Поведав все, что мог о своей жизни, лишь частично приукрасив самые будничные моменты моего существования, я был приятно вознагражден предложением нового во много более трепетного, если не сказать интимного свидания вне поля зрения цепких глаз, окружающих Екатерину Филипповну людей и служек. В общем, госпожа Щербакова, пренебрегая всевозможными правилами этикета, шепнула мне на ухо короткую фразу, обозначив место нового свидания, явившего собой зеленую скамейку в парке недалеко от воксала и вскорости покинула меня, отправившись в свою комнату, как мне показалось умышленно, избежав прощания с остававшимися гостями.

Возвращаясь домой после столь томительного вечера, превратившегося для меня в затянувшееся ожидание мимолетной встречи, я никак не мог отделаться от мысли, что несмотря на очевидную неуместность предстоящей встречи, а в свете смутного предупреждения Митина даже некоторую угрозу для моей жизни, я буквально вслух повторял время запланированного свидания. Той ночью, возможности сомкнуть глаз мне не представилось. Всецело захватившая мое сознание Екатерина Филипповна, начинала озорно смеяться, кокетливо вскидывать брови и театрально вздергивать носик прямо у меня в голове. От этого помутнения, в сущности граничившего с наваждением, я не смог отделаться до самого утра. От того, стоило утреннему зареву коснуться сонных верхушек деревьев, залив скудными рассветными лучами окна Павловских обителей, я наспех собрался, привел свой туалет в порядок и уже спустя каких-то пятнадцать минут был готов отправляться к месту заветной встречи.

С позволения случайного слушателя я вновь опущу интимные подробности этого рассказа. В конце концов, события о которых я действительно хочу поведать только берут начало в изложенных мною фактах. Опуская, как я уже ранее обмолвился, интимные подробности наших множественных утренних встреч в Павловском парке (да, памятная встреча о которой я поведал ранее была лишь первой в долгой веренице наших сношений) я могу сообщить, что пребывая на веранду к Митину после встреч, я только и мог, что лепетать бессвязные речи о том, сколь прекрасна и обворожительна улыбка госпожи Щербаковой, как в казалось столь взбалмошной натуре уживается поистине искренний почитатель российского государства и его культурных ценностей, как грациозно и утонченно она излагает свои мысли… А то с каким одухотворением и пылкой страстью я декламировал Митину о коротких мгновениях физического контакта рук и одного единственного поцелуя, несомненно достойно упоминания не в этом богом забытом месте, но на страницах самого Бальзака. Самозабвенно предаваясь воспоминаниям наших коротких встреч, я неустанно возносил к небесам гневные проклятия и клял судьбу за ее столь злую шутку, разделившую меня и объект моего обожания. Осенив меня пылкой, наполненной дурманящей страстью любовью, судьба очевидно потешалась надо мной наблюдая за моими душевными стенаниями из своего ложа надзирателя мироздания.

Отвлечемся же наконец от моих страстнЫх страданий и обратимся к основному вектору развития истории. Как не странно, очередная веха моего спешного повествования берет свое начала все там же, на той самой скамейке, облюбованной нами. Одним погожим мартовским утром, в очередной раз стряхнув с себя сонное марево и окатив себя ледяной водой поданной мне Митиным, я ощутил незримое чувство опасности, внезапно коснувшееся моего сердца. Несмотря на множественные предупреждения приятеля, прежде я никогда не обращался в страх быть пойманным ревнивцем мужем, или снаряженными им разбойниками, но в то злосчастное утро… Вопреки устоявшегося уклада, Митин предпочёл не зачитывать мне очередную порцию проповедей о необходимости целомудрия и осмотрительности, ограничившись лишь шумным вздохом, впрочем, по наполняемости своих мыслей сумевшем переплюнуть любые устрашающие тирады. Мне никак не хотелось показаться в глазах доброго друга параноиком, от того, одарив заспанного Митина вымученной улыбкой, я похлопал его по плечу дав понять, что прочие утренние процедуры уже готов провести самостоятельно.

Стоило тяжелой осиной двери захлопнуться за спиной друга, как я тотчас бросился к окну и прильнул к прохладному стеклу, в поисках возможного наблюдателя. Но несмотря на весьма обстоятельное изучение видневшейся из моего окна местности, мне не удалось разглядеть в густых весенних зарослях Митинского палисадника, хоть сколько-то необычный объект. Напротив, уже привычный мне пейзаж слегка покачивающихся сосен, густых кустарников смородины и крыжовника решительно не отличался от того, что представало перед моим взором вчера, или за день до этого. И все же, скребущее чувство надвигающейся угрозы, внезапно нахлынувшее на меня во время утреннего туалета, никуда не ушло. Признаюсь, в какие-то жалкие доли секунды я порывался было остаться этим днем дома, разобраться в причине столь непоследовательного и как мне тогда казалось необоснованного чувства тревоги, а на следующий день рассыпаться в извинениях перед своей возлюбленной. Однако, спешно отогнав несомненно спасительные мысли прочь, я насильно зашагал к выходу и вскорости быстро шагал по пыльной улице на встречу к Екатерине Филипповне.

Продвигаясь по все еще сонным улочкам Павловска, я продолжал бороться с никак не покидавшим меня чувством тревоги. Тут и там мне мерещились тяжелые взгляды неизвестных лиц, впрочем, преодолев несколько кварталов, я все же сумел подавить приступ параноидальной паники и списав свое временное помешательство, на избыток чувств к дражайшей Екатерине Филипповне, продолжил дорогу к заветной скамейке, которая, внезапно оказалась пустой. Нет, Екатерина Филипповна, как и любая девица, желающая потешить свое самолюбие ненужными терзаниями воздыхателя имела привычку опаздывать к назначенному часу, однако же этот раз отличался. Моя возлюбленная не явилась на свидание ни через час, ни через два.

Решив, что в причинах отсутствия Екатерины Филипповны я не просто должен, но обязан разобраться, я направился к дому Ильиной, в котором Щербакова на неизвестных мне условиях, арендовала комнату. Приближаясь к интересующей меня даче, я вновь пережил приступ паники, в этот раз вызванный тяжелым ощущением все еще спавшего города. Проведя несколько часов в безрезультатном ожидании возлюбленной, я совершенно не обращал внимания на отсутствие хоть каких-либо признаков жизни в пределах моей видимости. Из живых людей, что довелось мне сегодня видеть был лишь Митин, да и тот вел себя весьма невразумительно, если не сказать странно. Бросив опасливый взгляд вокруг, я внезапно поймал себя на мысли, что был бы рад действительно приметить чей-то сосредоточенный взгляд, следящий за мной из кустов. Но подогревая подступающее чувство умопомешательства, улицы Павловска этим, уже далеко не ранним утром продолжали пустовать. Ко всему прочему, у самого входа во владения госпожи Ильиной, прежде ясное небо затянулось низкими свинцовыми облаками, вслед за которыми на Павловск опустился мелкий дождь, на удивление быстро превративший меня из статного молодого офицера, в ничтожного оборванца.