Цепная реакция

4

Меркурий – главная судоверфь Конфедерации миров, точнее, главная военная судоверфь. Именно на его поверхности и орбите собирались до семидесяти пяти процентов всех военных кораблей, причем не только самой конфедерации, но и независимых метрополий.

Место выбрано не случайно. Во-первых, близко к звезде и не надо гонять из глубин системы, с того же Марса. Во-вторых, планета достаточно легкая, чтобы с нее можно было поднять достаточно крупные элементы, которые можно собрать только на поверхности, не затрачивая на это слишком много энергии. В-третьих, здесь полно полезных ископаемых, установлено достаточно добывающих, перерабатывающих и производственных комплексов для полноценного строительства. Почти что замкнутый производственный цикл.

В общем, этот безжизненный мирок как никакой другой подходил для промышленного центра, в отличие от того же плотно заселенного Марса, чрезмерно далеких лун Юпитера, не говоря уже о других объектах, также густо заселенных и находящихся еще дальше от Солнца – космических врат. Так что случись какая техногенная катастрофа, а такое случалось не раз и не два, это не приведет к лишним жертвам среди населения.

И на орбите Меркурия развернулось строительство военных кораблей доселе невиданной боевой мощи. А уж размеры… Вся Конфедерация, по сути, работала на создание нового Космического Флота, понесшего жуткие, позорные потери от каких-то переделок – пародий на боевые корабли в пиратской системе Ассалт.

Конфедераты жаждали мести и готовили очень большую дубинку.

Генеральный секретарь Сената Конфедерации миров Леон Зидерберг находился в очередной инспекционной поездке. Он сам бывший флотский офицер пристально следил за тем, как продвигается строительство, и поторапливал подрядчиков, если считал, что происходит неоправданное затягивание работ.

Прошло уже полгода, но Флот, несмотря на лихорадочное строительство, отстроился в среднем только на треть. Легкие корабли вроде корветов и фрегатов имели уже семидесяти– и шестидесятипроцентную готовность соответственно. К тому же их было мало.

Основной упор сделали на тяжелые корабли: линкоры и крейсера. Вот тут дела обстояли хуже, всего сорок пять-пятьдесят процентов готовности. Не говоря о ставших уже легендарными супердредноутах, прозванных сокрушителями, которые предполагалось называть именами древних богов смерти: Танатос, Морс, Птах… В лучшем случае их построили на тридцать процентов.

Таких мощных кораблей строилось всего десять, по два на каждый из пяти флотов. Больше Конфедерация просто не могла потянуть, для этого пришлось бы переводить всю экономику на военные рельсы, а на это никто идти нужным и оправданным не считал. И без того уже свернули большую часть социальных программ, урезали помощь колонистам… Пиратов можно и нужно сокрушить меньшими силами.

И именно это детище генсекретаря Зидерберга волновало больше всего.

Супердредноуты уже получили свой внешний облик, грозный облик, который пугал точно сама смерть, несмотря на то, что зияли темными провалами технологические ниши для установки орудийных башен и ракетных платформ. То и дело эти темные зевы освещались мерцающим светом сварки, а это значило, что работа кипит. Уже началась внутренняя отделка и отладка различных систем жизнеобеспечения и управления, монтировали силовые установки. что и отнимало львиную долю времени постройки.

– Слишком медленно… – недовольно прошептал генеральный секретарь, наблюдая за развернувшейся стройкой через окно орбитальной станции.

Перед ним простирался один из супердредноутов, который он заложил лично, и потому чувствовал к этому еще мертвому левиафану какую-то особую привязанность.

– Нужно ускорить темп работ.

– Но, сэр… работа идет круглосуточно, в четыре смены, – протестовал главный инженер Габриель Вальме. – Ход работ просто невозможно ускорить, мы работаем на пределе возможного. Кроме того, в этом случае на порядок увеличится аварийность, а это жертвы, что в свою очередь приведет к еще большему чем сейчас замедлению работ из-за постоянных проверок и расследований всевозможными комиссиями. Вам это надо, сэр?

Леон Зидерберг недовольно пожевал губами. Ему это не надо. В Сенате из-за этих кораблей и без того проблем хватает. Сколько битв приходится проводить и выигрывать с этими чертовыми политиками не видящих дальше собственного носа.

– Все же изыщите резервы и ускорьте темп работ хотя бы по двум супердредноутам. Потому что такими темпами их не сделают и за два года. А они нужны нам как воздух в очень сжатые сроки. Пираты ведь тоже не сидят без дела.

– Мы постараемся, сэр, – покладисто сказал Габриель Вальме, понимая, что по-другому от генсекретаря не отделаться, а это в свою очередь проблемы уже для него.

– Надеюсь…

Генеральный секретарь торопился, он знал, что сепаратисты, презрительно называемые пиратами, действительно не сидят без дела и тоже ускоренными темпами вооружаются, строят свой флот – настоящие боевые корабли вместо того хлама, что они создали вначале, переделав захваченные торговые суда и полукустарными методами установив на них пушки. Даже удивительно как они вообще могли на таком воевать и… побеждать.

Он торопился. На все большем количестве миров Конфедерации, не говоря уже о сателлитах метрополий, зрели сепаратистские настроения, порожденные слабостью Конфедерации, тем более метрополий, не способных защитить свои миры. СНМ, которая, собственно, и нападала на них, – вот парадокс! – вызывала все большую симпатию, и согласно получаемым разведданным кто-то уже подумывал вступить в этот союз, а где-то предлагали создать нечто похожее.

И флот уже требовался не только и не столько для того, чтобы переломить хребет так называемому Союзу независимых миров, сколько одним своим существованием удержать прочие системы от «необдуманных» шагов, показав всем и вся, кто действительно хозяин в галактике.

«И я им всем покажу, кто есть кто», – мысленно пообещал генеральный секретарь себе и звездам, где жили те, кому он собирался все это показать.

5

Уже в главном офисе судоверфи, заняв за столом место управляющего директора, генеральный секретарь закончил инспекцию, досконально разобравшись с тем, какие проблемы испытывают судоверфи: чего не хватает, кто стопорит работу, обещая всем виновным в очень корректной форме натянуть глаза на одно место, но виновники все прекрасно поняли.

Леон Зидерберг, проведя выездное заседание по поводу строительства со всеми заинтересованными лицами: министрами и промышленниками, распустил их, дав необходимые поручения.

– А вас, господа разведчики, я попрошу остаться. С вами я еще и не начинал…

– Да, сэр, – переглянувшись, хором ответили глава Разведывательного управления военно-космического флота Ричард Ленский и директор Агентства государственной безопасности Борис Кемран.

– Присаживайтесь.

Главы самых могущественных разведок Конфедерации сели на свои места и выжидательно уставились на Зидерберга.

После смены генерального секретаря они остались на своих местах, хотя уже готовились собирать вещички. Ведь обычно новый начальник на ключевых местах ставил своих людей, которым мог полностью доверять и которые были бы лично преданы ему. Но Леон Зидерберг решил коней на переправе в такой сложный период для государства не менять, но дал понять, что в случае чего церемониться не станет. Это подстегивало разведчиков к самым активным действиям и они исполняли все поручения от и до. На то, собственно, и был расчет. Новые люди работали бы не так рьяно и отговорок бы у них хватало, дескать только сели в кресла, еще не во все дела вникли…

– Какие у вас есть для меня хорошие новости на сегодняшний день?

– Особо похвастаться нечем, сэр, – ответил Ричард Ленский. – Нам удалось уничтожить несколько легких и средних кораблей противника, общим числом в шесть, своими брандерами. Больше на одиночек пираты не клюют. Уже во всех видят бомбы.

– И то хорошо, – кивнул генсекретарь. – Торговцы одиночки вздохнут свободнее. Но усильте давление. Собирайте целые конвои из брандеров. Как только пираты нападут на них в составе эскадры, уничтожайте ее всю.

– Есть, сэр.

– Теперь по поводу жизнеспособности СНМ… Союз, как я понимаю, и не думает разваливаться. Мистер Кемран, информация о смерти Оникса подтверждена?

– Так точно, сэр. Подтверждение есть из семи независимых источников. Виктор Баренцев, больше известный как Оникс, мертв. Это не может быть инсценировкой. Агент из службы моего коллеги, – повернулся Борис в сторону Ричарда, – ликвидировала главаря пиратов посредством отравления.

– Труп кремирован?

– Нет. Э-э… сэр, вы хотите, чтобы мы его эксгумировали?

– Да. Проверьте ДНК.

– Слушаюсь.

– Хорошо, с этим все ясно… – сказал генсекретарь. – Но вы по-прежнему утверждаете, что именно он стоит за созданием этого чертова Союза?

– Так точно…

– Тогда я ничего не понимаю, – картинно развел руки Леон Зиденберг. – Почему же этот СНМ еще до сих пор функционирует? Империи обычно разваливаются со смертью создавших их императора. В чем дело? Ошибка в роли Оникса, и за образованием СНМ стоит кто-то другой?

– Ошибки быть не может, сэр, – сказал глава РУВКФ. – Оникс являлся главным организатором, более того – единственным.

– Тогда в чем дело? Или, если пользоваться терминологией ядерного синтеза, прошло слишком мало времени и период полураспада еще не наступил? Союз существует просто вследствие инерционных процессов?

– На этот вопрос трудно дать однозначный ответ, сэр, – прокашлявшись, сказал директор АГБ. – Мои аналитики не могут прийти к однозначному ответу. Слишком мало времени прошло…

– А может, как раз наоборот, мистер Кемран? Может, все дело как раз в том, что прошло слишком много времени и произошло накопление критической массы, после чего процесс становится необратимым, так сказать, пошла самоподдерживающаяся цепная реакция?

– Такого варианта развития событий исключать нельзя, сэр.

– Вот и я про что, господа.

Генеральный секретарь откинулся в широком кресле директора Меркурианской судоверфи и, сцепив пальцы в замок, продолжил:

– Флот, как вы уже успели заметить, строится слишком долго… Сепаратисты со смертью своего идейного создателя, похоже, и не думают разваливаться на составные части. Более того, они наращивают мускулатуру…

– Жиденькая мускулатура, надо сказать, – попытался пошутить Ричард Ленский, но тут же смолк, увидев направленный на него испепеляющий взгляд Зидерберга.

– Какая ни есть, а мускулатура. В бою выигрывает не обладатель перекачанных мышц, а умный, опытный, хорошо тренированный, жилистый боец, которого на первый взгляд плевком перешибить можно. Наш враг именно такой – умный, опытный, тренированный и жилистый. А вот мы больше походим на того самого тупоголового качка. Я только надеюсь, что в отличие от того образа, который мы собой являем, у нас еще есть мозги.

Генсекретарь постучал себе по лбу пальцем правой руки и снова сцепил руки в замок.

– Потому давайте не будем, как прежняя администрация, недооценивать противника и заниматься шапкозакидательством. Это нам слишком дорого обошлось, мы потеряли почти весь флот. Лучше врага переоценить… Враг показал нам, что он коварен и изобретателен. Вам это должно быть известно так же хорошо, как и мне.

– Да, сэр, простите…

– Итак, как я уже сказал, корабли строятся слишком медленно, более того, в этом отношении противник на порядок обгоняет нас. Не только по сроку изготовления, но и по количеству.

– Хочу все же заметить, сэр, что их корабли это мелочь, – сказал Ричард Ленский. – Какие-то не то фрегаты, не то корветы, что-то среднее между ними, даже без гиперпривода…

– Не суть важно. Главное – у них будут корабли. Боевые корабли. Много кораблей. Я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы они лишились даже видимости преимущества.

– Вы говорите о терактах на верфях, сэр? – поинтересовался глава РУВКФ.

– Да.

– Боюсь это невозможно, сэр.

– Почему же, мистер Ленский?

– У них хорошо отлажена контрразведывательная деятельность. Свои верфи они берегут как зеницу ока. Чужим туда не проникнуть – это раз…

– Завербуйте, хотя бы на разовую акцию. Не мне вас учить вашим же шпионским штучкам. Потом раздуем из мухи слона…

– Уже пробовали, сэр… – опустив голову, сквозь зубы сказал директор АГБ.

– И?

– У всех рабочих на судоверфях стоит контрпрограмма…

– Это как? – искренне удивился генсекретарь.

– Просто, как все гениальное… Мы провели подобное программирование нескольким рабочим, для начала установив их на мелкий саботаж, так сказать разведка боем. Вроде все прошло удачно, но когда мы подали им сигнал к действию, они просто впали в ступор.

– Мн-да… Придумайте что-то еще. И чем скорее, тем лучше. У них должна земля гореть под ногами, когда мы обрушим всю свою огневую мощь еще и на их головы! Вам понятно?

– Да, сэр, – хором ответили главы РУВКФ и АГБ, кивнув головами.

6

Буквально на следующий день после выездного заседания на Меркурианской судоверфи генерального секретаря Сената Конфедерации миров, Леона Зидерберга, судоверфь Акинареса посетил канцлер Союза независимых миров Марк Шульберг, но не с инспекцией, а по гораздо более торжественному случаю, о чем он и объявил собравшимся: министрам, строителям и журналистам. А через последних всему населению СНМ.

– Дорогие друзья! – воскликнул канцлер, стоя на помосте, и его услышали все в огромном зале орбитальной судоверфи.

Рядом с канцлером, стояли члены Совета – президенты независимых планет СНМ, адмиралы флотов и часть министров.

За их спинами, всего в паре десятков метров, за прозрачной сверхпрочной перегородкой кварцевого стекла, где начинался ангар, из которого заблаговременно откачали воздух, огромной тушей на стапелях стоял корабль.

– Друзья! Сегодня один из самых великих дней нашего Союза после образования самого Союза! День Военно-космического Флота! Многие могут сказать, что у нас есть Флот, и это так. Имеющийся Флот не раз и не два спасал нас от захватнических действий наших врагов! Но корабли, состоящие в нем, старые, переделанные из гражданских судов, потому что ничего другого раньше мы себе позволить не могли, а потому не могут далее служить надежной защитой, когда враг, не отказавшийся от имперских амбиций, строит новый более совершенный флот…

Но сегодня в этот великий день мы спускаем первый полноценный боевой корабль! Он в числе прочих, что строятся на этой замечательной судоверфи, будет оберегать нашу независимость от посягательств на наш образ жизни кого бы то ни было! Ура, товарищи!

Собравшаяся массовка взорвалась шквалом аплодисментов.

Под рукоплескания толпы канцлер нажал на кнопку, и заблаговременно подготовленная бутылка шампанского, привязанная красной ленточкой к носу корабля, вылетела из пневмопушки в сторону борта. Зеленая бутылка, соприкоснувшись с броней многоцелевого корвета проекта ТТ-602, беззвучно разбилась на десятки осколков, а шампанское вздулось пенной полусферой и разлетелось брызгами.

«На взрыв от попадания снаряда похоже, – невольно подумал Каин Иннокент. – Вскоре тебе придется ощутить их на себе в большом количестве…»

Вместе с ударом с борта слетело покрывало, обнажив название первого корабля: «Оникс».

Фрегат тем временем стал медленно отползать назад, прочь из ангара в черноту космоса.

Это действительно был первый полноценно боевой корабль ВКФ СНМ. Его построили с небольшим опережением графика, чтобы поскорее провести ходовые и боевые испытания, дабы успеть внести необходимые изменения в другие корабли, что строятся в соседних доках на всей судоверфи Акинареса.

Но на этом демонстрация нового корабля еще не закончилась. «Оникс», отработав маневровыми двигателями, отошел на сотню метров от орбитальной судоверфи. Развернулся к ней левым бортом, став правым бортом к появившемуся в сотне километрах катеру.

– А сейчас, – продолжил Марк Шульберг, – наш первенец покажет всю свою боевую мощь! Доказав, что на него не зря потратили свои средства граждане Союза независимых миров, отказывая себе во многих необходимых вещах…

Катер, естественно, никто увидеть не мог, виднелась лишь блестящая точечка, почти ничем не отличимая от звезд, и увидеть ее можно было, лишь только зная, куда смотреть, поэтому его показывали по большому монитору.

Тем временем корвет развернул в сторону катера все свои сто– и семидесятипятимиллиметровые электромагнитные орудия и по сигналу канцлера произвел залп. Прошло всего семь секунд – и катер разнесло на части.

«Интересно, – подумал Иннокент, – попали ли в него артиллеристы на самом деле или же произвели подрыв?»

Этого не знал даже адмирал Первого Флота и по совместительству министр обороны СНМ, кем и являлся Каин.

Зная, что умрет, Виктор Баренцев, более известный как Оникс, назначил его, Каина Иннокента, вторым человеком в своей империи – министром обороны и адмиралом Первого Флота. Тем самым он сосредоточил в руках своего самого доверенного человека огромную власть и военную силу.

– Исполни мой план… – яростно шептал Баренцев в полубреду от препаратов, которыми накачали его доктора для поддержания жизни. – Обещай мне, Ригель, что ты исполнишь его!

– Я постараюсь…

– Никаких «постараюсь», Ригель! – воскликнул Виктор, схватив Каина за отворот кителя и притянув к себе. – Ты должен обещать мне исполнить все, что я задумал! Поклянись!

Сын Баренцева – Артур, так же только что ставший главой Комитета федеральной безопасности, получив в свои руки всю тайную силу любого уважающего себя государства, непонимающе смотрел то на своего отца, то на Иннокента.

– Клянусь…

Только услышав клятву, Оникс отпустил Каина и устало рухнул обратно на кровать, припав к кислородной маске, чтобы вдохнуть чистый кислород, потому как обычный воздух зарубцевавшиеся из-за отравления токсином легкие уже почти не принимали, как не работали почти все прочие органы. Из-за этого из его тела исходило множество трубочек, по которым поступали лекарства, питательные вещества и выходили отходы. Над поддержанием жизни пациента трудился целый комплекс медицинских приборов и целая бригада врачей.

Несмотря на все эти старания, выглядел он жутко: кожа посерела, покрылась морщинами, глаза впали и замутились… Вообще непонятно что еще держало душу этого человека в этом теле.

Отдышавшись, Виктор Баренцев повернулся к сыну.

– Они не дали мне защитить тебя… не дали мне до конца исполнить свой отцовский долг… Не дали защитить всех вас… весь мир… Они убили меня… не ведая, какому риску подвергли тем самым весь мир… самих себя… Идиоты…

– О чем ты говоришь, отец?!

– Помогай Ригелю во всем… – схватил Виктор Артура за рукав. – Он знает… он все знает… помогай ему…

Дальше речь Оникса стала нечленораздельной, начался бред, и система усыпила его дозой снотворного.

– О чем он?.. – ничего не понимая, спросил Артур. – О каком риске он говорил, от чего хотел меня спасти, в чем мне тебе помогать? Я ничего не понимаю…

– Он просто бредит… – выдавил из себя Каин, стараясь не смотреть в глаза Артура, полные боли, и вышел из палаты.

Не рассказывать же новому главе КФБ, что его отец якобы видел «зеленых человечков», а точнее их корабль, с которым сразился, думая, что это пираты, и лишь чудом выжил. Один из всего экипажа. После чего провел полгода в психушке, пытаемый психиатрами всех мастей…

А когда выписался, обманув их собственным исцелением, и даже вернулся на действительную службу, каким-то образом получив под командование новый корабль, переметнулся к этим самым пиратам, став самым жестоким и результативным из них. В жестоких боях и кровавых интригах объединил все пиратские бригады в единую силу, уничтожив всех, кто ему не покорился, и создал по-настоящему мощный боевой пиратский флот.

Все это он сделал, дабы использовать их как инструмент для создания еще более мощного образования – своей собственной империи. Империи, способной бросить вызов самой Конфедерации. И все это он свершил для того, чтобы защитить человечество от возможной угрозы со стороны Чужих. Неясной угрозы, в которую, похоже, сам до конца так и не верил, но не смог рисковать и бездействовать. Он хотел подготовиться к их приходу. И у него только-только все начало получаться…

Но Виктор не успел свершить задуманное. Его убили до того, как империя смогла реально окрепнуть под его, несомненно, гениальным руководством. Ибо только гений мог сотворить то, что сотворил он, вместив в себе стратега, тактика, финансиста, разведчика, политика, жесткого администратора и координатора. Но его «подстрелили» у самого финиша в каких-то «метрах» от заветной черты…

Нет, такое сыну умирающего человека, и без того производящего гнетущее впечатление, рассказывать не стоит. Раз собственному сыну не рассказал всего сам отец, то и ему не следует. Незачем навлекать тень недоверия и безумия на Оникса, а значит и на самого себя.