Читать книгу: «Интродукция: от Патриарших до Воронцово», страница 3

Как бы то ни было, но жизнь у козихинских нуворишей удалась – это означает, что ездишь ты на «порше» или «мерседесе», а живёшь в доме «Бакст» или «Сад-Лабиринт». По данным Форбс, в марте 2024 года самым дорогим районом Москвы остаются Патриаршие пруды, где за $1 млн можно купить 31 кв. м жилья. Откуда вдруг такие цены? Что привлекло в эти места успешных и находчивых – близость к центру Москвы или легенда о вечной, неземной любви Михаила Афанасьевича и Елены Сергеевны, начало которой было положено во время тайных встреч у Патриаршего пруда? Скорее всего, проделки Воланда, Бегемота и Коровьева не дают покоя, поэтому и слетаются они сюда ближе к ночи, хотят изобразить что-то вроде Вальпургиевой ночи или Великого бала у сатаны. Однако кишка тонка – получается лишь жалкое подобие.

У Воронцовских прудов куда спокойнее, и на то есть свои причины. Помимо аборигенов этих мест, не склонных к пляскам при Луне, здесь обитают солидные люди – предприниматели, банкиры, федеральные чиновники среднего звена, популярные артисты. Жилой комплекс бизнес-класса «Воронцово» на улице Воронцовские пруды считается одним из архитектурных украшений Обручевского района Юго-Западного округа Москвы. Здесь есть отделения банков, аптеки и бильярдная, а в прилегающем здании – огромный спортивный центр с тренажерными залами, кортами, солярием, СПА, салоном красоты, кафе, детским клубом и двумя бассейнами. Территория жилищного комплекса полностью благоустроена – уютные беседки, игровые площадки, газоны, клумбы и ухоженные дорожки между ними создают красивое и безопасное пространство для отдыха. Трёхуровневый обогреваемый паркинг с мойкой и сервисом на пятьсот мест обеспечивает жильцов машиноместами. Этот монолитный дом переменной этажности (от 4-х до 32-ти этажей) позиционируется, как престижное жилье премиум-класса с зимними садами и цветниками на крыше. Высота потолков около трех метров, здесь установлены трехкамерные стеклопакеты, в здании работают 26 лифтов. А многоуровневая система безопасности включает в себя въезд, оборудованный шлагбаумом, закрытую территорию, охрану на парковке, постоянное видеонаблюдение и службу ресепшн.

Зимний сад, ресепшн и два бассейна, конечно, впечатляют – можно позавидовать жильцам, но вот архитектура… Если смотришь на это «чудо» со стороны Воронцовского парка, то поневоле возникает сравнение с дредноутом – это такой военный корабль начала прошлого века, обвешанный бронёй и пушками, однако рассуждения о красоте здесь совершенно неуместны.

Жилой комплекс «Воронцово-миллениум» на улицы Архитектора Власова ещё более уникален. Фасад здания обеспечивает искусственную терморегуляцию в помещениях жилого дома в любое время года и воссоздаёт стиль современной европейской архитектуры. Благоустроенная придомовая территория, детские площадки, ландшафтный дизайн с цветочными клумбами, подземный паркинг и круглосуточная охрана – воплощение самых смелых фантазий. Садик на краю придомовой территории и впрямь выполнен со вкусом, но архитектура здания ещё более уродливая, чем у «дредноута».

Чуть дальше, около метро «Новые Черёмушки, расположен квартал, который жители окрестных домов с известной долей иронии называют «Царское село». Ещё в 80-х годах здесь решили возвести «цэковский» микрорайон, отличий которого от типового жилья было немало: строили по индивидуальному проекту, сделали улучшенную планировку, приквартирные холлы с цветами, по тем временам высокие трехметровые потолки, два санузла на каждую квартиру, большие прихожие, кухни и комнаты, по нескольку телефонов в одной квартире. Кроме жилья, есть в этом квартале подземные гаражи, торговый центр, который так и называется – «Царское село», а еще школа и детский сад № 1 Управления делами Президента РФ. Сейчас это всё уже никакая не роскошь, но обычным советским людям такое комфортное жилье не снилось в 80-е годы, а многим их потомкам уже сейчас – цены запредельные.

Квартиры в «Царском селе» выделялись работникам Мосгорисполкома, Совмина, МИДа, генералитету и прочим высокопоставленным чиновникам. Что интересно, цены в «Царском селе» по-прежнему высокие – например, в базе объявлений Mirkvartir.ru «трёшка» из этого квартала стоит почти 28 млн рублей. Кстати, она продаётся в том доме, где жил Максим Галкин, и где он прописан до сих пор. Судя по всему, теперь здесь обитает «ядовитая» смесь из бывшей пархозноменклатуры и нуворишей последнего созыва, ну а простым гражданам предоставлена возможность покупать по ипотеке жильё в крупноблочных домах, теша себя надеждой, что швы не протекут после сильного дождя, а лифты не придётся ремонтировать каждую неделю.

Как видим, Патриарши и Воронцово связывают не только ссылки на историю, но и общая тенденция развития нашего общества, когда одни имеют возможность выбирать то, что им понравится, а у других выбор ограничен – им достаются лишь объедки. Речь, конечно, не идёт о всенародных выборах в Госдуму.

Глава 3. Нечистая сила

Всё началось утром 17 сентября 2005 года. За давностью лет могу что-то напутать, но факт остаётся фактом – в дверь квартиры № 7 дома № 15 по Большому Козихинскому переулку позвонили. На лестничной площадке стояли двое симпатичных молодых людей, представились риэлтерами и с ходу заявили:

– Не хотите ли обменять вашу квартиру на другую?

– С чего бы это?

– Мы подберём жилую площадь в любом районе, в новостройке или в доме сталинской постройки.

– Да нам и здесь хорошо.

В общем, ни о чём не договорились. А через месяц почтальон принёс заказное письмо – владельцам квартиры надлежало явиться в суд, где будет слушаться дело о принудительном выселении из дома в Козихинском переулке в квартиру по другому адресу, то ли в Бутово, то ли в Капотне.

Прежде, чем продолжить рассказ, придётся объяснить, каким образом я оказался участником событий, хотя жил в то время у Воронцовских прудов. Начну с того, что появился на свет в роддоме имени Грауэрмана на Арбате, а первые три месяца провёл в корыте, предназначенном для стирки белья. Родители недавно возвратились из эвакуации, снимали комнату на Пироговке, недалеко от Новодевичьего монастыря, а достать детскую кроватку удалось не сразу. Уже в июне мы переехали на Большой Козихинский – отцу, инженеру-конструктору Первого Московского часового завода выделили комнату в коммуналке ведомственного дома – шестнадцать метров на четверых, включая мою старшую сестру. А через несколько лет, к тому времени, когда мне предстояло пойти в школу, мы перебрались в двухкомнатную квартиру в том же доме. Этому не стоит удивляться – негоже главному инженеру завода, лауреату Сталинской премии ютиться в коммуналке.

В квартире № 7 прежде жила какая-то семья, но к моменту нашего переезда там осталась только пожилая женщина – дочь отбывала наказание в местах не столь отдалённых, поэтому единственной жиличке предложили комнату на первом этаже. Вроде бы всё по справедливости, но до сих пор меня мучает вопрос – возможно, если бы не переехали в ту «нехорошую квартиру», жизнь сложилась бы куда удачнее. Хотя, с другой стороны, грех жаловаться – могло быть и гораздо хуже, но это тема для отдельного рассказа.

Я часто навещал маму и сестру, а осенью того проклятого года у мамы обнаружились серьёзные проблемы со здоровьем. Дожить до девяноста пяти лет не каждому дано, мама говорила, что даже девяносто лет – это уже слишком. А тут ещё квартирный вопрос встал во всей своей неприглядности, обнажив прежде скрытые от нас пороки чиновников высшего звена, по крайней мере тех, что правили в Москве. Вскоре выяснилось, что повестки в суд получили и другие жильцы – кто-то сразу сдался на милость победителей, кто-то намерен был отстаивать свои права. Ну вот и я решил бороться, не за себя, а за своих близких, – изучил иск о принудительном выселении, составленный в Департаменте жилья Центрального административного округа Москвы, проштудировал Конституцию, Гражданско-процессуальный, Уголовный, Жилищный и Гражданский кодексы, ознакомился с московскими законами и постановлениями по квартирному вопросу, не забыв и о судебных решениях по аналогичным делам. Короче, достаточно глубоко влез в эту тему, чтобы понять – дело тут нечисто, одно нарушение закона следует за другим. Итогом этого исследования стали три составленных мною документа: возражение на иск Департамента жилья, а также иски против правительства Москвы и префектуры ЦАО.

Кто-то сразу может возразить, мол, судиться с властью бесполезно, но я тогда ещё надеялся, что в этой Системе найдутся честные люди, способные встать на защиту прав российских граждан. Тут следует пояснить, что поначалу сестра обратилась за помощью в адвокатскую контору, однако вскоре выяснилось, что все усилия молодой адвокатессы свелись к попыткам отложить рассмотрение дела под разными предлогами – расчёт был на то, что сестра договорится с Департаментом. Ну а когда адвокатесса принялась переписывать текст моего возражения на судебный иск, намереваясь использовать его в аналогичных делах, стало ясно, что от нынешних адвокатов толку буквально никакого. Поэтому сестра оформила доверенность – теперь я мог самостоятельно защищать права мамы и сестры, и началась эпопея хождения по судам, затянувшаяся на целый год.

И вот, наконец, решающее заседание в Пресненском районном суде по иску Департамента жилья о выселении. В зале судья, пожилой юрист, представлявший истца, и девочка из прокуратуры, которая по должности обязана защищать права униженных и оскорблённых. После того, как юрист зачитал текст иска Департамента, слово было предоставлено ответчику. Без лишней скромности, которая в этом деле совершенно неуместна, признаюсь, что я камня на камне не оставил от этого иска, буквально смешав его с дерьмом. Юрист всё это время сидел с открытым ртом и приподняв брови глядел то на судью, то на меня – похоже, у судьи искал снисхождения, а у меня сочувствия к своим сединам. Однако, если злыдни пытаются нагло отобрать у моей родни приватизированную квартиру, тут все средства хороши – око за око, ни пяди земли им не отдам!

Моё возражение на иск состояло из восьми пунктов. Нет надобности их перечислять, отмечу лишь, что я мог бы потребовать отклонить этот иск и нет сомнения, что так бы и случилось. Но дело в том, что сестра вела в это время переговоры с юридическим отделом Департамента жилья, добиваясь более приемлемого варианта для отселения, а моя задача состояла в том, чтобы убедить истца – с нами шутки плохи, будем биться до конца. В итоге судебное заседание перенесли до завершения дела в Тверском суде, где предстояло рассмотрение моего иска к правительству Москвы.

Дальше начинается самое интересное – только ради этого и стоило написать главу о «нечистой силе». Настал момент рассмотрения моего иска к префектуре ЦАО, которая и должна была обеспечить выполнение распоряжения правительства Москвы о выселении. И вот сижу ни жив ни мёртв в предбаннике зала заседаний Таганского суда. Вдруг мимо проходит мужик, останавливается и спрашивает:

– Это ваше дело будем слушать?

– Да.

– Ну что ж вы приуныли? Сейчас разберёмся, всё будет хорошо.

Приободрил, а у меня по-прежнему нехорошее предчувствие. За пять минут до начала заседания судья выходит из двери и не глядя на меня бежит чуть ли не в припрыжку – уже потом я догадался, что его вызвал к себе председатель Таганского суда. Заседание началось через четверть часа и, хотя его вёл всё тот же судья, отношение ко мне в корне изменилось. Уткнувшись взглядом в бумаги, лежащие на столе, не меня он ни разу не взглянул, и всё шло к тому, что получу отлуп, покину суд не солоно хлебавши. Пришлось использовать проверенный приём – я попросил перенести заседание до завершения рассмотрения моего иска к правительству Москвы в Тверском суде, что и было сделано.

Уже когда покидал здание суда, услышал разговор судьи с коллегами – дверь, за которой они беседовали, была чуть приоткрыта:

– Коллеги! Хочу сообщить вам радостную новость. Не далее, как час назад, беседовал с нашим председателем и тот мне сообщил, что в ближайшее время будет принято решение о значительном повышении зарплаты федеральным судьям.

Тут всё встало на свои места.

Впереди было рассмотрение моего иска в Тверском суде, но оно откладывалось каждый раз из-за неявки представителя правительства Москвы по уважительным причинам. Вместо спора конфликтующих сторон мне предоставлялась возможность побеседовать с судьёй – каждый раз она задавала мне вопросы, по сути, намекая на кое-какие недостатки в моём иске, за что я был ей безмерно благодарен. Но вот, наконец, представитель правительства Москвы явился в суд, сидим в коридоре ожидая начала заседания, но тут моя «добрая фея» выходит из двери и направляется в конец коридора, а затем поднимается по лестнице на другой этаж, где расположен кабинет председателя суда. Прошло четверть часа, мы с «представителем» мило беседуем, а судьи всё нет. Только через полчаса вернулась, смотрю – вроде бы совсем другой человек, ситуация точь-в точь как на Таганке. Только там у меня имелся вариант отхода, но это заседание откладывать уже не имело никакого смысла.

Вот фрагмент из стенограммы, который даёт исчерпывающее представление о том, что происходило в здании суда:

Истец. Согласно закону о правительстве Москвы, принудительное выселение жильцов возможно только после принятия постановления правительства Москвы, что подразумевает коллегиальное рассмотрение вопроса. А в данном случае вице-мэр Валерий Шанцев единолично принял решение, подписав распоряжение.

Судья. Да какая разница?

И дальше всё в том же духе. В общем, суд я проиграл, хотя из текста «приговора» почти ничего не понял – сплошь ссылки на какие-то решения и постановления Верховного суда, а на мой взгляд, пустой трёп, призванный хоть как-то обосновать нелегитимное решение.

К этому времени я уже понял, что справедливости не добьюсь, но хотя бы узнаю, как работает Система. Поэтому и направил кассационную жалобу в Мосгорсуд. Три часа ожидания и три минуты на рассмотрение жалобы, а итог стал предельно ясен после того, как не получил ответа на вопрос:

– Ваша честь! Не могли бы объяснить, зачем принимаются законы, если некоторым людям позволено их безнаказанно нарушать?

У меня создалось впечатление, что судья хочет развести руками как бы говоря: «Ну что поделаешь, если Система так устроена?». Но сдержалась, только брови чуть-чуть приподняла.

Понятно, что продолжать прения сторон на Таганке теперь не имело никакого смысла, но оставалось ещё незаконченное дело в Пресненском суде. Но каково же было моё удивление, когда обнаружил, что дело ведёт уже другой судья – прежде он вёл только уголовные дела. Это заседание скорее напоминало цирковое представление с участием фокусников и эквилибристов. Когда до представителя прокуратуры дошло, что я поднял руку на святое, то есть на власть в лице Департамента жилья, он попросил прервать заседание:

– Мне бы надо в туалет.

Прокурор наверняка собрался звонить своему начальству, рассчитывая получить директивные указания.

– Ну так идите, если очень надо.

Таков был ответ судьи, хотя закон запрещает покидать зал заседаний по время слушаний. Дальше больше – представитель Департамента предъявил доверенность для ведения дела, которая судью вполне устроила, хотя на момент заседания она уже утратила свою силу. Но больше всего меня интересовал вопрос: что случилось с той судьёй, которая прежде вела дело. Сведущие люди пояснили:

– Она уже дважды пошла наперекор мнению председателя суда, приняв решение не в пользу Департамента жилья. Теперь от ведения таких дел её отстранили, поговаривают, что скоро будет принято более суровое решение. Якобы она уличена в беспробудном пьянстве.

Однако и это ещё не финал – на смену эквилибристике пришло что-то вроде чёрной магии. Когда все слушания завершились, я решил ознакомиться с актом экспертизы, согласно которому дом на Большом Козихинском вот-вот может развалиться. Прежде мне это не приходило в голову – ведь акт составлен специалистами солидного учреждения, в их компетентности нет оснований сомневаться. Читаю и вот обратил внимание на то, что в заключение каждого пункта акта экспертизы присутствует магическая цифра – 61. Причина в том, что здание признаётся аварийным, если процент износа перекрытий, стен и т.п. превышает 60%. Когда выявил ещё кое-какие несуразности, написал заявление и направил его в РОВД по месту расположения МосжилНИИпроекта, где был составлен акт. Вполне логично, что в МосжилНИИпроекте не согласились с моими обвинениями, и РОВД не нашёл оснований для обвинения в мошенничестве. А через некоторое время меня вызывает дознаватель по этому делу и сообщает, что ещё в октябре 2005 года был составлен другой акт экспертизы, согласно которому дом подлежит… капитальному ремонту, а это означает, что жильцы сохраняют право на владение своей квартирой. Видимо, после того, как Департамент жилья обратился в суд с требованием о выселении, в МосжилНИИпроекте изготовили новый акт – подстраховались на тот случай, если кто-то обвинит их в фальсификации, и не зря. А у меня остался лишь один вопрос, который немедля задал лейтенанту-дознавателю:

– Как такое безобразие возможно?

Лейтенант ответил вопросом на вопрос:

– Вы что, не понимаете, в какой стране живёте?

До сих пор не жалею, что ввязался в это дело – получил много полезной информации. Побудительный мотив понятен, но тратить время на это занятие не стал бы, не прочитай в интернете решение суда по аналогичному делу о выселении жильцов из якобы аварийного дома по улице Красина, что совсем недалеко от Патриарших. Так и сказал руководителю юридического отдела Департамента жилья, когда зашёл разговор о моём «безрассудном» подвижничестве. В ответ дама улыбнулась и только бровью повела – стало понятно, что в том деле не обошлось без крупной взятки.

Ну а сестра кое-чего добилась. Сначала вместо Бутово ей предложили Бирюлёво – отказалась. Потом квартиру в новостройке недалеко от завода «Серп и молот» – тоже не понравилось. Наконец, после долгих уговоров добилась приемлемого результата – переехала в дом недалеко от Цветного бульвара, правда, за пределами Садового кольца, но всего-то метрах в пятистах. Мама к тому времени жила у меня, год болела и скоро её не стало. Ну а сестру через год уговорил перебраться поближе ко мне – риэлтеры подыскали двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Так и живём, но всегда настороже – нечистая сила, продукт той самой интродукции, в любой момент может объявиться и окончательно испортить жизнь.

К счастью, силы её не беспредельны. Нуворишу, который собирался построить элитное жильё на месте нашего дома, надоело ждать решения суда – отказался от своего проекта, а дом больше десяти лет так и стоял с заколоченными дверьми и окнами. Теперь на этом месте «Бакст» – лучше бы назвали «Бегемот» или «Фагот», а то ни за что ни прошло испоганили имя хорошего художника. Успокаивает лишь то, что настоящая его фамилия – Розенберг.