Читать книгу: «Тайна дома № 12 на улице Флоретт», страница 2

Джаспер машинально поднял взгляд и увидел нечто удивительное: весь потолок – по крайней мере, видимая его часть – был покрыт росписью: из темноты по углам выползали лозы, сплетающиеся и разветвляющиеся. От лоз, в свою очередь, отрастали листья. Роспись походила на гравюру из какого-нибудь ботанического справочника, но при этом она была вырисована невероятно реалистично: казалось, что, если где-то хлопнет дверь и поднимется сквозняк, эти листья затрепещут.

– Пойдем, Джаспер.

Мальчик с трудом оторвал взгляд от растения на потолке и пошагал следом за дядюшкой.

Рядом с лестницей темнела дверь с потускневшей от времени цифрой «1». Возле двери этой стояла общая вешалка для верхней одежды – дань устаревшей традиции, которая некогда была широко распространена в Саквояжном районе и которой давно никто не следовал. Почти никто. Такие вешалки сохранились во многих подъездах Тремпл-Толл, но стояли они пустыми, – лишь порой на какой-нибудь из них мог повеситься очередной бедолага. На этой же висело несколько пальто, а на верхушку были надеты три дамские шляпки и пара котелков.

На лестнице свет не горел.

Прежде чем начать подъем, Китти Браун наклонилась и выключила роликовые коньки; паровые котелки затихли, дымок лениво закурился на концах труб. Держась обеими руками за перила и переставляя ногу за ногой, девушка принялась взбираться по ступеням. Было видно, что ей очень трудно – она передвигалась медленно, а ролики постоянно уезжали у нее из-под ног, отчего казалось, что она вот-вот упадет.

У Джаспера защемило в груди от этого зрелища. Доктор Доу предложил мисс Браун помощь, но та возмущенно покачала головой: сама! только сама!

Они поднялись выше. На площадке между первым и вторым этажами на стене висел старый, покрытый пылью портрет. В полутьме можно было разобрать, что на нем изображен немолодой джентльмен с широкой челюстью и вислыми бульдожьими щеками. Чуть тронутые сединой вьющиеся волосы переходили в пышные бакенбарды, над прищуренными глазами нависали кустистые брови. Взгляд этого господина был преисполнен подозрительности.

– Это мистер Карниворри, – сообщила Китти и доверительно шепнула Джасперу: – Мне все время кажется, что он следит за мной, когда я прохожу мимо.

Мальчик хихикнул, а доктор Доу нахмурился.

– У меня стойкое ощущение, что я знаю этого господина, – сказал он. – Хотя фамилия Карниворри мне не знакома.

Они продолжили путь.

Джаспер начал забрасывать Китти вопросами: видела ли она гигантских блох Фли, прыгающих по крышам домов на другом берегу канала, есть ли на крыше их дома причальная площадка для воздушных шаров, а еще пробовала ли она печенье «Твитти» (его любимое печенье) – и о прочих вещах, которые казались ему невероятно важными.

– Полли говорила, что ты очень любопытный, – улыбнулась девушка и попыталась по очереди ответить на все вопросы мальчика.

Доктор Доу в беседе не участвовал. Он снова погрузился в свои мысли, и все, о чем говорили его спутники, доносилось до него будто откуда-то издалека, из глубины закупоренной бутылки. Доктор глядел прямо перед собой и по ступеням поднимался сугубо машинально, отчаянно напоминая заводного автоматона.

Из раздумий его вывел приближающийся сверху звук тяжелых шагов. Вскоре на лестнице показался некий субъект, при одном взгляде на которого Китти Браун вздрогнула и поспешила вжаться в перила.

Мужчина был худ, из-за узкого лица и невыразительного подбородка его мясистый нос с горбинкой казался тяжелым, как колокол. Длинные подкрученные усы торчали в стороны, а мелкие глазки выглядывали из глубоких, будто очерченных чернилами, теней. Господин этот кутался в потертое коричневое пальто, на голове его криво сидел котелок ему в тон.

– С дороги, – злобно глянув на доктора, прорычал незнакомец и сморщил нос, будто учуял что-то отвратительное. И это притом что от него самого разило гадостной смесью табака «Гордость Гротода» и дешевого джина.

Быстро пройдя мимо, этот неприятный человек скрылся из виду. Хлопнула дверь подъезда.

Только тогда Китти отмерла.

– Это мистер Драбблоу из девятой квартиры, – пояснила она, продолжив подъем. – Очень мерзкий тип. Его в доме никто не любит. Въехал несколько дней назад, и бабушка надеется, что он скоро уберется туда же, откуда и прибыл…

Когда они оказались на втором этаже, дверь одной из квартир, скрипнув, приоткрылась. На площадку выглянула женщина средних лет с всклокоченной прической и в больших круглых очках с толстыми стеклами.

– А, это вы, мисс Браун, – сказала она, увидев Китти. – Это вы стучались ко мне?

– Нет, миссис Паттни.

– Но я определенно слышала стук.

– Это топал мистер Драбблоу.

– Крайне невоспитанный тип! Прервал наш урок… – возмущенно проговорила миссис Паттни и открыла дверь чуть шире. Китти и ее спутники увидели бледного светловолосого мальчика, стоящего в гостиной перед нотным пюпитром. В руках он держал скриппенхарм и смычок. – Из-за него Тимми сбился и перепрыгнул с бря на моль. Тимми Бейкер очень хороший, но очень рассеянный мальчик. Тимми, поздоровайся.

Но Тимми будто не услышал. Поджав губы, пустым взглядом он смотрел словно бы сквозь доктора и Джаспера – кажется, гаммы вгоняли его в сон.

Миссис Паттни поднесла ко рту платок и кашлянула в него.

Доктор Доу поинтересовался ее самочувствием, но женщина отреагировала странно. Бросив испуганный взгляд на его саквояж, она дрожащей рукой прикоснулась к полосатому шарфу на шее и быстро захлопнула дверь. В городе многие боялись докторов, но это было как-то уж слишком.

– Не злитесь на нее, господин доктор, – вступилась за соседку Китти. – У миссис Паттни свои причуды, но она добрая женщина: не каждый станет бесплатно обучать детей бедняков музыке.

– Поразительная щедрость как для Габена, – согласился доктор.

– Выходит, она тоже заболела, – с грустью вздохнула Китти…

Вскоре они наконец поднялись на последний этаж.

Через небольшое полукруглое окно проникало немного света, но его хватало, чтобы различить чемоданы, выстроенные стопками до самого потолка, пару сундуков и ящик, доверху наполненный старой обувью. В чернеющем углу напротив лестницы стояла еще одна вешалка; на ней висели пальто и шубы, котелки и дамские шляпки, среди всех этих вещей выделялись темно-синяя форма и высокий полицейский шлем.

Подкатив к обшарпанной двери с бронзовым номерком «14», Китти достала из кармана ключ и открыла ее. После чего поманила спутников за собой в прихожую.

Полутьма на этаже будто бы плавно перетекала в полутьму квартиры. Китти шепотом объяснила, что они с бабушкой почти никогда не раздвигают гардины на окнах и днем газ не жгут. Несмотря на то что все лампы были погашены, доктор и его племянник разобрали, что прихожая, в которой они оказались, переходит в длинный, заставленный шкафами коридор, который вроде как упирается в лестницу. На стенах висели какие-то картины, но рассмотреть, что на них изображено, было практически невозможно. Пахло в прихожей ваксой, средством от моли и крепким цветочным парфюмом.

– Бабушка! – позвала Китти. – Это я! Я привела доктора!

На пороге гостиной появилась… бабушка, и Джаспер вдруг ощутил прошедший по спине холодок, словно хозяйку квартиры принесло не иначе как сквозняком.

Доктору и его племяннику предстала сухая дама в платье с турнюром, узким воротником и тесными рукавами. Ее серебристые волосы были собраны в высокую старомодную прическу из таких, которые давно в городе не носили, – впрочем, та добавляла своей обладательнице величественности. И длинный шарф, которым обмоталась хозяйка квартиры, нисколько эту величественность не нарушал.

Лица мадам видно не было, и не в меру впечатлительный Джаспер тут же представил, будто у нее и вовсе нет никакого лица, а на его месте – клуб дыма или сгусток чернил.

– Мое почтение, мэм, – начал доктор, шагнув к бабушке Китти, но та резко подняла руку, прерывая его и останавливая.

– Кто вы такие и что вам нужно?

– Бабушка, это доктор Доу, – пискнула Китти. Кажется, она уже пожалела, что посмела привести посетителей без спроса. – Он пришел, чтобы…

Миссис Браун едва заметно качнула головой, но этого хватило, чтобы девушка замолчала и попятилась.

– Ваши услуги не требуются, – проговорила грозная дама не терпящим возражений тоном. – Попрошу вас покинуть мою квартиру.

Джаспер распахнул рот: он не ожидал, что их вот так, сразу же, попытаются выгнать. Его дядюшку в то же время слова мадам, казалось, нисколько не смутили – и правда, еще по оговоркам Китти он составил себе примерную картину того, с чем ему предстоит столкнуться.

– Мэм, ваша внучка сообщила нам о болезни, которая разгуливает по этому дому, – сказал он хладнокровно. – Если мы не примем меры…

– В этом городе люди часто болеют, – заметила бабушка Китти. – Но это не повод для вторжений.

– А как же вы, мэм? Вы ведь тоже больны… Меня беспокоит ваше самочувствие.

Миссис Браун вскинула подбородок.

– Если мое самочувствие ухудшится, я вызову своего доктора. Доктора, который лечит всех жильцов в нашем доме.

– У вас есть свой доктор? – искренне удивился Натаниэль Доу. – Мисс Браун ни о чем подобном не упоминала.

– Видимо, забыла по глупости! Нас посещает почтенный джентльмен из Больницы Странных Болезней, не откуда-нибудь!

– Могу я узнать его имя?

– Доктор Степпл.

Доктор Доу решил, что ослышался.

– Степпл? Но как? Почему именно он?

Миссис Браун, казалось, утратила всяческое терпение.

– Я требую, чтобы вы немедленно удалились! – воскликнула она. – Немедленно! Немедленно!

Доктор и его племянник и не заметили, как оказались за порогом. Китти лишь успела попросить у них прощения, после чего дверь захлопнулась.

Джаспер уже собрался было во всех выражениях, которые так не любит его дядюшка, возмутиться подобному обхождению, но почти в ту же секунду произошло нечто столь пугающее, что он дернулся и вместо какого-то емкого ругательства издал испуганное «Ой!».

Один из костюмов на вешалке в углу повернулся, и оказалось, что никакой это не костюм, а хмурый констебль собственной персоной. Судя по всему, это был тот самый мистер Шнаппер, о котором рассказывала Китти, – но почему он стоял в углу все это время? Он там прятался? Выжидал?

Вокруг шеи констебля в несколько слоев был намотан форменный синий шарф, но тот, видимо, не особо помогал согреться: лицо мистера Шнаппера было сизым, губы – чуть ли не белыми, а нос, напротив, раскраснелся и распух. Подкрученные усы полицейского походили на двух пиявок, примостившихся у него под носом, пышные брови были расчесаны и напомажены, словно являлись какой-то его гордостью, несмотря на то что выглядели довольно уродливо.

– Что за шум здесь стоит? – раздраженно осведомился констебль и надвинулся на возмутителей спокойствия, угрожающе поправляя белые перчатки.

– Мое имя Натаниэль Доу, я доктор, – представился дядюшка Джаспера. – Мы пришли из-за болезни, от которой страдают жильцы вашего дома.

– Никаких докторов пришлых нам здесь не надобно! – ответил констебль. – У нас есть свой доктор – проверенный малый, а не какой-то… Обойдемся. И вообще, болезням не пройти, раз я стою на страже порядка, ясно?!

– Но, сэр…

Констебль разразился приступом чудовищного кашля. При этом он даже не прикрывал рот рукой и будто бы намеренно пытался как можно сильнее обкашлять этих чужаков.

– Позвольте предложить вам хотя бы пилюли от кашля и…

– Не требуется! – рявкнул мистер Шнаппер. – И нечего тут мимикрировать под добренького, уж я-то хорошо знаю, что собой представляют подобного рода «добродетели». Вечно суются всюду со своими пилюльками да порошочками, пытаются их всучить, чтобы потом втюхать еще больше пилюлек да порошочков, но уже от побочников, вызванных первыми. Нам такого не надобно!

Доктор возмутился:

– Но я ничего не продаю, я просто хочу вам помочь!

– Вы поможете, если уберетесь вон из этого дома. Здесь и так летает слишком много мух.

Констебль осклабился и со злорадством кивнул на лестницу.

Доктор наделил мистера Шнаппера долгим пристальным взглядом, от которого даже Джасперу стало страшно.

– Мое почтение, – холодно сказал Натаниэль Доу, и они с племянником направились вниз.

Преодолев дюжину ступеней и спустившись на площадку, Джаспер повернул голову. Констебль стоял на самом краю этажа, смотрел на него не моргая. Замершая наверху громадина в мундире и шлеме выглядела так жутко, что мальчик вздрогнул и припустил за дядюшкой, который уже завернул на следующий пролет.

– Вот хмырь, – прошептал Джаспер. – А старуха?! Я же говорил, что здесь живут одни лишь…

– Не сейчас, – прервал его дядюшка.

Когда они оказались на втором этаже, доктор Доу вдруг остановился и поспешно раскрыл саквояж. Достав оттуда крошечную пустую склянку, он наклонился и набрал в нее немного пыли, лежащей под одной из ступенек.

Джасперу было любопытно, зачем ему эта пыль, но он понимал, что с вопросами стоит повременить. Хотелось поскорее оказаться как можно дальше отсюда: в его воображении сами стены этого негостеприимного дома таили в себе угрозу, тени в углах шевелились, а из-под потолка словно что-то тянуло к нему свои уродливые отростки.

Спустившись на первый этаж, они быстро прошли через холл. Джаспер бросил короткий взгляд на цветок в футляре, тот больше не казался ему красивым. Мисс Руби повернула к нему бутон и колыхнула лепестками, будто бы язвительно махая на прощание: «Не споткнитесь о порог. Скоро увидимся…»

Ни Джаспер, ни доктор Доу не заметили блеснувшую на миг линзу наблюдавшего за ними перископа. Труба тянулась в темноту под своды холла, изгибалась там и исчезала за стеной квартиры с цифрой «1» на табличке.

Выйдя из подъезда, доктор раскрыл зонтик и, запустив винт пропеллера, пошагал прочь от дома № 12 через пустырь. Племянник не отставал.

Они не прошли и двадцати футов, когда Джаспер вдруг почувствовал что-то за спиной, обернулся и похолодел: дом словно нависал над незваными гостями, грозя завалиться и погрести их под собой. Но его испугало отнюдь не это.

В каждом окне чернели фигуры жильцов. И все эти жильцы глядели на них.

Когда они вернулись домой, Полли уже была там. Устроилась в кресле у камина и с унылым видом почесывала сидящую у нее на коленях Клару.

– Ну наконец-то! – раздраженно воскликнула она, стоило им появиться в гостиной.

Полли глядела на доктора и его племянника с легко читаемой обидой на весь мир в глазах. Такой уставшей, если не сказать выжатой, Джаспер ее еще не видел.

Доктор сразу же направился к варителю.

– Мне срочно требуется кофе. Вы что-нибудь будете, мисс Полли? Быть может, – он сделал выразительную паузу, – чаю?

Кто-то, кто плохо знал доктора Доу, мог бы решить, что он пошутил. Но этот человек представлял собой хмурость как она есть и никогда не улыбался, а еще он принципиально разграничивал шутки и колкости.

Полли в любом случае было совсем не до смеха.

– Нет уж, благодарю! С меня на сегодня, пожалуй, хватит чая. Никогда не думала, что чаепитие может быть настолько удручающим. А чай с привкусом нафталиновых сплетен – это худший чай на свете!

– Знакомство с миссис Баттори прошло неудачно? – сочувственно спросил Джаспер, плюхнувшись на диван. Сам он точно не пережил бы общество лучшей подруги их экономки, учитывая, что он о ней слышал.

Полли наделила его тяжелым взглядом.

– Эта миссис Баттори… – Она понизила голос, чтобы тетушка, которая как раз готовила ужин на кухне, не услышала. – Когда Глория Баттори начала мне поименно демонстрировать свою коллекцию чучел собак, я подумала, что вот-вот сойду с ума. У нее даже есть дохлая псина по кличке доктор Доу – самая плешивая, поеденная молью и жалкая собачонка из всех… Кажется, вы у нее на особом счету.

– Мы с миссис Баттори… – поморщившись, начал доктор, но Джаспер закончил за него:

– Заклятые враги! – Он рассмеялся. – Они заклятые враги, Полли.

– Я хотел сказать: «В весьма прохладных отношениях».

Джаспер подмигнул Полли, и та улыбнулась. А потом ее улыбка увяла.

– Миссис Баттори угостила нас тортом к чаю. Но даже уличный голубь поглядел бы на эти крошки с презрением и сказал бы: «Нет уж, благодарю, я лучше полечу в парк и подожду какого-нибудь старика с черствой краюхой». А как она обращается со своим домашним автоматоном Джеромом! Не удивлюсь, если когда-нибудь бедняга устанет от подобных унижений и испортит ей омлет. Подсыпав в него яд.

Джаспер усмехнулся, а доктор принялся занудничать в своей дотошной манере:

– Вы преувеличиваете. Не знаю, как в Льотомне, мисс Полли, но здесь автоматоны не способны причинить вред своему хозяину. К тому же это просто машины, они не замечают того, как к ним относятся люди.

Полли закатила глаза и продолжила жаловаться:

– Эта старуха перемыла косточки едва ли не всем, кто живет в Тремпл-Толл. Не забывая вставлять унизительные воспитательные замечания – в чей бы вы думали адрес? Разумеется, в адрес «мисс Полли, платье которой недостаточно строгое, и сама она вульгарная, как портовый маяк»: ей не понравились мои туфли, моя прическа и даже мой нос – она посоветовала что-то с ним сделать, потому что «на него нельзя глядеть без слез».

Джаспер гневно засопел: по его мнению, нос Полли был очень красивым, как и она вся. Что эта миссис Баттори себе позволяет?! Пусть лучше сделает что-то со своим собственным носом!

– «Нельзя глядеть без слез», – повторила Полли, – вы представляете?

– Она плакала? – удивился доктор.

– О, я бы этого хотела! Но она прослезилась, лишь когда демонстрировала свои росянки и мухоловки в горшках на окне, они у нее почти все завяли. Неудивительно! Их потравила ее невыносимая склочность.

– Старая грымза! – возмутился Джаспер.

– Джаспер! – одернул племянника доктор. – Это очень грубо! Ты не должен использовать подобные выражения в отношении дамы – даже той, которая тебе не нравится.

– Да? – Джаспер со злостью поглядел на дядюшку. – А ты назвал одну из побежденных тварей-болезней Зловредной червоточинностью миссис Баттори.

– Это другое, – сказал доктор Доу и взял в руки чашку свежесваренного кофе. В гостиной поселился запах корицы…

…Мрачный дом у канала благодаря Джасперу обрастал все более зловещими подробностями, а Полли слушала его, затаив дыхание, и даже вздрагивала и морщилась в особенно неприятные моменты.

Доктор тем временем был занят более прозаичными вещами, а именно составлением писем. И пусть по содержанию и общей лаконичности они больше походили на записки, Натаниэль Френсис Доу был не настолько легкомысленным, чтобы писать последние. Только серьезная деловая корреспонденция – никаких записок, открыток, заметок на полях! Исключение составляли лишь срочные инструкции в опасных для жизни ситуациях, когда время не терпит…

Сейчас же время терпело. Более того, оно ползло с сонной неспешностью, поэтому повода изменять привычному, устоявшемуся за годы порядку не было.

Два идеально сложенных листка бумаги переместились в конверты, которые затем были аккуратнейшим образом запечатаны, по всем правилам подписаны и переправлены в нутро двух капсул пневматической почты. С промежутком в минуту труба проглотила обе капсулы.

Отправив свои послания, доктор прислушался к рассказу Джаспера и укоризненно покачал головой: племянник был слишком уж впечатлительным мальчиком. Пока что подходящего лекарства от его впечатлительности доктор Доу не нашел.

Джаспер меж тем во всех красках живописал сам дом, рассказал о сломанном мосте и заброшенной трамвайной станции возле него, особое внимание уделил цветку в холле и портрету на лестнице. Затем он как следует прошелся по грубияну-жильцу, которого в доме никто не любит, описал смешные очки учительницы музыки и ее несчастного ученика, который от занудных нот впал в летрегию…

– Летаргию! – машинально исправил дядюшка и, подойдя к книжному шкафу, принялся искать что-то на одной из полок со справочниками. – Мне печально слышать от тебя подобные оговорки, Джаспер. Еще печальнее, что ты склоняешься к летаргии ученика миссис Паттни, в то время как он был ближе к сопорозному состоянию…

Джаспер подмигнул Полли и прошептал:

– Не представляю, что это. – После чего продолжил – с заметно менее веселым видом: – Но все было еще ничего, пока мы не встретились с этой старухой, бабушкой Китти. Ты бы видела, как она разозлилась, когда мы пришли! Я думал, она вцепится дядюшке в лицо своими когтями. Да, у нее точно есть когти. Я их почти даже рассмотрел!

– Китти передавала мне приглашение на чай от миссис Браун, – сказала Полли. – Но второго такого чаепития, как было сегодня, я не вынесу. Особенно если эта мадам хоть немного соответствует тому, как ты ее описываешь. Китти всегда говорит о бабушке очень почтительно – мне показалось, что она ее боится.

– Я бы ее тоже боялся, – согласился Джаспер. – Ну, если бы она была моей бабушкой. А так она не показалась мне особо страшной. – Мальчик приврал, пользуясь тем, что Полли не сможет узнать, как он застыл от одного вида старухи, а все его конечности словно бы отмерли. – Хуже всего, что мы вообще ничего не узнали, потому что она прогнала нас.

– Думаю, бедной Китти очень стыдно из-за того, что так вышло. Надеюсь, миссис Браун не сильно на нее злится.

«Еще как злится! – подумал Джаспер. – Эта отвратительная старуха запросто могла запереть Китти в чулане или даже ударить ее». Свои мысли он, впрочем, озвучивать не стал и вместо этого рассказал о констебле Шнаппере.

Когда он заговорил о злобном полицейском, дядюшка отвлекся от поисков справочника и обернулся:

– Тебе он не показался… странным? Мистер Шнаппер.

Джаспер не думал ни секунды.

– Не странным, а страшным. Когда он повернулся к нам, у меня чуть сердце через нос не выпрыгнуло! Да-да, я знаю, дядюшка, что это невозможно с медицинской точки зрения. Но этот Шнаппер! Ты видел его зубищи? А глазищи? А ручищи?

Доктор Доу покивал своим мыслям и вновь повернулся к полке. Наконец найдя требуемую книгу, он погрузился в нее с головой. Зашуршали страницы.

– Болезни неясного происхождения с расплывчатой многообразностью симптоматики… – пробормотал доктор задумчиво.

– В общем, все это очень таинственно, – подытожил Джаспер. – Болезнь, которой болеют жильцы… Откуда она взялась? Болезни ведь просто так из ниоткуда не возникают. Нам нужно вернуться туда и все разузнать как следует.

– А вы не боитесь заразиться этой странной инфлюэнцей? – спросила Полли.

– Это не инфлюэнца, – сказал доктор Доу.

Полли удивилась:

– Вы уже знаете, что это?

Доктор достал из кармана склянку – ту самую, в которую он собрал образец пыли в доме, но ничего объяснить не успел: раздался свисток пневмопочты, сообщая о том, что пришло послание.

Захлопнув книгу, Натаниэль Доу направился в прихожую.

Полли поглядела на Джаспера, но тот лишь пожал плечами.

– Я тут подумала, – сказала она, – ты прав: болезни не берутся из ниоткуда. Но откуда-то ведь эта не-инфлюэнца должна была взяться. Китти говорила, что жильцы начали болеть несколько дней назад, так? Мне кажется, кто-то принес туда эту болезнь и заразил остальных.

– Обычно так и происходит, – кивнул Джаспер. – Можно просто чихнуть – и болезнь запрыгнет на очередную жертву.

– Я не совсем то имела в виду, – покачала головой Полли.

Датчик на почтовой трубе снова засвистел. Прибыла еще одна капсула. А затем дядюшка вернулся в гостиную, весь его вид при этом выражал сосредоточенность и таинственность.

– Я буду вынужден скоро уйти, – сказал он. – Кеб прибудет через полчаса.

– О! – Джаспер с восторгом соскочил с дивана. – Охота на тварь начинается!

– Боюсь, на этот раз тебе придется остаться дома, Джаспер, – остудил пыл племянника доктор. – У меня назначена пара встреч, и я должен пойти на них один.

Джаспер обиженно закусил губу. Он знал своего дядюшку лучше всех и почти всегда догадывался, что тот задумал в той или иной ситуации. Но только не сейчас. Почему дядюшка внезапно решил расследовать тайну непонятной болезни в одиночку?

Доктор Доу прочитал подозрения на лице племянника и поспешил его успокоить:

– Ничего действительно интересного не намечается. Я просто должен кое-что уточнить. Существует вероятность, что в доме на пустыре поселилась вовсе не тварь-болезнь, а обычная болезнь с атипичными симптомами. И в любом случае я все тебе расскажу, как вернусь. Полагаю, это не займет много времени.

– А мне что делать, пока ты будешь все это узнавать? – спросил мальчик.

– Ты можешь заняться чем-нибудь полезным. – Дядюшка прищурился с видом человека, который заготовил какую-то подлость. – К примеру, можешь наконец сесть за уроки.

Джаспер решил, что ослышался.

– Что? – с ужасом прошептал он.

Все это очень походило на наказание. Но он ведь ничего не сделал! Или сделал, но не обратил внимания? У дядюшки и прежде случались приступы подобной маниакальности, и тогда он внезапно заставлял его идти на почту, или полоть сорняки в «мусорном» проходе за домом, или разбирать чулан, или, как сейчас, безжалостно отправлял учиться. Дядюшка, казалось, намеренно подгадывал момент, когда племянник меньше всего настроен все это делать.

– Ты давно не занимался, – сказал доктор. – Полагаю, сейчас наилучшее время, чтобы наконец изучить эссе доктора Блюмма «О видах и методах наложения швов», которое я оставил у тебя на столе еще две недели назад.

– Это скучнейшее эссе?! – возопил Джаспер.

– Я согласен с тем, что оно было скучным изначально: доктор Блюмм широко известен своей склонностью к пространным рассуждениям. Но когда ты откроешь эссе, то обнаружишь там мои правки и комментарии. Они заметно оживляют монотонность монографии. Никакой скуки.

Джаспер едва не уснул на месте от одной только фразы «монотонность монографии», а что уж говорить о самой работе выдающегося для всех (кроме его дядюшки) светила медицинской науки Габена.

Доктор Доу, к слову, почти всегда пренебрежительно относился к работам коллег, считая их неточными, сквозящими упущениями и во многом противоречивыми, а их создателей – ничего не смыслящими в науке дилетантами и болванами (невзирая на внушительные списки их заслуг).

– А еще я оставил там для тебя загадку, – с видом щедрого дарителя добавил дядюшка. – Ты ведь любишь загадки. Я не исправил одну из несуразиц доктора Блюмма, и тебе предстоит отыскать ее самому. Чем не приключение?

– Всем! – возмущенно бросил мальчик. – Это вообще не похоже на приключение!

– Помимо этого, – продолжил доктор Доу, – я рассчитываю, что ты снова возьмешься за книги. Можешь начать с… – он на миг задумался, – ботаники. Насколько я помню, ты когда-то начинал «Дикие и домашние плотоядные растения» за авторством профессора Берроуза. Прочитай все до седьмого параграфа включительно.

Джаспер просто ненавидел слово «параграф», а еще это была книга со дна стопки на его столе – он уже и забыл о ней.

– Но я прочитал! Давно!

Доктор Доу поглядел на племянника со смесью снисхождения и утомленности, как глядел на ярмарочных шарлатанов с их дешевыми трюками.

– Нет, ты остановился на пятом параграфе. А потом просто переместил закладку. Но я все понял по страничкам и корешку. Так что, будь добр, прочитай еще два параграфа по-настоящему.

– Вот Винки не учит всю эту скучную занудность! – заявил Джаспер, подразумевая своего приятеля, бездомного мальчишку с Чемоданной площади.

– Именно поэтому он и живет на улице, – жестоко проронил дядюшка. И все же он был не прав: у Винки с Чемоданной площади не было дома не потому, что он не учился, а потому, что родители выкинули его из экипажа на ходу посреди Саквояжного района, когда ему было три года.

Джаспер был в отчаянии: у него заканчивались доводы. А когда у него заканчивались доводы, в дело вступало классическое трехактное мальчишеское нытье:

– Но зачем?! Зачем мне эта книжка про какие-то растения?

– Это понадобится тебе в будущем, – убежденно сказал дядюшка и кивнул на журнальный столик, на котором стопочкой лежали выпуски периодического издания «Роман-с-продолжением». – Ты ведь все еще планируешь стать путешественником и исследователем, как мистер Суон из романа?

Этот аргумент дядюшка неизменно приберегал на тот случай, когда племянник отказывался учиться. И это всегда срабатывало: Джаспер мечтал стать путешественником и ни в чем не хотел уступать ходячему энциклопедисту и прожженному авантюристу мистеру Суону.

– Вряд ли мистер Суон тратил столько времени на ненужные книжки! – скорее по инерции заспорил Джаспер, но его слова прозвучали настолько неубедительно, что он и сам это понял.

Впрочем, дядюшка не был бы собой, если бы тут же не возразил:

– Разумеется, он тратил. Мистер Суон неплохо разбирается в естественных науках: без знания ботаники не запустить двигатель при помощи сока листьев патуа, когда твой биплан потерпел крушение на острове посреди океана; без знания зоологии не приманить пузатую обезьяну ру-ру, укравшую рычаг штурвала; без знания астрономии не проложить курс, когда штурмана убили, а приборы сломались; без…

– Я понял! Понял! – воскликнул Джаспер, но дядюшку уже понесло.

– Если бы мистер Суон не читал книги, он и дня не протянул бы в пустыне или на необитаемом острове. Ты спрашиваешь, зачем тебе какая-то книжка про растения? А что, если однажды в глубине джунглей тебя сожрет какая-нибудь мухоловка и ты даже не поймешь, что именно за мухоловка тебя переваривает? Будет обидно.

– Растения не едят людей. Они могут только укусить…

– Ты уверен?

Но Джаспер не был уверен.

– Ну дя-я-ядюшка, – заканючил мальчик. – Только не сейчас. Как я могу делать какие-то дурацкие уроки, в то время как ты будешь охотиться на болезнь?

– Полагаю, вдумчиво и прилежно, – заявил этот безжалостный монстр. – Чтобы все сведения, которые ты почерпнешь, в будущем смогли помочь тебе в твоих путешествиях. Исследователь должен исследовать. И ты, мой друг, отправляешься…

– Исследовать.

Джаспер глянул на Полли с мольбой о помощи, но та молчала и лишь смотрела на него с сочувствием.

Он опустил голову и потопал к лестнице.

– И Джаспер, – остановил его дядюшка. – Надеюсь, ты действительно сядешь за книги. Пока все не выполнишь, никакого участия в расследовании тайны и никакого чтения «Романа-с-продолжением». А как ты помнишь, завтра почтальон должен принести свежий выпуск.

Джаспер глянул на него волком.

– И еще, – добавил доктор Доу. – Я надеюсь, что, пока меня не будет, ты не станешь покидать дом, чтобы встрять в какое-то очередное сомнительное дело. Желательно, чтобы на этот раз обошлось без… – он на миг задумался, как сформулировать, – безрассудства в стиле Джаспера.

Джаспер с тоской открыл книгу. Какое-то время он пытался понять, как дядюшка догадался, что он пропустил параграфы, но это так и осталось тайной.

«Несправедливо! – думал мальчик. – Почему я должен читать гадкую книгу прямо сейчас?! Даже в школе меня так не третировали!»