Виктор ушёл, а я осталась наедине с болью. Я закрывала глаза и видела картинки из другого – счастливого – спектакля. Видела маму, бегущую по берегу навстречу отцу. Видела, как он заключал её в крепкие объятия. Целовал в губы. А когда мама обернулась в мою сторону, я увидела не маму, а своё отражение…

Вздрогнула и осознала, что уснула на полу, облокотившись руками на диван и склонив на них растрёпанную голову. За окном уже стемнело, а значит, Ян скоро вернётся с работы.

С ролью жены я справлялась плохо уже с первых минут. В брачную ночь отвернулась от мужа и притворилась уснувшей. Сегодня за целый день ни разу не позвонила ему и не поинтересовалась, что он хочет на ужин.

И никогда не интересовалась.

Зато знала наизусть, что Виктор по утрам пьёт крепкий нерастворимый кофе, что любит делать оладушки на завтрак и не любит ужинать в одиночестве. Знала, потому что все свои сознательные годы наблюдала за ним и впитывала черты его характера, запоминала то, что ему нравится и что он терпеть не может.

Кому-нибудь удалось приказать своему сердцу? Я о подобном не слышала. Моё сердце само выбрало, кого любить. А я осознанно выбрала, чьей женой быть. Виктор прекрасно знал, что я не предам свой выбор. Вероятно, поэтому дождался, пока я выйду за Яна, а потом только рассказал мне правду.

Осознанно ли Виктор выбрал быть несчастливым? Жить и спать с нелюбимым человеком. Потакать обществу, а не своему сердцу. А может быть, это была проверка меня на прочность?

– Знаешь, Ева, женщина должна боготворить своего мужчину. Иначе он найдёт другую. Нет незаменимых…

– Ма, мне ещё рано думать об этом.

Мне было четырнадцать. Мама вплетала зелёные ленты в мои рыжие косы и давала советы, что делала всегда в этот момент.

– Никогда не рано узнавать простые истины, моё солнышко.

– Если я встречу такого мужчину, как папа, я буду боготворить его, – честно ответила я.

– Другого такого нет.

Мама была права. Обойди я всю планету вдоль и поперёк, всё равно бы не нашла похожего на Виктора. Вот только своей любовью я перечёркивала светлую память о матери.

Почему она сама не рассказала мне всё?

Я до мелочей помнила то утро. Запомнила её рассеянный взгляд, её глаза будто ничего не видели перед собой. Запомнила её дрожащие руки, из которых всё падало.

– Ма, ты в порядке? – помнила, как коснулась её плеча, а она вздрогнула и смахнула мою ладонь как мерзкого жука.

– Так будет лучше… – помнила её последние слова.

Потом она выбежала с чёрного входа. Я не пошла за ней.

А спустя час к нам забежала соседка тётя Рая и упала на колени на входе, с воплями: «Дианочка утопилась!»

Помнила, как выронила стакан с молоком, который несла отцу. Помнила, как рванула к озеру. Как бежала, будто в замедленной съёмке. И помнила её тело на берегу. А рядом скорую и полицию.

Я тогда не подошла к маме. Моё ослабевшее тело подхватил Виктор, который прибежал следом.

Я не верила. Ведь у мамы был разряд по плаванию, и даже в самом страшном сне не могла утонуть. И тем более утопиться. Она же была счастливой…

В эти выходные Ян решил собрать всю семью на пикник в лесу. С палатками, шашлыками и вином. Компанию собрал тоже самую подходящую – семейную. Моя новоиспечённая свекровь и моя действующая мачеха были так очарованы друг другом, что за этот вечер стали чуть ли не лучшими подругами, болтая без умолку, не прекращая делиться то рецептами, то советами, то историями из жизни. Ян и его отец были заняты шашлыками, а Виктор следил, чтобы наши бокалы не пустели.

Я стояла чуть поодаль ото всех и наблюдала за этим спектаклем, прислонившись к рядом растущему стволу и опустив глаза на бокал в руке. Наклоняла его и разглядывала, как остатки вина переливаются по стенкам. Сделала последний глоток и подняла голову. Вино растеклось по моему телу, как кипяток: передо мной стояла девушка из зеркала. После кипятка по моему телу покатились кубики льда. Я сглотнула застрявший в горле ком и попятилась назад, где стоял наш импровизированный стол.

Девушка смотрела прямо на меня. Я заслонила глаза рукой, а когда убрала ладонь – её уже не было на прежнем месте.

– Позвольте наполнить ваш бокал, – услышала голос Виктора.

Я была напряжена, как струна скрипки Паганини перед тем, как оторваться, и не услышала его шагов, оттого подпрыгнула.

– Прости, не хотел тебя напугать, – он подлил мне вина.

– Я… – едва дыша ответила я, – у меня всё хорошо.

– А так сразу и не скажешь. Ты что, привидение увидела? – в шутку спросил он.

– Не представляешь, как ты близок к истине, – честно призналась я, опустошив полбокала в несколько больших глотков.

– Ты видела её… наяву?

Я кивнула.

– Ева… Надо что-то делать! Надо обратиться к специалисту.

Я отошла подальше от дерева, возле которого стояла. Виктор последовал за мной. Когда мы ушли на приличное расстояние от остальных, я резко остановилась:

– К психиатру? – усмехнулась я.

– Я не это имел в виду…

Он тоже остановился – слишком близко от меня.

– А к какому специалисту ещё идут с подобными проблемами? – Я сложила руки на груди. Чувствовала правой ладонью, как трепетало и пыталось вырваться сердце, запутавшись в рёбрах, как птица в ветках.

– Мы это выясним. Мы…

– Вик, – я перебила его, – нет никаких «мы». Каждый сам по себе.

– Ты моя семья. И это неизменно!

– В качестве кого для меня есть место в твоей семье? – я пыталась поддеть его, но больно было мне.

Виктор медленно поднёс ладонь к моему лицу. Я инстинктивно прижалась к ней щекой и закрыла глаза. Слабость разлилась по всему телу, я громко выдохнула.

– В качестве той, кого я люблю, – так же громко выдохнул он и прижался губами к моим губам.

Своим поцелуем он высасывал из меня жизнь.

Что я там говорила про плохую жену? Я уже не только мысленно изменяла мужу, а ещё даже чернила не успели высохнуть в нашем свидетельстве о браке.

Думала ли я отстраниться от Виктора? Ни разу. В моей голове только мелькало: прижми меня к ближайшему стволу, разорви на мне одежду, не убирай свою руку с моих бёдер…

Но Виктор сам отстранился от меня.

– Прости…

– И ты меня, – помотала головой я.

– Я не могу так, – прошептал он.

– Ты прав. А я могу. И всегда могла! А тебе всегда было плевать на мои страдания.

– Это не так, Ева…

– Будь тебе не всё равно, ты бы всё рассказал мне раньше. Хотя бы накануне свадьбы!

Я смотрела ему в глаза и старалась не замечать, какую боль причиняли ему мои слова.

– Ева…

Но я не давала ему договорить:

– Что ты ещё от меня скрываешь?

– Ничего.

– Нам лучше не оставаться наедине! – бросила я и быстрым шагом стала отдаляться от него.

Мы вернулись к остальным членам семьи.

– Куда вы пропали?! – Ян стиснул меня в объятия, как только я подошла к нему.

– За дровами ходили, – нашёлся Виктор и протянул ему сухие поленья.

– Можно было бы подумать, что вы там зажимаетесь за деревьями, – влезла перебравшая Лидия и рассмеялась своей шутке.

Во взгляде Виктора сверкнули молнии в её сторону.

– А кому-то уже пора завязывать с вином, – он хотел казаться спокойным, но я заметила, как задрожали его руки.

Он боялся, что наш секрет раскроется.

Мне стало так обидно и противно от осознания того, что он боялся открыто любить меня. Я с яростью схватила бутылку вина и долила в свой бокал, уединившись с ним возле того самого ствола, где стояла ранее.

Девушка из зеркала больше не появлялась в этот вечер. Неужели она существовала только в моей голове?

Знакомство с призраком

Сколько бы я ни пыталась оградить себя от Виктора нарочно, он не оставлял меня в покое. Я не отвечала на его звонки, сообщения стирала даже не читая, дверь не открывала.

Ян улетел в рабочую командировку на неделю, а я осталась одна в квартире. Пурпурные розы на третий день опустили головы, ведь некому было поменять воду. Пора бы уже выбросить их, хоть когда-то эта ваза будет пустой. Отложила ноутбук в сторону, потянулась так, что позвоночник отозвался благодарным хрустом в ответ, и подошла к туалетному столику, на котором стояла ваза. Взглянула на себя в зеркало и ужаснулась двум полумесяцам под глазами – когда я последний раз высыпалась?

Я схватила цветы из вазы и замерла, сжимая их в руке. Моё отражение застыло в предыдущей позе.

– Чёрт! – прошипела я. Бессонные ночи сыграли свою роль в моём бесстрашии: – Хватит уже играть со мной в эти игры! Если уж хочешь что-то сказать, говори!

Это предназначалось моему отражению, и я вовсе не ожидала ответа.

– Если хочешь что-то спросить, спрашивай.

Отражение в зеркале было не моим. Потому что я не произносила этих слов. Губы в зеркале двигались, но я молчала.

Я окаменела от ужаса. Когда я была на грани грохнуться в обморок, раздался звонок в дверь, и я подпрыгнула от неожиданности, но рванула к двери и открыла её, даже не взглянув в глазок.

Лучше бы на пороге оказался призрак девушки из зеркала. Но там стоял Виктор.

– Ты поменяла телефон? – сходу спросил он без приветствия, но растерялся, когда взглянул на меня. – Ева, что произошло?

В панике хватая воздух ртом, я не могла сказать ни слова.

Виктор зашёл в квартиру, по-хозяйски усадил меня на диван, принёс стакан воды и забрал у меня, наконец, эти дохлые цветы. Ему пришлось применить немного силы, чтобы разжать мои онемевшие пальцы, разодранные шипами.

– Опять? – выдохнул он.

Я ничего не ответила. Я всё ещё слышала у себя в голове: «Если хочешь что-то спросить, спрашивай».

– Ева, нужно обратиться к специалисту.

– К какому? – недовольно фыркнула я. – К психиатру?

– Для начала к психологу.

– Обойдусь.

– Это зашло слишком далеко!

И это он не знал о том, что девушка из зеркала ответила мне. Иначе бы не тратил время на уговоры, а насильно затолкал меня в машину и отвёз в клинику.

Напряжение немного спа́ло: Виктор по-прежнему действовал на меня лучше любого успокоительного.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки и смс? Ты игнорируешь меня?

– Да, – честно ответила я.

– Но почему? – Виктор был расстроен и, кажется, тоже страдал бессонницей. Его круги под глазами по размеру ничуть не уступали моим.

– Ты сам решил всё оставить как есть.

– Именно! И раньше ты не игнорировала меня.

– Раньше я могла заглушить свои чувства к тебе хотя бы тем, что они невозможны, потому что ты мой отец. Чем теперь прикажешь глушить их?

Виктор вздохнул в ответ.

– Правильно, нечем.

– Я хочу помочь…

– А я не хочу твоей помощи! – Я поднялась и подошла вплотную к нему. – Ты хотя бы минимально представляешь, как мне сложно находиться с тобой рядом? – Положила ладонь ему на грудь и пониженным голосом продолжала: – Быть рядом, но не иметь возможности делать всё, что мне хочется. – Второй ладонью я провела по его щеке. Он застонал от желания, но даже не шелохнулся. – Быть женой того, кто мне безразличен, – продолжала я, а Виктор молчал. – Делать вид, что между мной и тобой всё по-прежнему…

– Мне тоже нелегко! – перебил меня Виктор и накрыл мою ладонь на груди своей.

– Иногда мне кажется, что тебе легко.

– Ты требуешь от меня невозможного…

– Я не требую от тебя ничего, – пожала плечами я.

– Мы справимся, у нас всё получится. Обещаю!

– Конечно, – недовольно ответила я и оттолкнула Виктора от себя. – Уходи.

– Ты не можешь…

– Выгнать тебя из квартиры? Могу. Тебе лучше уйти.

И Виктор ушёл. Мне было тяжело дышать, я хватала ртом воздух, резко вдыхая и медленно выпуская его обратно. Где-то на задворках души мне хотелось, чтобы он остался, прижал к себе, сказал, как сильно любит меня, что готов пойти против общества и открыто рассказать всем о том, что происходит между нами. Но я смотрела на закрытую дверь и понимала, что этого никогда не произойдёт.

Набравшись храбрости, я присела напротив зеркала. Одновременно боялась и хотела, чтобы девушка снова появилась. Сердце громко стучало, отдавая вибрации в горло и низ живота одновременно. Меня подташнивало от напряжения.

– Кто ты такая?!

Я не отводила глаз от своего отражения, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, чувствовала, как напряглись запястья и кисти.

Сначала ничего не происходило. Отражение было моим. А потом в отражении по лицу и оголёнными ключицам покатились капли, будто я только что вышла из воды. Волосы тоже были влажными.

– Меня зовут Айви.

Отражение улыбнулось мне, а я так плотно сжала зубы, что почувствовала, как свело челюсть. Стол и даже зеркало задрожали вместе со мной – так сильно я вцепилась в край стола.

– Почему ты преследуешь меня? – выдохнула я.

– Некоторые ответы найдёшь в дневниках Дианы.

– А ты сама сказать не можешь? – осмелела я, а потом представила, как призрак разозлится от моей дерзости, выскочит из зеркала и схватит меня за горло, и сглотнула.

– Не могу.

– Где мне искать их? – осторожно продолжила я. – Я никогда не видела, чтобы мама вела дневник.

– Ты знаешь…

– Не знаю.

Она ничего не сказала.

Я сильнее сжала край стола. Казалось, пальцы сломаются от напряжения и натиска.

– Тебя вижу только я?

– Я твой призрак, – ответила девушка, сделав акцент на «твой».

Капли воды скатились по её щекам и шее и замерли на ключицах. Потом отражение стало моим. Я приложила ладонь к своему лицу – отражение повторило за мной.

Я незамедлительно собрала дорожную сумку и решила навестить наш старый дом. Если дневники Дианы и существовали, то могли быть только там.

Дорога оказалась длиннее, чем я предполагала. Я не помнила маршрут наизусть, отчего дважды сворачивала не туда. Приехала к дому в ночи́. Что и где я собиралась отыскать при свете фонарика?

Как только я переступила порог, воспоминания не заставили себя долго ждать. Как на местами испорченной плёнке – медленно и растянуто – повторялся момент, когда я выбегала к озеру. Ноги подкосились, и я опустилась там, где стояла, так и не решившись войти в дом.

Я спустилась на шум их голосов.

– Что произошло?

Они заразительно смеялись, не отрываясь друг от друга.

– Ничего, – улыбнулась мама. Её одежда и волосы были мокрыми насквозь.

– Мы решили исполнить детскую мечту, побегать под летним дождём, – пожал плечами папа, целуя маму в мокрое плечо.

Я оставалась сидеть на ступенях, наблюдая, как капли стекали по козырьку. Начался июньский дождь. Я усмехнулась, скинула босоножки и вышла из-под укрытия, подставляя лицо воде.

Тёплые капли смывали с моего тела усталость и напряжение. Я стояла под дождём с закрытыми глазами, надеясь, что природа залечит раны на моей душе и восполнит пустоту там.

Мокрая, но воодушевлённая на поиски, я вошла в дом. Всё там осталось на прежних местах. Наши семейные фотографии в рамках висели на лестнице. Я остановилась возле них и провела ладонью по стеклу, смахивая пыль. Мамино старое кресло-качалка по-прежнему стояло в углу. Я сняла одну фотографию с лестницы и приземлилась в кресло, прижимая пыльную рамку к груди.

– Какие тайны ты хранила, мама? – вслух спросила я, будто бы она могла ответить мне. Я даже не знала, что мама вела дневники. А может, девушка-призрак лгала… Но вот только всем своим нутром я чувствовала, что та говорила правду.

Летний рассвет подкрался незаметно. Первые лучики уже заглядывали в окно. Я так и уснула в кресле, прижимая к себе семейную фотографию. Проснулась и замерла – по дому проплывали запахи свежесваренного кофе и блинчиков, перебивая друг друга.

Я подскочила, выронив рамку, и побежала на кухню.

За плитой стоял Виктор и готовил свои фирменные блинчики, помешивая кофе в турке.

– Это сон? – вслух спросила я и протёрла глаза ладонями.

– Уже проснулась?

– Ты следил за мной? – взбесилась я.

– А ты думала, я отпущу тебя одну в подобном состоянии неизвестно куда на ночь глядя? – усмехнулся он, переворачивая блинчики.

– Ты ненормальный!

Успокоившись, я подошла к плите и сняла турку.

– Из нас двоих ты по неизвестной причине приехала в наш старый дом ночью. И это я ненормальный? Но о своих намерениях ты расскажешь мне после завтрака, – строго заметил он.

– Как в старые добрые времена, – фыркнула я, разливая кофе по кружкам.

Мама всегда делала кофе, а папа занимался блинчиками. А я наблюдала за ними и пробовала папины блинчики первая.

– Слишком сладкие, – прожевав первый, заявила я.

– Чтобы жизнь твоя была сладкой, – мама поставила передо мной стакан с соком, потому что кофе мне было ещё рано, а я так мечтала поскорее вырасти, чтобы как взрослая пить кофе по утрам вместе с ними…

– Ева? – Виктор вырвал меня из воспоминания. – Ты не видишь краёв?

Кофе пролился мимо чашек.

– Задумалась, – вытерла столешницу и взяла обе кружки. – На веранду?

Виктор кивнул:

– Сейчас подойду, осталась последняя партия.

Я унесла кофе на открытую веранду, ведущую на задний двор, и присела на верхних ступеньках.

Виктор присоединился ко мне через пару минут, поставив между нами тарелку с блинчиками.

– Зачем ты приехала сюда? – тихо спросил он, взяв свою кружку.

– Чтобы кое-что найти.

– И что же? – немного помолчав, спросил снова, делая глоток кофе.

– Мамины дневники.

Я никогда не врала Виктору. Если он спрашивал, всегда отвечала правду.

– Диана вела дневники? – неподдельно удивился он. Скорее всего, тоже не знал о них.

– Я не знаю наверняка, – пожала плечами в ответ.

– Тогда с чего ты взяла, что они существуют?

– Мне рассказала девушка-призрак.

Старый дом

Виктор выплюнул кофе обратно в кружку.

– Что, прости? – откашлявшись, переспросил он.

– Мне рассказала девушка-призрак, – невозмутимо, попивая свой кофе, повторила я.

Он отодвинул свою кружку в сторону и долго молчал, прежде чем сказать:

– Что ещё она тебе… рассказала?

– Её зовут Айви, а некоторые ответы я найду в дневниках Дианы.

Когда я назвала имя, Виктор вздрогнул.

– Ты знаешь, кто такая Айви?

– Не уверен, – он посмотрел мне в глаза, будто бы убеждаясь, не спятила ли я.

– Расскажи, что ты знаешь, – теперь и я засомневалась в ясности своего разума.

– Мне кажется, я уже слышал это имя раньше, – пожал плечами Виктор.

– Выходит, эта Айви вполне могла существовать… – предположила я.

– Ты знаешь, где могут быть дневники Дианы?

– Где угодно. Вполне возможно, что на дне озера, вместе с ней.

– Давай начнём поиски в доме, – предложил Виктор.

Я повернулась к нему:

– Не уверена, что могу принять твою помощь.

– Почему?

– Не могу сосредоточиться, когда ты рядом, – честно призналась я.

Рядом с Виктором я как будто была накачана сывороткой правды и всегда говорила ему то, что думала.

– Ты хочешь, чтобы я ушёл?

– Хочу, чтобы остался. Но лучше для нас обоих будет иначе.

– Нет, Ева. Не будет так, как ты хочешь. Не сегодня, – строго отметил он и поднялся, чтобы отнести в дом свою кружку и тарелку с блинчиками, к которым ни он, ни я не притронулись.

Никто из нас не хотел прикасаться к воспоминаниям о другой, прошлой и теперь чужой, жизни.

Наши поиски ни к чему не привели. Я не могла сосредоточиться, когда Виктор дышал мне в спину или случайно касался моей руки или плеча. Я вздрагивала и отскакивала, как от огня. Чем он думал, когда ехал за мной? Надеялся, что я поддамся искушению? Не поддамся. Он прекрасно знал мой характер, а я прекрасно знала его. Он никогда не возьмёт меня силой, но будет делать всё, чтобы я пошла на поводу у своих эмоций.

Мы обыскивали дом и оба очень устали. От жары и напряжения между нами. Виктор ушёл в душ, а я вернулась на веранду. Присела на ступеньки и отчаянно всматривалась в даль. Кого я хотела там увидеть?

Но та, чей силуэт я искала в расплывчатом горизонте, стояла за моей спиной. Я лишь вздрогнула, когда поднялась и обернулась, почти налетев на неё. Отступила на несколько шагов назад.

Она впилась в меня серыми глазами. Стеклянными. Холодными. Злыми.

– Хочешь, я расскажу тебе, каково было ему, когда ты страдала от любви, ещё не зная, что он не твой отец? – заговорила Айви. Она шептала, но я отчётливо слышала её голос. Будто бы он звучал в моей голове.

– Нет… – Отвечали мои губы, но подсознание думало иначе. И она слышала моё подсознание, слышала мои мысли.

– Он твоё проклятье, Ева. Не ты его яблоко. Он твой искуситель. Он погубит тебя. Тебе не выбраться из этой ямы…

– Ева?!

Я открыла глаза и увидела испуганное лицо Виктора.

– Где она? – растерянно произнесла я, приподнимая голову.

– Кто? – Он поцеловал меня в лоб. Меня затрясло от прикосновения его влажных губ. – Как же ты напугала меня!

Виктор помог мне принять вертикальное положение и, придерживая за талию, отвёл в комнату. В ту комнату, которая была их с мамой спальней. Усадил меня на ту кровать, в которой сплетались в одно целое их тела́. Кровать, куда я – маленькая босоногая девчонка – запрыгивала посреди ночи, втискиваясь между ними, и засыпа́ла, прижимаясь к его груди…

– Ева! – Рука Виктора застыла на моей щеке. – Что происходит?

Я подняла на него глаза и заметила за его спиной её. Айви отрицательно мотала головой из стороны в сторону. Я больше не могла прятать эмоции за маской силы и бесстрашия. Почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Виктор прижал мою дёргающуюся голову к своей груди.

Его футболка уже насквозь промокла от моих слёз, а я всё никак не могла успокоиться.

Я отстранилась от него и огляделась по сторонам. Айви исчезла. Остались только мы. Я. Он. А между нами наше общее прошлое.

Виктор отпаивал меня каким-то травяным чаем. Плакать уже было нечем. Я просто молчала, сжимая в ладонях чашку как хрустальный шар, который должен был ответить на мои вопросы.

Что мне сказать Виктору? Что призрак предостерегает меня от него? Что я верила призраку… Что я тоже смотрела на него и видела своё самое низкое падение?

Мы не сможем быть счастливы. Даже если сбежим на другую планету.

– Расскажи мне всё, – Виктор забрал чашку и поднял мою голову за подбородок.

Я не отводила взгляд и не убирала его руку.

– Тебе только кажется, что ты поверишь в это…

– Мне придётся поверить. – Его настойчивость вмиг улетучилась. Он убрал руку от моего лица, но продолжил смотреть в глаза. – Мне было страшно за тебя, Ева. Если бы я вышел на минуту позже, ты бы упала и ударилась виском. Это чудо, что я успел подхватить тебя! Ты опять видела её, ведь так?!

– И слышала.

– Слышала?.. – сглотнул Виктор.

Я была спокойна, даже дыхание вернулось в норму после затянувшейся истерики. Либо Виктор снова действовал на меня лучше любого успокоительного, либо на этот раз мои эмоции уравновесил его чай.

– Может…

– Мне пора обратиться к психиатру? – продолжила за него я. Но слишком спокойно. И это спокойствие меня напугало. Как затишье перед бурей. – Зачем ты приехал следом? Думал, я сдамся? Думал овладеть моим телом на этой кровати? – Я подскочила и указала рукой на кровать, которая отчего-то стала такой огромной. Как и комната.

– Успокойся! – Виктор подскочил вслед за мной.

Комната начала вращаться. Наверное, из-за того, что я резко встала. Почувствовала, как кровь прильнула к лицу, в ушах зазвенело. Руки задрожали. Я успела заметить испуганное лицо Виктора, а потом снова отключилась.

Мне тринадцать лет. Я ещё слишком юна, чтобы понимать, что такое ревность. Но я почувствовала этот резкий укол в сердце, когда вернулась домой и застала их разгорячённых. Она сидела на полу, прикрываясь серой простынёй, которую наспех стянула с незаправленной кровати. Он с неприкуренной сигаретой в зубах наклонился за коробком спичек. На балконе. Голый. Розовый закат как нельзя кстати подходил его смуглому телу.

Я застыла в дверях их комнаты, как будто вросла в пол и не могла сделать и шага. Они меня ещё не заметили. Он поднял спички, закурил и обернулся. Ничего не сказал. Смотрел мне прямо в глаза.

В то мгновение я осознала, что ревную его. Своего отца. К своей матери.

Я пришла в себя и опять увидела его глаза. Подняла руку и прикоснулась к его щеке.

– Не сон… – выдохнула я.

– Ты второй раз за день напугала меня до чёртиков!

– Знаешь, когда поняла, что люблю тебя не как отца? – улыбнулась я, не обращая внимания на его перепуганный вид. – Мне было тринадцать лет. Я вернулась домой и застала вас после… – сглотнула и продолжила: – Мама сидела на полу, закутавшись в простыню. Ты стоял на балконе и курил. Голый.

Он смутился.

– Я приревновала тебя.

– Не было причин… – Виктор рассеянно отвёл взгляд, его плечи вздрогнули.

Я усмехнулась.

– Тогда у нас ничего не было.

Я задержала дыхание.

– Это был первый раз, когда я не захотел её. И… – Виктор замолк. Медленно повернулся ко мне, мы снова оказались лицом к лицу. – …я ведь не понимал тогда, была ли это реальная ты или продолжение видения.

– Ты хочешь сказать…

– Ева, мне тяжело об этом вспоминать. Давай не будем… Пожалуйста!

Он умоляюще смотрел на меня, надеясь, что я прекращу этот разговор. Но в моей голове было слишком много вопросов без ответов.

Я так и не убрала свою ладонь с его щеки. Рука как будто намертво приклеилась к нему.

– Ты сказал ей?

– Она до последнего ничего не знала…

– Почему она так поступила?

– Иногда мне кажется, что она обманула всех нас. Что она жива.

– Если бы, – тихо сказала я. Но мне иногда само́й казалось, что мама не утонула. Прошло семь лет после несчастного случая на озере. Если бы она была жива, то нашла бы способ связаться с нами. Со мной. Мы были очень близки…

– Ева, тебе надо показаться доктору.

– П…

– Нет, не психиатру! – перебил меня Виктор. – Ты дважды за двадцать четыре часа потеряла сознание. Это ненормально. Меня это тревожит.

– Я перенервничала.

– Нет, перенервничал тут я! А ты была очень даже спокойная и умиротворённая.

– Хорошо, я запишусь на обследование головы, – с сарказмом ответила ему и убрала свою руку, но до сих пор чувствовала тепло его кожи на ладони.

– Поспи. У нас ещё есть завтра, – Виктор поднялся и подошёл к двери.

– На что?

Прошли секунды, прежде чем он ответил. А мне казалось, он нарочно продлевал молчание. Чтобы я словила себя на мысли, что хочу нарушить все границы. Хочу быть той, кто кутается в простыни после жаркого и пленительного секса с ним.

– На поиски призрачных дневников.

Виктор вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Но я чувствовала, что снова не одна. Помимо неизвестного мне призрака, эту комнату разрывали постыдные мысли и запрещённые желания. Я повернулась в сторону того самого балкона. Опять вспомнила его обнажённое тело. И его растерянный взгляд.

Тогда он просто не знал, реальна я или всего лишь его фантазия.