Инспектор судьбы

– Почему? – искренне удивился дух.

– Наш взгляд причиняет им боль.

– О! – лорд нахмурился. – Его собственные глаза стали ярче и насыщеннее, как в жаркий безоблачный день. – Как печально.

– Ничего, мы привыкли. А как ты поживаешь?

Архонт широко улыбнулся.

– Тебе действительно интересно? Это приятно. У меня всё как всегда. У меня всегда как всегда. Иногда я завидую людям, вы постоянно меняетесь и никогда не дышите одним и тем же воздухом. С другой стороны, высшие духи созданы, чтобы получать удовольствие от предсказуемости и постоянного повторения одних и тех же событий и действий. Только лица почитателей меняются, но если приглядеться, кажется, будто видишь одно лицо. Наблюдал в других Дворах.

То, что хозяева духов навещают друг друга – факт известный, но никто ни разу не видел двух архонтов одновременно. Терпеть не могут делить внимание людей.

– Но, полагаю, ты явилась не для того, чтобы выслушивать мои рассуждения о жизни.

– Почему же, мне действительно интересно.

Архонт вдруг вскочил, подбежал к столу и схватил один из разноцветных дротиков, беспорядочно валяющихся на скатерти. Отвернулся и неуклюже отправил жёлтый дротик себе за спину. На дальней стене висит большой деревянный круг, разделённый на множество секторов разного цвета, в которые вписаны значки непонятного смысла. Как только архонт схватил дротик, колесо начало стремительно вращаться. Остриё вонзилось в зелёный кружок, и колесо неторопливо остановилось. На поле изображена змейка, стоящая на хвосте. Лорд даже не обернулся, чтобы узнать куда попал, а просто вернулся в кресло.

– И что же тебе интересно? – как ни в чём не бывало, продолжил дух.

– Например, что значит поле, куда воткнулся дротик.

Лорд О мельком взглянул на круг и махнул рукой.

– Не обращай внимания. Сегодня кто-то заболеет и долго промучается. Но не смертельно. Болезнями у нас заведует милейший лорд Гарпун, но я тоже участвую как могу. Случайная болезнь, которой могло не быть.

– Понятно. Не хочу показаться неучтивой, но мне казалось, что за тысячелетия практики вы могли научиться метать дротики.

Как назло, забыла, что по этому поводу говорили преподаватели в Академии. Их пичкали таким количеством информации об архонтах и прочих духах рангом поменьше, что иногда казалось, будто у неё в мозгу вырыли глубокий подвал, куда беспорядочно свалили коробки с тоннами информационных листков, которые она никогда не соберётся разложить по полочкам.

– Нет, не мог бы, – сказал лорд. – Неуклюжесть – часть моей природы. Если я стану ловким, то всегда буду попадать куда захочу, а не куда придётся. И тогда я уже не буду слепым случаем, потеряю себя. Но я ведь не могу быть никем иным, кроме как собой.

Ах, да! Она ведь учила, вот память дырявая. Дать бы себе по лбу, но жалко, лоб ведь не чужой.

– Понятно. А почему сюда так трудно пробиться? Я ведь по делу прихожу, я официальное лицо. Причём, на заранее согласованную встречу. Почему всё изменилось? В прошлый раз обстановка была другая. И лестница короче, и дверь в другом месте. И этот цветок!

Лорд растянул губы в белозубой улыбке.

– Всё зависит от посетителя. Исключительно, – архонт наставил на неё длинный палец с безукоризненным маникюром. Только сейчас она заметила, что его ногти выкрашены в ярко-синий цвет. – Спроси лучше себя. Ведь твой путь был таким, какова ты есть. Не более, но и не менее.

– И какая я?

– Мне откуда знать, тебе виднее.

– В том то и дело, что ничего не видно. Это я слепая.

Архонт расхохотался.

– Ты не первая кто начинает соображать, но это всегда очень забавно. А если так…

Он вскочил и подбежал к рулетке в углу. Небрежно крутанул круг и запустил в него чёрный шарик. Механизм монотонно застрекотал, шарик резво скакал по цифрам. Не дожидаясь, пока рулетка остановится, архонт вернулся в кресло. На этот раз девушка не стала ничего спрашивать. Вдруг не понравится.

– Ты хотела о чём-то узнать, но никак не решаешься перейти к делу.

– Гм. Дело в том, что произошло преступление и…

– Нет, нет, нет, – дух закачал пальцем перед собой, лицо сморщилось как от кислого лимона. – Допрос отличается от простой беседы по душам. Поэтому задавай вопрос так, как полагается. Можешь со шпаргалкой, если хочешь, я не привередлив.

Она действительно набросала примерный текст в блокноте, но сейчас он лежит в сумочке. А после столь любезного приглашения, читать по бумажке неловко.

В последний раз звякнул шарик и замер на какой-то цифре.

Девушка начала говорить медленно, чтобы не сбиться, пытаясь вспомнить свои записи.

– Дело было так. Старики рассказывают, что где-то за небом и морем, во времена, когда люди всегда говорили правду, жил-был охотничий пёс. Он любил бродить по лесам и полям, весело бегал за лисами и кроликами, звонким лаем подзывал хозяина. Тот был очень доволен толковым псом и кормил его сочным мясом. И был у него чудесный ошейник, который изготовил хозяин. С ним лохматый мог бродить где угодно, но всегда находил дорогу домой, к тёплому очагу.

Пёс вырос в стремительного и могучего охотника. Теперь он терзал даже волков. Но однажды вечером усталый пёс возвращался с охоты, и вдруг ветер донёс до него вонь диких животных, которые бежали в сторону хижины, где жил хозяин и его семья. Им всем грозила опасность. Пёс храбро бросился искать хищников и на лужайке встретил трёх волков и старую хитрую лису. Волки были бешеными, но ничто не могло остановить неустрашимого воина. Он бросился на хищников и порвал им шкуры в короткой и кровавой схватке. Сам был ранен, но даже с рваной раной в боку, которая испачкала кровью его чёрный мех, был грозен и силён. Он обнажил острые клыки, и лису ждала скорая смерть. Но в этот момент, ночной тенью некто прыгнул сзади и острыми зубами сорвал ошейник с шеи храброго пса. Лиса и неизвестный скрылись в ночном лесу. А храбрец остался на лужайке зализывать рану. Когда наступило утро, пёс хотел вернуться домой, но обнаружил, что не помнит где его дом. И вот с тех пор, он блуждает по лесу одинокий, с репейниками в шерсти и не может найти дорогу обратно. И единственное спасение пса – разыскать неизвестного и отобрать у него ошейник. И тогда нужная тропинка засияет даже во тьме ночного леса и укажет путь к родному очагу. Так кто же тот вор, что украл ошейник у пса, и где его можно найти?

Архонт задумчиво слушал, подперев ладонью голову. Дослушав, потянулся и хмыкнул.

– У тебя талант. Нечасто услышишь на допросе столь подробный и грамотно составленный вопрос. Твои коллеги не сильно утруждаются.

– Будет ли ответ столь же полезным?

Лорд О развёл руками.

– К сожалению, не могу тебя сильно порадовать, но кое-что знаю и могу подсказать.

Амелла вытащила из сумочки острый карандаш и открыла блокнот. Дух соединил пальцы и постукивал подушечками.

– Тот вор, кто не крал и, тот украл, кто не может быть назван вором. Цепь дней, привязанная за рог луны, подвесила пса за ошейник. Шкура зверя – дымящийся пар в утреннем лесу.

Дух замолчал.

– Всё?

– Чем мог, тем помог, – он снова улыбался, чуть ли не всеми белоснежными зубами, но бледно-голубые глаза неподвижно смотрели на неё.

Впервые Амелла задумалась, действительно ли запирающий пути дух может быть расположен к людям или сотрудники департамента придумали эту байку для самоуспокоения, чтобы хоть в чём-то найти опору под ногами. Тело пронзило физиологическое желание уйти. Ноги почти задрожали от нетерпения. В груди росла неприятная тесная волна неожиданной паники. На лбу снова выступила испарина.

Девушка заставила себя улыбнуться и медленно закрыла блокнот, вложила в боковой паз карандаш и убрала в коричневую кожаную сумочку.

– Ну что ж, если всё…, – она поднялась, архонт продолжал сидеть и вроде бы даже не задирал голову, но такое ощущение, что оставался одного с ней роста. Как им это удаётся!

Так тихо!

– Я чувствую, что ты хочешь ещё о чём-то спросить.

– Но разве архонты отвечают на вопросы, после того как был задан главный вопрос и получен главный ответ?

– Архонты делают что хотят. Спроси меня.

– Просто так? Без сделки?

– Просто так.

– Ладно. Как ты на самом деле выбираешь слепую судьбу для людей? Ведь не этими дешёвыми фокусами для молодых агентов.

– Разве этому не учат в Академии?

– Департамент появился недавно. Раньше все вопросы решались в частном порядке. Наши учебники не очень совершенны. Каждый род бережёт свои секреты.

– Ха-ха! Хочешь верь, хочешь нет, но ты единственная кто задал мне этот вопрос за все тысячелетия. Люди верят тому, что видят.

Архонт поднялся во весь свой немаленький рост, не наклонялся, но снова казалось, остаётся вровень с ней. На этот раз он улыбался вполне нормально и в этот момент выглядел немолодым ироничным дядюшкой. Девушка сказала.

– Действительно, верится с трудом. Вряд ли я настолько умнее остальных.

– Правильно. Духам не нужно верить.

– Подожди! Ты сейчас хотел раздуть мои чувства.

– А ты действительно умна.

– Ты хочешь сделать меня одержимой?

– Кто знает. По этим коридорам бродит много одержимых, которые не могут найти выход. У меня нет своего Двора, но есть заблудшие. Игроки, которые пришли, чтобы я подарил удачу. Неудачники, уверенные, что я виноват в их бедах. Просто любопытные или глупые.

Тишина зазвенела в ушах.

– Как ты на самом деле одариваешь судьбой?

Архонт щёлкнул пальцами, и все игрушки испарились. Рулетка, доска для дротиков, карты, рассыпанные по полу. Он медленно сказал.

– Видишь ли, ты права, мне не нужны дополнительные инструменты. Я сам – слепая судьба. Всё, что я делаю, всё что говорю – влияет на чью-то жизнь. Все мои жесты имеют значение, и даже выражение лица. Каждый раз по-новому. Каждый миг – сюрприз. Но мне не дано знать, на кого именно и как конкретно я влияю. Я вижу только безликие возможности, силуэты в хаосе. Даже наша беседа изменила чей-то путь. Когда я встал, кто-то попал под экипаж, а желанием ответить на твой вопрос я кого-то убил. Но не знаю кого и как.

Амелла прижала ладонь к груди.

– Я не знала.

– В этом нет твоей вины. Ты видишь духов, но не способна видеть будущее. С тем же успехом ты могла обеспечить кому-то выигрыш в лотерею.

– В таком случае, мне лучше удалиться, пока я не устроила лавину в горах или чей-то брак.

– Всего доброго! Пусть случай будет к тебе благосклонным, – архонт сделал приглашающий жест рукой в сторону соседней комнаты. – Удача тебе понадобится. Выходи через эту дверь, так не придётся блуждать по коридорам и стрелять по моему цветку.

– Желаю здравствовать!

Амелла хотела уточнить, куда именно ведёт дверь, но решила не рисковать. Ей очень не понравилась мысль, что их беседа влияла на чьи-то судьбы. Она взялась за холодную медную ручку, потянула на себя. Когда вошла в комнату, дверь за ней захлопнулась.

Вот так сюрприз. Пустое помещение, и в ней три абсолютно одинаковые простенькие деревянные двери, выкрашенные в коричневый цвет, сейчас немного потускневший. Девушка обернулась, попыталась открыть дверь, через которую вошла, но та заперта наглухо.

Кто бы сомневался! Не зря ей не понравился архонт. Если она откроет неправильную дверь, остальные, скорее всего, заблокируются, и она навсегда останется в этих бесконечных гостиничных переходах. И вряд ли ей понравится то, что здесь можно найти. Предчувствие подсказывает, что разумный цветок – не единственный обитатель здешних мест.

По закону случайности она может найти во дворе Слепого всё что угодно. И это всё что угодно, может ей быть совсем не угодно. Лучше не рисковать. Значит, всего одна попытка.

Но что с ней не так? Слепой никогда не устраивал ловушек агентам Департамента. Тем более, это незаконно. Подам жалобу, когда вернусь. Целый рапорт накатаю, чтобы начальство читало и рыдало. Если выйду отсюда.

Она вдруг начала дрожать. Грудь стиснуло. Похоже, у меня паника. Не впервой. Тихо, успокойся, милая. Тихо, всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я обязательно выберусь. Я ведь внучка своей бабочки, в смысле бабушки. Конечно, бабушки, какая ещё бабочка! Возьми себя в руки, ведь больше тебе брать некого. И тебя никто не возьмёт. Придётся думать собой, в смысле сама. Спокойно. Нужно сосредоточиться.

Амелла закрыла глаза, с усилием напрягла всё тело и обмякла, сбрасывая напряжение. Вытянула руку перед собой и прислушалась к ощущениям. Пальцы дрожат, но это ничего. Ерунда. Вдруг рука отклонилась вправо, и девушка послушно шагнула вперёд. В ладонь легла холодная рукоятка. Амелла глубоко вздохнула и выдохнула. Ну что ж, если природное чутьё посредника её подвело, ей крупно не повезло.

Дверь скрипнула, а в шею подул легчайший холодный сквозняк. Она не вздрогнула и не обернулась. Шагнула в темноту и в следующее мгновение вышла через дверь подвала. Моргнула от лучика солнца, пробившегося сквозь листья платана.

Стремясь сохранить достоинство, наступила на каждую ступеньку, от десятой до первой, хотя больше всего ей хотелось махнуть наверх прыгая через три ступеньки. Но она ведь не девчонка, а инспектор Департамента и должна сохранять хотя бы видимость самообладания.

Велосипед стоит на прежнем месте. Девушка глубоко вдохнула мокрый светлый воздух. И с внезапной неприязнью подумала, что ей, возможно, придётся провести вечность в одном из таких вот безжизненных, плоских Дворов. Если бы она была Драконом, она бы лучше создала такой вот тёплый и прохладный, твёрдый и податливый, непредсказуемый и смеющийся мир.

Она крутила педали, в разгорячённое лицо моросил мелкий дождик, а солнце спряталось за серым зонтиком неба. И неожиданно улыбалась улице с каменными домами, и людям под зонтами, встречному экипажу, где под навесом сидела женщина с жёлтыми цветами в руках.

Но когда добралась до Департамента, уже устала улыбаться и в кабинет директора вошла собранная и хмурая.

– Это правда, что мы влияем на судьбы людей, общаясь с архонтами?

Чтимый Кабоси подписал очередной документ и поднял голову.

– Есть такая теория. Но ты и без этого каждый день определяешь судьбы людей за столом чиновника, когда принимаешь или отвергаешь иски к духам.

– Но здесь я подчиняюсь правилам.

– В мире духов ты тоже подчиняешься правилам, только уже не Департамента, а Дворов.

– Хм.

– Не мнись, тебе это не идёт.

– Слепой не хотел меня выпускать, устроил ловушку.

Начальник потянулся за следующей бумагой, и его рука застыла в воздухе.

– Не припомню такого. Уверен, ты преувеличиваешь. Подобное бывает с неопытными агентами, – его рука продолжила движение и схватила нужный документ. – Всё же, дело твоё. Хочешь рапорт подать?

Меньше всего молодому инспектору хочется после первого же самостоятельного общения с высшим духом писать жалобы и прослыть трусливой мнительной девчонкой. Репутация будет испорчена. Над ней просто посмеются старшие товарищи. Слепой их любимчик. Они всё равно не поверят. Или решат, что архонт невинно пошутил, а новенькая устроила истерику на ровном месте. Никто её открыто гнобить не будет, но выводы сделают.

– Нет, не хочу, – сказала Амелла. – Возможно, я чего-то не поняла в силу своей очевидной и обескураживающей неопытности.

– Опять язвишь?

– Никогда не осмелюсь язвить начальнику в силу своей девичьей скромности и глубокого почтения к руководству.

Шеф исподлобья посмотрел на неё. В его карих глазах за пару секунд промелькнули несколько очень хороших статей подходящих для немедленного увольнения, но полевым агентам прощается многое. До поры до времени.

– Агент Маносси, тебя сейчас может спасти только быстро закрытая с той стороны дверь.

– Меня спасает терпеливая гуманность и человеколюбие моего мудрого начальника.

Кабоси притворно вздохнул.

– Ещё слово и я тебя арестую. Завтра, молча, напишешь отчёт, а сейчас отправляйся в город. У тебя отгул на вторую половину дня. Пообщайся с людьми, попей вина, заведи дружка, наконец. После мира духов, – шеф скрипел пером ручки по плотному пергаменту, – нужно потереться в обычном мире, иначе сама знаешь. Начнёшь вести себя странно. В смысле, ещё более странно, чем обычно.

– Ясно.

– Какие планы на завтра?

– Утром приём, затем обследование потерпевшего у аналитиков.

– Вот это правильно. Проконтролируй. Слепой сказал что-нибудь толковое?

– Как обычно.

– Понятно, – шеф сложил листы и постучал по столу, выравнивая. – Пусть мозголомы разбираются. Кто следующий?

– Лорд Гарпун.

– Высоко берёшь.

– Допрашивать надо самых сильных.

– Самых полезных.

– Так самые опасные, обычно самые сильные, а значит самые полезные.

Кабоси покачал головой.

– Ошибка новичка. Самый опасный дух для человека – не самый сильный, а тот, кто поймёт в чём твоя слабость. И к пользе это не имеет никакого отношения. Впрочем, твоё расследование, поступай как считаешь нужным. Всё, не мешай. Иди, отдыхай.

И она пошла. Точнее поехала. Долго гоняла по северным холмам, выжигая адреналин. А вечером неподвижно сидела на подоконнике, наблюдая за усталыми прохожими. В её сознании кружили птицы, белозубо улыбался коварный дух, а ладонь замерла не в силах определить правильную дверь.

Глава 6

Амелла почти допила настойку, когда услышала за спиной:

– Здрасьте!

Инспектор обернулась. На неё смотрел светловолосый парень лет двадцати пяти. Крепкий, просто одетый.

– Меня зовут Пир Конджа. И у меня заявление.

– Заявляйте, – вырвалось у неё.

– Что? – парень застыл с рукой на спинке стула.

– Присаживайтесь.

Амелла указала на стул и села сама. Примостила рядом кружку с дымящимся напитком.

Блондин опустился на скрипнувшее сидение и закинул ногу за ногу. Похлопывал кепкой по колену. Разглядывал её, как в зоопарке.

– Вы не могли бы надеть очки, меня ваши глаза пугают. И голова болеть начинает. Вы же знаете, как взгляд древних действует на психику нормальных людей.

– Да, конечно.

Новые правила требуют надевать чёрные очки по просьбе посетителей. Вторые боятся взгляда древних. Ничего особенного в глазах первых нет, просто немного более глубокий взгляд и расцветка зрачков необычная. Но почему-то вторых он частенько приводит в замешательство.

Третьи уверяют, что это чисто психологическая паника и никаких объективных причин для страха нет. Сами первые предпочитают отмалчиваться. Потому что есть небольшое исключение. Взгляд посредника действительно может сделать человека одержимым. Легко и ненадолго, но многое зависит от уравновешенности психики того кто смотрит.

Раньше проблема решалась просто, другие народы просто не смотрели древним в глаза или носили очки с тёмными стёклами. Но теперь пришла пора древних прятаться за очками. Унизительно, но они мирились с этим, как и с другими правилами, которые появились за последние годы. Поговаривают даже, что первым могут запретить носить кинжалы, но это вряд ли. Побоятся.

Девушка открыла верхний ящик стола и достала небольшие чёрные очки. Нацепила на нос тонкую изящную оправу. Если унижаться, нужно делать это красиво.

Парень прищурился.

– Так лучше. Невозможно привыкнуть к вашему взгляду, особенно к такому цвету. Будто падаешь в грозу. Головокружение начинается.

– У нас этот цвет считается признаком самой древней крови. Наравне со светлыми и янтарными.

– Янтарными! – посетитель поёжился.

– На юге. Здесь они редко появляются.

– И прекрасно! Вы ужасно странные. У человека не могут быть глаза такового цвета. Это ненормально.

– Зря. Глаза цвета мёда – это очень красиво.

Парень покачал головой.

– Даже не хочу представлять. Так значит, у первых есть свои самые первые. Не знал.

Амелла не удивилась. Вторые проявляют интерес только к деньгам, а с другими народами общаются исключительно в силу суровой необходимости.

– Давно хотел спросить, – на лице блондина неожиданно вспыхнула добродушная, но издевательская ухмылка.

– Может, поговорим о деле?

– Всего один вопрос. Болтают люди разное про ваш народ, – он таинственно понизил голос. – Говорят, что вы вконец выродились и предаётесь самым разнузданным извращениям.

Лицо Амеллы не изменило выражения.

– Обязательно предаёмся. Причём, с особым цинизмом. Потому как выродились полностью, пробу негде ставить.

– Вот как! – Конджа ухмыльнулся. – И даже…

– Это в особенности.

– А…

– Это моё любимое.

Парень приподнял брови, губы растянула улыбка.

– Понятно, понятно. Ты забавная.

– Только по выходным, а пока рабочая неделя. Что вы хотите?

– Ладно, ладно. Просто любопытно. Я обычно с такими как вы не общаюсь. Вы же себе на уме. Бледные, тощие, скрытные. Будто ночью живёте, как духи-людоеды.

Девушка попыталась провести логическую связь между «бледный» и «скрытный», но не смогла.

– Даже в кошмарах не снилось, что похожа на духа-людоеда.

Парень вдруг расхохотался.

– Видели бы своё лицо. Хорошо, что у вас глаза скрыты, а то убили бы меня взглядом. Нет, лично вы не похожи, ты симпатичная. Особенно если накрасить и нарядить в нормальное платье, а не эти дурацкие шмотки.

Он продолжал усмехаться, а у неё похолодели руки. Она улыбнулась.

– Минуточку.

Полезла рукой под столешницу, где сотрудники хранят личное оружие. Блондин насмешливо смотрел на неё.

– Не трудись, подруга. Да, да, я одержимый. И у меня справка есть.

– Так, – её губы сковала вежливо-напряжённая улыбка. – Могу я увидеть справку?

– Да легко!

Парень сунул руку за пазуху, и девушка сжала рукоятку револьвера. Но он вытащил из внутреннего кармана кипу смятых листков и положил на стол. Подумал и попытался разгладить бумаги локтём, но дёрнул плечом и просто подвинул их к инспектору.

– Так, – девушка вытащила пустую ладонь из-под стола и взяла бумаги, – что-то темновато здесь, – она включила лампу. Из полумрака дальнего угла поднялся охранник и лениво пошёл по направлению к столу. Прислонился к стене за спиной блондина. Тот не заметил или не счёл нужным реагировать.

Новый Совет не любит, когда государственные чиновники стреляют посетителям в голову, даже одержимым, и постановил, чтобы во всех департаментах дежурили крепкие охранники с дубинками. Древние иронично приподнимали брови и пожимали плечами, но, в конце концов, смирились, как и с тёмными очками.

Амелла углубилась в чтение. Справка об одержимости, выписка с места работы, заключения экспертов. Блондин равнодушно осматривался. Поднял голову и на лицо ему упал луч солнца из витражного потолка. Он улыбнулся.

Девушка отложила документы.

– Значит, вы хотите подать иск на архонтов за непреднамеренную одержимость.

– Ага. Пусть оплачивают.

– Среди вашего народа посредники практически не встречаются.

Парень поморщился.

– Вот только давайте без вашего древнего шовинизма.

– Сказал человек, которого смущают глаза других народов.

Он пожал плечами.

– Я просто пошутил. Хотел посмотреть, правда наденете или будете скандалить. Но вы действительно ненормальные. И глаза у вас ненормальные.

– Сказал одержимый.

– Я нормальный, честный одержимый, не по своей вине порченный. А у вас сама природа увечная. Ваши глаза изменили архонты. Наши учёные установили. У людей таких зрачков не бывает.

– Ваша позиция мне ясна. А теперь, по сути.

– Давно пора.

– Вы посредник и способны открывать двери в миры духов. Последние пять лет работаете проводником.

– Всё честно, по закону. Я налоги плачу.

– Я ничего плохого не утверждаю. Каждый раз архонты должны были гарантировать защиту от одержимости.

– Каждый раз давали амулеты, не первый день живу. Все справки сохранил.

– Я просмотрела документы и дам положительное заключение. Вы работали легально, архонты должны были обеспечить вашу духовную безопасность, но проявили халатность. Вы можете подать иск в суд для компенсации за одержимость среднего уровня. Своё заключение я перешлю по почте в течение недели.

– Даже так!

Конджа усмехнулся.

– Что вы имеете в виду? – холодно сказала Амелла.

– Не ожидал. В народе говорят, вы нашим специально иски зарубаете. Мстите за утерянные места в Совете.

– Простите, что не оправдала ваши ожидания.

– Не обижайся, чтимая, или как там тебя.

Блондин, продолжая усмехаться, поднялся со стула, шутливо махнул в её сторону кепкой, пародируя вежливое прощание, и лениво затопал к выходу.

– Вот гусь!

Отлип от стены охранник, здоровяк из четвёртой волны. Он подошёл к её столу и с лёгким акцентом сказал.

– Смирный попался.

Она сняла очки и пригладила волосы. Моргнула.

– Ничего не смирный. Просто одержимые среднего уровня умеют держать себя в руках. И если бы начал буянить, его бы отправили в клинику, где ему уже не понадобилась бы компенсация за ущерб, потому что жил бы на всём готовеньком. Он всё прекрасно понимает. Такие ради компенсации любыми овечками прикинутся.

– Как хотите, но я бы всех одержимых запер и выкинул ключ.

Амелла вздохнула.

– Наша работа – защищать судьбу людей, а не запирать, куда бы то ни было.

– Вы слишком добрая, чтимая. Этот мутный тип наверняка нелегальщиной занимался. Вламывался к духам без разрешения. Дураков хватает. Спорю, его застукали, и он подцепил одержимость, пока его духи гоняли.

– Скорее всего. Ушлый тип. Но ничего не докажешь. По бумагам он честный посредник. Платит налоги. Пострадал на работе, имеет право на компенсацию.

Охранник покачал головой, вежливо приподнял фуражку и пошёл обратно на пост.