Читать книгу: «Змеиные Сны. Книга Вторая. Храм Хатшепсут»

Невкратис

Ночь прошла спокойно. Северный ветер впрягся в наши паруса и уверенно тащил нас на Юг, корабль легонько поскрипывая от настойчивых порывов ветра, скользил по чёрной глади.

На второй день мы обогнули побережье Карии и оставили за кормой Родос. Неделя прошла в размеренном ритме корабельной жизни и к полудню девятого дня, на горизонте показались силуэты других судов – греческие, финикийские, египетские. По мере приближения к дельте Нила море оживало: здесь пересекались пути купцов со всего света.

Утром, вдалеке показались первые дельтовые острова, заросшие камышом. Вода стала мутнее, а над ней, то там то тут, появлялись стаи белых птиц.

– Невкратис, – сказал Матан, кивая на огоньки, что вспыхивали на горизонте. – Там нас ждёт земля Египта.

Привет тебе, страна сфинксов и пирамид, ароматных благовоний и масел, красоты и женского изящества, источник величайшей мудрости, поднимающейся к нам из глубины многих тысячелетий, – торжественно произнес Шварценблюм.

Мы вошли в устье широкой речной протоки, и вскоре, в нежных лучах восходящего солнца, на горизонте выросли стены Невкратиса. Они казались необычными после греческих городов: ниже, толще, больше похожие на земляные, хотя обложенные камнем. За стенами поднимались деревянные мачты и крыши складов, а выше всех возвышался храм, белевший в утреннем свете.

– Вот он, Невкратис, – сказал Матан с оттенком уважения. – Египетский город для чужеземцев. Здесь у каждого народа – свой квартал, свои храмы и свои законы.

Дымка утреннего тумана вдоль берега растаяла, и чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что перед нами не тихий торговый город, живущий размеренной жизнью, а огромный военный лагерь, похожий на потревоженный муравейник.

Пристани были забиты до предела. Среди амфор с вином и тюков с зерном громоздились связки копий, щиты, горы стрел. Кузнецы прямо на берегу разводили костры и били по раскалённому железу, приводя в порядок помятые доспехи и щиты, звон их молотов перемежался с криками погонщиков и свистом тростниковых флейт.

Пришвартовавшись у пристани, мы осторожно сошли на берег, и огляделись вокруг. Толпы наёмников в разношёрстных доспехах толкались плечами: греки с круглыми щитами, фракийцы с тяжелыми топорами, критяне с изогнутыми тесаками. Кто-то уже напился до бесчувствия и валялся на досках причала, кто-то азартно бросал кости на крышку амфоры, споря о завтрашней добыче.

Драка, неожиданно, вспыхнула у самых сходней: два финикийца, насмерть сцепились из-за женщины-рабыни, и их с трудом разняли копейщики фараоновой стражи. Тем пришлось провести небольшое воспитательное мероприятие, пустив в ход кулаки, древка копий и тяжелые шиты.

– Невкратис, – передразнил Матан Шварценблюма с мрачной усмешкой. – Город-ворота в страну мудрости, изящества, красавиц и сфинксов? Что-то не похоже, это сейчас кузница войны.

Мы осторожно пробирались вдоль причала, стараясь не попасть ненароком в какую ни будь пьяную драку, ведь нам предстояло отгадывать загадки Вселенной и спасать Мир, а не ввязываться в эти безобразия.

Нас заметили почти сразу. К нам двинулась фигура – человек в медном панцире, с копьём в руке и обветренным лицом.

– Новые? – спросил он на грубом греческом. – Милет? Отлично! Фараон платит звонким золотом. Две луны похода – и мы разобьем нубийцев и вернёмся богатыми. Пойдем со мной, не пропадете, вон там записывают ко мне в лохос, скажите, что Герон принял вас в свой отряд,

Он ткнул копьём в сторону ближайшей площади, где толпа наёмников жадно окружала писцов, вписывавших имена в длинные списки. Там звенели монеты, раздавались обещания и присяги, и казалось, будто весь Невкратис дышит только этим: войной, блеском золота и надеждой на удачу.

Я почувствовал, как взгляды десятков людей упали на нас: одни с интересом, другие с хищным прищуром. В этом городе чужак не мог остаться незамеченным.

Фалес тихо сказал мне:

– Здесь не думают о смысле. Здесь думают о золоте. И если мы хотим пройти дальше, нам надо немедленно отсюда выбраться, давай пойдем записываться, и незаметно сбежим.

Но едва мы тронулись с места, как к нам шагнул другой человек – высокий, плечистый, в синей хламиде с золотой фибулой на плече. На боку у него висел длинный меч, а в руке он держал кубок, из которого, при каждом его шаге хлестало вино.

– Не слушайте его, – сказал он, указывая на первого вербовщика. – Этот пес тянет людей в поход, а сам ни разу не видел настоящей войны.

Толпа загудела, кто-то кивнул, кто-то засмеялся.

– А я, – продолжал он, поднимая кубок, – служил в Сирии, где стены городов выше мачт, а копья врагов сыплются, как дождь. Я прошёл через это и вернулся живым, с золотом и славой. Я знаю, как вести людей в бой. Со мной вы не будете рубленным мясом, а воинами, которые вернутся героями.

Он расправил плечи, и наёмники вокруг одобрительно загудели. Некоторые уже потянулись ближе к нему, отталкивая плечами людей первого вербовщика.

Тот, побагровев, шагнул вперёд:

– Лжец! Сирия осталась позади, а что ты знаешь о пустынях Нубии у истоков Нила! там пустыня и смерть! И кто поведёт вас – пьянчужка с кубком? С ним вы погибнете!

Второй рассмеялся, плеснув вином на доски причала:

– Смерть ждёт тех, кто идёт за дураком! Я же знаю, как добыть победу даже в проклятой пустыне. Кто со мной – тот вернётся под солнцем славы!

Толпа гудела, как улей. Первый вербовщик ткнул копьём в нашу сторону:

– Вот, смотрите! Свежие, крепкие. Милетяне! С ними мы выступим завтра и сокрушим нубийцев, и фараон наградит нас золотом!

– Милетяне? – громко переспросил второй, качнув кубком так, что вино пролилось на доски. – Эти люди достойны не слепого вожака, который первый раз видит войну, а командира, прошедшего Сирию! Сколько твоих бойцов вернулось живыми, скажи?

Толпа загудела, кто-то выкрикнул: «Правду говорит!», кто-то зашипел в ответ.

Первый покраснел, шагнул ближе и рявкнул:

– Молчи, пьяница! Эти идут со мной. Фараон велел набирать лучших, и я первый их заметил!

Второй рассмеялся, выплеснув остатки вина прямо у его ног:

– Заметил? Значит, и право твоё? Ха! Право на них – выбирать того, кто поведёт их к победе, а не к гибели!

Он резко повернулся к толпе, указывая на нас:

– Скажите, под чьим знаменем они пойдут? Под моим или его?

Десятки глаз жадно смотрели на нас, словно мы уже не люди, а трофей, приз, за который дерутся.

– Решайте! – крикнул второй, глядя прямо на меня. – Кому вы доверите свою жизнь: мне, ветерану, или этому неучу, что ведёт вас в смерть?