Мгновения

Через пару минут он стоял по другую сторону ручья, наступив ногой на мостик и крепко, изо всех старческих сил, сжимая поручень руками.

– Давай Нин, иди, я держу.

Она ступила ногами на мостик и схватилась за поручни дрожащими руками. Руки ее дрожали не от страха и волнения, артрит куда могущественней. Она не смотрела на Степана, на его покрасневшее лицо, на побелевшие костяшки пальцев, на вздувшиеся вены на шее. Нина прислушивалась к дыханию мостика, к уставшим доскам на которые она наступала, к шуршащим поручням из которых сыпалась труха. Уже на полпути ее что-то больно укололо в ладонь, она дернулась, мостик сильно качнулся, охнул со скрипом и скрежетом, но выдержал. «Сколько еще таких скрипов ты выдержишь?» спросила мысленно Нина. Еще несколько аккуратных шагов и вот Степан протягивает руку, морщинистую, ослабшую стариковскую, но обнадеживающую руку. Нина хватается за руку мужа и ощущает, как крепко, с заботой, он ее держит.

Как только Нина почувствовала под ногами твердую землю, прижалась к Степану, обняла его так же, как семьдесят лет назад, когда они впервые перешли этот мостик. Кажется, в этот миг они оба вспомнили тот день. Память – удивительная штука, способная накапливать в себе многие годы. Какие-то воспоминания тускнеют, покрываются пылью событий, становятся фотографиями перед глазами, но есть и такие моменты жизни, которые сквозь десятилетия остаются яркими, красочными, а вспоминая их, будто пересматриваешь серию из сериала под названием «Твоя жизнь».

– Ну вот, – сказал Степан, – полдела сделано. Осталось подняться на холм и еще раз перейти через мостик на обратном пути.

Нина широко улыбнулась, взяла Степана за руку и они медленно пошли вперед. Протоптанной тропинки к холму не было, поэтому Степан с Ниной каждый раз ощущали себя первопроходцами и прокладывали новый путь.

Солнце было еще довольно высоко и теперь слегка пригревало спины. Хоть и было тепло, но Степан надел теплый свитер, а Нина вязанную кофту до колен, осенние вечера все же прохладные, тем более неподалеку от реки. Вокруг слышался стрекот насекомых, кузнечики прыгали в рассыпную, подальше от незваных гостей, с шорохом разбегались ящерицы. Сотни птиц клевали семечки. Совсем немного и начнется сбор урожая, и тогда птицам останется довольствоваться лишь тем, что осыплется.

– Ты должен позаботиться о мостике, Степ, – нарушила молчание Нина и оглянулась назад – весной мы не сможем перейти.

– Да, дождливая весна сильно подпортила доски, я что-нибудь сделаю. – вздохнул Степан.

– Жаль, что Родион помер, он обещал к осени сварить прутья.

– Я спрошу аппарат у Полины, если Семен не увез его в город, возьму и сам сварю.

– Было бы хорошо, очень хорошо. Мне кажется, что кроме нас сюда никто не ходит.

– Не ходит. Только во время посева да сбора урожая здесь работяги. Может отдыхают под дубом, если жарко.

До холма оставалось не больше пары сотен метров, но даже отсюда Степан заметил, как понуро выглядел дуб. Листвы на ветках было куда меньше, чем год назад, а ствол с каждым годом все больше клонился в сторону. Некогда могучее дерево становилось не таким стойким перед сильными ветрами. Все в этом мире стареет, становится слабым, беспомощным. Старость и детство – два схожих края одной дороги, как взлетно-посадочная полоса аэропорта. Да и сама жизнь, разве не странный путь? Интересное и весьма загадочное путешествие. Как и в любом путешествие есть место, где начинается обратный путь – путь домой. Так и в жизни, приходит момент, когда стрелки часов, достигнув верхних цифр, начинают обратный отчет. Все по-прежнему взрослеет, развивается, идет, кажется, дальше, но это только кажется, на самом же деле все возвращается в начало своего пути. Только внешне все неизменно идет вперед.