Читать книгу: «Долгая зима», страница 7

– Непременно навестим, – пообещал Золотов. – Как не зайти к хорошему человеку, к тому же еще и очень нужному. Особенно сейчас, при буйствующем цветном вирусе…

4

Попрощавшись со старым литейщиком, Золотов поспешил на склад сбыта. Заведующая складом оказалась на месте.

– Выручай, Клавдия Ильинична, по горящим позициям, – с ходу означил он цель своего прихода, перечислил их. Получив отрицательный ответ, не успокоился, попросил еще раз посмотреть внимательнее. – Может, как и моторно-осевые вкладыши в отказных изделиях лежат?

– Нет таких деталей! – повторила она – Ревизию только что делала, словно знала, что придешь. Но ты не волнуйся. Схожие есть. И по виду, и по весу. Их и отгрузим контейнером вместе с другими для… отчета. Потом взамен багажом нужные отправим. Делов-то!

– Не годится. Иноземцев дознается – не сдобровать! За моторно-осевые по первому кварталу чуть без приправы не съел. Спасибо Рыбкину, свою же подставу исправил. – Золотов не выдержал, рассказал об этой подставе: – Он ведь без моего ведома подготовленные для отгрузки вкладыши на собственные ремонтные надобности пустил. Причем, как раз после моего доклада директору о выполнении квартального плана по всей номенклатуре, когда я преспокойненько уехал домой отсыпаться после хлопотной ночи. Бухгалтерия, естественно, вкладыши эти в отчетные финансовые документы не включила. Само собою, шум поднялся. Иноземцев на Рыбкина, тот на меня свалил, обещал срочно исправить мою промашку. И, знаешь, сдержал ведь слово. У вас на складе нашел в отказных эти самые злополучные вкладыши и, главное, отгрузить успел.

– Рыбкин нашел? – заведующая складом удивленно вскинула чуткие тонкие брови, обиженно фыркнула. – Это я его самого тогда еле-еле нашла и предложила из отказника моторно-осевые забрать. Сама же на станционной контейнерной и бумаги при отгрузке в последний момент выправить успела. Ну Рыбкин! Ну рыбина!

– Не знал… Не верится даже! – больше, чем заведующая складом, удивился Золотов. – А я своего начальника все благодарил. Оказывается за то, что он твоей сообразительностью воспользовался и директору за свое выдал…

– Не умей работать – умей докладать! – к месту подначила Клавдия Ильинична.

– И вовремя ответственность на другого возложить, – добавил Золотов. – Этого у него не отнимешь. Умеет! Опять ведь Пал Палыч на меня все свалил. На сегодняшней планерке у директора от производственных дел устранился, на срочные семейные дела сослался. А я сам тому поспособствовал, без его направляющей руки обещал директору с планом справиться. Не дурак ли?

– Как в сказке получается: «Битый не битого везет», – засмеялась Клавдия Ильинична.

– Аналогия просматривается, – согласился с нею Золотов. – Не хотел бы снова битым оказаться. Думал, у тебя деталями разживусь. Не вышло. Но не будем отчаиваться. Есть еще времечко. Скорее бы только обещанный цветмет появился…

– Кто обещал-то? Не Вьюнков ли?

– Он. А что?

– Обещалкин он и пройдоха, твой Вьюнков!

– Не может быть. Только что ведь директору докладывал о подходе машины. В случае чего, сама понимаешь…

– Вывернется, Вьюн. Свою фамилию оправдывает. Не очень-то доверяй ему. Запросто подставить может.

– Ну вот! – вздохнул Золотов. – И деталями не помогла, и настращала. Лучше бы не приходил.

– Не напрасно зашел. И о «геройстве» своего начальника узнал, и о Вьюнкове информацию получил. Вдруг понадобится? Так что, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Выжимай все возможное из цехов. А там посмотрим, как выкрутиться… Возможно, и рискнуть придется по моему варианту.

– Спасибо, Клавдия Ильинична, за предложение. Только не по нраву мне оно. Попробую изготовить должное. Сейчас же распоряжусь собрать всех причастных к плану. Старогодний цветмет использую по рецепту Почкина. Очень кстати с ним встретился.

– Как он?

– По каждой детали рецепт подсказал. Предлагал ему консультантом подработать. Отказывается из-за одышки. На даче от нее спасается.

– Жаль. Специалист он, конечно, классный. Крепко бы помог…

5

Приглашенные в кабинет заместителя директора завода по производству явились без опоздания в назначенное за час до конца дневной смены время. Надо отдать должное Рыбкину за дисциплину. Не было лишь Вьюнкова.

Золотов позвонил снабженцам.

– С Рыбкиным на междугородной связи висят, – доложили ему о Вьюнкове. – По машине с цветметом уточняют.

– Пусть позвонит, как освободится, – попросил он, хорошо подумал о снабженце: «Не такой уж и пройдоха этот обещалкин, как Клавдия Ильинична нарисовала. И Рыбкин, смотрю, хлопочет, хотя сразу же после совещания у директора завода ключи для меня от своего кабинета оставил. Похвально!»

– Начнем, пожалуй, – обратился он к собравшимся, несколько удивленным отсутствием хозяина кабинета. – Пал Палыча несколько дней не будет по семейным обстоятельствам. Без него нам придется полугодие заканчивать.

Вкратце обрисовав сложившуюся производственную ситуацию, он выслушал отчеты литейщиков и обработчиков деталей из цветного литья, конкретизировал задачи по организации круглосуточной работы с учетом прибывающей с часу на час машины с цветным металлом. Особо остановился на использовании старогодних изделий из цветного металла, образующихся при разборке ремонтных объектов.

– Так только на днях все цветное старье снабженцам отвезли, – встал начальник колесного цеха. – Сепараторы, втулки и прочую мелочь. По указанию Рыбкина лично Вьюнкову сдали в обмен на новые колесные оси, не знал, что ли?

Рыбкинскую команду подтвердили и другие начальники цехов.

«Опять оплеуху влепил, рыбина!» – про себя выругался Золотов, но вида не подал, сумел продолжить как ни в чем не бывало:

– Знаю. Тем не менее прошу уделить этому вопросу первостепенное внимание. Разведка доложила – не весь цветной лом еще собран и в ремонтных подлежащих разборке объектах его предостаточно. Прямо в литейку везите. Приступайте немедленно, не дожидаясь письменного указания…

Немало усилий стоило ему довести совещание до конца. Расписав оставленному начальнику литейного цеха порядок приемки материала с рассортировкой по видам, он прикрыл за ним дверь и дал волю своему возмущению:

– Ну Рыбкин! Ну дает! Этих колесных осей и так девать некуда, а он вновь на них добро дал. К тому же бартером за дефицитный цветной лом. Вьюнков, что ли, в отсутствии своего начальника шельмует, пользуясь неосведомленностью Рыбкина по снабженческим заделам? Похоже, права Клавдия Ильинична, тот еще фрукт этот Вьюнков.

Словно подслушал его снабженец, запыхавшийся ввалился в кабинет.

– На корню подрубили! – схватился он за сердце, грузно опустился на стул.

Золотов, только что готовый разнести подставившего его снабженца в пух и прах, торопливо подал ему стакан с водой:

– Что случилось?

– Машина без меди едет.

– Как без меди? – Теперь уже Золотову впору было водицу поднести. – Так без меди плану – труба!

– И я о том. Места себе не нахожу. Рыбкин, как назло, смотался. Заходил он ко мне перед тем, как я с нашим водителем на связь вышел. Нормально все было и – на тебе – как серпом по бейцам! – путано молотил Вьюнков, не давая вклиниться ошарашенному принесенным им вестью производственнику, глотнул из стакана. – Фу-у-у… Полегчало, кажется. Думал, сгорю синим пламенем. Бывает же… Но есть вариант. В Медное звонил. На медно-серный комбинат. Договорился на тонну меди. Хватит?

– Должно хватить, – постепенно приходил в себя Золотов. – Так его же привезти еще надо…

– И я о том. Привезти не проблема. Водитель заедет, заберет. Сказал ему. Только без оплаты не дадут ведь. На бартер не соглашаются. По счету, через банк сделаться – долгая песня. Время не терпит. Рыбкин с главбухшей договорился бы по наличке. Да нет его. Теперь лишь на тебя надежда, Иван Петрович. Зайди к ней, попроси деньги под расписку.

– Мелковат я для нее. Давай вместе попробуем уговорить.

– Не хочу перед ней нарисоваться… В долгах весь.

– Тогда остается только к директору идти, – решительно поднялся Золотов.

– Нет, нет! Что ты? – Вьюнков вскочил, встал в дверях. – После моего бодрого доклада на последнем совещании он меня так профинансирует, долго икаться будет. Нет, нет… Сам что-нибудь придумаю, раз не хочешь выручить. Считай, не было у нас разговора на эту тему. Еще раззвонишь! Чтобы задницу свою прикрыть, меня подставишь!

Золотов не стерпел наглости снабженца, ответно врезал:

– По себе судишь! Подставил уже… меня! Цветной лом с цехов загнал на оси, которых, по твоему любимому выражению, хоть задницей ешь. Доложить Иноземцеву?

– Да ты! Да это ж… Объяснил бы да некогда. По меди надо решать для плана, а ты мне старьем сраным голову морочишь, директором грозишься. Э-эх! – Вьюнков смачно выматерился, но тут же примирительно сунул Золотову руку: – Ладно. Не сержусь. Не красна девица на выданье. Сам поеду в Медное. Расшибусь, а медь тебе достану. Собери своих литейщиков, выведи к полночи…

– Ну и Вьюн! Артист-фокусник, Вильнул-Надул! – посмотрел ему вслед Золотов, до конца не осознавая: возмущается он вертким снабженцем или восхищается. – Что ж, подождем обещанного.

6

К обещанному времени вместо машины он дождался лишь вьюнковского звонка. Снабженец сообщал, что погрузился и выезжает.

«Путь неблизкий. Без малого две с половиной сотни километров. С грузом в лучшем случае часов пять понадобится на дорогу», – прикинул Золотов, довольный уже тем, что завтра с утра можно будет начать работать с полной нагрузкой. Отбоя срочно собранной ночной смене он решил не давать. На пробную плавку из подвезенного с цехов цветного лома их поставил.

Наказав диспетчеру производственного отдела быть неотлучно в литейном цехе и при необходимости тотчас звонить ему, он поехал домой передохнуть перед напряженным, уже наступившим новым днем. Тихонько, чтобы не разбудить жену, прошел в зал, придвинув поближе к себе телефонный аппарат, лег на диван и уснул как убитый.

– Дрыхнешь все! – разбудил его телефонный звонок с вьюнковским голосом.

– Ты где? – Золотов с усилием стряхнул остатки сна.

– Где, где… – на другом конце провода рифмованно матюкнулись. – На заводе. Где же еще? Никто не встречает. Ни до кого не дозвонишься. Все вымерли словно. Еле тебя вот поднял, чтобы доложиться, что благополучно прибыл и ставлю машину под охрану в снабженческий бокс.

– Подожди, не ставь… – закричал Золотов в трубку, но связь разом прервалась.

– Не к добру этот невроз, – расстроено буркнул он, посмотрел на часы. Было начало пятого.

Он позвонил в литейный цех. Трубку никто не брал. Молчали и другие заводские телефоны, в том числе, как ни странно, и справочная заводской телефонки. Ему ничего не оставалось, как только ехать на завод.

– Транспорт еще не ходит, – пыталась отговорить разбуженная его криком жена.

– На такси доберусь. Каждая минута дорога.

На Центральной проходной охранник сообщил ему о прибывшей машине:

– В снабженческий бокс загнали. Опечатали ворота по настоянию Вьюнкова водительским и нашим пломбирами.

– Явно поспешили. Не могли с полчасика подождать.

– Какие полчаса? С добрый час уже как оба в мастерской связистов дрыхнут. И до того почти столько же канителились.

– Не понял? – Золотов сверил свои наручные часы с заводскими. – Все верно. Часа не прошло как разговаривал с Вьюнковым… Не понял! Может, что-то путаете.

– Не знаю, когда и с кем вы разговаривали, а у меня все, как положено, в журнале зафиксировано, – обиделся охранник. – Смотрите, если на слово не верите. Вот, чёрным по белому: «Прибытие машины из Челябинска – три часа пять минут». Видите? Вот ещё: «Поставлена в бокс снабжения – три часа сорок пять минут». Убедились? Убедились. Что тут непонятного? Все понятно. Прекрасно! Все тогда, свободны!

Донельзя раздосадованный таким оборотом дела, Золотов чуть ли не бегом направился в неблизкий литейный цех, злым коршуном налетел на дремлющего у телефона диспетчера.

– Спишь? На звонки не отвечаешь? С трех часов машина на заводе – и хоть бы что!

– Н-не спал я и звонков н-не было, – скорее от несправедливого обвинения, чем от начальственного окрика, заикался диспетчер. – Сторож п-подтвердит, вместе с ним сидели, кроссворд отгадывали. От-тошел только что замки проверить. И с-сами литейщики под-дтвердят… К-костяшками домино стучат. С-слышите? П-подходили все, о машине с литьем интересовались.

– А ты сам не интересовался, что ли? – потишил Золотов. – Разве не звонил в охрану?

– Около трех часов звонил. – Диспетчер тоже перестал заикаться. – Попросили не беспокоиться и их не беспокоить. Мол, охранник на Центральном посту предупрежден. Сообщит о прибытии машины и направит ее куда следует.

– И с тех пор спокойно сидишь-подремываешь? Не догадался до Центральной проходной дойти или через телефонку поинтересоваться?

– Честно говоря, не видел в том необходимости. И Костя-водитель, и снабженческий начальник прекрасно знают дорогу в литейку. Не захотели просто с разгрузкой ночью возиться. По всей видимости, спать завалились…

«Спать они точно завалились. Только не „по видимости“, а „для видимости“», – подумалось вдруг Золотову. Он взял трубку телефона. Гудков не было. Постучал по рычажку. Бесполезно.

– Да он у тебя не работает! Сидишь тут, кроссвордами занимаешься, – вновь взорвался Золотов и, не слушая оправдывающегося диспетчера, выскочил из комнаты мастеров литейки.

На центральной проходной охранник с дежурным электромонтером связи травили веселые байки, хохотали от души.

С ходу прервав их трёп, он обратился к связисту, телефонный номер назвал:

– Проверь-ка. Никаких признаков жизни.

– Не может быть. Недавно лишь начальник снабжения туда звонил. Хотя… – Связист кое-что вспомнил. – Хотя смачно ругался, что трубку там не берут. Следом, при разговоре с вами, тоже говорил о молчании литейки. Так-так. Пойдемте-ка проверим…

Они зашли в комнату дежурного по телефонке, склонились над аппаратом. Не заметили, как из помещения кроссовой телефонной станции, где производятся проводно-соединительные процессы, вышел Вьюнков и за их спинами проскользнул к входной двери в мастерскую связистов, откуда доносился храп водителя, шагнул к склонившимся к телефону людям.

Связист набрал проверяемый номер, передал трубку Золотову:

– Все в порядке.

– Да, есть связь, – услышал Золотов голос диспетчера.

– Связь-то есть, только нужных товарищей-производственников по этой связи не сыщешь! – словно гром средь ясного дня раздался голос Вьюнкова. – Не собрал, что ли, ночную смену? Надеялся, не привезу медяшку. А я сделал свое дело. Ради чего только мучился?

– Ради плана… – опешил-таки Золотов.

– С вашим планом здоровье свое гроблю. Ногу вот при погрузке подвернул. И никакой благодарности.

– Справимся с планом, походатайствую о поощрении. А теперь разгрузиться бы скорее, – заторопил, наконец-то, пришедший в себя Золотов, не сдержался, упрекнул снабженца: – Мог бы и сам доехать до литейки. Дорогу не знаешь, что ли?

– Может, и детали за тебя изготовить? – ответно кольнул Вьюнков. – Встречать надо было, а не дрыхнуть рядом с жёнкой без задних ног…

Разбудили водителя, начальника караульной смены вызвали, к снабженческому боксу направились.

– Помедленнее топайте, – попросил сильно прихрамывающий Вьюнков. – Часы профукав, на минутах не сэкономите.

Начальник караульной смены проверил пломбы на замках ворот:

– Все в порядке. Открываем.

От его сильного рывка одна из створок ворот сорвалась с петель и зацепила краешком здоровую ногу снабженца.

– У-у, – взвыл тот от боли, упал, нещадно матерясь закатался по земле.

Золотов было бросился к нему, но резко тормознулся, увидев блеснувший при первых солнечных лучах надрез на завесах двери. «Срезали петли!» – догадался он и вслед за водителем, распахнувшим вторую с исправными петлями створку ворот, вбежал в сумрачное помещение бокса.

Начальник караульной смены догадался включить освещение, и все увидели машину с раскрытым тентом с болтающимися на оборванных проволоках пломбами.

– Что… что там? – спрашивал у скрывшегося за дизельными цилиндровыми гильзами водителя доковылявший до машины Вьюнков. – Много взяли?

– Вчистую цветное выскребли, – ответил тот. – Лишь две медные чушки завалились за шестерни.

– У-у-у, – вновь, пуще чем от боли, взвыл Вьюнков. – Без ножа зарезало ворье! Да как же это! За что же мне такое?

Все невольно притихли от увиденного. Лишь начальник караульной смены оказался на высоте, до обращения к нему Золотова уже вовсю командовал по рации:

– Прочешите завод по всему периметру завода. С восточной стороны – в первую очередь. Всех подозрительных – задержать!

– Не могли далеко уйти, – поделился он с Золотовым своими соображениями. – Недавно лишь машину поставили в бокс. Много не унесешь вручную. Сколько было цветного?

– Латуни около двух тонн, семьсот килограммов меди и еще с полтонны по мелочам: свинца, никеля и прочего, – с трудом выдавил Вьюнков.

– Ого! – присвистнул начальник караульной смены. – Чтобы столько унести – взвод нужен. Уверен, без транспорта здесь не обошлось. Автомобиль исключается. Мимо ворот на нём не проскочишь. И на воротах у меня надежные ребята. В сговор ни с кем не вступят. Скорее всего где-то на территории завода спрятали ворюги украденное. До поры до времени.

– Могли в грузовом вагоне вывезти при маневрах, – предположил Золотов.

Заработала рация.

– Прекрасно. Сопроводи их прямо сюда, – ответил начальник караульной смены, пояснил Золотову: – Транспортная милиция прибыла. Вот и выскажем им свои соображения.

7

Солнце уже успело выкатиться на окраек неба, когда Золотов наконец-то смог заняться своими прямыми обязанностями. Прежде чем отправиться на производственную планерку, он решил зайти к директору завода.

– В столицу вызвали, – пояснила его отсутствие секретарша. – Велел держать в курсе дел.

– Надолго?

– На три дня. Воробьева за себя оставил.

«Неплохо, – мысленно порадовался Золотов. – Не будет дергать, лишний раз от работы отрывать. Воробьев же и при директоре не проявлял служебного рвения. В его отсутствие и вовсе самоустранится от производственных дел». Все же, ради приличия, он заглянул к главному инженеру, от газеты оторвал, доложил о случившемся.

– Много увели? – поинтересовался тот.

– Тонны три.

– Порядочно. Как полугодие заканчивать будем?

– Цветной лом в переплав пустили. Попробуем на нем выехать.

– Принимается. Чем помочь?

– Старогодним цветметом с инженерных цехов. С электроремонтного, в первую очередь. Металлургов бы в мое распоряжение до конца месяца. Ну… и со снабженцев выжимать материалы согласно нашим заявкам.

– Хорошо. На контроль возьму. Планерку без меня проведи. Бумагами займусь. – Воробьев показал на внушительную стопку только что принесенной почты. – Пишут, писатели. Читать не успеваешь.

«Смотрю, уже начал изучать. С газеты. Причем с внимательного просмотра последней страницы, – при уходе еле сдержал ухмылку Золотов. – Документами сильно загружаться не станет. Распишет кому следует – и все дела. Неплохо устроился и довольно прочно сидит. Позавидовать можно. А тут передохнуть некогда…»

После недолгой планерки Золотов отправился на склад сбыта.

– Слышала про цветную беду, – встретила его заведующая складом. – Какие будут указания? Теперь я здесь командую. Начальник мой неожиданно захворал, меня за себя оставил.

– Сговорились, что ли, начальнички от работы сбежать? – невольно вырвалось у Золотова. – Директор в московских кабинетах штаны протирает, Рыбкин семьей занялся, твой начальник пилюли принимает…

– Это и к лучшему. Некому будет мешать, – логично рассудила Клавдия Ильинична. – Спокойненько упакуем в ящики завалявшиеся детали и отгрузимся в срок. Возражений нет?

– Придется покривить душой. Только несколько в ином ракурсе. Запланированные на следующий месяц детали заказчикам отправим. Полное основание будет для доотправки багажом недостающих деталей, и возвратных операций не потребуется. А залежавшиеся детали из-за невостребованности спишем по Акту и на переплав пустим. Годится?

– Резонно.

– Только учти, при всем при этом тебе созваниваться с заказчиками, багажом им недостающие детали отправлять придется. Причем с немалой долей риска в обход руководства… Готова пострадать за благое дело?

– Все сделаю, Ваня, в лучшем виде. Не подведу.

– Спасибо за выручку, Клавдия Ильинична. В таком случае не будем терять время. Готовь свои завалявшиеся детали для передачи в переплав. А я транспорт организую…

На углу литейного цеха Золотов чуть не столкнулся с Вьюнковым, как показалось ему, вовсе не хромавшим.

– Как со здоровьем? – поинтересовался он у снабженца.

– Обезболивающие уколы вот принял. Помогает.

– Вижу. Рысачишь вовсю. Чуть не сбил. С металлом как?

– Не совсем в курсе. Не командую уже. Твоего бракованного однофамильца Воробьев из дома вытащил, – выказал Вьюнков крупные зубы. – Ловко ты его тогда на планерке подначил с недостающими двумя буквами «ло». Враз прилипло: Зотов – бракованный Золотов! Действительно, ему до тебя дорасти еще надо и не только буквами в фамилии.

– Хватит подхалимничать. Лучше не обменянный на оси цветной лом в литейку передай.

– С Зотовым решай. Отпустил он меня на пару дней. Отлежусь, попробую. Не хотелось бы в больницу загреметь. Ну, бывай, Петрович. Успехов тебе, – снабженец артистически изобразил рукой что-то приветственно-прощальное и явно показушно заковылял до своей «тойоты».

«А ведь спрячется в больнице от проблем, – глядя ему вслед подумал Золотов. – На лоховатого Зотова все свои недоработки взвалит». Он уже пожалел, что на одной из планерок обозвал начальника снабжения бракованным Золотовым. При неожиданно возникшей между ними перепалке такое случилось. Из-за угона в брак большой партии деталей по причине привоза Вьюнковым некачественной стали без сертификата.

Всё же не ухудшились их взаимоотношения, и сейчас Зотов тотчас же распорядился по просьбе своего обидчика-производственника отдать в литейный цех не реализованный цветной лом. Но при всём том и на этот раз он заступился за своего заместителя:

– Нормальное решение принял Сан Саныч. Из классной стали эти оси. Частенько выручают нас. Надеюсь, на них здесь же в городе наменяю немного нового цветмета для добавки к старогоднему материалу…

8

В оставшиеся до конца месяца дни Золотову с помощью Клавдии Васильевны удалось исполнить задуманное.

– Молодец! Сдержал слово, без Рыбкина справился, – похвалил его вернувшийся из командировки директор завода, но тут же и отчитал. – А вот за нагло уведённый цветмет всё же ответить придётся. По твоей вине, получается, не довезли его до литейного цеха. Не встретил…

– Может, и хищение мной организовано? – не сдержался, перебил его Золотов.

– …Не встретил машину, выгрузку не организовал, несмотря на мое распоряжение, – не обращая внимания на несдержанность подчиненного, продолжал Иноземцев. – За его игнорирование, что явилось главной причиной случившейся чрезвычайки, вынужден наказать. Объявляю выговор и полностью лишаю премиальных за второй квартал.

– Маловато! – вызывающе усмехнулся Золотов. – Для погашения затрат от похищенного еще из моей зарплаты бы вычесть.

– Всему свое время. – Иноземцев и на этот раз проявил выдержанность. – По результатам комиссии выводы окончательные сделаем. Различные версии рассматриваются. Не исключен, к примеру, и твой сговор в корыстных целях с Вьюнковым, который предусмотрительно в больнице спрятался. Ничего, подождем его выздоровления. Очную встречу, как говорится, устроим. Как на это смотрите, Иван Петрович?

– А почему лишь с Вьюнковым? – на удивление спокойно отреагировал Золотов на очередной, теперь уже по-настоящему обвинительный укол директора. – Можно и с Рыбкиным, курирующим снабженческие вопросы. Деньги-то немалые, на всех поделятся. Каждый под воздействие цветного вируса может попасть, вплоть до первого лица на заводе…

– Хватит! – теперь уже вышел из себя Иноземцев, встал, нервно заходил по кабинету. – Говорливый, смотрю, стал. Готов тень бросить на своего непосредственного начальника. Он же, между прочим, терпит тебя, частенько выручает. Рыльце в пушку, а бриться не желаешь! На меня даже замахиваешься… Распетушился тут, характер показываешь. На производстве его проявляй. Все! Кончен разговор. Иди, рули…

– При перебоях с материалами далеко не зарулишь.

– Будет тебе цветмет! Лично займусь. И вирусу твоему цветному не дам вольничать. К разносчикам всех мастей доступ кислорода перекрою…

Этот неприятный диалог для обоих оказался полезным. Иноземцев по иному взглянул на снабженческое обеспечение производственного процесса, положительно отметил настырность и стойкость Золотова. Золотов же в очередной раз уяснил, с чьей подачи бьет его директор завода.

Еще с неделю Золотов подвергался нападкам Иноземцева. Достойно, со знанием дела защищался. Не растерялся и при неожиданной встрече с ним на участке цветного литья.

– Как с декадным планом? – с ходу нанес пробный удар Иноземцев. – Трещит, похоже, если сам с металлургами за литейную машину встал?

– По литью справились, – удачно начал отбиваться Золотов, замешкался малость. – А вот по обработке не дотягиваем процентов десять-пятнадцать. Без заделов вышли на июль.

– Плохо! – врезал Иноземцев.

– Вторую декаду по всем позициям с переходами завершим, Игорь Валентинович, – вовремя среагировал Золотов на удар, не дал ему повториться, на установленное на литьевой машине приспособление показал. – Вот эта многоместная прессформа поможет значительно уменьшить объем механической обработки деталей. Считай, довели ее до ума.

Иноземцев остался доволен ответом, поинтересовался обеспеченностью цветным материалом.

– И по количеству, и по качеству претензий нет. Всегда бы так.

– Пусть только попробуют сорваться! – подчеркнул свое внимание к снабжению Иноземцев, новую задачу поставил. – Сверхплановые детали нужны. Чем больше, тем лучше, чтобы через выгодную их реализацию исчезнувшие тонны цветмета окупить. Никаких следов не оставили, ворюги. Как сквозь землю всё провалилось. Чистая работа!

– Спасибо, Игорь Валентинович, за комплимент, – весело поблагодарил директора Золотов, о не снятом с него подозрении за участие в хищении напомнил.

– А-а, вон ты о чем? – улыбнулся и тот. – Даю отбой работе комиссии. Так что поздравляю с реабилитацией и аннулированием подписки о невыезде!

Июль для Золотова по графику был отпускным, и он, воспользовавшись благоприятной ситуацией, попросился на отдых:

– Очень своевременная отмена. Как раз в родное село проехаться хотел, бабке помочь и здоровье подправить.

– Хитер же ты, Иван Петрович. Поймал на слове, – не смог отказать ему Иноземцев. – Езжай уж в свои пенаты. Только не дальше. Вдруг понадобишься. Хотя и вовсю закрутилось производственное колесо, всё же всякие непредвиденности могут случиться. Время у нас сейчас непредсказуемое. Не хотелось бы омрачить наш профессиональный праздник…

Обрадовался Золотов, тотчас за оформление отпускных документов взялся. К Рыбкину зашел первым делом. Тот наотрез отказался визировать заявление:

– Не могу. Сам понимаешь, пока не закроется дело с хищением, на крючке находишься.

– Так дело-то закрыто.

– Шутник ты, Иван Петрович. Не пройдет. К директору иди за разрешением.

– От него только что. Разрешил он, отбой следствию дал.

– Точно! – только что набычившийся, несговорчивый хозяин кабинета разом повеселел. – Так это же прекрасно… в смысле снятия с тебя подозрений. Давай бумагу. Конечно же отдохнуть тебе надо. Досталось по полной программе в конце июня. Честно говоря, не верил в благоприятный исход. К тому же некрасиво получилось, что непредвиденно я с завода свалил в самое горячее время.

«Ответственности побоялся, потому и свалил все на меня», – подумал Золотов, иной смысл слову «свалил» придал, но не развил завертевшееся в мыслях вслух.

При уходе, в коридоре столкнулся с Вьюнковым.

– Вновь обезболивающее принял, что ли? – хотел остановить снабженца, но тот, не обращая на него внимания, буквально ворвался к Рыбкину.

Поднимая выроненный при столкновении листок с завизированным заявлением, он услышал через неплотно прикрытую дверь вьюнковское:

– Закончилось все!

– Тише ты, – шикнул на него Рыбкин. – Знаю уже…

9

Золотов собрался в родное село на второй же день отпуска.

– Подожди до моих выходных, вместе поедем. – уговаривал его Миша Гришанов, кореш по деревенскому детству, при давней городской прописке, как и Золотов, так и не выписавшийся душой из сельской глубинки.

– Там подожду твоего приезда, – не поддался на уговоры Золотов. – Скорее на природу хочется, нервы успокоить, мысли в порядок привести. Без тебя, обещаю, мальчишник не собирать. На своей «Ниве» прикатишь?

– Готовлю.

– Тогда налегке поеду. Привезешь спиртное и все другое, что жена приготовит. Может, она и сама пожелает прокатиться. Ты ведь, как обычно, ненадолго?

– На выходные только…

…Золотов поехал поездом, использовал положенный ему льготный билет. Попутчик по купе попался немногословный. К тому же вскоре прилег и заснул, чем вполне устроил отпускника, с пивом и со своими думами расположившегося у окна.

В последние годы он до села добирался автотранспортом по короткой дороге, потому с интересом теперь вглядывался в незабытую картину-панораму, наплывающе развертывающуюся перед глазами. Слева по ходу поезда отплыли пригородные дачи. Отсинела под железным мостом быстротечная река Сакмара. В редких просветах густой лесополосы, близко подступающей к железнодорожному пути, проступало степное раздолье. Где-то через час следования, за Сыртинским перевалом, оно открылось во всей своей равнинно-холмистой и ковыльно-хлебной красоте.

Залюбовавшись степной неброской природой, он забыл о своих огорчениях и невзгодах, словно пассажирский состав, ритмично простукивая и отсчитывая рельсовые стыки, увозил его все дальше и дальше от них. Забыл и про пиво. Вспомнил о нем, нетронутом, лишь тогда, когда пробудившийся попутчик попросил разрешения попользоваться им.

– Берите, не стесняйтесь. И мне за компанию плесните, – подставил он свой бокал под янтарную струйку – «Клинское». Новый разлив. Пользуется спросом в лужковских апартаментах. Племянник там, в московском правительстве, работает. Приучил в недавней командировке… Попробовали? Ну и как? Вкусное?

– Я не знаток пива, – ответил попутчик. – По мне «Клинское» ли вот это или «Букет Чувашии», которым угощал коллега-чебоксарец, одинаково. Лучше бы стопочку водки в тройном повторе… Особенно сейчас. После вчерашнего, вернее сегодняшнего уже предутреннего… Застольничались после совещания с другом из Чувашии, чуть на поезд не опоздал.

– Покрепче не прихватил, – посочувствовал ему Золотов. – А чебоксарец ваш прав. Ценится чувашское пиво. На лесном хмеле оно бродит, для него…