянии вернуть к алтарю перед Яном, я бы уверенно сказала ему «нет».

– Ты не можешь судить другого человека, пока не наденешь его обувь и не пройдёшь его путь. Ты не можешь сомневаться в моей любви, потому что я люблю, как умею. Я страдал дольше тебя. У меня было время привыкнуть. – Его голос казался уверенным, но я видела, как напряглись вены на шее.

Он злился. На меня? Или на себя?..

– Я просто хочу понять тебя.

– Если бы я мог понять себя сам, – выдохнул Виктор.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Я поглядывала на него из-под опущенных ресниц. Заметила, как напряжённо дёргались его скулы, будто он сдерживал там слова, что рвались наружу.

– Почему вы решили не говорить мне правду? – спросила я, когда Виктор затормозил на стоянке.

– Это было решение Дианы.

– Почему?

– Чтобы у тебя была настоящая семья? – вопросительно посмотрел на меня Виктор.

Он довёл меня до нужного кабинета и протянул ключи от машины. Я выставила ладонь, Виктор вложил туда ключи, а потом развернулся и ушёл. Мою руку всё ещё обжигало его прикосновение.

Спустя час я сидела в своей тойоте, опустив голову на руль.

Анне удалось расположить меня к себе. Вот только говорили мы не о призраке девушки, а о моих чувствах к Виктору. Я, конечно же, не называла имён. А она, конечно же, всё поняла.

Я впервые с кем-то чужим поделилась всем, что было у меня на душе. Выплакалась. Стало легче дышать, но не стало свободнее. Я почувствовала, как до того тугая верёвка на моих запястьях стянулась ещё туже.

Измена

В голове после этого приёма было пусто. Как бывает пусто в желудке после того, как выворачивает после отравления. Какое-то непонятное опустошение произошло в моей голове.

– Эта связь крепче, чем ты думаешь, – Айви появилась внезапно, как и всегда.

– Давно тебя не было видно и слышно, – вздрогнула я.

– Скучала?

– Если скажу, что нет, ты исчезнешь?

– Нет.

Я пожала плечами, мол, тогда неважно, скучала ли я.

– Ты так и не притронулась к дневникам.

Айви сидела на переднем сидении. Её белоснежная кожа была одного цвета с платьем, которое было на ней, и только ржаво-рыжие волосы раскачивались, будто на лёгком ветру. Окна в машине были закрыты. Кондиционер выключен. Даже я почти не дышала. А волосы всё равно не лежали на её плечах неподвижно. Почему-то это волновало меня.

– Я… мне… Я бы их сожгла! – выдохнула я.

– Я бы тоже, – улыбнулась она. Волосы замерли на её плечах. – Вот только ты должна узнать всю правду.

– Тогда ты исчезнешь?

– Ты не этого хочешь.

– Именно этого я и хочу. Чтобы ты исчезла!

Она и исчезла.

– Чёрт!

Я опустила голову на руль.

Расстроенная и раздражённая, я устроилась в сквере возле дома. Не хотела идти в пустую квартиру, а в машине мне мерещился запах Айви. Поэтому я сидела на свежем воздухе, растирая по холодным щекам бегущие слезинки. Хоть глаза были сухими и мне вовсе не хотелось плакать, но на душе было тяжело и пусто.

Я часто останавливалась в этом скверике, прежде чем пойти домой. Здесь было тихо и безлюдно, как будто он был заброшен, не видим для других.

– Так и знал, что найду тебя здесь.

Но не для него.

Я не стала оборачиваться: мурашки по всему телу у меня бежали только от одного голоса.

– Встань, пожалуйста. Земля ещё холодная.

– Не холоднее твоего сердца, – грубо бросила я.

– Ты несправедлива со мной.

– Зато честна.

– Встань, пожалуйста! – строже повторил Виктор.

Я поднялась и направилась к дому. Виктор догнал меня и остановил за руку возле подъезда. Я вздохнула. Он смотрел сверху вниз, проводя большим пальцем по щеке, остановил его на губе, потом приподнял моё лицо за подбородок.

Я не двигалась, даже не вздрогнула от его прикосновений. Как тряпичная кукла. Руки болтались вдоль тела. Только губы отвечали на поцелуй. Самый долгий, который был между нами. Казалось, если сложить все мои поцелуи с Яном в один, он будет короче и менее страстным, чем этот. Мои губы пылали и опухли, а внутри таял лёд.

– Теперь ты почувствовала тепло моего сердца? – Виктор всё так же смотрел на меня сверху вниз и обнимал за талию, не убирая ладонь с моего лица.

– Теперь я могу идти? – закатила глаза я.

Я лукавила, потому что идти не могла. Если он уберёт свою руку с моей талии – я упаду без поддержки. Ноги стали ватными. Я как будто уплывала в невесомость. Желание пульсировало чуть ниже живота.

– Ева, я не могу больше бороться с…

Я не позволила ему договорить – встала на носочки и поцеловала его сама. Он вздрогнул от неожиданности, но прижал к себе, опуская обе руки на мои ягодицы. Потом провёл вверх по спине к шее, слегка придавливая моё тело к своему. Но ему не нужно было сокращать расстояние между нами – я прилипла к нему, как мокрая ночнушка к голому телу. Он сделал шаг вперёд, я – назад, прижалась к подъездной двери. Ещё мгновение – назад вернуться будет нельзя… и он отступил.

– Прости, Ева…

Я пыталась выровнять дыхание.

– Пойдём… домой… – выдохнула я.

Он кивнул.

В лифте Виктор снова меня поцеловал. Я начала снимать с себя шарф и пальто. Он расслабил галстук у себя на шее резким движением. Я с пятого раза не глядя попала ключом в замочную скважину. Он оторвал две верхних пуговицы у себя на рубашке. В прихожей одежда с двух тел полетела на пол. Виктор подхватил меня на руки. С первого этажа наши губы ни разу не разъединились. Я не понимала, в какой из комнат мы оказались. Когда мои ладони упёрлись в его живот, я задрожала: впервые прикоснулась к любимому телу. Он целовал мою шею и плечи. Дрожь обуревала моё тело сильнее и настойчивее. Я вцепилась в его бока ногтями, пальцы свело судорогой. Виктор приподнял мои ягодицы и одним движением стянул джинсы и трусы. Он на мгновение замер, и я испугалась, что передумал… но он прильнул к моим губам нежно, а потом резко вошёл в меня…

Мы лежали на холодной плитке среди разбитой посуды и сломанного стола. Между нами была тишина. И громкое биение двух сердец.

– Ева… я не перестал тебя любить. И хотеть. Это не просто страсть.

– Доказательства приняты, – громко выдохнула я.

– Мы сломали стол.

– И разбили посуду.

– Может, инсценируем ограбление? – рассмеялся Виктор, присаживаясь и осматриваясь по сторонам.

Я тоже поднялась из положения лёжа.

– Как раз будет вразумительное объяснение моих синяков и разбитой губы.

– Но засосы на шее не объяснить… – Виктор поднял руку и провёл по моей нижней губе.

Под утро мы заснули, так как продолжать уже не было сил. Ни у меня, ни у него. Я не могла насладиться прикосновениями к его телу. Даже когда я уже засыпа́ла, моя ладонь медленно скользила по его груди и животу. Он дышал в такт скольжению моей ладони, медленно и умиротворённо.

– Я бы хотела перенестись в другой мир. Где мы могли бы вот так лежать вечно.

Я зарылась лицом в его растрёпанные волосы.

Когда проснулась, Виктора уже рядом не было. Испуганно подскочила, в страхе, что это был всего лишь сон… и замерла… его одежда была аккуратно сложена на комоде.

Я выбежала на кухню и остановилась в дверях: Виктор готовил свои фирменные блинчики. В одних трусах. На моей кухне.

Стол уже был отремонтирован. Осколки посуды убраны.

Я подошла к нему сзади и обняла со спины.

Так всегда делала мама. Он продолжал жарить блинчики, почти не реагируя на неё, довольно улыбаясь.

Вот только сейчас он обернулся и словил мои губы, награждая их поцелуем.

– Сделать кофе? – Я прижалась к нему, чувствуя его желание внешней стороной бедра.

– Я всё сделаю сам. – Он поцеловал меня в ключицу и отодвинул от себя: – Иначе останешься без завтрака.

– Кое-что насытит меня лучше твоих блинчиков… – Я подмигнула, сопротивляясь ему.

– Ева! – Виктор наигранно рассердился.

И я поддалась, присаживаясь на стул. Но не успокоилась. Ногой дотянулась до его бедра. Подняла разрез короткого халатика выше, специально спустила его с плеча.

Виктор обернулся и вздохнул:

– Сначала ко… – но недоговорил, опускаясь передо мной на колени, покрывая поцелуями оголённые бёдра.

Я запустила пальцы в его распущенные волосы и запрокинула голову. С моих губ сорвался сдавленный стон – я хотела, чтобы этот момент длился вечно… Но его разрушил поворот ключа в двери.