Читать книгу: «Неравнодушные рассказы —2», страница 2

Земля Святая Подмосковная

Автор: Николай Алексеенко (Литклуб Трудовая)

 
Земля Святая Подмосковная
Исконный сельский хлебный край,
А города твои районные,
Любой героем величай.
Один другому братья древние,
Мог каждый быть столицей на Руси,
И память обо всех в истории нетленна,
Русь защищали в своё время как могли.
От лютых ворогов спасали,
Потомкам землю сберегли,
К единству грады призывали,
Мир и согласие в народ несли.
Вошли в Кольцо вы Золотое,
В народе вас недаром нарекли,
От Киева отца Руси первопрестольной,
Вы родословную вели.
И купола церквей златые
В сердцах остались навсегда,
Жить будут вечно, как святые,
Из старины до века, пока Русь жива.
Москва священная, родная
Взрастила славных сыновей,
За то, чтоб Русь была живая,
Их плоть и кровь в земле твоей.
А мы – потомки тех героев,
Клянёмся внукам передать,
Для всех живущих на твоих просторах,
Земля московская – Родная Мать!
 

Стихи о Трудовой

Автор: Владимир Броудо (Литклуб Трудовая)

 
 Чисты леса, канал несёт в столицу воды,
 И именем Москвы тут можно всё назвать,
 Тут  не бывает никогда плохой погоды,
 Ведь  Трудовая – сердца благодать!
 
 
 Здесь  Подмосковная Швейцария —
 И даже в чём-то красивей,
 Вдали  от пляжа-шлюза талия,
 А девушки-значительно стройней!
 
 
Скрипит под санками снежок,
 Вот в Трудовой  Зима настала:
 «Держись  дружок, ещё шажок,
 Поедем  в  Волен, прошептала…»
 
 
 С  Любовью  к Родине и людям,
 Гостей умеют тут встречать,
 Здесь никого и никогда не судят,
 Готовы   всех  всегда понять.
 
 
 Здесь   победителей  великая история,
 На Дмитровке не просто дачный  городок,
 Ведь тут живут под аурой «виктории»,
 И  жив ещё  наш  «фронтовой гудок».
 
 
 …Гудок  победного   состава  уж  не слышен-
 С  Савёловской дороги – мерный электричек гул,
 Военный городок  давно закрыли свыше —
 Он небо защищал столицы от летающих «акул».
…
Чисты леса, канал несёт в столицу воды,
И именем Москвы тут можно всё назвать,
Тут не бывает никогда плохой погоды,
Ведь Трудовая – сердца благодать!
 

Рассказы к 75-летию Великой Победы советского народа над фашистской Германией 1941—1945 гг

Белые журавли над Богородицким полем

 
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
 

Расул Гамзатов

Этот октябрьский день 2019 года семья Почётного гражданина городского поселения Некрасовский (Дмитровский городской округ, Московская область) подполковника в отставке Михаила Дмитровича и Марии Васильевны Папсуевых запомнит навсегда. На сотовый телефон их внучки Зверевой (Папсуевой) Светланы Андреевны поступил звонок от Председателя Совета Московской общественной организации «ПОИСК» Андрея Ивановича Фетисова о том, что в одном из захоронений на месте боёв под Вязьмой найден солдатский медальон её прадеда Папсуева Дмитрия Егоровича. А. И. Фетисов сообщил, что младший лейтенант Папсуев Дмитрий Егорович погиб у деревни Пекарево (Вяземский район, Смоленская область), прах похоронен под Мемориалом павшим в боях против фашизма в ВОВ 1941—45 г «Богородицкое поле» при организованном перезахоронении отдельных захоронений соответствующими госорганами.

Михаил Дмитрович Папсуев последний раз видел своего отца Дмитрия Егоровича летом 1941 года, когда вместе с мамой Ольгой Захаровной проводили его на колхозной подводе от родного села Сукромля до военкомата в районном центре Ершичи, что на Смоленщине. Так отец семейства ушёл на войну. С этого дня с фронта от него не пришло ни одного письма. А само село с августа 1941 по сентябрь 1943 года находилось под фашистской оккупацией. Оккупация – это голод, непосильный труд, издевательства и убийства людей фашистами на глазах жителей, в том числе детей. Супруга Михаила Дмитровича Мария Васильевна как дочь красноармейца – тогда малолетняя – стала узницей фашистского концлагеря в Рославле и прошла все его ужасы.

После освобождения села советскими войсками пришло извещение, что в марте 1944 года отец пропал без вести. Ольга Захаровна не поверила этому известию, ведь после освобождения села было полгода для того, чтобы пришло от него письмо, если бы он был жив, ведь уже работала почта. И до самой своей кончины ждала мужа с войны. А сыну фронтовика Михаилу пришлось с малых лет быть мужчиной в семье.

Согласно архивным документам, Дмитрия Егоровича призвали в августе 1941 года в 181 армейский запасный стрелковый полк. Односельчанин Иван Тимофеевич Поляков рассказывал, что отец под Вязьмой командовал ротой, а Иван Тимофеевич в отцовской роте был комиссаром. В одном из боёв они потеряли друг друга. Звонок из МОО «Поиск» ещё раз подтвердил скорбную версию, что Д. Е. Папсуев погиб во время тяжелейших боёв в ходе Вяземской оборонительной операции («Вяземский котёл») в октябре 1941 года, когда фашистским войскам удалось прорваться к Можайску в направлении к Москве, а «похоронка» 1944 года – ошибка.

В заключении рассказа хочется привести слова Михаила Дмитровича Папсуева, с трудом сдерживающего слёзы радости :

– Я 78 лет ждал встречи с отцом. Я теперь не умру, не встретившись с ним. Перед волонтёрскими поисковыми организациями, такими как МОО «Поиск» надо снять шапку, низко поклониться и стать на колени. Они из неизвестности вернули огромное число достойных воинов. В медальон – «смертник» моего отца попала влага, прочитать вложение не удавалось, но московская криминалистическая лаборатория по просьбе поисковиков смогла расшифровать содержимое.

Многие мужчины в семье 87-летнего офицера в отставке Михаила Дмитровича Папсуева стали профессиональными военными, достойными защитниками Родины, такими, как младший лейтенант Папсуев Дмитрий Егорович (1908 -1941).

В мае 2020 года, в канун 75-летия Победы, вся семья поедет к отцу, деду и прадеду на Богородицкое поле в Смоленскую область, Вяземский район, село Богородицкое.

ОТЕЦ- Дмитрий Егорович Папсуев на фоне Богородицкого парка (Мемориал павшим в боях против фашизма в ВОВ 1941—45 г.

СЫН- Папсуев Михаил Дмитрович, Почётный гражданин городского поселения Некрасовский, Дмитровский городской округ, Московская область

Дети – блокадники Ленинграда. Вы всегда с нами

Таня Савичева – маленькая девочка, ученица начальных классов из Ленинграда, стала знаменитой на весь мир благодаря своему дневнику. Благодаря Тане весь мир узнал о тех невероятных испытаниях, которые пережили жители блокадного Ленинграда с 8.09.1941- по 27.01.1944 (а полтора миллиона человек не пережили, из них – сотни тысяч детей).

В наших микрорайонах Трудовая и Строителей жили трое блокадников Ленинграда, на февраль 2020 года остался лишь один – Гавриков Александр Иванович. Они, подобно Тане Савичевой, своими рассказами напоминали и напоминают о необходимости сохранять мир ради всех живущих и памяти ушедших…

Мухлядо Валентина Дмитриевна родилась 24 ноября 1932 года в Ленинграде (сейчас Санкт-Петербург).Когда началась Великая Отечественная война, Валентине Дмитриевне было 9 лет. 8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда (Санкт-Петербурга). Валентина Дмитриевна жила в Московском районе, Лубяная улица дом 3/5. О начале страшного события- блокады города фашистскими войсками она узнала по звукам разрывающихся снарядов.

Ещё в августе начались воздушные тревоги. На ночь стали спускаться в бомбоубежище. Мужчины почти все ушли на фронт. Отец Валентины Дмитриевны погиб задолго до этих событий в народном ополчении Ленинградского района. Вся семья Валентины Дмитриевны, состоящая на тот момент из матери Александры и тети Зины (крестная Валентины Дмитриевны) вынуждены были жить в подвале жилого дома, спасаясь от бомбёжек. «Уходили, потому, что боялись» – вспоминает Валентина Дмитриевна. Она и сама неоднократно помогала другим семьям переносить вещи в безопасное место.

За хлебом ходили только родители, так как существовал риск того, что взрослые могут отнять у беззащитного ребенка положенные ему 125 грамм хлеба. В дни блокады, а она продолжалась 892 дня (до 27 января 1944 года), от голода и обстрелов погибло больше миллиона ленинградцев. Необычайно холодная зима выдалась в 1942 году.

Люди насмерть замерзали на улицах, чтобы хоть как-то топить подвальное помещение сжигалась мебель и книги. Постепенно голод и холод давали о себе знать. 17 апреля 1942 года умирает мать, и Валентина Дмитриевна попала в детский дом.

В августе 1942 года, вместе с детским домом была эвакуирована в Ярославскую область, Рыбинский район. «Везли нас по Ладоге (единственным путём сообщения с Ленинградом оставалось Ладожское озеро) на пароходике, довезли до станции, там уже стоял состав, нас туда загрузили и повезли в Ярославскую область» – вспоминает Валентина Дмитриевна.

Следующие 7 лет она провела в детском доме до 1949 года, после поступила в художественное ремесленное училище по изготовлению фарфоровой посуды, где проучилась до 1951 года. После окончания была распределена работать на завод. Потом работала сборщицей курсовых индикаторов пилота (сокращенно КИП), откуда и поступила в авиационный техникум.

В 2010 году Валентина Дмитриевна переехала жить к своей дочери в городское поселение Некрасовский, мкрн. Строителей

Полковник в отставке Гавриков Александр Иванович живёт в военном городке Трудовая. В сентябре 1941 года восьмилетним ленинградским мальчиком он, вместе с миллионами других жителей города, попал в фашистскую блокаду. Голод, холод, обстрелы, детский страх, ужас от потери папы, мамы и сестры….

В мае 1942 года Александра Ивановича вместе с оставшимся в живых старшим братом переправили по Ладожскому озеру на «Большую землю» – под Москву (в Химки), где они поселились в семье своего дедушки. Пережив войну, Александр Иванович решил связать свою жизнь с защитой своего народа, стал профессиональным военным.

Закончил службу полковником, главным инженером войсковой части 52147 (Трудовая). Имеет правительственные награды. Желает всем нам мира и процветания. А мы ему пожелали здоровья.

Федорова Людмила Александровна родилась 3 декабря 1930 года. Когда 8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда, Людмиле Александровне было 11 лет. Жила Людмила Александровна в Петроградском районе, улица Большая Пушкарская.

«В первый день всё небо Петербурга было завещано аэростатами. Летали фашистские самолёты, был жуткий гул. Слышался звук разрывавшихся снарядов – так начался отсчет самых страшных лет моей жизни» – вспоминает Людмила Александровна.

Отец ушел на фронт, мама работала на военном заводе. Основной задачей Людмилы Федоровны было сходить в магазин и забрать положенные ей 125 грамм хлеба. Мама не разрешала ей их съесть сразу, нужно было дождаться вечера и съесть с водой. Так же нельзя было получить за несколько дней сразу, мама боялась, измотанный дистрофией организм не сможет принять столько хлеба и будут необратимые последствия.

Одним из ярких воспоминаний для Людмилы Александровны стало дежурства на крыше. Порой от этих дежурств зависела жизнь целого дома. Каждую ночь фашистские войска сбрасывали бомбы с зажигательной смесью и пропустить такую бомбу- означало сжечь весь дом вместе с его жителями. Зажигательные бомбы надо было сбросить с крыши на землю, иначе мог загореться весь дом.

Стояли ужасные морозы, столбик термометра опустился ниже 40. Люди умирали от голода и холода – умирали прямо на улицах, трупы не успевали собирать. Чтобы согреться дома, была сожжена вся мебель, уцелела только железная кровать Людмилы Александровны. По дому она передвигалась в пальто, чтобы выйти на улицу за хлебом, она закутывалась в одеяло.

После освобождения блокадного Ленинграда 27 января 1944 года Людмила Александровна поступила в профессиональную техническую школу, где в качестве исключения ей разрешили сдавать экзамены экстерном, чтобы оставалось время на работу.

После окончания школы, Людмила Александровна работала на швейной фабрике. Людмила Александровна живёт в мкр Строителей, посёлок Некрасовский Дмитровский район, Московской области

Людмила Александровна желает всем здоровья и благополучия, а главное мира – чтобы эти ужасные 872 дня никогда не повторились.

Дети войны – боль и страдания

В соавторстве с Галиной Петровной Перевозовой, мкр Трудовая, гп некрасовский, Дмитровкий го, Моск. обл.

Никакая статистика не может передать ту боль и страдания, которые выпали на плечи детей, переживавших беды войны. В нашем городском поселении Некрасовский (Дмитровский район, Московская область) скромно живут уже немолодые люди, пережившие Великую Отечественную войну в детском возрасте. Их, в отличие от ветеранов (участников, тружеников тыла, блокадников, узников фашистских концлагерей) не приглашают выступить 23 февраля и 9 Мая перед школьниками и детсадовцами. А им есть что сквозь слёзы рассказать нам всем.

Вот что рассказали наши поселковые «дети войны» в канун 75-летия Великой Победы :

Козяр Сергей Денисович: я родился 15 июня 1940 г. в г. Ровно. Во время войны с мамой укрывался от фашистов, оккупировавших Ровно, в дер. Бриков, Корецкий район, Ровненской области у бабушки. В 2 года потерял речь от ужаса после бойни в избе, устроенной полицаями. Подробности не хочу, тяжело очень вспоминать. В 1947 году вернулся с фронта отец, инвалид ВОВ, без ноги. Мама работала после войны в колхозе.

Речь вернулась, и в 1948 г. я пошёл в школу. Проучился 4 класса, и пришлось бросить учёбу и с 12 лет идти работать в колхоз, чтобы прокормить семью.

Петрищева Дина Борисовна: война застала меня трёхлетней девочкой в г. Минске. Город начали бомбить и обстреливать. Меня, маму и бабушку погрузили в последний эшелон, который вёз мирное население в эвакуацию. По пути эшелон бомбили самолёты и обстреливали немецкие мотоциклисты. На второй день во время бомбёжки, эшелон остановился, мы выскочили из теплушек и залегли у насыпи. Погибло много людей. Эшелон был уничтожен и горел. Было очень страшно, люди кричали. Нас погрузили на машины и отвезли на станцию, которая была ещё не захвачена немцами, и погрузили в другой эшелон. Эвакуированы мы были в г. Аягус, Казахстан, там поселили к местным, они относились к нам очень хорошо. Вернулись в разбомбленный Минск после войны.

Горскин Александр Тимофеевич: в 1941 году мне было три года, когда немцы заняли нашу деревню Стрешнево Тепло-Огаревского района Тульской области. Помню, как перед боями по освобождению деревни от оккупации мы бежали в другую деревню по оврагам, моего годовалого брата отец нёс на руках. После освобождения мы вернулись домой, отца – учителя призвали в действующую армию, а я помогал маме по хозяйству и работе в колхозе и по заготовке дров в лесу. Отец закончил войну в Праге, в 1945 году вернулся домой. Это был незабываемый лучший праздник в моей жизни, праздник Победы и новой счастливой жизни.

Вислогузова Раиса Дмитриевна: «Нашу семью (маму, меня, двух моих братьев – отец был на фронте) в 1941 году эвакуировали из родного села Гороховка в село Россыпное (Воронежская обл.). Жили в заброшенном доме до того дня, как село начала обстреливать немецкая артиллерия. Нас, детей, буквально забросили в грузовики и вывезли из – под обстрела красноармейцы, отступающие от немецких войск. Было очень страшно. Позже мой брат подорвался на мине.

Белякова Тамара Степановна: жителей нашей деревни с детьми заперли в церкви. Ни есть, ни пить не давали. Дней через десять дверь открыли, и мы стали выходить, с трудом обходя распухшие трупы умерших односельчан.

Черник Анна Михайловна: Войну наша семья (я, брат и мама) встретила в станице Луганской, Луганская область, это рядом с железнодорожной станцией Новокондрашевская. В 1941 году мне было 6 лет, но я прекрасно помню как бомбили станцию. Было очень страшно, хата тряслась, вылетали стёкла, выли от страха животные. Я до сих пор очень боюсь звук летящих самолётов, он мне напоминает детский ужас бомбёжек. Немцы, венгры, румыны по-хозяйски расположились в наших домах. Помню, как перед освобождением нашей станицы нас эвакуировали в соседнюю деревню, а перед этим мы с радостью увидели на улицах советских разведчиков в белых маскировочных халатах. После боёв у околицы нашего дома остались траншеи и воронки от взрывов бомб и снарядов.

Папсуев Михаил Дмитрович: В моём селе на Смоленщине фашисты были уже 20 августа 1941 года. И оказались они не такими хилыми, как их представляли… Первой жертвой в селе оказалась сельский врач – еврейка Рива, которую немцы расстреляли при первой встрече. Затем по селу начался отстрел кур. Охотились немцы на кур по всем дворам- всюду гремели винтовочные выстрелы.

У жителей немцы никакую еду, кроме яиц, не брали. Но «яйки» -подай! «Добрые» немцы иногда яйца меняли на какие-нибудь безделушки – вроде губной гармошки.

К лету 1942 года немцы вынуждены были в районе брянских лесов держать значительное количество войск. Они, чтобы уничтожить питательную среду партизан, выжгли все хутора и почти все сёла. На границе Брянской и Смоленской областей были сожжены так же такие населённые пункты, как Барковичи, Прища, Малаховка, Алексеевка, Тросна, Деньгубовка и многие др. Но оставили целыми крупные сёла для собственного базирования, такие как Корсики, Сукромля, Сергеевка и др. Зима – то суровая.

В сжигаемых населённых пунктах местных жителей или расстреливали, или угоняли. А на хуторе Лузганки более 50 человек загнали в колхозный сарай и сожгли заживо. На этом месте сейчас стоит обелиск в память погибшим.

Если в районе какого – нибудь населённого пункта был убит хоть один фашист, село сжигалось, и первые попавшиеся десять жителей превращались в заложников и расстреливались.

…Нагрянувший в село Сукромля карательный отряд застал в селе двоих партизан. В лес они уходили через усадьбу колхозницы Елены Бруевой – матери двоих девочек. Немцы заметили… Елену Ефимовну подвели к колодцу, расстреляли, и труп бросили в колодец.

Выход в лес из населённого пункта за определённую черту был запрещён. А как крестьянин мог существовать без леса? Там дрова, грибы, ягоды, лыко для лаптей и верёвок, веники для бани и пр.

Каждый застигнутый в лесу мужчина или подросток расстреливался на месте. Женщину приводили в комендатуру. Её оцепляли дети, староста доказывал, что это жительница села. Чаще прощали. Но давали 25—30 ударов шомполом, при детях.

Если узнавали, что кто – то из семьи в партизанском отряде, дом сжигали, а всю семью, включая детей, расстреливали. Такая участь постигла и семью моего учителя Ковалёва Александва Харитоновича. Перед войной он окончил 10 классов. В армию по молодости призван не был. Оказался в партизанском отряде. Родителей расстреляли. Дом сожгли. Маленькая сестра Нина играла с соседскими детьми. Её спрятали женщины. Осталась жива. Сейчас Нина – доктор физико – математических наук.

У села Сосновка стояла колхозная ветряная мельница, принадлежащая когда —то «кулаку». В селе во время оккупации появилась дочь этого «кулака». Очевидно, она донесла немцам, что старик – мельник молол зерно партизанам, а его жена пекла им хлеб. Мельника с женой немцы повесили на крыле ветряной мельницы.

…

Я лично был бит палкой немцем за то что из детского любопытства перелез забор посмотреть сарай, который они использовали как склад. После избиения до вечера не мог встать, и лежал на земле за этим забором…

…

Кошмар оккупации для нашего села Сукромля, Ершичского района, Смоленской области окончился 23 сентября 1943 года. Всю ночь через село двигались отступающие фашистские войска. Жители ожидали, что село будет сожжено, люди убиты.

Все сидели по погребам и землянкам, вырытым в склонах оврагов. В то время постоянного страха за жизнь семьи не уединялись. Наоборот, объединялись в небольшие группы. По нескольку семей сидели и в погребах, и в землянках. Очевидно, проявлялась истина, что «на миру и смерть красна».

Ранним туманным утром раздалось несколько взрывов снарядов. Метрах в пяти от меня на деревенской улице упал осколок снаряда – длинный (сантиметров 15), и узкий (сантиметров 5). Осколок упал плашмя и даже не врезался в землю.

Из-за мальчишеского любопытства я схватил его руками и сильно обжёгся. Осколок оказался горячим.

…

После освобождения Смоленщины в сентябре 1943 года партизаны вышли из леса. Кто остался живой из довоенной администрации, заняли свои места. Мужчины нестарого возраста были переброшены на пополнение Красной (затем Советской) Армии.

…

Всё постепенно, с каждым годом улучшалось. Но долгие годы неимоверный труд был у наших матерей. Война страшная, тяжёлая, кровавая работа. Но страшный, лошадиный, титанический труд наших матерей, по – моему, недооценён.

В 1943 году после нашего освобождения от оккупации возродился колхоз. Возродился ни на чём. Благополучие колхоза долгие годы в отсутствие техники зависело от животного тягла.

Наши матери и мы-пацаны землю пахали на себе. Плуг можно было тянуть не менее, чем 8 (восьми) человекам, а борону – 3 (три).

Колхозное поле почему – то запрещалось пахать на себе плугом. Наряд женщинам бригадиром давался копать лопатой колхозное поле. Но это было труднее и медленнее, чем плугом. Поэтому женщины прятали плуг в кусты, а когда бригадир уходил, плуг извлекали из кустов, и колхозное поле пахали плугом на себе.

Кроме колхозного поля были свои приусадебные участки, которыми жили. Их обязательно нужно было вспахать. Из колхоза ничего не получали. В колхозе ничего не было.

Если плуг тащили 8 женщин, значит нужно было вспахать 8 приусадебных участков по – очереди. Свои участки пахали до и после работы в колхозе. Утром и вечером.

..

9 Мая 1945 года ещё не было известно, кто живой из молодёжи, угнанной в Германию. Это Василий Багаутин, Иван Горбунов, Алексей Казаков, Иван Чиганов, Алексей Папсуев, Владимир Старостин, Анна Переходкина, Анастасия Горбачёва, Надежда Надвикова.

…

А 9 Мая 1945 года я болел. Лежал дома на полатях. Температура, очень болела голова. Вдруг я услышал НЕИМОВЕРНЫЙ ШУМ на нашей деревенской улице. Из райцентра по телефону сообщили, что ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ!!!

Люди высыпали на улицу. Женщины вынесли все красные лохмотья, которые нашли. Особенно мне запомнились красные женские платки с бахромой и цветами, привязанные к палкам вместо знамён.

После ШЕСТВИЯ собрали снедь, какая была. Появилась и самогонка. Началось пиршество, КОТОРОЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ ВСЕНАРОДНЫМ ПЛАЧЕМ.

Оказывается плач – дело общественное, коллективное. А плакать было по чём и о ком. За столами сидели в подавляющем большинстве – вдовы.

…

Вернулись домой искалеченными Иван Казаков, Егор Фомченков, Сергей Поляринов, Николай Никонов, Владимир Салякин, Пётр Чиганов, Иван Папсуев, Анатолий Лалэко, Михаил Чуенков и многие другие.

Всех назвать не могу. Не знаю. Село было большое. Для скорби хватит и названных…

В соседних сёлах было покалечено много подростков найденными ими же взрывчатыми веществами. Пацаны нашего села обошлись малой кровью. Два пальца в руке покалечило Николаю Папсуеву, после взрыва капсуля от РГД перестал видеть правый глаз у Николая Лобанова. А взрывом немецкой гранаты – «лимонки» оторвало кисть правой руки Кате Миренковой.