Граф – М

Глава 4

– Мы бежали, бежали опасаясь погони, чтобы нас не догнал – пистолета заряд! – крикнула увязавшаяся за нами Галя. И добавила:

– Вы хоть заплатили за обед-то?

– Нет, – ответил я.

– Почему?

– Мы его вернули, – ответила Наташа. – И знаешь, на душе стало намного легче.

– Так-то и я могла бы заплатить, – сказала Галя. – Для этого надо сунуть два пальца в рот, да?

– Два хорошо, – ответила Нат, – но лучше засунь сразу три.

– Я не поняла, вы хотите меня обидеть?

– Нет, конечно, – сказал я, и добавил: – Ты пойдешь с нами?

Наташа успела сказать раньше:

– Вот повезло! Опять мне сапоги не достанутся!

– Нет, не беспокойся, – сказал я, – ты первая в очереди на сапоги. И не только.

– Зато у меня нет триппера, – вставила Галя.

– Прекратите, прекратите эти дурацкие разговоры о болезнях! – воскликнул я, – лучше говорите, о чем-нибудь другом.

– О чем, например? – спросила Наташа, – о затычках тебе разговоры нравятся?

– Нет, действительно, есть и другие темы, – сказала Галя, – давайте обсудим позу Гиены, недавно введенную в русской Камасутре.

– Есть такая поза? – удивился я. – Не знал. Это как? Кусаются?

– И царапаются, – сказала Наташа.

– Правильно, – сказала Галя, – вы уже знаете?

– Мне не нравится, когда меня царапают, – сказал я.

– Я не буду тебя кусать, а ты меня будешь, – сказала Галя.

– Так-то и я согласна, – сказала Наташа.

– Не будем ласкаться, – сказала Галя, – а будем кусаться!

– Мысль интересная, но трудно реализуемая в реальности, – сказал я.

– За день так накусаешься, что ночью бы лучше от этого отдохнуть, – сказала Наташа. – Хочется заняться чем-нибудь другим.

Мы зашли к ней домой. Ребенок был у прабабушки, в холодильнике не было ничего.

– Ты где-нибудь работаешь? – спросила Галя.

– Сейчас? Нет.

– Я тоже. Целый день сидеть в универмаге, или в универсаме – тоска.

– В конце смены подвалит какой-нибудь дебил, пригласит, и пойдешь, куда-угодно, хоть сразу в баню.

Пришла мать от соседки, и сразу спросила:

– Деньги есть?

– Ну, откуда у меня деньги! – воскликнула Наташа, – что ты спрашиваешь.

– Деньги есть, – ответил я, – вот возьмите три тысячи.

– Зачем? Мне нечем отдавать, – сказала Наташа.

– Я тебе должен, – сказал я.

– На сапоги? Лучше купи мне сапоги, а то ходить не в чем.

– Ну, что кому? – спросила мать. – Давайте лучше мне, я куплю еды ребенку.

– Вы пьете?

– Я – нет, а она, – мать указала на Нат, – почти, как лошадь.

– Да хватит врать!

– Нет, правда, она обещала бросить, когда устроится на работу.

Деньги остались у матери, и мы вышли.

– Куда теперь? – спросила Галя. – Я домой не пойду.

– Может, опять в парк?

– В этот лучше не ходить.

– В другом нет кафе.

– Есть, как же,

– А это, Гребешок. Оно в закрытом помещении.

– Так сейчас есть веранда. К тому же у Дома Культуры шашлыки жарят. Я пробовала – вкусные-е.

– Ты, наверное, тогда была голодная, как дикий кролик.

– Я не кролик – я гиена.

– Гиена огненная? – вступил я в разговор.

– Все Гали огненные.

Мы взяли шампуры с шашлыками, и только тут я вспомнил, что отдал все деньги Наташиной матери. Признаваться не хотелось, что:

– С собой у меня не было.

Подумают, что вообще больше нет. Хотя вряд ли. Меня помнят здесь всегда с деньгами.

– Вы, это… заказывайте пока, а я… а я сейчас подойду. Хорошо?

– Хорошо да, или хорошо нет? – помнишь, как ты говорил раньше?

– Закажи лучше сам, а мы тебя подождем, хорошо? – сказала Галя.

– Да, так было бы… так было бы, я думаю, лучше, – сказала Нат.

– Или еще лучше: мы пойдем с тобой.

– Мы можем опоздать. Шашлыки могут кончиться.

– Да? Тогда нам лучше остаться.

– Ты дура, что ли?

– Впрочем, ты права, я же блондинка. Если шашлыки закончатся – нам нужно будет платить, а ты будешь находиться в опоздании. Я права?

– Ты всегда права! – рявкнула Нат.

– По-другому быть не может, потому что я блондинка. В принципе, у меня есть пять тысяч, но это Н – З. Вы знаете, что такое Н – З?

– Неприкосновенный запас, – сказал я.

– Ненужный запас, – сказала Нат.

– Это ближе к истине, – сказала Галя. – Поэтому, иди, конечно.

Я взял сто долларов и, когда вернулся на поляну у Дома Культуры, обнаружил, что Нат сидит одна, а Галю трахают в кустах четверо.

– Что?

– Она все деньги отдала мужикам. Нам нечем платить за шашлыки, а мы съели не два даже, а шесть. Представляешь, она заказала шесть шашлыков и две бутылки водки. Водка здесь с бешеной наценкой. Я бы лучше в магазин сходила. Но…

– Что но? – не понял я.

– Подвалили четыре лба, и все – представляешь все! – понравились ей.

– Это для них она заказала шашлыки?

– Нет, она сначала заказала, а потом они подвалили.

– Мистика.

– Да, как в сказке: жили были три богатыря, даже четыре, и поняли, что где-то вот-вот начнут жарить четыре лишних шашлыка. Решили: катим? Есс!

А шашлыки заказывали не для них. Просто мы сразу взяли по два каждому. Ты в курсе, что всегда хорошо съесть сначала по одному горячему шашлыку, а потом иметь в запасе еще один холодный и медленно доедать его с пивом?

– Это ты сама придумала?

– У меня есть опыт. Раньше меня часто таскали на шашлыки.

– Зачем?

– Странный вопрос. Трахать же ж надо кого-то. Не между берез же ж совать. Что будем теперь делать? Ты принес деньги?

– Разумеется.

– Разумеется, это хорошо. И да, ты представляешь, эти пацаны, как будто знали, что с нее можно взять деньги за траханье.

– Да, обычно бывает наоборот.

– Здесь что-то необычное.

– Может быть они за ней следят.

– Она не дочь премьер-министра, чтобы за ней следить.

– Как раз это может быть. Если правда, что у нее отец – Главный инженер завода. Там, как я слышал, сейчас выдают всем акции. Люди радуются. Если обычные люди зарабатывают на этом по пять-десять тысяч долларов, то легко можно предположить, сколько будут иметь директор, главный инженер, главный бухгалтер, парторг.

– Во сколько, ты думаешь? Раз в десять?

– Сейчас посчитаю. Так, семь ю восемь… Щас. Есть!

– Сколько?

– Больше, чем в три тысячи раз.

– Это много?

– Это очень много. Например, ты сколько платишь за обед?

– Рубль.

– Это когда было. Сейчас рублей пять, я думаю.

– А он платит?

– Он? Не меньше тысячи.

– Это много.

– Ну, не меньше пятисот. А скоро будет платить по две с половиной.

– За обед?

– Да. Из этого можно сделать только один вывод.

– Да. Какой?

– Деньги девать просто некуда. Можно потратить на обед две с половиной тысячи. Не выбрасывать же их на самом деле.

– С вас триста пятьдесят рублей, – сказал приблизившись шашлычник. И добавил: – Нашли деньги-то, наконец.

– Спасибо, да, – поспешно ответил я, видя, что Наташа настроилась на грубый ответ ему. Вроде того, что, мол, иди воруй дальше, или просто:

– Не твое дело. – И про себя: – Тварь. – Хотя здесь, я как понял, все было по-честному. Как обычно сто сорок граммов заменяли на сто двадцать, но не на восемьдесят, как делают бывает некоторые.

– Хочешь торговать шашлыками? – спросил я ее.

– Я? Кто меня возьмет.

– Я куплю тебе это место. Деньги будут.

– Я не люблю контролеров. Начнут приставать, что недовесила, обругаю матом, все равно попросят уйти. Нет, я бы не против, но не получится. Мне легче тарелки собирать, но за это мало платят.

– Вообще, я думаю, если не воровать, то ничего не заработаешь, – послышался голос за нашей спиной.

– Явилась – не запылилась, – брякнула Наташа. – Натрахалась? Деньги все засадила.

– Это вопрос?

– Нет, это ответ.

– Где ты теперь денег возьмешь. К отцу попрешься?

– Я никогда об этом не думаю. Ко мне деньги сами приходят.

– Мне бы так, – сказала Наташа. И добавила: – Давай обменяемся.

– У тебя что? – сказала Галя.

– Термос.

– Как термос, немецкий? Или американский? – спросила Галя.

– Немецкий, но сделан в Китае.

– Вряд ли меня это заинтересует.

– Но он необычный. Он разбит. Представляете? Купила отличный китайский термос с цветами. Цвет – темная вишня, как я люблю. Сам открывается. Крышка быстро отворачивается, и термос автоматически открывается. Надеваю вишневую крышку, и доступ к воде автоматически перекрывается. Как автоматическая коробка передач в Тойоте.

Глава 5

– А ты ездила на Тойоте?

– Почему бы нет? Сейчас во Владивостоке делают беспошлинный импорт. Бросают в Японии новые запчасти в море, а здесь их собирают, как металлолом восьмидесятых. Машина новая, а брать с нее нечего. Поэтому. Поэтому здесь полно японских тачек с коробками автомат. Я сначала не понимала:

– Зачем тачке коробка автомат? Для тех, кто не научился ездить? Нет, оказывается. Я поняла в этом есть большой кайф, мозг радуется, как будто нашел счастье. Так же был сделан и этот термос.

– Был? – спросила Галя.

– Нет, он есть, но без колбы.

– А где она?

– Ее сглазили. Вы знаете, что такое сглазить вещь? Вы в детстве одевали прохладным вечером новые ботинки, только сегодня или вчера купленные? Одевали? Тогда возможно вы знаете, как происходит сглаз:

– Вам просто наступают на новую кожу, чтобы лучше носились. Делают это со словами:

– Надо обновить.

– Да, я это знаю, – сказал я.

– Но это можно сделать еще проще. Надо только спросить:

– Ты купила новый термос? Всё – считай, что термоса у вас уже нет. Этим вопросом его сглазили. И он разбился. – На глазах у Наташи выступили слезы.

– Кто тебя спросил о нем? – сказала Галя, – мужик?

– Мать конечно. Мужик не может навредить словами, только если на вас наступит.

– Я согласна, – сказала Галя. – Только если слово мать заменить на слово отец.

– А если мужик близкий? – спросил я.

– Таких не бывает, – сказали обе почти хором. И добавили:

– Если не считать тебя, конечно, – и обняли меня беззаветно.

– Вы платить будете? – опять подошел шашлычник.

– Тебе уже заплатили! – рявкнула Наташа. – И вообще, ты нам мешаешь.

– Вы не платили, – сказал он и угрюмо отошел, но недалеко. По крайней мере, до своего мангала он не дошел.

– Вы заметили, что у него паук? – прошептала Галя.

– Да? Я не заметил.

– Вот здесь, на шее, ползет из-под рубашки. Огромный! Как настоящий.

– И что это значит? – спросила Наташа.

– Если попросит, придется давать обязательно, – ответила Галя.

– Хреновина.

– Нет, это точно. Как схватит клещами, не оторвется, пока…

– Пока всю кровь не высосет?

– Пока не натрахается до отвала.

– Кому чего, – вздохнула Нат. И добавила: – Ну, ты меняешься?

– Что на что?

– Ты слышала, что я предлагаю.

– Сломанный термос мне, кажется, не нужен.

– Но я же верю, что тебе везет на деньги. Ты тоже в натуре не можешь ничего предложить. Нет ведь ничего видимого!

– По крайней мере, от моего дара тебе не будет никакой обузы.

– Это верно. Термос надо носить с собой. Впрочем, не обязательно. Можно отомстить и завтра.

– Он может мстить?

– В этом его сила.

– Разбитого китайского термоса?

– Ты меня правильно поняла.

Далее, Галя требует от парней, которые ее трахали 3800 сдачи. Говорит:

– Я просто обсчиталась, думала курс доллара уже один к двадцати пяти, а он все еще только один к шести. Все смеются, она берет у Наташи термос и применяет его, прослушав предварительно инструкцию от Наташи. У парней ломаются руки и ноги, но не сразу. Это происходит вечером на танцах, где они начинают собирать деньги, чтобы отдать Гале, как сдачу.

Вернулись из туалета, вероятно, четверо парней, которые трахали Галю в кустах. А она вдруг схватилась за голову и крикнула:

– Вот, пожалуйста, я опять нашла бабло! – Некоторые даже остановились после этого ее возгласа.

– Они мне должны! Честно, я неправильно посчитала курс доллара. Я думала, что он один к двадцати пяти, и он еще один к шести. Эх, вы, отдайте сдачу 3800!

– Так что, нам всего по пятьдесят долларов, достанется? – спросил один из них, заказывая шашлыки. – Это мало.

– Мало ли, много ли, – заступилась за подругу Нат, – но если договаривались по пятьдесят – значит по пятьдесят. По триста рублей вам хватит во как! – она приложила ладонь к горлу и чиркнула.

– Мы не отдадим, – сказал другой.

– Надо было раньше думать, – сказал третий. Четвертый молча рассчитывался с шашлычником. С нас почему-то он сразу не взял.

– Вот, пожалуйста, – сказала Нат деньги к тебе пришли, а взять ты их не можешь. Ну?

– Что?

– Ты мне будешь отдавать деньги.

– А ты мне термос? Я не буду его с собой таскать. Меня и так-то некоторые за дуру считают, а так будут…

– Считать за дуру с термосом, – засмеялась Нат.

– Может вам объединиться? – сказал я. – Каждый остается при своих способностях, а делить будете все пополам.

– Как мы назовем нашу новую фирму? – сказала Галя.

– Ты согласна? Хорошо. Я тоже согласна. Тогда я сейчас выставлю термос, и деньги у нас будут.

– Он точно у тебя с собой? – спросила Галя. – Никогда бы не подумала, что ты так педантична.

– Мать грозилась выбросить, если не будет денег. Я взяла его с собой, – Наташа погладила сначала вишневую крышку, потом цветы на металле.

– Ты ему не будешь ничего говорить? – спросила Галя. – Ну, чтобы выполнил твое желание.

– Он и так все понимает. Не собака, ему не надо говорить – фас!

Но ничего так и не произошло. Пришлось заплатить мне. Зато вечером на танцплощадке было целое побоище.

– Вы не взяли с собой термос? – спросил я, когда пришел на танцы. Девушки стояли у кассы.

– Я думаю, в этом нет смысла, – сказала Нат. – Он уже сработал днем.

– Бессмысленно. Я в это абсолютно не верю, – сказала Галя.

– Нет, ты действительно не взяла его с собой? – удивился я. – Тогда, конечно, кина не будет. Ибо: и так-то это было очень сомнительно, а теперь – просто невыполнимо.

– Посмотрим. Так уже было, – сказала Наташа.

Мы танцевали втроем. Танцы были в самом разгаре. Неожиданно через забор перелезли четыре человека в черных масках.

– Началось, – выдохнула Наташа.

– Невероятно, – сказал я. И Галя меня поддержала:

– Не пойму, чё они будут делать?

Но они вынули дубинки, и начали избивать. Кого? Нет, не этих четверых пацанов, которые не отдали днем Гале сдачу, а музыкантов. Залезли на балкон, где играл оркестр, использовав для этой процедуры плечи друг друга.

– Не понимаю, что происходит, – сказала Нат. – Они должны были избить этих пацанов.

– Ты их наняла? – спросил я.

– Да ты что?! нет, конечно. И знаешь почему? В этом не было бы никакого смысла.

Но дальше все пошло в обратном направлении. Маски опять перелезли через забор, и скрылись даже от… в общем, скрылись и все. Но появилась милиция. Я даже подумал, что это одни и те же люди. Хотя это было бы невероятно. Но их было тоже четверо. И… они тоже вынули дубинки, но только не железные, а длинные резиновые. Они начали бить этих четверых ребят, которых и должны были избить по плану, который придумали мы. В чем состоял этот план? Просто мы поверили Наташе. Не на сто процентов, конечно, на один. Но от нечего делать, мы ждали его осуществления.

Тем не менее, мы очень удивились, что план этот начал осуществляться. Более того, одному из этих парней просто на просто оторвали руку. Мы не могли поверить своим глазам. Еще одном – ногу.

– Этого я еще никогда не видела, – только и могла констатировать Галя. И я готов был ее поддержать:

– Дас ист фантастиш, – сказал я. И добавил: – Что у вас здесь происходит?

– Я сама это вижу впервые.

– И я тоже.

Сначала я сказал, что:

– Мы выйдем вместе со всеми. – Потом:

– Надо перелезть через забор.

– Зачем? – удивились обе дамы. – Нас могут заподозрить в соучастии.

– Думаю возможность обвинить нас существует уже. – Почему я так подумал? Не знаю. Но тут Наташа показала пальцем на контролершу билетов с красной повязкой на рукаве. Она указывала прямо на нас.

– Кошмар какой-то, – сказал я, – может показаться, что дело происходит во сне.

– Хорошо, что мы уже настроились бежать отсюда через забор, – сказала Галя, а то бы пока раздумывали… ну и так далее.

Я подсадил дам, полез, и меня успели схватить за ногу. Хорошо, что это была одна из контролерш. Я не раздумывая, оттолкнул ее ногой. Кажется, попал в самое лицо. Она включила сирену. Ну, чтобы все подумали:

– Притворно так выть нельзя. – Только после удара ногой в морду. Хотя сила удара была очень маленькой, а вой похож даже не волчий, а на вой какого-то монстра.

– Что это было спросил я? – с трудом отдышавшись где-то уже у самой реки.

– А я знаю? – спросила Галя.

– Это мой термос, – сказала Наташа.

– Ты говори неправду, но не до такой степени, – сказала Галя. – Нет, честно, врать это тоже: – Надо уметь.

– Ты, вообще, слушала, что я говорила до сих пор, или нет? – сказала Нат. – Мы зачем шли на эти траханные танцы? Мы затем и шли, чтобы проверить насчет термоса.

– Какого термоса?

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Зачем тогда мы ходили на танцы?

– А я знаю?

– Фантастика, честное слово, – ска6зала Нат.

– Ну, хорошо, хорошо. Я согласна: – Мои деньги – твои деньги.

– Вольдемар, ты слышал? – спросила Нат. – Будь свидетелем, я ее за язык не тянула, она сама предложила мне все свои деньги за термос.

– Я хочу, чтобы меня звали Альберт, – сказал я.

– Честно?

– Без сомнения.

– Таких имен не бывает, – сказала Галя. – Впрочем, изволь, я согласна.

– Ты на все согласна.

– Да. И знаешь почему? Мне и так ничего не дают. Приходится все брать своими… ногами. А знаете почему ногами? Я хорошо работаю ногами. Как сожму, он пищит, но трахается.

– Честно?

– Я никогда не вру.

– Врешь. Все врут.

– Я знаешь почему не вру? Не умею.

– Я тебя научу. Я придумала, как нам добывать деньги, – сказала Нат. – Я буду продавать тебя богатым мужикам в Элите, а деньги буду брать себе.

– А я?

Глава 6

– Я буду давать тебе немного.

– Почему? Мы договаривались все пополам. Я всё помню. А что не помню, то обязательно вспомню. Только я, бывает, не могу точно определить, когда это было. Позавчера там, или несколько месяцев назад. Окей?

– Что значит, Окей?

– Это значит: ты согласна?

Мы уже почти поднялись в гору. Нат схватилась за голову, и чуть не упала, и не скатилась с горы.

– Вольдемар, ты кого мне подсунул? Ей бы не проституткой работать, а… консультантом по экономическим вопросам какого-нибудь Паши.

– Это какой Паша? – спросил я, – который в деревне потолки гипсовые вешает в клубе?

– Не Паша, а Паши.

– Пахать – значит работать, – сказала Галя, – я знаю.

– Не в том и не в другом смысле, как сказал бы Квентин Тарантино. А имеется в виду Паша, который только возлежит и трахается, когда не возлежит и не кушает.

– А у нас есть такие? – спросила Галя.

Мы уже зашли в парк Пушкина, где было темно и страшно.

– Здесь трахаются, – сказал я, – когда идут из кино домой.

– Давайте мы тоже немного потрахаемся? – сказала Галя с небольшим вопросительным оттенком.

– Вы трахайтесь, – сказала Нат, – я пока покурю.

– Так не делается, – сказала Галя, – вместе – так вместе. Впрочем, я шучу, – добавила она, – можно и по очереди. Да, в принципе, я и одна всегда могу.

– Мне одной скучно, – сказала Нат и отошла в сторону.

Я хотел спросить:

– Как мог термос принимать участие в бойне на танцплощадке, если его у нее с собой не было.

– Ты забыл, – неожиданно услышал я ответ, – я говорила еще на шашлыках, что его с нами не будет, ибо:

– Зачем? – если он и так уже запрограммирован на это действие.

– Верно, – сказал я, и потащил Галю в беседку.

– Как будем? – спросила она.

– Ложись на лавку.

– Она узкая. А у меня мало жиру, чтобы была достаточная амортизация.

– Да ладно.

– Ну, хорошо. Я одной ногой зацеплюсь за стену, а другую в чулке поставлю на доски пола. Так получится?

– Сейчас узнаем.

Минут через пять она спросила:

– А побыстрее нельзя?

– Ты спешишь?

– Нет, но все равно, ты жуешь меня, как жевательную резинку.

– Ты пробовала жевательную резинку?

– Конечно, сейчас ее везде полно. Но, прости, давай лучше помолчим.

– Почему?

– Во-первых, ты мне сбиваешь дыхание.

– А во-вторых?

– Во-вторых? Ах, во-вторых! Во-вторых, мне кажется, за нами подсматривают.

– Это, наверное, Наташка. Пусть смотрит.

– Конечно, пусть хоть чему-то научится по-настоящему. Только я думаю, что это не она.

– Ты так считаешь?

– Да.

– Почему?

– Я слышу, как там за стеной беседки хихикают.

– Во время этого никто никогда не хихикает.

– Ты думаешь, они мастурбируют?

– Нет. Но все равно, я думаю, они затаили дыхание. Поэтому ты их не можешь слышать.

– А я слышу. И знаешь, более того: я вижу.

– Ты не можешь видеть.

– Несмотря на это я все равно вижу. И знаешь, что? – Она прошептала мне на ухо:

– Они могут на нас напасть.

– Вы здесь все экстрасенсы, что ли? – удивился я.

– Нет, это Наташка позиционирует себя экстрасенсом с разбитым термосом. Но сейчас я вижу, что они нападут на нас по дороге к выходу из парка. Это пацаны, они все боятся, но один из них здоровый, мускулистый. Он хочет ударить тебя сбоку небольшой доской.

– Что им нужно?

– Я. Нет, шучу. Им хочется денег.

– Они ищут пьяных, чтобы снять у них часы, или немного денег. Мы – это их неожиданное наслаждение. Впрочем, нет, многие из них искали именно это:

– Подсмотреть за нами.

– Где Нат?

– Не знаю.

– А говорила, что видишь, что происходит за стенкой.

– Не за стенкой, а в:

– Будущем!

– Ах, вот оно как! Тогда я позволю себе высказать свои преимущества. Ты знаешь, в чем они заключаются?

– Ноу. Ай-ай!

– Что?

– Хорошо.

– Хорошо?

– Отлично.

– Отлично?

– Великолепно.

– Хорошо, я тогда тебе отвечу: она сидит здесь и курит.

– Почему ты не видел огонька?

– Она смотрит в дырку.

– Дырка от чего?

– От сучка.

– Сучка, конечно, ибо ей завидно. Ох, наверное, как хочется трахнуться!

– Успеется, – спокойно ответила Нат. – Она действительно сидела здесь, но ее трудно было увидеть на фоне темной стены. – Давайте лучше подумаем, как отсюда выйти.

Она это сказала мне на ухо, так как подошла к нам совсем близко, вплотную.

Потом громко сказала:

– У тебя красивые чулки. Какая фирма, Айзен?

– Сама шила.

– Серьезно?!

– Шутка, конечно, Айзен. Впрочем, нет, заказывай, я тебе сошью.

– Это стопроцентный хлопок?

– Нет, это чистый шелк. Один Паша привез мне коконы. Это лучше, чем самой шить. Пусть Пашут эти, как их? гусеницы-шелкопряды.

– Ты еще долго? – спросила Нат, притронувшись ладошкой к моей спине.

– Да-а, не знаю даже.

– Не торопись, я должна подумать. Скорее всего, – добавила она, – мне придется пожертвовать собой. Нет, в смысле секса, я имею в виду.

– Ты хочешь им дать? Бесполезно! И знаешь почему? У секса глаза завидущие. Они захотят и меня. А Альберта изобьют, чтобы отобрать у него деньги.

– Может быть, просунуть им в дырочку рублей двести? Отвалят.

Далее, в рассказе.

– Нет, ты помнишь, как ты потеряла туфлю?

– Нет.

– Почему?

– А зачем? Я и так это вижу. – Нат потопала одной ногой по бетонному полу.

– Я помню, – сказал я.

– Расскажите, я ничего не помню, и ничего не видел, – сказал Анатолий – заведующий винным складом.

Мы долго бежали по прямой. Хотели добежать до кладбища, но не хватило сил. Забежали в открытые ворота базы – видимо, недавно выехала машина, а сторож, махнув с вечера, забыл пока что их закрыть.

– Свет! – прошептала Нат. И точно из одной чуть приоткрытой двери слегка отсвечивало.

Мы поднялись на эстакаду, к которой днем подъезжали грузиться машины, и зашли внутрь.

– Хорошо, что это твой знакомый, – сказала Нат, и тут же предложила Анатолию:

– Открыть бутылочку вишневого ликера.

– Люблю, знаешь ли, иногда выпить ликера, чтобы не напиваться, как обычно до упаду водки.

– Да, без сомнения, – резюмировал мощный завсклад. И тут же разлил в два стакана.

– А нам? – спросила Галя.

– Вы пьете пиво.

– А после пива надо сначала, выпить водки, а уж только потом приступать к ликерам, – добавила Нат.

– Туда никто не ходит ночью, – сказал он.

– Почему?

– Очаг культуры, – ответил Толя. – Даже днем не ходят.

– Так я не поняла почему? – спросила Галя. – И днем, что ли, трахаются?

– Не то, чтобы обязательно трахаются, – Анатолий откинулся к стене.

– Что же тогда? – Галя разгрызла волбу, чтобы закусить ликер.

– Просто помнят про ночные приключения там, и боятся ходить днем. Я правильно вас поняла Толя?

– Разумеется.

– Мы думали – это сказки.

– Это было давно, и то почти неправда, – сказал я.

– Ладно, выпьем, – сказал завсклад.

И мы ему подробно рассказали, как это было.