Читать книгу: «В Раю снег не идет. Исторический роман», страница 2

Глава 3. «Быть ему во дворце сыном моим»

Принцесса Мермуфис (в еврейской версии – Батья), любимая дочь властителя Египта. Казалось, солнце пряталось за облака, когда она легкой походкой и с безмятежной улыбкой, как у ребенка, проходила по коридору, так светло и радостно становилось вокруг. Всемогущий бог Ра будто вложил в юную красавицу ломтик солнца, влил в ее сердце сладкий нектар любви, оттого мир рядом с принцессой был похож на улыбку бога – на радугу. Рамсес баловал дочь, окружил ее отцовской любовью, слугами и заботой. Озорной звонкий смех дочери приводил его в хорошее самочувствие. Шутил фараон:

– Моя Мерфумис, ты послана мне богами Египта, чтобы утешать в дни печали и радовать во все остальные.

Стоял зной в стране, солнце заливало землю огненной лавой. Сохли травы и пшеничные колосья, спасение от жары и духоты Мермуфис находила в речной воде; каждый вечер, как только солнце уходило за расплавленный горизонт, принцесса со своими служанками спускалась к реке искупаться. Место выбрано было не случайно: река делала поворот, замедляя течение, росли у берега маслянистые водоросли, образуя тихую и теплую водную обитель, купаться в которой было приятно и безопасно…

Мермуфис легко, словно горная лань, оставив позади других женщин, подбежала к спокойной водной глади, которая под звездным небом завораживала своей чистотой и прозрачностью. Сбросив легкую накидку, девушка уже хотела войти в реку. Но что это прибилось к одинокому дереву, росшему среди водорослей? Вскрикнула принцесса, призывая на помощь слуг:

– Сюда, быстрее. Я вижу корзину в реке и слышу детский плачь из нее.

Одна из рабынь вбежала в воду, взяла в руки корзину и подошла к своей госпоже. Восхищение отразились на лице Мермуфис – на дне корзины лежал необычайно красивый мальчик. Подавшись материнскому инстинкту, смешанному с чувством сострадания и жалости, она взяла плачущего младенца на руки, прижала к своей груди и начала успокаивать легким покачиванием. Ребенок затих, обняв свою спасительницу теплыми и мягкими ручками за шею. Мермуфис, никогда не имевшая детей, почувствовала, как на глазах появились слезы от такого умилительного жеста.

– Это из еврейских детей, – сказала она женщинам, – его хотели спасти в воде от погибели. И милосердные боги Египта выбрали не случайно спасительницей меня – уготована этому мальчику судьба великая, хотя и тайною покрыта. Быть ему во дворце сыном моим.

Мермуфис знала, что ее отец, правитель земли египетской, души не чает в дочери и потому простит ей нарушение царского закона. Как только он увидит счастливые глаза принцессы, обнимающей нежно такое прелестное дитя, фараон сжалится и разрешит ему жить во дворце.

– Дам я ему имя Моисей, – продолжала дочь фараона, – ибо вынут он мною из воды, взяла я его из реки…

История увидела в этом имени свой, символический, двойной смысл: с одной стороны, Моисей был сам вытащен из воды, а с другой – он как бы вытащил, вытянул евреев из-под ига рабства.

А сто двадцать лет спустя, на Исходе дней своих, на горе Нево вспомнит старец Моисей ласковые руки красивой египетской принцессы, убаюкивающей нежной песней плачущего младенца, будущего вождя народа Израиль…

– Наверное, голоден ребенок, произнесла Мермуфис. – Мои служанки, покормите его своим молоком!

Несколько женщин египтянок пытались кормить, но Моисей не хотел сосать, отворачивался упрямо. Сообразила Мермуфис, что нужна ему материнская грудь еврейки, иначе погибнет младенец. Да и спокойнее будет самой принцессе во дворце, ибо возненавидят египтянки еврейского мальчика и незаметно яд добавят в пищу. А в руках кормилицы – еврейки он останется живым и невредимым.

И сказала дочь фараона рабыням своим:

– Найдите здоровую женщину еврейку, порчей и болезнями не страдающую. Во дворец приведите, будет кормилицей дитя моего.

Услышала эти слова Мариам, которая незаметно пряталась за кустарниками, подошла к купальницам близко.

– О, моя повелительница, – поклонившись в пояс, произнесла сестра Моисея, – добрей тебя нет в Египте, если ты решила приютить бездомное дитя. Я знаю хорошую кормилицу. Послушная, молящаяся, здоровая. Да и разумением ясная, как день в солнце. Эта женщина – еврейка вскормит ребенка, будет он здоровым и сильным.

– Приведи мне эту кормилицу. Я дам ей плату.

Обрадованная Мариам быстрее ветра домчалась до дома Иохавед и сказала:

– Дочь фараона призывает тебя стать кормилицей твоего сына и моего брата. Поспешим.

Обе женщины предстали перед Мермуфис. Осталась довольна она видом кормилицы: ухожена, взгляд добрый и умный, грудь высокая, материнская.

Сказала дочь фараона:

– Вскорми мне это дитя, и я положу тебе по две серебряные монеты на день.

И взяла Иохавед дитя на руки и вскормила его. Моисей сосал молоко с наслаждением, трогательно причмокивая губами, крепко вцепившись маленькими рученьками в грудь своей кровной матери.

Так и началась судьба еврейского героя: те самые люди, которые хотели погубить его при рождении, сохранили ему жизнь и воспитали в царских условиях.

Никто и не подозревал ни того, что молодая посланница царевны была Мариама, сестра малютки, брошенного в воду, ни того, что кормилица, приведенная ею, была Иохаведа, мать их обоих.

У Мермуфис во дворце гостила ее сестра, болевшая проказой и обреченная на муки и страдания. Когда Мермуфис вошла в покои с младенцем на руках, она подошла к ним и, посмотрев на Моисея, пришла в возбуждение, дрожь прокатилась по всему телу:

– Тебе плохо, сестра моя любимая? – испуганно спросила Мермуфис.

– Предчувствие охватило меня, – ответила та. – Ребенок должен вылечить меня.

Мермуфис увидела, что Моисей широко открыл глаза, и его крохотные руки потянулись к сестре.

– Пусть ребенок положит их на меня, – сказала сестра.

Больная неизлечимой проказой, женщина подошла к Моисею и опустилась на колени. Мальчик дотронулся ручкой до ее лба, и с дочери фараона опали куски кожи с нарывами и ранами. Словно сухие листья во время осеннего ветра. И вмиг лоб стал чистым и здоровым, болезнь ушла.

Царевна полюбила Моисея как сына. Она любила дитя, потому что его душа свежая, как бы только вышедшая из рук Творца, еще не думает о власти и богатстве, и еще не знает ни о чем, кроме любви. Она любила дитя, потому что оно слабо и нуждается в ее защите, чтобы противостоять первому испытанию, которое может унести его душу обратно в небо. Она любила дитя, потому что оно – воплощенная и живая надежда. Мермуфис следовала влечению своего сердца. Приемыша она назвала своим сыном. Правда, она не дала ему жизни, но спасла его от верной смерти – а это значило для нее, что она поступила как истинная мать.

И не случайно, в память дня и обстоятельства, при которых была найдена эта отрасль отверженного племени, она назвала малютку Моисеем – спасенным мною от воды.

Так случилось, что до двух лет Моисей спокойно рос в собственном доме на руках своей матери, да еще и под покровительством принцессы Египта. Язык его матери – иврит – стал его родным языком. Йохевед сделала все, чтобы привить сыну мысль, что он принадлежит к еврейскому народу, и если небесам было угодно спасти его от смерти, то только потому, что на него возложена некая миссия, которую он должен будет исполнить, когда придет время

Моисей в два года был возвращен Иохевед во дворец дочери фараона.Со свободою, свойственною египтянкам того времени, тем более для представительницы правящей династии, для которых были доступны почести трона, Мермуфис со своим сыном на руках пришла к своему отцу и передала на руки царя этот прелестный подарок Нила.

Рамзес еще не стар и на вершине славы после своих побед. Этот великий египетский завоеватель был прекрасен, величественная голова носила печать ума, энергии и откровенности, соединенная с ласковой улыбкой, когда он видел свою дочь.

Царевна сказала отцу:

– Боги Нила лишили меня права иметь собственных детей. Я очень страдала, что не могу подарить тебе наследника. И вот боги смилостивились надо мной, послали мне божественный подарок – это прекрасное дитя, наделенное чудесными способностями. И я хочу, чтобы он стал моим сыном и твоим наследником.

Фараон впервые обратил свой взор на малютку Моисея. Лежа на руках царевны, он улыбался так невинно, и так щедро, что сердце фараона растаяло, он с нежностью посмотрел на дочь.

– Моя единственная и самая любимая дочь, – трогательно произнес фараон. – Я рад, что ты нашла счастье в этом ребенке, он мне понравился. Пусть будет именно все по – твоему. Воспитывай его как своего сына и моего будущего наследника.

Фараон обнял дочь, поцеловал Моисея. Мальчик прижал свои ручки к голове властителя, тот он ощутил свежесть и покой, идущие от ребенка…

Глава 4. «Не по разумению взрослого, а по детскому уму зеленому…»

Шел третий год от рождения Моисея, окружен он был ласкою и щедрой любовью Мермуфис. И вот пришла царевна с Моисеем на ужин к отцу своему за стол, богато уставленный яствами. Сидели за столом вельможи и мудрецы.

Села Мермуфис с ребенком на руках слева от фараона. Тот потянулся к ребенку, чтобы поцеловать его. К изумлению вельмож, Моисей внезапно протянул ручки к голове фараона, снял корону и крепким движением надел ее себе на голову.

Задрожали вельможи от страха. Дерзкий поступок приемного сына привел в ярость фараона, и он крикнул:

– Утопить ребенка в верховной реке! Он посягнул на самое святое в нашей империи, на символ божественной власти. Отправить его к хищникам Нила!

И воскликнул тогда радостно коварный волхв Валаом и сказал:

– Помнишь, повелитель мой, про сон, который ты увидел, и то, как я, раб твой, его истолковал тебе. Уверен, что это тот младенец, о рождении которого я тебе предсказывал… Это еврейское дитя несет в себе дух чужого бога, и оно намеренно так поступило, ибо хочет забрать себе царство египетское… Надо убить этого младенца, – как только он вырастет, то отнимет царства твое, и тогда погибнет надежда Великого Египта.

Тряхнул головой злобно Валаом, отчего длинные черные волосы взлетели вверх и стали извиваться, как гадкие твари пустыни:

– Ребенок должен погибнуть, и тотчас же! Промедлишь, мой повелитель, и тогда на Египет обрушатся беды, от которых твой народ содрогнется.

Бросилась на защиту дитя своего бесстрашная Мермуфис, со стоном упала на колени :

– Милосердный отец мой, удержи гнев свой. Не по разумению взрослого, а по детскому уму зеленому и незрелому, потянулся Моисей к золотой короне, ибо сверкала она как солнце и притягивала взгляд неискушенного младенца.

Заколебался фараон, а вдруг и права дочь его. Да и как обречь на лютую смерть прелестного мальчика, который играет у тебя на глазах, нежно обнимает и, обдавая теплым дыханием, целует сладко щеки; мог ли он дозволить принести в жертву приемного сына своей дочери, дитя, которое играло на его коленах, которое он сам осыпал своими ласками?

Почувствовал фараон, как выступила испарина на лбу.

– Подари ему жизнь, – слезы переполняли голос Мермуфис, разрывая сердце любящего отца, – и ты уподобишься великим богам. О, верь мне, вырастет Моисей смелым и сильным воином, и все поданные Египта вознесут тебе хвалу за мудрость и проницательность. Если ты поступишь милосердно, то это будет настоящее чудо, которое могут творить только боги. И все скажут, что в этом дворце правит бог.

С мольбой смотрела Мермуфис на фараона, Моисей тихо спал у нее на руках, невинный свет шел от лица. Рамсес медлил, словно ждал подсказки от богов. И она пришла от одного из придворных – легенда гласит, под его видом явился сам архангел Гавриил, – который сказал:

– О божественный, неужели ты велишь казнить любимца своей дочери за проступок, который он совершил по детскому недомыслию?

– Это было больше, чем недомыслие – это было знамение! – продолжал настаивать на своем Валаом.

Тогда придворный посоветовал:

– Великий царь, прикажи принести драгоценный сверкающий камень и горящие угли, и пусть положат их перед ребенком. Если он возьмет камень, значит, и корону он сорвал сознательно, по умыслу. Если же схватит угли, то поймем, что не по разумению поступил он, и пусть тогда несмышленыш живет.

И приказал тогда фараон принести слиток золота и жаровню. От блеска камня и огня жаровни Моисей проснулся, быстро схватил ручкой горящий уголь, сунул его в рот и здесь же заплакал громко и горестно, ибо обжег язычок и губы.

Засмеялся фараон, облегченно вздохнула Мермуфис, покрывая поцелуями сморщенное от слез личико ребенка.

Так был спасен будущий пророк и вождь.

И только у Валаома сверкало злобой лицо и дикой ненавистью горел единственный глаз…

Ожог оставил страшные шрамы на языке и небе Моисея. С тех пор стал Моисей косноязычен, шепелявил. Слова произносил с трудом, неуверенно и искаженно.

Глава 5. Под двойным влиянием…

И жил Моисей в доме фараона 15 лет, став статным и необычайно высоким юношей. Его рост превышал 185 сантиметров, и когда он стоял рядом с троном фараона, последний казался карликом. Оттого смущался Рамсесс, но и радость часто посещала его грубое, словно из скалы вытесанное, лицо – красивым, смелым и физически сильным рос тот, которому он намеревался передать свой трон.

Моисей жил вместе с царскими детьми, в одинаковых одежды ходил, за одним пиршествующим столом сидел. Но не чувствовал себя своим в среде надменной и спесивой египетской знати, возлюбившей богатство и возненавидевшей рабов – евреев.

– Благодари богов, отродье Авраамово – голос знатного сановника дышал злобой, когда он перегородил дорогу Моисею в дворцовом коридоре, – что царевна считает тебя сыном своим и любит, а фараон покровительствует тебе. Иначе, клянусь Гором – жизнедателем, я бы вмиг выстегал тебя плетями и привел к послушанию, заковал в цепи раба.

Огорченный таким откровением и полыхающей ненавистью к нему египтянина, Моисей поспешил к матери – кормилице и задал ей вопрос:

– Кто такой Авраам?

– Авраам – праотец всех евреев, и тебя тоже. Знай отныне, что у тебя еврейские корни и я, Иохавед – твоя мать.

– Я догадывался об этом, – взволнованно ответил Моисей, – ибо похож на тебя лицом и понимаю язык евреев – рабов. И внутри у меня постоянно живет сострадание к этим несчастным людям, которые строят величественные дворцы и пирамиды, а сами живут в скудных и смердящих хижинах, насквозь продуваемых колючими ветрами.

Иохавед положила руки на голову Моисея и произнесла торжественным голосом:

– Тебе не пристало стыдиться своих еврейских корней. Гордись тем, что ты еврей, а не египтянин. У нас есть истинный Бог, у египтян же – отвратительные идолы – уродцы.

– Твой Бог, мама, отныне и мой Бог, – целуя руки Иохавед, сказал Моисей. – Я горжусь, что принадлежу к нашему несчастному народу. И что – то мне говорит, я могу сделать его счастливым…

Мермуфис хотела, чтобы Моисей был красив не только внешне, но и ум имел зрелый и обостренный, и проходил потому юноша обучение в знаменитой школе египетской мудрости, у жрецов – тайноведов. Школа располагалась недалеко от Мемфиса, в городке Бефсалис на Гесемской земле, где в далекие времена жили свободно евреи, а Иосиф был первый вельможа фараона. Египтяне почитали этот город святым местом – в нем располагался храм Ра. Смотрелся земной дом бога Солнца величественно, особый блеск ему придавали храмовые двери, выложенные мрамором и украшенные драгоценными камнями. Легенда гласила, что именно в этом храме венчался Иосиф с Асенеф, дочерью Потифера, жреца Бефсалисского.

А в древней столице египетского царства Мемфис на площади, рядом с дворцом фараона была воздвигнута статуя бога плодородия Аписа в виде быка, получившего звание «священного быка египтян». Считался этот монумент самым большим в мире.

Сверстники Моисея из знатных египетских семей, которые учились в школе мудрости, с презрением относились к евреям.

– Эти люди рождены, чтобы быть рабами египтян, – говорили они, – месить глину, обжигать кирпичи и вырубать гранитные плиты. И просто они безумные, утверждая о каком – то призрачном едином Боге; что он якобы в одиночку сотворил и землю и небо, слепил людей.

Моисей сторонился учеников, многие часы проводил в уединении с древними папирусами; чурался египетских богов, не молился им, видя в них всего лишь уродцев с человеческими телами и головами животных. Усердно изучал юноша военное искусство. Приобрел немалые навыки в пользовании и пращом, и мечом, и луком. А его умением всадника поражались бывалые воины.

Моисей стал лучшим учеником школы мудрости, блестяще окончил ее и был призван фараоном во дворец. Обласканный египетским царем, Моисей носил дорогие, золотом отделанные одежды, разъезжал по улицам столицы на золоченной колеснице, которую везли три прекрасных белых коня. А жители города с восторгом наблюдали за роскошной баркой Моисея, когда он прогуливался по протокам Нила.

Приемная мать подарила Моисею дворец в центре столицы и множество красивых рабынь – танцовщиц, которые развлекали его плясками под звуки арф и свирелей.

И все – таки будущий вождь тянулся к своим корням, нередко поздними вечерами пробирался он в родительский дом на окраине. Там слушал рассказы о прошлом еврейского народа, печалился их горестям, делил с ними радости и учил родной язык.

Под двойным влиянием рос еврейский вождь: религиозного верования, которым он был обязан своей матери, Иохаведе, и философских идей, которым он был обязан дочери Рамзеса. Потому делался сильным в слове, деле и своей душе.

Глава 6. Моисей – полководец

Черной тучей ворвались в пределы Египта злые и подлые северные народы, прозванные эфиоплянами. Выжигая все на своем пути, превращая цветущие оазисы и богатые города в золу и пепел, кровожадные эфиопляне дошли до самого Мемфиса. Под беспощадными ударами мечей погибали тысячами не только египтяне, но и люди Израиля.

Захватчики глумились над пленными, насаживали их живыми на свои копья, вырывали глаза, отрезали языки и уши. Дикий плач стоял над всей землей египетской.

Ненасытные полчища эфиоплян дошли до пирамид и колоссального сфинкса, высеченного из Ливийских гор. Египетская армия терпела поражение за поражением, солдаты и военачальники трусливо покидали поле сражений, не оказывая сопротивления. Страх поселился в сердце фараона, днем и ночью он размышлял как остановить врага. Молчали вельможи и жрецы, хранили безмолвие и боги. Тишина и пустота поселились во дворце.

И вот среди ночи таинственный голос возвестил Рамсесу, что только один еврей может спасти Египет, но имя его названо не было.

Спешно в ночи слуга постучался в покои Фермуфис и объявил, что она срочно должна явиться к отцу.

– Твой приемный сын Моисей, – фараон начал говорить сразу, как только Фермуфис предстала перед ним, поклонившись в пояс, – он же еврей?

– Да, мой повелитель. Он еврей из колена Левита, сын Амрама и Иохаведы.

– Было мне видение, дочь моя, что только сын еврейский спасет Египет, остановит нашествие варваров. Я думаю, что знамение сошлось на Моисее. Он должен стать предводителем египетской армии. Уступи своего сына нашему царству перед лицом такой беды.

Гордостью наполнилось сердце Фермуфис – недаром она спасала Моисея от верной смерти, теперь он стал последней надеждой царской династии и всех поданных империи.

– Отец, – в голосе дочери звучали одновременно и радость и тревога, – я знала, что придет тот час, когда Моисей станет спасителем страны. Потому и терпела обиды трусливой и жалкой дворцовой знати. Моя любовь к тебе, самому величайшему правителю Египта, и Моисею помогали мне выстоять в этой борьбе. Моисею исполнилось двадцать пять лет, он благородный и смелый юноша, познал многие науки, искусству воинскому выучился так, что опытные воины слушаются его. Он будет лучшим военачальником для нашей армии.

Фермуфис замолчала, переводя дыхание. Затем подняла с миндалевидным вырезом блестящие черные глаза на Рамсеса и, не отрывая взгляда от лица фараона, сказала:

– Но ты, повелитель Египта и отец мой, должен дать мне клятву, что никакой другой опасности не подвергнешь Моисея, кроме опасности сражения. А после победы воздашь ему великие почести. Такую же клятву я возьму и с откормленных, как быки, наших жрецов.

Поняв, что Фермуфис уступила, дала согласие на назначение Моисея главным военачальником армии, Рамсес торжественно произнес:

– Клянусь верховным богом Гором, что все будет исполнено слово в слово.

Утром следующего дня Моисей был вызван к Рамсесу. Фараон сидел на золотом троне в окружении многочисленной дворцовой челяди. Рядом с ним стояла Фермуфис, по ее щекам катились слезы.

– Моисей, – заговорил фараон, – ты приглашен на совет по чрезвычайному событию. Полчища эфиоплян рвутся к Мемфису. Блистательная богиня Сехмет гневается на нас, не принимает жертвы. Стране и царской династии угрожает опасность. Египет нуждается в тебе, ты должен помочь.

– Но что я могу сделать? Я молод, неопытен. У тебя, повелитель, столько мудрых и смелых полководцев.

– Нет никаких полководцев, Моисей. Они повели себя как трусливые шакалы, побросали войско и укрылись в горах. Ты почти мой наследник. Ты постиг многие знания, преуспел в военном искусстве, отличаешься выдержкой и смелостью. И я знаю, что тебе покровительствует один из самых сильных богов. Кроме тебя некому защитить страну от врага. Мы с обратились к оракулам и предсказателям, они все в один голос сказали, что только ты способен спасти Египет. Об этом же тебя просит твоя приемная мать Фермуфис, моя дочь.

– Египет нуждается в твоей помощи, мой славный сын, – Фермуфис не скрывала своей гордости за почесть, воздаваемую Моисею. – Мой отец окажет тебе царские почести, когда ты освободишь Египет.

– Моя любимая мать, – произнес Моисей, – ты же знаешь, что меня не волнуют почести, только…

Фараон не дал докончить последние слова:

– Я… обещаю… освободить народ Израиля, – с усилием подбирая слова сказал фараон.

– Тогда я готов возглавить египетскую армию, но вряд ли египетские воины захотят подчиняться еврею.

– Это тебя не должно волновать. Властью фараона непослушные будут немедленно казнены. А теперь послушайте, что скажет моя дочь.

– Я обращаюсь к жрецам, – сурово заговорила фермуфис. – Однажды вы хотели погубить как врага Египта того человека, который был предназначен отомстить за поругание нашего отечества. Знайте теперь, ни один волос не должен упасть с его головы. И вы сейчас в этом поклянетесь перед фараоном, мною и Моисеем.

– Клянемся! – хором ответили придворные.

Таково последнее появление дочери Рамсеса в преданиях иудейских. Она является в какой-то таинственной и очаровательной прелести. Библия не сохранила нам даже ее имени. Принимая во внимание влияние, какое она имела на Рамсеса с самого начала его царствования, автор невольно вспомнил Термутис, ту дочь Рамсеса, которая твердостью характера вдохнула в своего отца мысль сделать из Египта царство мира и указала ему даже средства осуществить этот план…

Силою воображения можно вполне отождествить с ее библейской дочерью фараона, в которой тот же благородный порыв, то же постоянство в добре, тот же великодушный и гордый характер, который история приписывает Термутис.

А еще в нареченной матери Моисея рельефна женская чувствительность, которая так хорошо идет ее мужественной смелости. Благородные и высокие ее черты показывают, что женщина, пытавшаяся поработить мир египетскому владычеству, спасая и воспитывая основателя и законодателя народа Израиль, была орудием в руках Промысла, готовившего спасение целого человечества.

А может это и есть та мечта о покорении вселенной через египетское начало, которую лелеяла дочь Рамсеса?

Восемнадцатилетний Моисей энергично приступил к созданию новой армии, он призвал всех мужчин старше двадцати лет, как египтян, так и евреев и мужчин других племен. Лучшие мастера Египта оснастили армию грозными колесницами и мечами, а портные сшили удобную военную форму. По приказу фараона из неприкосновенных запасов были выделены зерно, рыба и мясо.

Чтобы обучить неопытных людей военному делу, требовалось время.

– Ты медлишь, Моисей, – мрачно говорил фараон. – Враг скоро дойдет до Раамсеса и уничтожит наше царство. Неужели для того я построил новую столицу, чтобы отдать ее эфиоплянам? А жрецы понапрасну приносили жертвы Амону и Сехмет?

– Мне нужна еще неделя, – твердо заявил полководец. – Я обучу за это время бойцов владению оружием, и они разобьют врага. А чтобы эфиопляне не дошли до Мемфиса и Раамсеса, я вышлю им навстречу шесть сотен боевых колесниц, которые задержат неприятеля. Через неделю мы сможем дать ему решительный бой под стенами Мемфиса.

Моисей проводил все время в армии, ни на минуту не давая воинам расслабиться, показывая личным примером стойкость духа и физическую выносливость. И ровно через семь дней навстречу полчищам врага выступила хорошо организованная и обученная военным приемам армия в двести тысяч человек.

А перед походом Моисей принял решение, которое вызвало панику среди военачальников, – Моисей сам обошел войско и отправил домой грешных, боязливых и трусливых.

– Никогда такого не бывало, – сказали командиры. – Если мы отправим домой этих людей, в нашем войске будет вполовину меньше воинов, чем теперь. И нам тогда не победит!

– Грешники и боязливые сделают робкими сердца остальных воинов, – ответил им Моисей. – Вот тогда нам точно не одержать победы!

Армия Моисея следовала к Мемфису не водным, а сухопутным путем, тем самым усыпив бдительность врага, который считал такой маршрут непроходимым. Дело было в том, что в этих местах во множестве водились безобразные ядовитые змеи, а некоторые из них даже летали по воздуху. Укус таких змей был смертелен для человека.

Вот здесь и пригодились знания, полученные Моисеем в жреческой школе мудрецов. Он воспользовался природной ловушкой для гадких тварей: повелел в камышовые корзины поместить длинноногих ибисов, которые были грозой змей. Как только армия дошла до местности, кишащей гадами, ибисов выпустили из корзин, и они принялись поражать их. Путь был расчищен, по нему беспрепятственно прошло войско, а следом обозы, груженные водой и провиантом. Враг не ожидал нападения с этой стороны, проводил время в праздности, пьянстве и разврате.

Вернулись из разведки лазутчики, высланные ранее Моисеем. Они донесли, что эфиопляне многочисленны, хорошо вооружены, крупные ростом и быстро передвигаются на верблюдах. Во время боя они издают дикие крики, приводящие в смятение воинов врага; они бесстрашны, выносливы и хорошо владеют оружием.

Сражение Моисей назначил наутро, а ночью собрал в своем походном шатре командиров.

– Мои воины, – его голос звучал твердо, без страха и волнения. – Мои самые лучшие воины. От вас зависит судьба Египта и жизнь наших семей. У нас восемь египетских дивизий и две еврейских. Я не провожу различия между теми и другими. Сегодня все вы – братья, породнила нас общая беда! Вы храбры как никогда, и я верю в вашу стойкость! Но должны вы иметь ввиду, что позади ваших отрядов будут идти отборные воины, которые покарают трусливых и малодушных – им перебьют голени.

И еще одну проницательную мысль осуществил Моисей: он собрал отдельно от египетских еврейских командиров и приказал им тайно от египтян подбирать трофейное оружие на поле боя:

– Знайте, недалек тот день, когда оно нам пригодится. Как только мы разобьем эфиоплян, пусть ваши надежные люди, взяв это оружие, не дожидаясь египтян, отправятся в Гесем. Войти в землю евреев они должны ночью, чтобы не навлечь на себя подозрений, и спрятать прочно трофеи.

Командиры согласно кивнули головами. И тогда Моисей произнес:

– Поклянитесь, что сбережете эту тайну, и воспользуетесь оружием только по моему приказу.

– Клянемся! – прозвучал в звездной ночи ответ еврейских военачальников.