Западня для генерала

Глава 6. Софочка и Василиса

Задача перед Викуловым стояла непростая, поэтому требовалась тщательная подготовка. Прежде всего, нужно найти способ, как заставить Василису согласиться на участие в этом деле. Конечно, в её положении нет смысла привередничать, но вдруг захочет что-то заработать. Да при её-то жадности всего можно ожидать! Однако тут ситуация достаточно прозрачная – на всё её имущество и банковские счета наложен был арест, поэтому о какой-то материальной компенсации говорить бессмысленно. Есть вроде бы одна возможность убедить – встреча с влиятельной родственницей даст ей надежду на некоторое облегчение грядущей участи. Такой вариант не стоит отвергать, но более реальным для неё был бы расчёт на снисхождение от следствия.

Честно говоря, зла ей Викулов не желал, хотя за все эти дела она вполне заслуживала порки. Эх, если бы таким способом можно было избавлять людей от мерзких пороков, от чёрной зависти, от неутолимой алчности! Однако наука ещё не доросла до того, чтобы ликвидировать все эти пороки с помощью генной инженерии, ну а карательные органы могли только надеяться, что страх перед наказанием удержит от нежелательных поступков. В общем, Викулов на свой страх и риск предложил Василисе следующий вариант, намекнув на свои связи в Следственном комитете и в прокуратуре: два года домашнего ареста, из которых она большую часть уже отсидела, и запрет на пять лет занимать руководящие должности в госучреждениях. Такой приговор вполне реален, если прокуратора и суд примут во внимание её готовность сотрудничать со следствием. Немного подумав, Василиса согласилась.

Теперь следовало позаботиться о том, чтобы сохранить предстоящее свидание в секрете. Ясно же, что Софья Павловна не захочет мужа подставлять, афишируя связь с обвиняемой по нашумевшему делу. Можно рассчитывать лишь на сострадание, но тут уж всё зависело от Василисы – даже в ходе следствия она давила, в основном, на жалость и кое в чём добилась своего. Домашний арест и разрешение совершать прогулки по магазинам – такого в следственной практике прежде не бывало, но тут Егор совершенно ни при чём, поскольку на этом настояла Генпрокуратура.

Впрочем, был в кармане у Егора важный козырь. Дело в том, что доказать преступное происхождение пяти баулов с драгоценностями, изъятых на квартире Василисы, ему не удалось – увы, на этих «брюликах» нет ярлыков, где было бы рассказано о том, где, когда и на какие деньги они куплены. То ли подарил отец, «богатенький Буратино», то ли досталось по наследству от прабабушки – так утверждала Василиса. А как оно на самом деле, это крайне трудно доказать, да и её роль в деле бывшего министра обороны в ходе следствия становилась всё менее значительной – подельники отказывались от прежних показаний, и в результате прокуратура склонялась к версии, будто Федюкин с Василисой тут как бы ни при чём, им можно предъявить только обвинение в халатности. Так что после возмещения причинённого ущерба, о чём позаботился её отец, и отбытия наказания к Василисе вернутся те самые баулы. И тут наступает самый важный момент – чем скорее Василиса выйдет на свободу, тем скорее может поделиться с Софьей Павловной нажитым богатством. А уж та наверняка кусала себе губы, когда смотрела по телевизору на ожерелья с бриллиантами, на перстни с изумрудами… Ну какая женщина перед этим устоит?

Как и предполагал Викулов, у Василисы была возможность в случае крайней необходимости связаться с родственницей через интернет. Правда, компьютер у неё давно изъяли, но у Викулова при себе был ноутбук. Теперь успех предприятия зависел только от способностей Василисы – удастся ли ей найти слова, которые дойдут до самых глубин подсознания Софьи Павловны и заставят согласиться на встречу вопреки желанию сохранить семейное благополучие и не подставить своего супруга.

Всё это напоминало шпионский детектив. Не хватало ещё шифра в виде пятизначных комбинаций цифр и подписи: «Да благословит вас Бог!», что когда-то считалось залогом безопасности агента, работающего на иностранную разведку.

Итак, Бася пишет Лине:

«Линочка, дорогая! Привет! Сразу хочу предупредить, что мне от тебя ничего на этот раз не нужно. Я и без того безмерно благодарна за твоё участие. Не удивляйся, но у меня появилась возможность сделать ответную любезность. Подробности при личной встрече. Поверь, это очень срочно и очень важно для тебя, иначе я бы не стала беспокоить. Твоя Бася».

Как ни странно, эта Лина довольно быстро отозвалась – видимо, сидела в интернете в то время, как муж, засучив рукава, решал глобальную задачу повышения рождаемости населения страны.

Лина Басе:

«Готова тебя принять на той же квартире, где мы встречались раньше. Сегодня в пять часов. Если сможешь, избавься от соглядатаев. Думаю, ты знаешь, что имеется в виду. Лина».

Фразу про соглядатаев Василиса не сразу поняла. Конечно же, следовало избавиться от журналистов. А кроме того пришлось ей разъяснить, что основная проблема заключается в браслете, который позволяет отслеживать местоположение подследственной. Так вот его придётся подменить – старый браслет оставить дома, а новый будет сообщать информацию только на ноутбук Викулова. Правда, Егор ей не сказал, что эта подмена позволит слышать весь разговор Василисы с Софьей Павловной – браслет с подслушивающим устройством одолжил приятель из военной контрразведки, с ним вместе работали по делу бывшего министра обороны.

Викулов ждал Василису в машине рядом с домом, где была назначена встреча. Дом оказался непростой – въехать во внутренний дворик можно было только с разрешение сотрудников ЧОПа, охранявших здание. К счастью, здесь не потребовалось ни пароля, ни пропуска – достаточно было сказать: «Бася к Лине» и ворота распахнулись настежь.

Только через два часа из подъезда вышла Василиса и, прикрывая лицо, быстро направилась к машине. Судя по улыбке, она была вполне довольна разговором – слегка навеселе, еле сдерживала желание похвастать. Но ограничилась тем, что назвала сумму отступных в виде приглянувшихся Софье Павловне «брюликов» из тех самых баулов. Викулова это мало интересовало – «нашли консенсус», ну и слава богу! Куда важнее, что ей удалось разговорить Софью Павловну, вызвать её на откровенность.

Понятно, что на признание Софьи Павловны в деловых связях мужа с Идельсоном нечего рассчитывать, но вот рассказать о своём поместье она должна, просто обязана! В самом деле, Василиса наверняка ей все уши прожужжала о бриллиантах и сапфирах, которые ей должны вернуть после «отсидки». Ну а когда речь заходит о чужом богатстве, тут невозможно устоять – надо тоже чем-нибудь похвастать. Иначе как же Софочка будет выглядеть в глазах своей подруги?

И вот настал её черёд. Софочка комментировала фотографии, выведенные на большой экран, а Василиса то и дело ахала и охала:

– Какое чудо!

– Ну я же сама выбирала интерьер, – откликалась Софочка, довольная тем эффектом, которое произвела на свою подругу. – Конечно, я советовалась со спецами из Европы, но основные работы выполняла та же фирма, которая занималась убранством президентских покоев в Кремле и в Ново-Огарёво. Всё сделано так, чтобы не стыдно было пригласить гостей, а то ведь Любовку посещают замечательные люди, а не какая-то там шелупонь. Акулы бизнеса, видные политики, иногда певцов и актёров приглашаем, устраиваем музыкальные вечера. Да вот сама смотри!

Тут на экране появилось видео: сначала дружная компания за праздничным столом, вкушающая от щедрот хозяина, а затем выступление звёзд эстрады. Среди сидящих в зале Василиса разглядела и Губермана, и Идельсона – Егор заранее показал ей фотографии на всякий случай. Однако кто же не знает тех, кто входит в тройку богатейших людей страны, если верить списку Форбс?

– Ой, даже Мойша у тебя бывает!

– Ты о ком?

– Я об Идельсоне. Наверное, и он этой роскоши завидует?

– Так ты и с ним знакома?

– А почему бы нет? Не всё же мне бегать за министрами, вот Мойшу попыталась окрутить, но… – Василиса виновато улыбнулась. – Но с ним ничего не вышло.

– Неудивительно! Ты меня прости, но он не того поля ягода.

– Это почему же?

– Видишь ли, твой Аркаша всего-то и смог что занять министерский пост, причём благодаря поддержке тестя. А Михаил, он совсем другой! Он миллиардное состояние сделал собственными руками, не рассчитывая на поддержку родственников и друзей.

Василиса изобразила на лице обиду и, словно бы защищая своего избранника, пошла в атаку:

– Вот никогда не поверю, что Мойша обладает таким уникальным даром, чтобы за несколько лет «наварить» пятнадцать миллиардов долларов буквально из воздуха, из ничего.

– Ну почему из ничего? Наверняка, у него был какой-то начальный капитал, а потом просто повезло.

– Мне бы такое везение, – прищурив глаз, усмехнулась Василиса. – Уж не зовут ли это везение Антон?

– Ты на что же намекаешь? – всполошилась Софочка, усмотрев в этих словах намёк на мужа.

Василиса сделал вид, что даёт задний ход:

– Ой! Я не должна была этого говорить, но, знаешь, слухами Москва полнится. Кажется, ещё в прошлом году пересеклись в клубе с Осей Губерманом, так он на ушко мне нашептал…

– Вот же дрянь, мерзавец! – не сдержалась Софочка. – Больше не дождётся приглашения, – однако быстренько пришла в себя и продолжала: – А ты знаешь, как Ося делал состояние? У него была рука в правительстве. Оттуда и получал выгодные заказы.

– Ну, это теперь обычная деловая практика. Я потому и упомянула Антона, что нельзя вам от этой моды отставать. Не всё же он будет на Олимпе, надо же о будущем подумать, о безбедной старости, наконец, позаботиться о детях.

– Ох, Василиса, как же ты права! Ведь сколько я Антона упрашивала, говорю, ты посмотри вокруг. Люди богатеют, а ты готов жить на одну зарплату, ну и небольшие бонусы раз в квартал. Так он год упирался, хоть кол на голове ему теши. Только когда пригрозила, что уйду… только тогда и сдался.

– Софочка, дорогая! Против твоего напора никто не устоит!

Софья Павловна осталась довольна похвалой, поэтому на столе появилась ещё одна бутылка французского шампанского. А вскоре её немного развезло, так что пора было заканчивать. Напоследок Софья Павловна попыталась сделать строгое лицо и, не без труда подбирая слова, выдвинула что-то вроде ультиматума:

– В общем, так! Я тебе помогу. Месяц-другой посидишь в колонии для порядка, а там и на свободу с чистой совестью. Только смотри, если узнаю, что распускаешь слухи про Антона и Мойшу, берегись!

– Ох, спасибо, Софочка! Можешь не сомневаться, наш договор я выполню. Всё до последнего «брюлика» получишь из тех, что приглянулись.

От внезапного прилива чувств Василиса даже не обратила внимания на предостережение, ну а для Егора эти слова стали ещё одним доказательством того, что миллиардные состояния в наше время делаются только при поддержке лиц, облечённых властью, причём на взаимовыгодной основе.

Глава 7. Дело Кошкина

Казалось бы, просьбу Савелича он выполнил, и можно теперь не отвлекаться от текущих дел, тем более, что состава преступления в действиях Идельсона нет, да и достопочтенного супруга Софьи Павловны не упрекнёшься в том, что использовал служебное положение в корыстных целях. Вот ведь как хитро получается: поместье Любовка и особняк на черноморском побережье числятся за фондом «Благо», ну а кому фонд адресует свои благодеяния – это личное дело тех, кто им управляет. Понятно, что, по сути, это подставная фирма, но в чём её владельцев можно упрекнуть? Некто перечисляет деньги в фонд, на эти средства фирма строит роскошные хоромы, а затем предоставляет их в долгосрочное пользование некоему лицу, основываясь на собственных предпочтениях. Конечно, такую процедуру можно было бы назвать отмыванием взятки, но это станет очевидным фактом только лет через десять-двадцать, когда «взяточник» выкупит недвижимость за символическую сумму. А к тому времени за давностью лет все эти замысловатые кульбиты утратят актуальность – придут новые дельцы, которым не терпится отщипнуть кусок от большого пирога, только успевай удовлетворять их аппетиты. И кому какое дело, как на свет рождаются новые миллиардеры? Главное, чтобы экономика росла, а соблюдение нравственных норм в нынешние времена не в моде.

Но был во всём этом деле один момент, который позволял надеяться на то, что удастся вскрыть нарыв. Надо бы проверить законность передачи земельных участков фонду «Благо». А вдруг обнаружится зацепка? Нельзя сказать, что Егор надеялся только на везение, нет, видимо, интуиция сработала, поэтому и приказал установить негласное наблюдение за сотрудниками правового управления УПД, в ведение которого входило заключение договоров аренды земель, находящихся в федеральной собственности. Один из этих сотрудников, некто Савин, вскоре был замечен в употреблении кокаина – в ночных клубах, если приглядеться, можно найти немало любителей такого зелья. Дальнейшее было делом техники – Савин вынужден был согласиться «стучать» на своё начальство и вскоре сообщил, что замдиректора управления, Леонид Мосин, подыскивает арендатора для одного из зданий в центре Москвы, которое освободилось после переезда в новое помещение организации, арендовавшей его ранее. При этом в частном разговоре попросил Савина найти «покладистого бизнесмена», явно намекая на то, что хотел бы получить «бонус» за оформление такого договора.

Сценарий оперативного эксперимента разработал Балясников – к Мосину подвели сотрудника ГУЭБ, который выдал себя за богатого предпринимателя, желающего перевести свой бизнес из провинции в Москву. По сути, он стал «клоном» реального лица, так что не должен был вызвать подозрения даже в результате тщательной проверки, к тому же обещал весьма солидную «маржу». Немудрено, что Мосин попался на крючок и был взят с поличным при получении взятки.

А затем произошло то, чего не смогли предвидеть ни Викулов, ни Балясников. Пока они прикидывали, как выудить из Мосина нужную им информацию, следователь, которому было поручено оформить задержание, отпустил Мосина под подписку о невыезде. Это было грубейшим нарушением установленного порядка, поскольку сотрудники ГУЭБ даже не успели толком допросить подозреваемого. Уже тогда Викулов должен был понять, что такое головотяпство следователя не было случайным, что сотрудники ГУЭБ находятся «под колпаком» и все их действия кем-то контролируются. Но он был слишком увлечён, уж так хотелось ущучить Идельсона, а заодно и Софью Павловну, что не обращал вниманий на подобные оплошности своих коллег.

К счастью, уже через пару часов Мосина удалось снова задержать, и вот тогда в его портфеле обнаружилось несколько любопытных документов. Это была доверенность, выданная Мосину главой УПД на право заключать арендные соглашения от его имени, а также несколько договоров о продаже земель федерального назначения частным фирмам. Среди них значился и фонд «Благо», получивший право на владение землёй на черноморском побережье.

Это была удача! Дело даже не в том, что земли наверняка продавались по заниженной цене. Гораздо важнее, что выстраивалась юридически подтверждённая цепочка от Идельсона до самых высоких кабинетов. От ощущения грядущего успеха захватывало дух! Конечно, никто не откажется от ещё одной звезды на генеральских погонах, однако очистить коридоры власти от тех, кто потворствует коррупции – это было дело, за которое он готов даже пойти на плаху! Такое, в принципе, возможно, если отвернутся от него и Новосельцев, и Стрекалов, и не замолвит словечка Тортенберг, но о подобном исходе не хотелось думать.

Знал бы Викулов, как всполошился владелец одного из кабинетов в Доме правительства на Краснопресненской набережной, когда Кошкин сообщил ему о том, что в руки сотрудников ГУЭБ попали документы о продаже земли благотворительному фонду «Благо». Вечером того же дня Антон Евгеньевич рассказал об этой грустной новости жене. Та даже охнула:

– Ох, как некстати! Я же тебе говорила, гнать надо было этого Новосельцева и ставить своего.

– Так ведь не я же его назначал на этот пост! Да и предположить не мог…

– А что ты вообще можешь? Меня надо слушать, а то вообразил себя чуть ли не пупом всей Земли.

– Ну, ты это… Ты не увлекайся.

– Да как же мне молчать, если всё дело ставишь под удар?

– Какое ещё дело? – после рабочего дня Антон Евгеньевич о том только и мечтал, что добраться до компьютера и запустить в интернет какую-нибудь новую свою идею. А тут, видишь ли, пристала, как банный лист.

– Ты что, уже забыл? – не унималась Софья Павловна. – Ведь столько уже говорила тебе и про модернизацию страны, и про либерализацию правоохранительной системы, и о переводе экономики на европейские стандарты.

– Софочка, родная! – умоляющим тоном даже не проговорил, а прошептал Антон Евгеньевич. – Только не сейчас! Пойми, целый день только об этом говорим, делом даже заниматься некогда, а приду домой – и ты туда же.

– Да не могу же я молчать, когда вся страна катится в тартарары! Куда подевалось твоё мужество? Где гражданская инициатива? Где ответственность перед обществом? Да приструни ты как-нибудь Новосельцева, если не можешь снять с работы!

Не зная, как успокоить разбушевавшуюся супругу, Антон Евгеньевич ляпнул:

– Как я его приструню? Он генерал, а я белобилетник… – и виновато улыбнулся.

– Ну знаешь!.. Шутки у тебя дурацкие, Октавиан! Ладно, я спать пошла, а ты посиди ещё, подумай.

А как тут думать, если от услышанной за день информации раскалывается голова? Это вам не лекции читать в университете! Одна единственная мысль болтается туда-сюда в мозгу, не даёт покоя днём и ночью. Сводилась она к одному: как же нынешнему его преемнику удаётся со всем этим справляться? То есть и с работой, и с женой… Возможно, этому учили в Высшей школе КГБ. Так неужели только бывшие разведчики способны управлять таким огромным государством?

Тут надо пояснить, что в официальной биографии было написано, что его зовут Антон. С какой стати его Октавианом нарекли при рождении, он поначалу даже не догадывался. Да и как это узнать, если освоил грамоту лишь к семи годам. Ну и родители помалкивали. Но постепенно он к этому имени как-то притерпелся, привык, тем более что в школе ему дали ласково-уменьшительное прозвище Октик. Впрочем, позже он счёл, что как-то неудобно зваться этим именем, не имея ничего такого за душой, чем можно было бы гордиться. Тогда и стал Антоном. И только уже гораздо позже открылась ему вся неприглядная правда происхождения его подлинного имени. Собственно говоря, об Октавиане Августе он совсем недавно прочитал.

Судя по всему, даже родители не знали, в чём там дело. Октавиан, так Октавиан. Имя звучное, внушает уважение, а какая за всем этим прячется история, родителям знать было ни к чему. Как подсказала википедия, Октавиан был родом из плебеев. Его мать была дочерью Юлии, сестры самого Цезаря. Это уже когда Юлий Цезарь его усыновил, стал Октавиан числиться патрицием. Но а потом наверняка у него кошки на душе скребли от сознания собственной неполноценности. И всё же, несмотря на слабое здоровье, с юных лет стремился реализовать себя в политике. После убийства Цезаря выяснилось, что тот оставил Октавиану большую часть своего наследства. Однако и деньги, и власть обманным путём получил некий Марк Антоний. Если бы не поддержка сенатора Цицерона, дела Октавиана были бы совсем плохи – ни денег, ни власти, одни долги. Но вот в результате длительных интриг сверг Антония, добился звания консула, а после, встав во главе триумвирата, на пять лет захватил власть – якобы для наведения порядка. За это время уничтожил всех своих противников-сенаторов и даже тех, кто когда-то его поддержал, включая Цицерона. Потом было завоевание Египта, самоубийство его главного врага, Антония, и реставрация Республики. При всём при том Октавиан остался императором, предпочитая, чтобы его называли Император Август. Именно во время его властвования расширились границы Римской империи и укрепилось её никем непревзойдённое могущество.

Да, тут есть над чем подумать. Что ни говори, но между ним и тем Октавианом было много общего. Вот и бабку Октавиана Евгеньевича тоже звали Юлия. Существенная разница состояла в том, что нынешний Октавиан вовсе не стремился к власти. Ну просто так сложились обстоятельства, что оказался у руля – видимо, никому больше Первый тогда не доверял. И лишь пять дет назад, проштудировав биографию знаменитого тёзки, Октавиан Евгеньевич понял, что всё это неспроста. Словно бы само Провидение указывало ему путь. Правда, он тогда ещё не знал, где находится его «Египет», но если верить Софье Павловне, конечной целью должна была стать реставрация подлинной республики, а там и до кресла императора рукой подать.

Вполне логично, что после прихода к власти Октавиану Евгеньевичу пришлось кое-что позаимствовать из наследия своего тёзки, римского императора. Высших чиновников тот вербовал среди плебеев, народ ублажал хлебом, зрелищами, да различными переименованиями, в частности, часто менял названия римских округов. Особое внимание уделял решению демографических проблем, для чего был принят закон Папия Поппея о браке. Для установления добрых нравов в обществе подписал ещё и закон о роскоши, но это как бы между прочим. Опорой же императора по-прежнему оставалась армия. Ну вот и Октавиан Евгеньевич решил следовать этому завету. С его избранием на высший пост деньги в военное ведомство потекли рекой. Толком никто не интересовался, как истратили, лишь бы вовремя министр отрапортовал о достигнутых успехах, да на парадах сумели показать товар лицом.

Знал бы он, к чему приведёт эта его щедрость, никогда бы не стал подражать своему древнеримскому коллеге. Но так уж всё сошлось – Федюкин чуть не попал под суд, и на надеждах о продолжении карьеры самодержца пришлось поставить жирный крест. И вот ещё: оба Окставиана родились в сентябре – видимо, и тут не простое совпадение. И всё же кое-что смущало: тот Октавиан прожил сорок девять лет, а этому сорок восемь исполнилось на днях. Так неужели остался всего год?