Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь

– Ага, на некоторых пятна появились.

– Масла много используешь. Ладно, закончишь, займись Агоевым и Решетиным, они к пяти подойдут.

– Хорошо. О, кстати, я через месяц уезжаю, мне нужно писать заявление?

– Нет, зачем? Ты же привлеченный сотрудник, мне скажешь, да и все. Когда вернешься-то?

– В конце августа.

– Два месяца?

– Ага.

– Ладно, отдыхай, пока детство в одном месте играет. Кадровикам я сам скажу.

Убрав ножи в сейф, я закрыл его и, вымыв руки от масла, направился в зал – пять часов, пора заняться подопечными.

К шести подошли двое из комитета. Ранее КГБ и МООП занимались в этом здании, именно в этом зале, но после постройки нового спортивного комплекса комитетчики со своими инструкторами переехали туда. Сейчас же к нам ходили в основном те, кто имел здесь знакомых из милиционеров да привычных спарринг-партнеров. Были и другие причины – близкое жилье, например.

Между делом общаясь, я узнал о пожаре. Про угон и пропавших школьников ничего сказано не было. Ну, это пока еще время не пришло.

Под конец, когда я собирал блины, складывая их в стопки по весу, ко мне подошел капитан Ермолов, из комитета.

– Игорь, через неделю должны приехать люди из Москвы, у нас едет проверка, заодно протестируют и тебя. Заявление, что ты написал, уже отправили руководству. В общем, если пройдешь собеседование у начальства, замполита, и несколько учебных тренировок с московским спецом, считай, что принят.

– Вот как? – я задумался. – Учебный бой меня не беспокоит, но вот собеседование… есть немного.

– Не беспокойся, держись уверенно – и все пройдет нормально.

– А почему москвичи, я думал, буду работать у вас в республиканском управлении, а уж потом, когда перееду, переведусь в Москву?

– Я в курсе, но тебе не скажу. Извини, пока тебе знать не стоит.

– Лады, спасибо, что предупредил.

Пожав ему руку, я закончил с уборкой и вместе с Петровичем вышел из спортзала.

– Значит, уходишь? – спросил он на выходе из здания.

– Еще ничего не решено.

– Да тут и гадать не имеет смысла. Я за тобой уже два месяца наблюдаю. Там ты будешь на своем месте, так что дерзай.

– Спасибо, Петрович.

– Ну все, иди.

Минуту я наблюдал за прихрамывающей фигурой Петровича, пока она не скрылась в ночной темени, после чего, грустно вздохнув, направился к автобусной остановке.

Про следующие несколько дней рассказать особо нечего. Я с утра ходил в библиотеку, старательно работал над книгой, перевез вещи Марины и теперь жил с ней в снятой квартире. Пока мы присматривались друг к другу в постельных играх, но, чую, скоро мы уже узнаем друг друга получше. Родители спокойно восприняли мой ранний отъезд, видимо уже смирились. Про девушку я им не говорил, пока им это знать не стоит.

Сама квартира мне досталась случайно, хозяйка умерла, а близкая родственница жила в Ростове. Когда она переоформляла собственность на себя – дом был деревянный двухэтажный с частными квартирами, – то я, через третьих лиц узнав об этом – подслушал в магазине – договорился с ней, что сниму квартиру на год. Деньги отдал как раз перед тем, как идти к Марине, и помог старушке сесть на поезд.

Вот такие дела. Короче, вести себя старался незаметно. Ну, а через восемь дней меня действительно вызвали в управление КГБ. Одевшись во все новое, я пригладил короткий ежик на голове. Глядя на себя в зеркало, усмехнулся, чмокнул Марину в щечку и вышел из квартиры. Мое будущее в моих руках.

Спустившись к курьеру, сел в бежевую «Победу» с государственными номерами, и мы поехали в управление. Не думал, что за мной пришлют машину, да и вообще удивляло, как меня нашли. Свой новый адрес я давал только родителям и Петровичу.

Доехали быстро, минут за пятнадцать, движение на улицах города было слабое. Но почему-то меня отвезли не в само управление, а в тот спортивный комплекс, где проходят тренировки, и высадили у парадного входа, после чего машина отъехала к стоянке.

Вахтер был знакомый, поэтому пропустил без проблем, указав на кабинет, где меня ждали.

Когда я, постучавшись и получив разрешение, вошел в один из кабинетов комплекса, последовала молниеносная атака сбоку. Уйдя от нее, я, используя стену с правой стороны как опору, пробежался по ней, перекувыркнулся через голову, причем так, чтобы встать на ноги позади нападающего, рванувшего за мной. Попытка нанести ему удары по почкам провалилась – тот легко ушел от ударов.

– Все в порядке. Садись, – сказал сидевший за столом мужчина. – Андрей, оставь нас.

Я присел за стол, с интересом разглядывая выходящего мужика лет сорока, который и напал на меня. Это был профи не чета мне – если бы нас не остановили, уделал бы он меня с легкостью. Причем его лицо было неуловимо знакомо, возможно, я видел его фото, когда проходил службу в ФСБ, но вспомнить никак не мог.

– Игорь Викторович Соколов?

– Да, это я, – повернулся я к мужчине за столом, теперь с интересом рассматривая уже его. Ему было лет тридцать пять, умное, даже в некотором роде породистое лицо – чем-то очень похож на актера, игравшего таксиста-милиционера в «Джентльменах удачи», которому Косой объяснял, какое дерево на проспекте.

– Вы знаете, для чего понадобилось этому человеку нападать на вас?

– Думаю, вы психолог. Будете вести опрос, а внезапная атака способствовала выбросу адреналина в мою кровь, в результате чего опрос будет вести легче. Обычно в таком состоянии человеку трудно солгать и ему требуется больше времени на осмысление. Благодаря этому вы также можете провести тесты на мою психологическую и стрессовую устойчивость.

– Верно. – На лице мужчины было написано огромное удивление, но он быстро взял в себя. – Обычно люди, с которыми я веду беседу, предполагают, что я так провожу тесты их физического состояния. Но это не так, это не моя обязанность. Ладно, давайте начнем…

У психолога я пробыл почти полтора часа, после чего меня направили в спортзал, где в одиночестве ждал тот самый спец, что напал в кабинете психолога.

– Андрей, – слегка кивнул он.

– Игорь, – также коротко представился я.

– Ушел ты от меня неплохо, хотя удара от меня не должно было последовать. Давай сейчас проверим, чего ты стоишь в реальных условиях. Раздевайся, форма и оружие сложены на лавке. Выбирай.

Я переоделся в спортивную одежду, она была моего размера, и взял имитации штык-ножа АК и штык-ножа от СВТ. Люблю работать двумя руками.

– Я готов, – просто ответил я.

Спустя шесть часов, после душа переодевшись, направился в другой кабинет, где кроме психолога находился плотный мужчина с седым ежиком волос и со шрамом, пересекающим левую бровь. Посмотрев друг другу на брови, мы синхронно неопределенно хмыкнули.

– Меня зовут Сергей Сергеевич Власов, подполковник КГБ. Первые две проверки ты прошел удачно, надо сказать, даже Андрей очень неплохо о тебе отозвался. Хотя из двадцати трех спаррингов ты вышел победителем в трех и два свели в ничью.

Потрогав разбитую губу, заклеенную пластырем, я согласно кивнул, спец был на голову выше меня по подготовке, и хотя теоретически я сильнее, но тело еще было не достаточно подготовлено. Это мне спец сказал, да я и сам знал. В общем, нужно тренироваться и тренироваться. У спеца-то более двадцати лет опыта, а я всего семь месяцев назад попал в это тело, не было у меня времени довести его до кондиции. Так, чуть-чуть поднял – и все.

– Ну, а теперь давай поговорим о тебе и о прорыве твоих знаний, которых до то твоей клинической смерти у тебя просто не было. Садись.

Присев, я озадаченно нахмурился:

– Я умер?

– Тебе, конечно, никто не говорил, но после того как тебя привезли в больницу, была остановка сердца на три минуты, пока его снова не запустили. После этого у тебя и появились другие знания, а старые начисто исчезли. Ты разучился играть на скрипке, но начал на гитаре. Как сказал профессиональный музыкант, слышавший тебя в больнице, ты – несомненно самоучка.

«Проверка, или я не первый попаданец?!» – заметались мысли. Я решил прояснить эту ситуацию и задал вопрос:

– Вы так говорите, как будто подобное уже бывало?

– Ты не уникум, если ты об этом, – влез в разговор психолог. – На моей памяти ты седьмой. Редкость – это да, но ничего удивительного.

– Все такие, как я, начали драться и научились убивать голыми руками?

– Нет, – покачал головой седой. – Тут ты у нас первый такой. У других странности проявляются по-разному, но у всех после остановок сердца. Кто-то заговорил на португальском, причем так, как будто оттуда родом, хотя до этого даже не знал, что такая страна существует. Другой, имея три класса образования, в уме стал рассчитывать задачи высшей математики. У всех подобные проявления проявляются по-разному, так что с этой стороны ты, конечно, уникум. Но как мы уже говорили, не ты первый и не ты последний, хотя случаи и редки, и не всегда возможно их опознать. Все помнят о своей прошлой жизни, это тебе не повезло получить по голове прутом. Просто нас заинтересовали твои умения, и я согласен, что ты идеально наш кандидат, осталось выяснить, что ты умеешь, ведь ты открыл не все свои секреты, не так ли?

– Не все, – задумчиво протянул я, прикидывая в уме, что мне дает откровенность подполковника. Вроде как открываются прекрасные возможности для дальнейшей жизни в Союзе.

– Значит, ты умеешь и знаешь гораздо больше, чем говоришь… – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал подполковник.

– Реинкарнация? – перебив его, спросил я.

– Одна из версий, – согласно кивнул психолог, с интересом осмотрев меня.

– Ясно, – вздохнул я.

– Ты изменился, мои люди за последние две недели изучили образ твоей жизни до нападения и после, – сказал седой. – Изменения кардинальные и практически во всем. Кстати, нам известно, что ты пишешь книгу и живешь с женщиной гораздо старше себя. Насчет последнего: у вас все серьезно?

– Мы уже поговорили на эту тему. Мы оба другу друга нравимся, но любви между нами нет, если вы об этом. Да и переезжать в Москву следом за мной она отказалась категорически, так что не волнуйтесь, долго наша любовь не продлится, – говорил я, а сам размышлял о людях полковника. – Нас привлекают друг к другу только физические чувства. Я ответил на ваш вопрос?

Как опытный оперативник, слежку я засек сразу, хоть она и была профессиональная, однако за пару дней до чистки мира от швали – это я про выродков и воров – слежка была прекращена. Поэтому тщательно проверившись, я и осуществил зачистку.

– Это хорошо, что ты ведешь себя не как юноша с кучей проблем, а как вполне адекватный молодой человек. Теперь давай мы узнаем уровень твоих знаний.

Психолог вышел, а мы с подполковником засели за стол и стали составлять список моих умений. Скрывать я фактически ничего не стал, утаил только то, что являюсь неплохим снайпером. Когда я озвучивал некоторые пункты, брови седого удивленно ползли вверх. Например, как создать взрывчатку из бытовой химии и как сделать самодельный детонатор, чтобы ее инициировать. Другие способы убийства, включая работу под несчастные случаи. Также озвучил, что, похоже, являюсь инструктором штурмовых подразделений. Все способности указывали на это.

– Не знаю, откуда все это взялось в моей голове, но что знал – перечислил, – через три часа, когда за окном уже стемнело, закончил я.

– Ну что ж. Проверку ты прошел, так что поздравляю. Как насчет перебраться в Москву уже этим летом?

– Нет, пока не могу, есть и тут незаконченные дела. Вот в следующем году, когда закончу школу, всегда пожалуйста, тем более я собираюсь поступать в медицинский… Товарищ подполковник, вы можете ответить мне на один вопрос?

– Задавай.

– Почему вы так легко меня взяли? – ответ я знал, но мальчик, в котором я сидел, не мог не задать того вопроса, пришлось соответствовать.

– Твои знания соответствуют инструкторам категории «А» по внутриведомственной терминологии. Сам понимаешь, все они под присмотром, получают приличную зарплату и учат наших специалистов. В общем, если не успеем мы, кто-нибудь тебя перехватит. Те же армейцы из ГРУ вполне могут. А не хотелось бы.

– Теперь мне все ясно, спасибо.

– Значит, так, этот год ты будешь числиться за республиканским управлением, а после того как переедешь в Москву, мы сделаем тебе перевод. Все бумаги я подпишу, и как только получишь паспорт, можешь оформляться.

– Хорошо. Но хотелось бы напомнить, что я учусь и подолгу на службе быть не могу.

– Местное начальство предупредят, так что числиться ты тут будешь чисто номинально, хотя за тобой как за инструктором и закрепят часть сотрудников. Как и когда будешь их учить, решай сам. Ты получишь офицерское звание, инструктора этой категории все офицеры. Также тебе выдадут табельное оружие. Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность обладания оружия?

– Конечно, хотя и не помню, чтобы держал его в руках.

Седой не задумываясь сунул руку подмышку и извлек ПМ.

– Разбери.

Руки сами собой быстро разобрали настолько родное оружие, что даже сам не ожидал. По крайней мере, удивление на моем лице читалось легко. Надеюсь, подполковник не определит, что я играю.

– Собери.

Так же быстро пистолет был собран, я вставил магазин, щелкнул предохранителем и протянул оружие подполковнику рукояткой вперед.

– Моторная память, – поднял он палец и забрал оружие.

– Я тоже уже это понял.

– Допуск мы пока тебе оформим не высшей категории, это уже будет, когда ты окажешься в Москве, но оружие ты всегда должен иметь при себе, согласно инструкции.

Мне было многое понятно. Оставлять без надзора машину для убийства подобную мне было опрометчиво, вот меня и привязали к службе, хоть и немного рано. Шестнадцать лет – это край, но подполковника понять было можно.

После этого мы договорились встретиться завтра в десять часов в управлении и, пожав друг другу руки, распрощались. Домой меня увезли также на машине, где ждала взволнованная Мариночка. Пришлось утешать и успокаивать.

– Что скажешь? – спросил подполковник «психолога», когда их собеседник удалился.

– Занятный парень, – неопределенно хмыкнул тот.

– Да я про странную пропажу и несчастные случаи, произошедшие с его одноклассниками, соседом и другими мальчишками этого возраста. Его работа? Мы уже выяснили, что именно они участвовали в нападении на парня. Мотив более чем серьезен. Ты только ответь: Он мог это сделать?

– Вполне мог. Но пойми, Савелий, все пропажи и несчастные случаи произошли в один день. Каким бы он ни был бойцом, он бы не смог провернуть все это в одиночку. Думаю, он тут ни при чем.

– Вполне возможно. Мои парни пробежались и опросили всех свидетелей, что нашли, предъявляя фото Соколова. Никто его не опознал. Ни у речки, где нашли Свиридова, ни в парке у колодца с футболистом, ни в доме, где произошел пожар с семью погибшими, ни во время пропажи другого парня, что ехал в пионерлагерь. Никто его не опознал… Думаю, ты прав, нереально уничтожить столько людей за один день в одиночку, а контактов у Соколова не было. Никто ему не помогал – это точно.

– У нас в этом деле только одно доказательство. Те женщины, что доставили его в больницу, сразу опознали парней как тех, кто избивал его. Так что Соколов вполне мог отомстить, тем более по его характеру. Но сделал ли он это?

– Пока возьмем его с испытательным сроком, присмотримся. А там дальше видно будет, – сказал подполковник.

– Принимается. Я тоже так подумал. Время покажет, что он за человек.

На следующий день к назначенному времени я появился в управлении, у дежурного на входе получил временный пропуск с указанием кабинета, где меня ждут. Дальше пошла работа. По приказу Власова я начал вести некоторые записи, что его заинтересовали. Например, о том, что в это время было не известно или еще не придумали. Ведь во мне сосредоточились знания и опыт работы силовых подразделений за более чем пятидесятилетний период. Есть чему мне поучить предков.

Работали мы с ним три дня, пока он не собрал все исписанные листы в папки и не отбыл в Москву.

После отъезда подполковника жизнь потекла своим чередом, только вместо спортзала МООПа я стал ходить в спортивный комплекс, то есть в то крыло, где занимались сотрудники КГБ. Меня там многие знали, так что влился я в коллектив достаточно быстро. Согласно просьбе Власова, я не учил местных ничему серьезному и специфическому, только рукопашная, ножевой бой и особо – штурм помещений. За мной закрепили шесть сотрудников, с ними-то я и занимался. Ладно хоть ставить себя и играть мускулами было не нужно, многие меня знали, поэтому я пользовался, как неплохой инструктор, искренним уважением у подопечных. Причем двое из них имели звания капитанов, а один так вообще был майором.

Когда подошло время, я сделал фото в служебном фотоателье и отдал фотографии, мое заявление уже было у них. Форму шить не пришлось, в ателье было несколько френчей, подобрали, навесили нужные погоны и сфотографировали. Все просто.

Ну, а когда я получил паспорт – раньше мне не могли его выдать даже по просьбе КГБ, – я передал новые данные в управление и получил просьбу зайти в отдел кадров через три дня за новеньким удостоверением и получить положенное оружие и вещевое имущество.

Как я и говорил, так и текла жизнь своим чередом. Разве только стоило упомянуть, что книгу я наконец дописал и в данный момент переписывал ее набело, пока – девятнадцатого – не закончил.

Ну, а двадцатого июня, предупредив всех, кого можно, и выправив отпускные документы, стал собираться. Кстати, удостоверение младшего лейтенанта КГБ я все-таки успел получить. Более того, как и вещевое имущество, и табельное оружие, последнее к моему искреннему удивлению (что-то тут нечисто). Завсклада выдал мне ПМ в пушечном сале и записал за мной АК, оставив последний в оружейке. А вот к ПМ кроме пятидесяти патронов, двух запасных магазинов, наплечной кобуры и чистящих средств еще выдал пять пачек патронов для отстрела пистолета в тире управления. Ничего, отстрелялся неплохо. Инструктор, принимавший плановую стрельбу, был в восхищении.

Так что хорошо смазанный и снаряженный пистолет был при мне в подмышечной кобуре. Сдавать мне его не требовалось, даже когда я находился в отпуске. Как и сказал Власов, он всегда должен быть при мне. Правда, теперь постоянно приходилось ходить в куртке, а ведь лето было жарким.

В общем, предупредив всех, я собрал чемодан и сел на поезд, идущий на Москву.

* * *

В Москве мне пришлось задержаться. Нет, с редакцией проблем не было, подъехал на такси, отдал рукопись, оставил свои данные и вернулся в служебную гостиницу. В простых я решил не селиться, мало того что очереди, так еще заселят куда-нибудь к командировочным в комнату с десятью кроватями. Тут же ситуация похожая, но я смог за кондитерскую взятку договориться об одноместном номере для старшего комсостава. Все равно свободные были.

После этого я сутки отдыхал, гуляя по городу, заодно проверяя, не следят ли за мной. Все проверки показали нулевой результат. После этого, как и обещал Власову, я заехал в главное управление КГБ, где дежурный, сделав запись, просмотрел журнал и отправил меня в сто второй кабинет. Это значит, насчет меня были какие-то указания.

Там меня встретил Андрей, как оказалось, после переезда в Москву он станет моим начальником, поэтому мы два часа проговорили, просто знакомясь и пытаясь понять характеры друг друга.

– Ты здесь надолго? – под конец разговора спросил он.

– Через два дня уезжаю в Сочи, уже билет купил. А что?

Разговаривали мы с ним не как подчиненный с начальником, до этого еще было далеко, а как хорошие знакомые.

– Да думал познакомить тебя с парнями. Но они только через пять дней вернутся из командировки, двое на нашей подмосковной базе. Ладно, сделаем это позже.

– А Власов?

– Он с ними. Кстати, ты твердо решил поступать в медицинский? К нам на учебу не хочешь?

– А смысл? Нет, мне нужна мирная профессия. Возможно, в будущем пригодится.

– Значит, работать будешь в свободное от учебы время, – задумчиво протянул Андрей. – Причем у тебя его будет не так и много. Скорее всего, даже ты больше будешь числиться у нас, чем реально работать.

– Власов в курсе и не препятствовал. Мне нужна официальная профессия, отказаться от службы он не дал.

– Еще бы, кто тебя отпустит? Ладно, давай, у меня сейчас группа соберется. Нужно работать. Если что, заходи.

– Хорошо.

Выйдя из управления, я задумался и направился к ближайшему телефону-автомату. Номер справочной у меня был, поэтому я быстро узнал адрес, где проживал Игорь Матвиенко. После этого я проехал одну остановку, проверяясь, и позвонил по-другому телефону-автомату в справочную насчет Гусакова. Голос пришлось слегка изменить, чтобы не сопоставили пропажу и их поиск.

Весь день я готовился. Нашел заброшенный склад на окраине, который, судя по следам, давно никто не посещал. После этого заехал в хозмагазин и в отделе дачника купил лопату, пару мешков и ручную садовую пилу с крупными зубьями. Инструмента я обычно своего не имел, банально заранее покупал, потом после акции избавлялся от него. Сделав все приготовления, я вечером был у дома Гусакова.

Узнал я его не сразу, на фото в моем архиве ему было гораздо больше лет. Запомнив его движения и походку, чтобы, если что, не спутать в темноте, направился на адрес Матвиенко.

Я понимал, что тороплюсь, и плохая организованность и непродуманность может плохо кончиться, но у меня не было времени, а оставлять этих уродов и дальше коптить небо не хотелось.

Матвиенко этим днем я так и не увидел. Когда стемнело, я вернулся в гостиницу, решив завтра закончить с этим делом и послезавтра отправиться в Сочи. Сливко я займусь по возвращении с моря, не все сразу.

На следующий день я действовал экспромтом: угнал машину неподалеку от посольства Великобритании, сменил номера на наши, чтобы не привлекать внимания – скрутил с первой попавшейся машины. Интереса со стороны сотрудников комитета, что наблюдали за посольством, мне удалось избежать. Их было трое, как я вычислил. В общем, рано утром я подъехал к дому Гусакова. Вышел он вместе с молодой женщиной забитого вида, а когда они разделились, я направился следом за автобусом, на который села моя цель.

При выходе он направился в сторону спецприемника, где работал фотографом. Притершись к обочине, я опустил окно с его стороны и крикнул:

– Борис! Борька! Что, не узнаешь?

Тот остановился и удивленно осмотрел новенькую «Волгу» – я специально подобрал машину поярче, маньяки, как сороки, реагируют на все блестящее.

– Не помню, – с сомнением ответил он.

– Да ты что! Давай садись, подвезу, по дороге и поговорим.

Мельком глянув на уже видные створки приемника, он махнул рукой:

– А давай.

Как только он сел, я ударил его ребром ладони по горлу, и когда он, хрипя, наклонился вперед, уже по шее – вырубая. После чего тронулся с места и отъехал в сторону. Если кто что и видел, то вряд ли что понял: на их глазах я приобнял знакомого, и мы отъехали.

Найдя тихий проулок, переложил тело в багажник, крепко связал его и вставил кляп. Надеюсь, он не задохнется, пока я охочусь на Матвиенко.

– Хм, сразу охотиться за двумя маньяками, у меня такого еще не было, – хмыкнул я, закрывая багажник.

С Матвиенко вообще получилось просто, я застал его как раз в тот момент, когда он с сонным видом выходил из дома с удочками. Повезло, одним словом. Дальше проследил, где он в пригороде вышел из автобуса, и банально сбил его машиной, задев правым крылом. Пока тот орал благим матом, держась за сломанную ногу, вырубил его, связал и поместил к соседу.

После этого я поехал на склад, где все было приготовлено.

Когда оба подонка были привязаны к длинному слесарному столу, я щелкнул пальцем по пиле, отчего та издала мелодичный звон, и обратился к Матвиенко:

– Ну что, помнишь тех двух женщин, что ты изнасиловал и убил четыре и два месяца назад?.. Ох, как побледнел, значит, помнишь…

Сидя на полусгнившем бревне, я задумчиво смотрел на расчлененные трупы. Подозрения подтвердились, никакой привычной волны блаженства после убийства маньяков у меня не было. Я за последние месяцы заметил, что постоянная ранее жажда крови почему-то меня больше не мучает. Про убитых недавно не стоило даже вспоминать, месть – это месть, с жаждой крови ее не путайте.

– Я что, излечился? – растерянно спросил я сам себя. Стянув окровавленную резиновую перчатку, я почесал затылок и снова задумчиво посмотрел на расчлененные тела. – Нет, проверим контрольно на Сливко. Если волны не будет, это подтвердит, что теперь мне не нужно искать маньяков для утоления жажды. Хм, даже не верится, что я излечился… Хотя о чем это я?! Я не хочу этого! Мне нравится охотиться и уничтожать маньяков!

Мой крик эхом пробежался по сараю, но никого этот вопль души не тронул. Перейдя на ругательства, я немного пришел в себя. Тряхнув головой, сказал последнее острое словцо и, злобно пнув одно из тел, стал собираться.

Убрав остатки тел в мешки, я поехал на свалку, где и закопал окровавленные трупы. Доехав до реки, искупался и переоделся в чистую одежду, после чего столкнул «Волгу» в реку – нашел во время купания глубокое место. Инструмент полетел следом. После этого под вечер вернулся в гостиницу, чувствуя бодрость во всем теле и весело напевая себе под нос:

 
Я знаю точно наперед:
Сегодня кто-нибудь умрет!
Я знаю где, я знаю как,
Я не гадалка, я маньяк!
Меня не видно в темноте,
Я приближаюся к тебе,
И ты дрожишь в моих руках,
Теперь ты знаешь, что есть страх.
Приставлен к горлу острый нож,
И ты так просто не уйдешь,
И слезы капают из глаз:
Ты видишь мир в последний раз…
Ведь он соседом тихим был,
И он ни с кем не говорил,
Он по закату уходил,
Ну а с рассветом приходил.
Никто не знает, где он был,
Кого сегодня он убил,
В кого воткнул он острый нож,
Кого сегодня не найдешь…
 

* * *

Когда я вышел из вагона на железнодорожном вокзале в Сочи, меня оглушил гомон толпы. Больше всего кричали зазывалы, сдающие комнаты, не уступали им продавцы местных вкусностей. Покрикивали носильщики, предлагая свои услуги. Да и только что прибывшие пассажиры тоже вносили свою лепту.

Оглядевшись, я сквозь толпу направился к стоянке машин. Кроме такси там стояли и частники, зарабатывающие свою копейку в курортный сезон. Оружие было в чемодане, поэтому я был одет в летнюю белую рубашку с короткими рукавами и белые летние штаны. На ногах были плетенки, только на голове ничего не было. Будет время, пробегусь по местным магазинам и прикуплю что-нибудь плетеное, а пока и так нормально.

Осмотрев экспозицию разного автопрома, стоявшую на площади, подошел к ближайшей бежевой «Победе».

– Сколько берешь, отец? – спросил я пожилого усатого хозяина машины, который стоял рядом со связкой ключей в руке, разговаривая с двумя другими владельцами соседних машин.

– Договоримся, – пожал тот плечами.

– Не сомневаюсь, – хмыкнул я. – Чемодан в багажник, гитару на заднее сиденье. Только осторожней, инструмент хрупкий.

Тот, несмотря на жару, был в слегка потрепанной жизнью коричневой кожаной куртке, видимо отличительный знак владельца машины. Многие из водил были одеты похоже. Водитель быстро и осторожно погрузил мои вещи, пока я устраивался на широком переднем сиденье «Победы».

– Куда едем? В гостиницу? Если брони нет, то дохлое дело. Могу подсказать пару неплохих вариантов для жилья.

– Как вас зовут? – спросил я водителя.

– Тимофей Юрьевич.

– Так вот, Тимофей Юрьевич. Мне родители дом подарили на день варенья, вот нужно вступить во владение.

– Однако, это же сколько твои родители зарабатывают?! – искренне удивился водитель.

– Зарабатывают как все. Просто отцу как инвалиду войны машину дали, а ему без надобности. Продали. Вот, как раз хватило.

– А, ну это может быть… Где дом? – мы как раз тронулись с места, поэтому водитель задал вопрос вовремя.

– Садовая, пятьдесят семь.

– Отличный район. Там частный сектор. Да и от Садовой до моря всего пять минут вниз по улице. Дорого за дом отдали?

– Не знаю, я в это время в пионерском лагере вожатым был, приехал – подарили, – рассеянно ответил я. Ложь легко слетела с языка.

Двадцать минут спустя мы медленно катились по нужной улице, вниз под уклон.

– Где-то тут должен быть, вот уже сорок седьмой дом, – проговорил водитель, стараясь не подавить отпускников, которых на улице было довольно много. Кто шел с моря, а кто, наоборот, после обеда спускался к соленой воде Черного моря.

– Вы не останавливайтесь, мне нужно визуально осмотреть его, потом едем в жилконтору. Будем вступать в права.

– Понял… Вот он. Хм, однако.

– Да уж.

Дом действительно впечатлял. Мало того что он был каменным с железной крышей и маленьким слуховым чердачным окошком, так его еще окружал высокий забор из дикого камня. Сбоку от дома стоял сарай с односкатной крышей. Как и забор, он был сделан из дикого камня. Тень на дом и частично на двор давал небольшой сад, между некоторыми деревьями была растянуты веревки и сушилось белье. Из открытой двери дома в это время вышел мужчина в плавках и стильных затемненных очках. Бледность тела показывала, что он только недавно приехал на курорт. Размер участка по моим прикидкам составлял соток двенадцать, дом занимал треть, немного приходилось на сарай, остальное было отдано саду и крохотным заросшим грядкам. В саду дымилась летняя кухня. Слева мой участок подпирал другой, где стоял похожий дом, тоже крашенный известью, справа подпирал еще один участок, правда, дом там был не таким большим, но зато была большая веранда. Мой будущий дом веранды не имел.

– Что-то народу во дворе полно, да и вещи, вон, сушатся. Наверное, курортники.

– Соседка должна была за ним присматривать, видимо, решила воспользоваться тем, что хозяев нет, – спокойно ответил я. – Ладно, поехали в жилконтору.

Тимофей Юрьевич газанул, и мы свернули на ближайшем перекрестке. На миг мне показалось, что внизу, когда мы поворачивали, я видел блики солнца на воде, но высокие заборы не позволяли увидеть море, и только когда мы выехали на другую улицу, я рассмотрел синие волны и множество голов купающихся.

Проблем с переоформлением особо не возникло, у меня забрали нотариально заверенную копию дарственной, сделанную в Москве, справку о смерти прошлого владельца – и все. Как оказалось, владельца тут знали, тот еще дебошир был, да и о проблемах с головой тоже знали. Оказалось, его уже пытались положить в больницу месяца четыре назад, но он сбежал и, побродив, оказался в Киеве. Тот еще фрукт оказался: пока ему головенку не своротило, все кричал, что оба его сына в войну погибли, правда, не уточняя, что это произошло на зоне. Я это все и так знал, собрал всю нужную информацию, но женщину, которая все оформляла, слушал с удивленным лицом. Отмазка, что родители не могли приехать, поэтому пришлось самому вступать во владение, прошла нормально. Ладно, хоть не заострили внимания, что мне нет восемнадцати, записка «от родителей» их вполне устроила. Хотя я сам ее написал. В ней было сказано, что я действую с разрешения и полного одобрения отца. Записка осталась в жилконторе, занесенная при оформлении в документы.