Отзывы на книгу «Пианист», страница 4, 89 отзывов

Я не знаю как оценивать эту книгу. Все описанные события внушают ужас. Книг о Холокосте читала много. Но вот такая, написанная от имени участника событий, встретилась впервые. И то, о чем рассказывает автор куда страшнее того, о чем пишут люди, не побывавшие в их шкуре. Как приходилось прятаться, выживать... Даже представить страшно, как зимой лежать под крышей. Ни крошки во рту, ни укрыться от снега и холода. И в это время "культурная" нация издевалась над теми, кто не мог ответить. Но были и те, кто в такое страшное время наживался на людском горе. Среди них также были евреи. Правда, не нужны они были немцам. Пока те властвовали евреи-прихвостни жили припеваючи. Но, как только война стала подходить к завершению, были убиты таким же способом, как и все остальные. Не в газовой камере, так в упор на улице. Среди немцев все же оказались те, кто спас пианиста. Один раз его вытолкнули во время селекции, второй— не выдал немец, обнаруживший прячущегося на крыше. Возможно, так было угодно провидению. О подвиге Я.Корчака слышала. А Шпильман был очевидцем того, как педагог добровольно пошел с детьми в концлагерь и подбадривал их. Эти строки написаны так, что легко представить мужчину с детьми на руках. События все прискорбные, но об этом надо помнить.

Фильм просмотрен давно, поэтому читала книгу, не вспоминая про фильм и не сравнивая (но стоит сказать, что фильм мне очень понравился и оставил сильное впечатление). Интересно было уточнить после прочтения, что книга была издана практически сразу после войны, но потом так же быстро была изъята и запрещена на долгие годы, и только в 19998 году заново изданы сыном автора. Книга написана самим очевидцем всех событий, он же – главный персонаж. От понимания этого факта впечатление, конечно, усиливается многократно. Книга, конечно, не развлекательного характера, события в ней описаны неприкрыто, вызывая глубокие внутренние переживания, размышления. Удивительно то, что книга написана без озлобления, без агрессии, но с осмыслением и глубоким трагизмом.

Слушала аудиовариант в довольно качественном и интересном исполнении Григория Переля.

В 2013-м году нам с супругом довелось побывать в Варшаве. Вся, вся история города пронизана той войной. Жолибож и Мокотув, Маршалковская, Краковское Предместье и Новый Свят, Королевский замок и собор Святого Яна - всё было восстановлено в послевоенные десятилетия. Город, выросший заново. Город-феникс. Это парадная Варшава, восставшая из пепла и вернувшая свой исторический облик.

Но были на нашем экускурсионном маршруте и другие объекты - те, что всё ещё кричат о годах оккупации, о боли и страданиях. Памятные знаки на местах ворот и мостиков, переброшенных над "чистыми" арийскими улицами. Сохранившиеся фрагменты стен гетто и памятник героям восстания 1943 года. Сама граница гетто - полоса из камня и металла с надписью "MUR GETTA 1940/GHETTO WALL 1943", прочерченная прямо по земле и повторяющая расположение стен гетто на городских улицах.

Тогда и прозвучало для меня впервые это название - "Пианист". Экускурсовод из Free Walking Tours рекомендовал этот фильм как ожившую историю тех страшных лет. Выстроив действия в привычной для себя последовательности, я прежде прочла книгу, и только потом стала сравнивать свой взгляд и взгляд режиссёра. Даже не взгляд, а внутреннее видение, настройку на те события. А настройка эта есть всегда - постоянная такая, фоновая. Мне, родившейся в Ленинграде, вовсе не привыкать, что стоит лишь внимательнее присмотреться, и в облике современного, стройного и деловитого города проступают черты блокадного героя. Конечно, мы не каждый день вспоминаем о тех трагических страницах истории, но они всегда рядом. Они в основе. Они в крови.

А ещё в крови глубоко укоренившиеся и совершенно несправедливые стереотипы. Привычные штампы. Внутренние установки. И тем, кто родился раньше середины 80-х справляться с этими внутренними установками куда труднее. Написано-то по чистому, по детскому, по восприимчивому. Отпечатано в сознании надолго. Лишь недавно в постепенно отмытой и перезагруженной голове появилось понимание, что "немец" и "фашист" не есть синонимы, а "свои" и "чужие" - это вовсе не про национальности. Есть же открытые миру люди, которые знают это с самого детства! После прогулок по Варшаве, после чтения книги и просмотра фильма впечатления сплавляются в единую картину - картину со своей внутренней музыкой, напряжением, дыханием жизни и разгулом смерти. В картину, коварно обволакивающую все каналы чувств и сбивающую с ног своей жестокостью, стоящей выше любого правдоподобия. Картину ужасающую и картину воспевающую. Воспевающую надежду, что покуда есть на свете настоящие люди - люди, поднявшиеся выше рас, национальностей, границ, стен и пропаганды, - покуда эти люди есть, тьма бессильна против света, истины и добра.

Эту книгу очень сложно читать, но сказать о ней что-то в разы тяжелее. Не в том даже дело, что это автобиография, а на ее страницах Вторая мировая, Варшавское гетто и бесчисленные смерти. Просто «Пианист» – это еще и крик души, попытка выплеснуть не дающие спокойно жить и спать эмоции и воспоминания о жизни в аду, обо всех потерянных, пропавших и умерших близких, знакомых и даже незнакомых людях, с кем столкнулся всего на мгновение, причем чаще всего последнее для них. Попытка отбросить произошедшее и просто жить дальше.

Это ужасная и беспросветная книга, история не жизни, но выживания и существования. При этом ужасная она не в смысле того, что вызывает страх – она отупляюще и обесседечивающе ужасная: то, что поначалу вызывает боль, отвращение, мысли о несправедливости, под конец – не более, чем просто факт, почти не вызывающий эмоций. Именно это происходило со Шпильманом в те годы, именно так, отстраненно и чуть-чуть заторможено, будто до сих пор не понимая, что произошло и почему, Шпильман рассказывает свою историю, именно эти ощущения льются со страниц книги, и именно этим она так пугает. И самое страшное, что обычный человеческий поступок, на который в другое время не обратишь внимания, настолько он обыден – накормить голодного, не выдать прячущегося – при чтении ощущается актом небывалого героизма, единственным лучом надежды.

Можно долго говорить, что Шпильману повезло, что по сравнению с миллионами других людей он вообще не страдал, и очень долгое время жил на широкую ногу, испытывая какие-то смехотворные лишения. Вот только до чего же отвратителен наш мир, если жить, иметь дом, пищу и семью – везение, а помочь ближнему – акт отчаянного героизма…

Я никогда не посоветую эту книгу хоть кому-нибудь, но сама, наверное, буду помнить всегда.

Я очень люблю Шпильмана - красивого талантливого пианиста и композитора, автора как серьезной симфонической музыки, так и песен-шлягеров. Я уважаю его как музыканта (кстати, и фамилия его говорящая - "Spielmann" в переводе с немецкого означает "музыкант").

И я преклоняюсь перед его желанием жить, перед его умением сохранить себя как человека, перед его силой не опуститься после трех лет жизни в нечеловеческих условиях, не озлобиться и не потерять себя, перед его бешеным желанием уберечь в себе Музыку. Каким надо быть Человеком, чтобы помирая от голода и стужи, поминутно ожидая пленения и мученической гибели, "проигрывать" в уме, беззвучно пробегать пальцами всё то, что играл когда-то, всё то, что умел и любил дарить людям. И какое невероятное счастье, что именно ему было суждено выжить!

А еще книга удивительно бесстрастна и в ней почти не слышно обвинения. Шпильман лишь с горечью описывает и предателей-евреев, и полицаев-поляков, и украинских и литовских фашистов. И потом с удивлением - немца-Человека. Самое печальное, что этот немецкий офицер, спасший несколько жизней, не был помилован нашим руководством и сгнил в лагерях, несмотря на горячие просьбы и ходатайства благодарных ему людей.

Отдельным потрясением было прочитать, что он был свидетелем того, как прекрасный великий педагог Януш Корчак, шел со своими воспитанниками по дороге смерти. Перед именем Корчака я всегда падала ниц, но прочитав это живое свидетельство, снова была потрясена и снова разрывалась от слёз и восхищения им.

От души рекомендую эту книгу и фильм, снятый по ней - "Пианист" 2002 года.

Книга, которую надо читать всем. Чтобы вспомнить или узнать то, что весь мир стал забывать. И вдвойне ценно то, что написано оно не советским человеком, которого можно было бы обвинить в предвзятости. А польским евреем. Чтобы все вспомнили, что такое фашизм. Да, кое-что описано однобоко, не затронуто то, что коснулось все не только евреев, но это объяснимо. Зато все остальное описано во всей красе. Жаль, что стали все это забывать. И говорить, что вот, были нацисты, их было немного, зато все остальные... А остальные молча поддерживали, потому что боялись. И отказывались помогать тем, кто нуждался в их помощи. Но вот это все так удобно забыть! Вот надо бы такие книги, тем более она фактически документальная, не художественная, вносить в обязательную программу для чтения. Во всех странах. Но нет, не внесут. Слишком много неудобного там содержится. Как союзники бросили Польшу. Как поляки ждали спасения от Франции, Англии...и так и не дождались. А еще очень удобно сейчас украинских, литовских националистов представлять как борцов с режимом. Да вот только такие свидетельства не оставляют от этих идей камня на камне:

он наткнулся на украинцев, которые были даже хуже немцев.

и для зачистки используются украинские и литовские полицейские батальоны вместо немецкой полиции

всё стало ещё хуже, когда в последующие дни ввели литовцев и украинцев.

Любая война проявляет некоторые небольшие группы среди разных народностей: меньшинства, слишком трусливые, чтобы сражаться открыто, слишком незначительные, чтобы сыграть независимую политическую роль, но достаточно подлые, чтобы служить палачами по найму у одной из воюющих держав. В этой войне такими людьми были украинские и литовские фашисты.

Там было слишком много болезненной правды о сотрудничестве побеждённых русских, поляков, украинцев, латышей и евреев с немецкими нацистами.

Да-да, и русских тоже. А сейчас и власовцев некоторые пытаются представить героями. Озвучил Перель очень хорошо, забываешь, что это не главный герой говорит, а посторонний человек. Страшная и правдивая книга, очень НУЖНАЯ книга.

С завтрашнего дня я должен начать новую жизнь. Как жить, если за тобой - только смерть? Как из смерти черпать силы для жизни?

Думаю, многие согласятся, что самое сильное впечатление производят книги, написанные от лица очевидцев. Владислав Шпильман - известный польский пианист еврейского происхождения, описал свою историю выживания в захваченной нацистами Варшаве буквально на пепелище города.

Его беззаботная счастливая жизнь, работа на польском радио, оборвалась молниеносно. Варшава капитулировал 27 сентября 1939 года, пришли немцы. Они заставили евреев носить белые нарукавные повязки с нашитой голубой звездой Давида, согнали почти полмиллиона людей в еврейское гетто. Затем начались облавы, жестокие расправы и убийства людей »не арийского« происхождения.

Владислав Шпильман пережил невероятные трудности - жажду и голод, потерю близких, непрекращающийся страх за свою жизнь и ощущение полного одиночества. Но он выжил вопреки всему и поведал нам свою историю. Читая, просто поражаешься, как человек смог такое пережить...

Шпильман невероятное количество раз мог быть убит: когда пули пролетали прямо над головой, когда находили его укрытие, когда он замерзал в разрушенном здании и голодал. Проведя на чердаке, заваленном снегом, несколько месяцев, Владек повторял мысленно все произведения, которые когда-либо играл и сам с собой занимался английским. Он пытался покончить с собой, но и это ему не удалось. При всём этом ему помогала отзывчивая польская интеллигенция, что также несомненно сыграло свою роль.

Но главным спасителем Шпильмана был не столько немецкий офицер Вильм Хозенфельд, позднее погибший в советском лагере, сколько любовь Владислава к музыке. Услышав шопеновский ноктюрн в его исполнении, немец проникся историей пианиста и не дал ему погибнуть. За что ему особая благодарность, ведь Хозенфельд не потерял своего человеческого облика, не озверел, не стал очередной нацистской машиной для убийств.

Книга Владислава Шпильмана была написана сразу после войны. Эта книга - памятник его семье, которая погибла в фашистских концлагерях. Шпильман спокойной, без лишней патетики и слезоточивости, рассказывает о своей жизни в Варшаве, оккупированной немцами. Семья Шпильманов просто замечательная. Они все очень любили друг друга - несмотря на все ссоры Владислава с его братом Генриком - берегли друг друга и поддерживали до последнего. Тем тяжелее и горше было Владиславу, когда всех его близких вывезли из варшавского еврейского гетто в Треблинку, где они и погибли. Владислав же чудом избежал этой участи. Далее последовали несколько лет голода и бесконечного страха, но Владислав выжил благодаря помощи друзей и, как ни странно, врагов. Шпильман написал свою книгу сразу после войны, чтобы избавиться от жгучего стыда перед своей погибшей семьей за то, что выжил, чтобы суметь жить дальше после всего пережитого и вернуться к музыке. Очень рекомендую и книгу, и фильм.

Из всех трёх с половиной миллионов евреев, когда-то живших в Польше, нацистский период пережили двести сорок тысяч.

Владислав Шпильман – польский музыкант и композитор, один из немногих евреев, кому удалось пережить фашистскую оккупацию Варшавы. Сразу по окончании войны Шпильман решил написать книгу о тех событиях, она вышла в 1946 году и очень быстро была изъята из обращения. Только в 1998 году усилиями сына Шпильмана книга была издана сначала немецким, а потом английским издательством.

Сейчас это кажется удивительным, ведь в книге нет никакой антисоветчины, правда есть упоминания о генерале Власове, об украинских и литовских националистах, сотрудничавших с фашистами и сильно превосходивших их по жестокости. И есть немецкий офицер, Вильм Хозенфельд, который спас Шпильмана, обеспечил ему укрытие, приносил еду и теплые вещи. Видимо, такой расклад сильно не устраивал просоветские власти Польши.

В том, что будет война, не сомневался никто, но вот что она продлится шесть лет, не могли подумать даже самые неисправимые пессимисты. Поляки надеялись, что сразу же после нападения Германии в войну вступят Франция и Англия и в течении максимум двух-трех месяцев немцы будут разбиты. Известие о падении Парижа стало для всех настоящим шоком.

Геноцид в стране развивался постепенно, но быстро. Первые немецкие прокламации обещали населению мирный труд и заботу немецкого государства. Отдельная пометка для евреев гарантировала им все права, неприкосновенность собственности и полную безопасность жизни. Но вскоре был опубликован новый декрет, касающийся исключительно евреев, они могли хранить дома лишь определенную сумму денег, а все прочие сбережения и ценные вещи должны были сдать на хранение в банк на заблокированный счет. Все еврейское недвижимое имущество переходило немцам. Среди множества правил было одно, требовавшее неукоснительного соблюдения, мужчины еврейского происхождения должны были кланяться каждому немецкому солдату. За трамвай евреи платили в четыре раза больше чем «арийцы».

Вскоре по городу поползли слухи о строительстве гетто. Нацисты объявили евреев переносчиками инфекционных заболеваний, а гетто карантинной зоной, необходимой для того, чтобы избежать эпидемии. Чтобы максимально ограничить возможность передвижения, гетто было обнесено стеной, покинувших его ждал расстрел. Семье Шпильмана повезло хотя бы в том, что их квартира оказалась в зоне гетто и им не пришлось искать новое жилье. После того как все евреи были сосредоточены в одном месте, был взят курс на их полное уничтожение. Людей регулярно сортировали, одних отбирали для работы, других направляли в газовые камеры и крематории.

Когда читаешь о судьбе Владислава Шпильмана, создается ощущение, что у этого человека был очень сильный ангел-хранитель. У Шпильмана не было какого-то конкретного плана по выживанию, часто он поступал по интуиции, а иногда, устав от всего происходящего, просто отдавал себя в руки судьбы и каждый раз такие действия спасали ему жизнь. Но было бы неправильно благодарить за все только судьбу. Большую помощь Шпильману оказали жители города, кто-то прятал его в своей квартире, кто-то приносил ему еду. И это, несмотря на то, что за подобные действия их ожидала смертная казнь.

Хочется еще раз сказать о немецком офицере Вильме Хозенфелде. Он спас не только Шпильмана, он помог многим польским семьям. В книге приводится выдержка из его дневников, из них видно, какой ужас и отвращение испытывал этот человек по поводу всего происходящего. И таких немцев было немало. 25 ноября 2008 года Вильм Хозенфельд (Wilhelm Adalbert Hosenfeld) был по праву занесен в список праведников мира мемориального комплекса Яд Вашем.

Очень трудно говорить и писать отзывы на такие книги, потому что они проникают прямо под кожу, вызывая дрожь, боль, гнев, сострадание, эмоционально совершенно опустошая. Шесть лет в аду, где голод, смерть, унижения, одиночество, существование на грани потери рассудка, потому что рассудок не выдерживает, не может выдержать того, что творили фашисты в Варшавском гетто. Людское смирение, долготерпение, надежда, что хуже быть не может, а так же крушение всего этого предстает в дневниках Шпильмана настолько объемно и выразительно, что невольно сжимаются кулаки и перехватывает горло.

И как апофеоз страдания и надежды шопеновский ноктюрн для немецкого офицера. Послушайте его в исполнении самого Шпильмана именно в тот момент книги, когда пианист играет Хозенфельду. Почувствуйте сами, почему именно ноктюрн до диез минор музыкант сыграл в момент, когда надежды на жизнь у него уже совсем не осталось.

Шпильман написал эти дневники сразу по окончании войны, чтобы суметь жить дальше после всего пережитого кошмара. А нынешним поколениям нужно (обязательно нужно) читать подобные книги, что суметь оставаться людьми, потому что граница между подлостью и порядочностью, зверством и человечностью и в наше время невыразимо тонка.