Читать книгу: «Солдаты Солнца. Книга 1», страница 15

– Пожалуй, с этим я тоже соглашусь.

– У нас большие проблемы, полковник Харрис…

– Поэтому, наверное, мы здесь!

Миша наконец отлипла от своего компьютера. Она кинула на полковника ещё один не располагающий к тёплой беседе взгляд и вынула из бокового гнезда клавиатуры «ракушку» чуть большего размера, чем криотоп у неё за ухом. Воткнула её в ушную раковину, и сразу же, точно с потолка, полился её же, но уже чуть приглушённый голос со стальными, режущими ухо нотками – голос, от которого Гэбриэла буквально передёрнуло.

– Внимание всему военному составу бункера!! Надеюсь, никому не надо подтверждать, что вы слышите голос полковника Васильевой, а не Микки Мауса с планеты идиотов?! Всем мальчикам и девочкам отбыть по своим спаленкам, пока не заставила кого-то чистить унитазы личной зубной щёткой… Капитан Рур! Если через пять минут ты и лейтенант Танго не будете в отключке, наложу на вас штраф в виде публичного дисциплинарного взыскания… Рот!! Закрыть и меньше вякать… то-то, лейтенант… И, капитан, занеси-ка мне в ФЗ-кабинет большой кофейник… Хватит тормозить – меня не колышет твой напряг!! Шурши быстрее!! Успеешь за пять минут – отсчёт пошёл… Всем отбой!!

– Круто… А когда у моих ребят будут такие же криотопы, как у ваших солдат, Миша? С Джоном не договоришься: то настаивает – всё от Команды «Альфа» теперь зависит, то сам себе противоречит, кивая на ваши указания.

Миша поставила «ракушку» бункерного переговорного криотопа на место и, придвинув к углу стола пепельницу Танго, посмотрела на Гэбриэла:

– Не загоняйте в смерть лошадей, полковник: ваше не заржавеет – будьте покойны! Команда «Альфа» – мужчины, с которыми не знаешь, как себя вести. Присаживайтесь, полковник Харрис, присаживайтесь, в ногах правды нет, хоть волка ноги и кормят… Там, наверху, всё ясно, как ночь в пекле! А как вести переговоры с «древними», со старой гвардией, с легендой чуть ли не вестернов Дикого Запада, с живыми мертвецами, я пока что ещё не знаю и практики такой у меня – сдохший кот больше наплакал.

Гэбриэла от таких прямолинейных комплиментов всего передёргивало, но это был именно тот вариант, когда раз спасуешь и тебе конец – до скончания века! Он пододвинул себе стул-кресло и сел поближе к столу:

– Команда «Альфа» тоже во Вьетнаме имела статус команды ООН: отряда особого назначения… Думаю, выход есть, Миша!

– Ну?

– Начнём всё сначала – так будет проще.

– Хмм… Согласна! Спрашивайте, полковник, спрашивайте: тянуть резину – рассусоливать со смертью.

– Хмм… Вот так сразу! Ладно… А вы знаете, Миша, что Команда «Альфа» воскресла практически на Рождество. Верный признак хорошего «зачатия».

– Х-хы! Хорошее начало и отличный подарочек как на Рождество… Не думайте, полковник, что мы этого не заметили! Только теперь не до праздников: вот-вот Третье Пришествие Христа.

– И всё же вы нас недооцениваете, Миша.

– Я вас не знаю! А суждения со слов лабораторного фанатика и столетние газетные публикации – не более чем легенды, сказки, выдумки… А если почитать задним числом мифологию «древних», вообще становится ясно: добрая половина прежних героев не выдерживала испытание ни славой, ни временем – и очень скоро герои сами становились теми, от кого ещё недавно защищала тех, кто сам не мог себя защитить.

– Согласен, с чужих слов труднее судить, а газеты – это вообще королевство кривых зеркал.

– Не говоря уже о сериалах для домохозяек!

– Кстати, в отличие от Зулу, мне очень даже нравились эти ребяческие сериалы: Джордж Прайд был весьма реалистичен как на полковника звёздной Команды «Альфа»… Вам так не кажется, Миша?

– Не могу судить!

– Пока что…

– Время покажет!

– Время покажет…

В комнату вошла Чукки с подносом:

– Кофе, полковник!

– Пять с половиной минут.

– Я уже в гамаках… сэр!

Чукки поставила на стол высокий кофейник, две кофейные пары и сахарницу.

– Капитан, откуда ты знала, что надо две кофейные пары?

– Знала… – Чукки зыркнула на Гэбриэла, сняла свой заушный криотоп, закинула его в один из карманов своих «техасских лохмотьев» и исчезла за дверями ФЗ-лаборатории.

– Вам не приходило на ум, Миша, что вся эта ваша чокнутая четвёрка солдат до чёртиков смахивает на точную копию другой четвёрки Команды «Альфа»?

Миша ухмыльнулась:

– Я знала, что вы это скажете, полковник. Но вы также должны были отметить, как далека на самом деле от настоящего идеала формула новоиспечённой Команды «Альфа».

– Даже чересчур далека!

– Вот видите, даже вы не можете этого отрицать… Лично я считаю, что ничего такого нас с вами роднить не может, и тем более вряд ли что получится из такого союза толкового – я имею в виду общие полигонно-полевые операции.

– Как удивительно иногда могут совпадать некоторые вещи, которые ещё только намечаются где-то на подсознательном уровне, – Гэбриэл налил кофе и себе, и Мише. – Но, если судить по собственному опыту, то могу утверждать одно: в любом случае и при любом раскладе всё получится само собой, и результат всё равно будет, какой бы он ни был.

Миша отпила глоток кофе:

– Глубокомысленное замечание, полковник Харрис. Но, так или иначе, точка отсчёта и сама причина, по которой нас здесь столкнули некие силы, – Лео Румаркер!

– Согласен! Но, может быть, если рассмотреть все стороны дела повнимательнее, это не так уж и плохо: вы, Миша, и ваши солдаты – живы, Команда «Альфа» – я и мои солдаты – тоже… первый положительный результат налицо…

– Гмм… У меня такое чувство, что я вернулась к себе в штаб: налицо такое же хитроумное зубоскальное окружение.

– Кто водится с волками, научится выть.

– Вас хрен переговоришь, полковник Харрис! Только не вздумайте принять мои слова за комплимент.

Гэбриэл расплылся в широкой белозубой улыбке:

– Понимаю, не тот случай!

– Правильно понимаете, полковник! – Миша одним нажатием кнопки переместила своё кресло пониже и приняла свою любимую позу: вытянула ноги вперёд и сцепила руки на груди. – Джон давно уже свихнулся на идее вывести свою внучку из зоны тотальной смерти. Но для этого нужна команда – надёжная команда смертников, которым нечего уже терять… Так первой в бункере появилась Чукки – профессор вытащил её из «кресла разборки»: пускать мясо в безостановочное производство теперь в тренде! К тому времени Чукки уже была не менее чокнутой, чем Лео, но её надёжность и продуктивность были в её личном деле. Профессор многие годы внимательно отслеживал каждый необычный случай хотя бы с относительно «чистым материалом». Он следил чуть ли не за каждым пациентом своей наноклиники и соседнего военного госпиталя Форта с отделением для свихнувшихся ветеранов, к которому он имел полный и гарантированный допуск, – пока одного дня из его Наноцентра не пропал очень ценный и небезопасный агент: лейтенант Танго Танго. Генерал Бэкквард сразу же наложил вето на посещение гражданскими докторами военного госпиталя, а теперь даже Наноцентр круглосуточно под охраной и надзором военной полиции… Так вот, Джон долго и безуспешно искал, но не мог найти никакого для себя подходящего материала. И кто знает, как всё обернулось бы для вконец съехавшего к тому времени капитана ВВС Чукки Рур? Кто знает…

– Но время уходило – Джон спешил!

– И Джон принимает решение. Чукки – то что надо: смертник, человек, в бывшем безупречная репутация в плане надёжности и профессионализма самого высшего класса… Профессор долго бился над Чукки, почти полгода, прежде чем смог вернуть её в более-менее нормальное человеческое состояние. За пять лет Чукки ни разу не покинула бункера по собственной воле: ей не нужно было подниматься наверх, и замкнутого пространства её повёрнутые мозги благодаря трудам профессора Румаркера не боятся. Чукки может находиться в состоянии спящего транса достаточно долгое время – в закрытой клетке размером с кофейную чашку. А за Лео Чукки может отдать и последние крохи ума, а заодно и всю свою жизнь до последней капли… Несколько раз Лео пропадала, да так, что её не могли отыскать даже «загонщики» Бэккварда. А Чукки отыскивала её благодаря своему «третьему глазу», которым её предусмотрительно наградил наш дорогой доктор Франкенштейн.

– Что-то я пока что не заметил особой любви между Лео и Чукки.

– Х-хы!! – Мишу аж подкинуло. – Хотите всё и сразу – так, полковник?!

Гэбриэла пробило током от такой реакции Миши, но он не смел себе позволить эмоции, подобные женским.

– Я только сказал…

– Не говорите лишнего, полковник Харрис: за каждое слово следует держать ответ и перед собой, и перед другими… Лео – психопатка! Но не чудовище! Вы и сами заметили, полковник, Лео – гадкий подросток и по физическому развитию, и по разуму – особенно в вопросах элементарной логики и адекватной реакции.

– Может, Лео не такой уж и ребёнок: всё-таки пройти всю Третью Мировую Войну, играючи создать оружие смертоносного уничтожения, прекрасно чувствовать себя в своей шкуре, оставаясь вольным наёмником-смертником. Но, конечно, если сравнивать с вами, полковник…

– Неоправданное безрассудство присуще только мальчишкам.

– Вы меня не слышите! Лео – профессиональный убийца!

– Для этого мастерства много ума не надо.

– И всё же! Лео – профессиональный и жестокий убийца, судя по её щедрой и богатой на смерти биографии.

– Да!! Генокеры – её особо слабое место, да и монстры за стеной её не успокаивают… Но за двадцать лет после войны Лео не зашибла до смерти почти что ни одного человека. Прикалечивала – да! И всё… После Третьей Мировой вся её война – драки с генокерами по подпольным барам, часто со смертельным исходом. Но таково «селяви» нашего мира: хочешь выжить там, где выжить нельзя, убей противника, а лучше – двух. А монстры – особенно те, что за стеной города, – они у нас считаются такой же боевой единицей, как и условный противник на поле боя… Даже я понимаю, что Лео – она другая. Она не такая, как мы все. И если бы всё сложилось когда-то по-другому, разве же этот ребёнок из космоса так бездарно-расхитительно тратил бы свою драгоценную жизнь на такое ужасное насилие над собой и другими, на такую ужасную жизнь, которую и жизнью-то назвать кощунственно?! Да и что вы мне тут про Лео морали читаете?! Её позывной на войне был «Космос»! И она полностью оправдывала второе имя, данное ей при рождении Джоном, а потом использованное ею для создания собственной супермины: Лео сама была как её акустическая «лягушка» наживного действия – дестабилизирующая, одиночка-герой и безбашенно-опасная… Никто! Никто не хочет добровольно ходить чинить стены города и, самое главное, ремонтировать охранные минные поля. Как по-вашему, насколько надо быть действительно чокнутым, чтобы делать эту работу по собственной воле?! Только самые психологически стойкие солдаты-генокеры идут туда, заключённые-смертники и психопат сержант Лео Румаркер – всё! Лично меня туда и за миллион не заманишь! И так каждый… На самом деле больше всех именно Лео здесь не должно быть – в этом грязном сдыхающем Индианаполисе.

Миша с силой втянула в себя воздух и сжала кулаки… Гэбриэлу этот знак совсем не понравился. Он за один глоток допил остывший кофе Миши, налил горячий кофе в чашку и вместе с блюдцем подал ей прямо в руки.

Полковник выдохнула и взяла протянутую чашку:

– Спасибо… Потом профессор стащил с «разборника» Танго – ещё одну бесшабашную человеческую душу! Я её знаю ещё с войны – косвенно: по службе мы почти никогда не сталкивались бок о бок и уж тем более никогда не завязывали дружеских отношений, но дорожки наши частенько пересекались. На войне такие, как мы, были особо пользуемы, и на нас был большой спрос. После войны, как это обычно бывает, мы стали скорее опасными, нежели востребованными. И здесь ты или на стороне богемы, или «прощайте все заслуги перед Отечеством»!.. Танго после войны какое-то время служила в Объединённых Войсках ОСОЗ – в «Барракуде»: летала от Каффы на все точки последних мегаполисов. Потом пошла вниз: сначала была в звене охраны правительственных крейсеров Форта Глокк, послужила даже в «грязных загонщиках» Бэккварда… Но надо знать Танго! Главная её проблема – скука! Ей всегда надо быть в движении, что-то делать, куда-то лететь, кого-то убивать… Танго – стопроцентная автономная боевая машина: её собственная нейрокинетика выше обычной человеческой вдвое, она может поднять и посадить космических корабль любого типа, войти в неизвестное селение и выйти уже из полностью зачищенной зоны. Но её природная интуиция лучше всего работает, когда на то есть причина: настоящие военные действия, например! Но определяющее, конечно, первое и главное: у Танго менталитет прирождённого убийцы. Не знаю, как их там дрессировали раньше в чёрных рейнджерах, но то, что все эти качества были присущи Танго с самого рождения, я не имею на этот счёт ни малейшего заблуждения: сначала что-нибудь оторвать, а уже потом разбираться, что это было – мужской член или крысиный хвост?

Гэбриэл от неожиданности так икнул, что чуть было не пролил на себя свой кофе:

– Боже Милосердный!

– Да не переживайте вы за своего хныкалку! Руки-ноги у вашего Красавчика останутся целыми – пока! Пока она под моим командованием: подчиняться она умеет. А скука у нас тема запретная и точка!! – Миша саданула кулаком по столу и снова спокойно откинулась на спинку кресла. – Танго даже выполняла задания по программе Чёрной Смерти и даже года два работала со Вторым Отделом. Но и там мы мало контачили: я в основе своей занималась стратегической картой, а она сотрудничала с группой прямого уничтожения… Несносный характер Танго в конце концов сослужил ей плохую службу: её перебросили на «загонщиков», а потом – и на городскую службу. И зря они это сделали! Не занятый настоящей работой чёрный рейнджер – всё одно что быстро тикающая мина… И если уже говорить начистоту о том, кто здесь профессиональный убийца до мозга костей – так это Танго! И это не голословно: думаю, даже сама Танго не знает, скольких она отправила на небеса и куда подальше. Одну среднестатистическую армию – так точно… Добровольно, как и Лео, она конечно мало кого убила, но по приказу – без колебаний! Океаны крови на её руках! И добрая половина – люди: мужчины, женщины, дети, старики, солдаты и не солдаты, а вместе с ними домашние хомячки и сладкоголосые канарейки. Ей всё равно с кого сдирать кожу, а с кого общипывать перья. Была бы работа да повеселее! Даже я её с трудом понимаю. Лейтенант сама по себе очень скрытная натура – её почти невозможно разговорить, если она сама этого не хочет. Но может болтать без умолку часами, если ей дать отличный повод и если она доверяет. Ей не нужны ни награды, ни слава, ни популярность: для неё все эти понятия – пустая муштра на плацу! Совсем другое дело – свобода чёрного рейнджера, настоящее боевое братство и отличная резня… Её нарицательное имя: тень! Её кредо: быть неуловимой даже в собачьей конуре, незаметной даже в самом ярком камуфляже, смертельно опасной даже на виселице! Танго – это интеллект, интуиция, животный инстинкт выживания. И на самом деле никто, никто не знает сколько жертв на счету Танго. Верьте мне, полковник Харрис!

– Вы заметили, что восхищаетесь буквально фанатично вашим смертельно опасным лейтенантом?

– А разве это не заметно, полковник? Она особая, она не такая, как все: она избранная – это однозначно! Но Танго больше, чем просто убийца. Она отменно ориентируется в политике и прекрасно понимает, кому обязана жизнью. И если может показаться, что Танго без души, то другое точно – этот солдат не без чести… Ну а меня так судьба просто даром предоставила в руки профессора Румаркера. И может быть, я не считаю себя обязанной чем-то Лео, но Джону я обязана шкурой: долги – не мой профиль!

– Я так и подумал.

– Профессор создал эту команду, что называется, не мудрствуя лукаво – по готовому типажу. Я бы даже сказала, один в один с уже приговорённого на веки вечные шаблона: с Команды «Альфа»!

– Угу… Особенно Красавчик и Танго – большей похожести не отыщется во всей Вселенной.

– Эмоциональные выводы и ничего больше! Эмоции – не ваш профиль, полковник Харрис. Вы же слышали, что сказал Джон: Красавчик – избранный, но так и Танго тоже.

– Под таким углом зрения, похоже, и в нас с вами что-то общее да отыщется?

– Отыщется, отыщется… зря злорадствуете, полковник.

– И что же, по-вашему, Миша, нас – двух полковников разных эпох и разных войн – так роднит и объединяет вопреки всем прогнозам человечества?

– Диктатура пролетариата в её чистейшем виде! Вы – курите как сапожник, я – пью как верблюд, вы – сражаете наповал своей голливудской улыбкой, я – могу повалить буйвола взглядом. А если покопаться под микроскопом, поле выбора может расшириться до бескрайнего театра военных действий. Но различия между нами всеми, как вы сами понимаете, это различия между небом, под которым повезло родиться вам, и той ужасной серо-фиолетовой гнилой массой, под которой умираем мы… Но иногда – иногда обстоятельства берут верх над нашими судьбами. Мы лишь ваша тень, ваша тёмная сторона луны – и нас это устраивает. Всех, кто пытался «сиять» вроде Команды «Альфа», тех уже давно нет… и ничего уже нет… Политики и военные довоевались, генетики дохимичились: Адам на грани полного умственного и физического вымирания. Джон сказал правду: дети не хотят больше рождаться – без нормального солнца, без луговой травы и без чистой земли под ногами. А те, которые всё же родятся, приходят в этот мир на горе самим себе и доживают в среднем лишь до десяти лет. И те единицы, которым всё-таки повезло перешагнуть смертельный рубеж, они почти все мальчишки: одна девочка на пятьдесят пацанов. Но и это не решает проблемы.

– Как-то не вдохновляет.

– Остальные генокеры: дети генной инженерии, дети генетических пробирок – как их называют. Есть ещё мутанты: люди-мутанты! Те, кто вдосталь нахватался радиации, химии, кислотных дождей, и эти – хуже генокеров: им всё равно кого убивать и кого грабить… Есть ещё кое-кто, но эта часть населения почти недоступна для широкомасштабного общения с массами: такие как вы, полковник! И они особо и без причин не покидают своих казарм, правительственных департаментов и военных кабинетов. И у них свои закрытые клубы, попасть в которые невозможно даже за все деньги мира… Я двадцать лет в ОСОЗ и дальше своего штабного казарменного клуба не продвинулась ни на полшага – даже меня не пускают в такие закрытые заведения. Зато в одном из таких клубов очень даже хорошо знают Лео: она там свой человек! Ещё бы! Девяносто девять процентов «архангелов» – бывшие или нынешние пациенты профессора Румаркера.

– Лео «архангел»?

– А вы думали – нет? Ваше удивление поддельное, полковник, вам меня не обмануть! Лео и не Гавриил?! Это же нонсенс.

– М-мм, пожалуй.

– «Клуб Убийц» – официальное название у этого закрытого клуба «древних» гвардейцев: «старой гвардии» – по собственному позывному.

– Так вот она главная причина, по которой вы, Миша, не питаете особо дружеских чувств к Лео!

– Не утрируйте в идиотскую приколку, полковник! Есть вещи, о которых не стоит говорить с цинизмом… Этот клуб – для мужчин! Для настоящих мужчин… И потом, я – штабист! А это уже сверх меры даже для «Клуба Убийц»: штабных крыс, кроме самого Бэккварда, в клубе не терпят.

– «Клуб Убийц», как я понял – клуб для мужчин. Но Лео, как ни крути, не мужчина!

– Но и не женщина… совершенно нечто среднее…

– Тем не менее в «Клубе» она свой парень.

– Ещё и какой свой парень!

– Завидно?

– Ещё и как… И если вы уже намылились туда пойти, полковник, то не думайте, что без Лео вам удастся с разгона завоевать эту весьма и весьма специфическую публику и продержаться в среде этих ветеранов-«архангелов» хоть пять минут: вас попросту разорвут ещё на пороге «Клуба Убийц». Ветераны-«архангелы» здесь славятся своей невероятной несговорчивостью и жестокостью и не терпят новичков! Даже таких, как вы, полковник! Хоть вы тоже «Победоносец»… Но вы уже не из того прошлого – не из их прошлого: вы – из настоящего, которое ваши бывшие соратники по оружию в упор не принимают и ничего не хотят с нами, теперешними вояками, иметь общего. Эта Последняя Война выживших превратила в чудовищ, и думаю, вряд ли эти люди теперь захотят признать в вас своего собрата и побратима по одной крови.

– Всё относительно, полковник. Смотря под каким углом подходить к проблеме. А к любой проблеме можно подобрать свой ключ. Спешить не стоит – это да… В конце концов это можно проверить!

Миша глухо засмеялась:

– Не сомневалась, что вы это скажете, полковник Харрис. Но на этот счёт не беспокойтесь! Как только Лео проснётся, вам в полной мере будет предоставлена такая обязательная возможность. Обязательная – потому что я тоже хочу посмотреть на эту потеху.

– Почему же так надрывисто?

– Потому что с Лео вы туда войдёте – без проблем! Главное, чтобы вы вышли, как вошли. И если вы сможете со своими ребятами выйти оттуда живыми и без потерь, значит, Команда «Альфа» действительно чего-то да стоит.

– Вы меня заинтриговали по полной, Миша!

– Чушь! Интрига в другом – совсем в другом… Самое тяжёлое в этом мире, полковник Харрис, оставаться человеком. Вот выйдем в город и посмотрим, действительно ли вы так хороши, как вас расписывали все те газеты, что Лео зачитала до дыр, черти её раздери, или всё как всегда через задницу, япона-мать!

Миша стукнула пустой чашкой по столу и сцепила руки на груди, хмуро уставившись на полковника.

– Я так понял, Танго, как и вы, тоже превосходно владеет разговорным русским?

– Особенно матерным! Жаль, что Чукки – сама нечаянная интеллигентность: много понимает, мало может выразить… х-хы!!

– Вы не любите своих девчонок, Миша: вы ими восхищаетесь, и в то же время вы их ненавидите – это очевидно.

– Не вам судить! Вы же сами, полковник Харрис, только что утверждали относительность этого мира. Так что смотря под каким углом рассматривать проблему.

– Согласен… Тем более что вы для них, как учитель! Авторитарный или авторитетный – как хотите, но учитель!

Миша усмехнулась:

– Я так не думаю. Трудно научить кого-то, будучи недоумком, зато можно научиться самому – я учусь у них куда больше, нежели они от меня.

– Согласен… Но я так понимаю, независимо от ваших внутренних взаимоотношений, вы здесь главная – главная в команде! Они всё равно признали вас своим командиром, хоть вы и пришли последней в команду: признали – и по званию, и по духу… И даже Лео!

– У них нет выбора: никто больше не сможет быть мозгами этой чокнутой команды… Особого выбора нет и у меня! Мой возврат в Департамент Штаба Форта Глокк будет означать для этих парней смерть! И на этот раз без промашки… И я сделала свой выбор! Я осталась с ними: смертница – со смертницами. Хотя прекрасно вижу ваше ко мне недоверие куда большее, нежели к другим.

– Вы прошли через «промывочное кресло», Миша. Не думаю, что это не оставило на вашей психике подсознательных последствий – даже со всеми перестраховками Джона: «эффект матрёшки» не может остаться без серьёзных последствий.

– Да вы меня никак боитесь, полковник?

– Да! Я вас боюсь… «Дельта» и «Тета» всегда будут иметь своих последователей. И как я понял, «промывочное кресло» – это именно оно, то самое.

– Правильно поняли, полковник, интуиция вас не подводит. «Майнд контрол» с его Алленом Даллесом всегда будет иметь своих последователей… «Промывочное кресло» включает в себя не одну программу, а целый комплекс: промывка идёт по принципу нескольких оболочек-зомби. Только мне это «промывочное кресло» со всем его набором «матрёшек» – больше как мёртвому припарки: я с Урала! И я много чего могу и без этих навороченных вуду-муду штучек. Американцы всегда горели на своём чрезмерном самолюбии и переоценке собственных успехов в страстном стремлении использовать все возможные методы воздействия, в том числе и из области непознанного. Глупость – соизмеримая с держанием Бога за яйца… Но Джону я больше чем благодарна: он вернул мне душу, поставил на место сердце. Для меня главное, что я сегодня с этими девчонками, с этими съехавшими в кювет солдатами. А что будет завтра – определит судьба, но отнюдь не «промывочное кресло».

– Звучит несколько успокаивающе… Мне даже стало легче дышать!

– Чего с ваших мозгов точно не вымыть, полковник Харрис, так это постоянного желания шутить, где не следовало бы шутить.

Гэбриэл улыбнулся:

– На том и держимся.

– Так что во всём можно найти зерно истины. Но для меня главное, что я тут, что я что-то ещё могу для них сделать, для этих солдат, что я – с ними!

– Скажите мне, Миша, сколько вашим «парням» на самом деле лет? Я понимаю, что всё относительно, а войны делают нас стариками в любом возрасте, но всё же… Кто они – эти ваши солдаты? Кто они в обличье простого человека, а не супермена?

– Кто они – знает только тот, кто их создал: Творец! Я принимаю их такими, какие они есть… Что я знаю о них как о людях? Чукки читает – притчи её одержимость. Танго – выворачивает наизнанку и знает тысячу анекдотов. Лео – наше вдохновение! И ей разрешено всё! Всё, что она только пожелает и на что хватает её скудной фантазии… Возраст? Чукки – сорок два, Танго – тридцать девять, Лео – тридцать семь. Мне – сорок пять! Что? До сих пор не верится, полковник?

– Больше, чем с трудом.

Миша хмыкнула:

– Так и вашим как бы под стольник!

– И то верно!

– Существенное торможение времени, технологии профессора Румаркера и наша святая вера – вот наше настоящее! Вера в большее – нежели смерть и ничтожно малое – как жизнь. Плюс ко всем недостаткам такая ерундовая игрушка, как наночипы «жизни» гения…

– И всё же это не возраст!

– Пожалуй… Смешно умирать в этом возрасте – потому что теперь умирают в шестнадцать! Для этого прогнившего мира мы давно уже превратились в такой же раритет, как и вы когда-то для своего. Удивительно до абсурда, что порой может стать причиной объединения совсем противоположных субъектов.

– Войны! Именно они становятся причиной разъединения и смертей, но они же объединяют тех, кто в другие времена мог быть только врагами друг другу. Полюса ведь тоже разные, на противоположных концах планеты, а друг без друга существовать не могут – и планета не сможет.

– С нами или без нас – человечества уже нет!

– Слишком хмуро, Миша… Насколько я помню, американцы не такие уж пессимисты. Скорее наоборот: фанатичные патриоты и устремлённая в светлое будущее нация!

– Я знаю одно: всё хорошее когда-нибудь заканчивается – плохое становится ещё хуже. А ваши речи, полковник Харрис, подчас смахивают на высокопарную и весьма тоталитарную демагогию генерала Бэккварда.

Гэбриэл постарался улыбнуться как можно натуральнее – он показал на Мишу своей сигарой:

– Неужто действительно всё так драматично?

– А вам, полковник, всё дура-шутка… Драматично?! Намного хуже, чем вы себе можете представить!

– Миша, вы – русская! Больше, чем я могу себе даже представить… Даже если бы я этого не знал, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить русского из толпы.

– И по какому принципу это делаете вы, полковник?

– Вы, Миша, очень много умеете говорить – только так, как говорят русские и никто больше в мире: одухотворённо, красочно, много и многословно… А это умеют только русские, я знаю!

– Да, да, да, знаток человеческих душ… Я – русская! До мозга костей! И русской останусь даже после смерти… Мои отец и мать были русскими, муж – американец. Когда отец не выдержал нагрузок памяти Афгана, несправедливого отчуждения и полного игнорирования проблем ветеранов-афганцев своим неблагодарным правительством, он решил искать правды на стороне – в Америке! Как будто не для нас существуют избитые истины: хорошо там, где нас нет! И я, ставшая по воле судьбы гражданкой совершенно иного полюса планеты, сегодня истая патриотка последнего оплота Всея Великой Америки! Вот так оно бывает, полковник Харрис… Но здесь все русские! У Лео дед и прапра – русские. Чукки из семьи иммигрантов: русские, шотландцы и евреи из России – все давно погибли в этой Последней Войне. Танго из тех же иммигрантов: мать русская, отец поляк – они умерли, когда Танго был всего год… так что она больше нас всех великий гражданин Великой Америки… Все мы здесь, по сути, сироты-патриоты! Что делает нас ещё более не нужными никому и особенно этой стране надежд и мечтаний.

– Зато весьма удобными для профессора Румаркера.

Миша совсем уже недобро посмотрела на Гэбриэла:

– Человеческие сироты – материал нынче особенно ценный, потому что его больше нет. Зато полный город беженцев, генокеров и мутантов! В Москве сейчас тоже хватает беженцев со всей Европы и Азии. А на Каффе целая «ооновская» база пришвартовалась на постоянный прикол… Теперь мы не столько народ Великой Америки или России, сколько никому не нужные патриоты-вояки и беженцы от Третьей Мировой. Жалкие остатки человечества, задыхающиеся от нехватки чистого воздуха и отсутствия нормального солнечного света, умирающие из-за каких-то генетических мутантов и синтетической воды, вырождающиеся на смену генокерам – «клонам» уже бывшего человечества, почти бездушным, жестоким, берущим от нас самые худшие пороки… без детских душ и человеческой жалости даже друг к другу… Генокеры – детища профессора Румаркера! Которым он дал жизнь ради одного – чтобы мы могли вырваться из этого замкнувшегося круга самовырождающегося ада и найти пути для новой жизни, новых начинаний… нового каменного века…

– Но ведь что-то же должно было остаться от прошлого?

– Ничего не осталось, полковник Харрис. Ничего больше нет! Ни Рио-де-Жанейро, ни Антильских островов, ни той Аляски, ни её белых снегов и медведей. Нет больше «Маленького принца» – потому что его больше некому читать, нет больше «Робинзона Круза» – потому что нет больше того самого цветущего острова-прототипа, с которого можно было бы написать захватывающую приключенческую легенду о настоящей мужской храбрости и человеческой силе духа… Есть несколько мегаполисов-кладбищ, до крыш городских склепов забитых живыми трупами. И ещё Чёрная Смерть, пожирающая нас даже в том малом, что ещё осталось на земле.

– Я уже достаточно наслушался от Джона про Соломоновы Рудники, хотелось бы теперь услышать версию противоположного мнения: у каждой медали две стороны – светлую я уже слышал.

– Ничего не важно – ни чёрное, ни белое! Главное совсем в другом: пройти Чёрную Смерть может только человек, стопроцентный, рождённый в утробе матери-человека и без кодовых военных наночипов – это обязательное условие.

– Но таких людей…

– Но таких «чистых» людей почти что не осталось… Да и кто захочет лезть в Чёрную Смерть добровольно?! Вывести же кодовый наночип «военной полиции» из организма человека практически невозможно. Профессору Румаркеру удалось деактивировать военные прибамбахи Чукки и Танго и даже запустить через нейтрализующую структуру новый наночип, что позволяет ему оставаться на уровне полной невидимости для спецрадаров Форта. Теперь, если девчонки покидают бункер, их невозможно найти по кодовому наночипу военных – только по морде! А это для военных и охотников уже большая проблема… С Лео сразу номер не прошёл! Перед тем как Лео отправить в армию, Джон запустил в её организм чип «партизанского сопротивления»: сложный наночип, созданный на её же собственной крови – очень редкой крови. Организм Лео получил возможность отторгать любой спецкодовый наночип военных учёных. Поэтому Лео никто не в состоянии контролировать! И думаю, такого человека никогда не найдётся. Как говорит сам профессор, чтобы заставить Лео прислушаться к чьим-то словам, придётся сначала убедить её реальной надобностью этих слов. А Лео ни слушать, ни слушаться почти что не умеет.