Читать книгу: «Заметки конструктора», страница 4

Шрифт:

В год пуска балочного стана я был назначен заместителем главного конструктора. Пришлось в какой-то мере отойти от прямой конструкторской работы и сосредоточиться на организационных вопросах. Для меня они не были новыми. Всегда проявлял к ним определенный интерес и периодически привлекался к их решению на разных уровнях института и завода. Теперь я становился функционалом по должности. Пришлось подумать, как порученное мне сделать более плодотворным. Поле деятельности было известно – борьба с бюрократическими извращениями, свалившимися непомерной ношей на плечи конструкторов.

Начали мы с внутренних вопросов. Разбив их на соответствующие группы, по каждой из них быстро подготовили пространные доказательные объяснения, чаще всего с отказом от исполнения негодного указания, отмене чего-либо и т. п. Стали их множить, изменяя лишь начало и конец, и рассылать по разным функциональным службам и, в копии, руководству института и завода. Одновременно направляли в ведущие линейные подразделения с просьбами поддержать нашу позицию по той или иной проблеме, а кое-что из важного для усиления сразу готовили за подписью трех – четырех руководителей.

Такое организованное наступление имело успех. Достаточно быстро удалось отменить централизованный нормоконтроль техдокументации, восстановить прежний порядок оформления чертежей, фактически заблокировать внедрение многочисленных, бездарно к тому времени подготовленных, стандартов по управлению качеством продукции. Главное, нам удалось добиться косвенных результатов – изменить взгляды руководства на данную проблему, сделать их активными союзниками начатой войны против чиновничьего засилья и выйти на внешнюю арену. Аналогичным образом, но уже с просьбами к ведущим заводам отрасли, мы стали адресовать письма Министерствам, Госстандарту и ГКНТ. Подготовили и напечатали серию критических газетных и журнальных статей на данную тему. Одну из них в ведомственном журнале «Стандарты и качество» удалось напечатать без купюр лишь по прямому указанию отдела машиностроения ЦК КПСС.

Наши антистандартизаторские настроения стали известны в стране. И вот как-то звонят из Ленинграда и предлагают организовать более целенаправленные действия В частности, создать при ГКНТ временную научно-техническую комиссию (ВНТК) по проблемам стандартизации.

В 1983 году комиссия была сформирована и мы – конструкторы – получили, наконец, возможность не только быть в роли просителей перед сановными лицами Госстандарта, но и поставить перед своим столом его работников. Роли поменялись. И при таком обороте, при открытом разговоре, где требовались аргументы, а не одни ссылки на постановления, приказы и другие бумаги, выяснилась их, вконец разложившихся за 15 лет оторванного от жизни теоретизирования, могучая несостоятельность и пустота.

Разумеется, доказать этой публике чего-нибудь из принципиального было трудно. Первый блин пошел комом. В подготовленном документе оказались согласованными лишь самые несущественные мелочи. Тогда мы с группой ленинградских конструкторов написали письмо Н. Рыжкову. В нем обратили его внимание на недооценку руководством Госстандарта отрицательных последствий проведенной за последние 10 – 15 лет работы по массовому внедрению организационно-методических стандартов, резкое снижение темпов создания новой техники, печальный опыт работы ВНТК и недопустимость дальнейшего сохранения подобной практики ведения дел по стандартизации. В заключение предлагали образовать специальную комиссию главных конструкторов ведущих предприятий для разработки мероприятий по коренному выправлению создавшегося положения и просили личной встречи.

Написать мало. Надо придумать, чтобы письмо еще дошло и было прочитано тем, кому оно адресовалось. Известны разные приемы. Посылка письма с нарочным, звонки помощникам высокого начальника с просьбами помочь и т. д. В данном случае решили использовать личное знакомство с. Рыжковым по Уралмашу. Не знаю, моя ли первая подпись на письме или то, что некоторое время назад в бытность его работы в ЦК КПСС я к нему по аналогичной проблеме уже обращался, но аппарат сработал и письмо к премьеру попало.

Встреча состоялась. На совещание кроме нас были приглашены еще человек двадцать главных конструкторов и главных инженеров. С другой стороны – председатели ряда комитетов и министры, которых касался вопрос. Команда с мест, не сговариваясь, оказалась на удивление слаженной и категорически настроенной на необходимость коренных перемен. Способствовало откровенному разговору вступительное слово Рыжкова, проникнутое явной озабоченностью состоянием дел в машиностроении, да и в стране в целом. Продолжалось совещание часов семь и закончилось решением в месячный срок подготовить постановление Совмина и поручить зампреду И.. Силаеву возглавить эту работу.

Через неделю собрались в Кремле снова. Основополагающие предложения и наивно воспринятые нами программные установки, прозвучавшие на первой встрече, стали обкатываться, сужаться. Дальше еще больше шлифоваться на последующих совещаниях в Госстандарте. При новой встрече с Рыжковым на стол главы правительства лег для утверждения вполне отвечающий бюрократическим нормам документ, выполнять который надо, но как угодно и сколь угодно долго.

Единственное, кажется, что удалось в нем оговорить – это сократить всякого рода согласования, особенно, в нашей отрасли индивидуального машиностроения. На сей счет там содержались прямые указания. Система однако настолько приучила всех к бумажной волоките и вскормила такую армию ей служащих, что изменить ее было делом архитрудным. Кто-то освобождался от легкой, но важной на его взгляд работы. Кто-то согласовательной бумажкой имел возможность прикрыть недопоставленные своевременно комплектующие узлы, а теперь лишался ее. Кто-то просто не хотел и боялся перемен (Как? Всю жизнь согласовывали, а теперь – нет. А что из этого выйдет?).

Министр С. Афанасьев после совещания у Рыжкова так и вразумлял нас: – Вот вы собираетесь отменить согласование. К примеру, не согласовывать применение подшипников. Это хорошо – они не наши. А как быть с редукторами, изготовляемыми нами? Закажут без согласования в два раза больше. Что будем делать?

Тем не менее приказ министерский по постановлению Совмина он подписал и подписал немедля. Наверху машина работала четко и приказ на приказ переписывался быстро и безошибочно.

На местах же ему была устроена форменная обструкция и прежде всего со стороны снабженцев и комплектаторов, которые лишались защитительной процедуры согласования. Даже у нас на заводе, представитель которого непосредственно участвовал в подготовке постановления и мог рассказать, как очевидец, что к чему и зачем, потребовалось два месяца уговаривать директора И. Строганова издать приказ по заводу, мотивируя просьбу всем, что можно придумать, вплоть до психологических ее аспектов. А позднее в течение длительного времени неоднократно звонить в разные институты и организации с требованиями принять заказ на комплектующие изделия без их предварительного согласования, используя при этом свои связи, знакомые имена министров, крупных начальников и их точку зрения по данному вопросу. Мы довели его до практической реализации, но многие другие, менее настырные и менее упрямые, так и продолжали исполнять старый порядок.

Тогда же было принято и другое наше принципиальное предложение об организации при Госстандарте Совета главных конструкторов.

Утилитарная его полезность в решении отдельных частных вопросов имелась. Что касается большего, для чего он, по очередной нашей наивности, предназначался, то здесь дело обстояло совсем иначе. Споры, дебаты, разные позиции и почти нулевой эффект, подкрепленный для истории двумя томами личной переписки с руководством этого комитета. Вопросы, в ней поднимавшиеся, почти все решены, решила их жизнь, перестройка, но не та, что была объявлена, а та реальная, что пришла ей на смену.

ПЕРЕСТРОЙКА

Что же такое перестройка сверху, названая, по извечной страсти партийных политиков к лозунговости, очередной революцией? На мой инженерный взгляд это уникальнейшая трагикомедия, сыгранная перед нами бездарными артистами без какого-либо хоть чуть наперед придуманного сценария. По существу же – сплошная цепь грубейших политических, социальных и экономических ошибок, движение без проекта, напоминающее неуправляемую лодку на быстрой сплавной реке, усеянной плывущими и торчащими бревнами. Лодка плывет, сталкиваясь с ними обдирает свои бока, застревает и снова несется, подчиняясь судьбе и коварной воле реки. Наконец, застревает совсем и ждет пока ее вместе с бревнами не вытолкнут опять в воду бульдозеры, идущие вслед за сплавом по берегам реки и начисто уничтожающие всё на них растущее. Такой варварский сплав мы наблюдали на одной горной реке. Между прочим, в районе Кедрограда, разрекламированного в свое время в качестве образцово-показательного лесного хозяйства. Плыли по ней тоже на лодке, но, к счастью, управляемой и, видимо, не совсем бестолковыми людьми. Плыли с острыми ощущениями, но обходили бревна. А если останавливались, то лишь для того, чтобы осмотреться, когда было страшно, передохнуть, наметить безопасный проход и, набравшись сил, пуститься снова в путь. Иногда почти тонули, но сохранили себя, лодку и весь багаж.

В объявленной перестройке было безупречным одно – критика предшествующего правления, недостатки которого мы прекрасно знали сами. Эта критика годами накапливалась в запасниках ЦК и Совмина. Скрывалась там от правящего лидера, а после его смерти или низвержения немедленно извлекалась на свет и ложилась на стол нового начальства. Изучалась и представлялась народу, как плод глубокого партийного анализа ситуации. Так было после Сталина, Хрущева и всех остальных.

В первом программном выступлении М. Горбачева она была преподнесена как некое открытие, способное перевернуть наш грешный мир и немедля решить все проблемы. Завтра глупых постановлений нет, решения только ответственные. Преступники – наказаны и сидят в тюрьме. Честные, вооруженные знаниями, опытом и умением, засучив рукава, – ринулись в бой за изобилие и справедливость.

Как же так? Есть законы больших систем, законы инерции. 70 лет народ, оторванный от мира под давлением всеобъемлющего генерального принципа – демократического централизма, воспитывался в духе неуклонного исполнения, 100-процентного голосования и утверждения любых нелепостей, только были бы спущены сверху. Самостоятельность, нестандартность в мышлении, поведении и действиях не поощрялась, а нещадно наказывалась. В школах, институтах, на собраниях царили догматизм и начетничество. На фоне созидания, особенно, первых пятилеток и послевоенного периода, шел параллельно грандиозный процесс разрушения государства и личности.

Система управления огромным государством, которая по делу должна была ограничиться общими направлениями и незначительной корректировкой устанавливаемых жизнью процессов, отнюдь не по воле Сталина, а в соответствии с объективной необходимостью фактически смогла функционировать лишь в бюрократической форме приказа и насилия. Именно поэтому ею был взращен многомиллионный аппарат власти и контроля, который не без оснований кое-кем объявлялся даже классом. В каком режиме он работал? Более всего в режиме бездумного преобразования указаний власти и многоступенчатого доведения их до исполнителей по правилу. Переписать, не исказить, не выбросить, не изменить ни слова, и творчески добавить: принять к неуклонному исполнению. В лучшем случае – потребовать разработать какие-либо мероприятия.

Централизм в управлении не только привел нас к неумению работать и пренебрежительному отношению к обязанностям, но заставил людей жить в атмосфере крупного и мелкого жульничества, вопреки здравому смыслу и рачительному хозяйствованию. Как принято, так скажем, так отчитаемся – стало главенствующим в любой работе. Информация снизу шла искаженной и центр в не представляемых объемах выдавал желаемое за действительность, усугубляя и усиливая дух всепроникающей лжи.

Система чрезвычайно ограничивала руководителей любого ранга в принятии самостоятельных решений. Это устрашающе сдерживало рационализацию управления, а управленцев превращало в несчастных нытиков. Все низы чего-то просили у стоящих выше, а последние, не обладая необходимыми полномочиями, на поднятые вопросы отвечали общими пожеланиями хорошо и честно трудиться, соблюдать дисциплину и самостоятельность, которой были лишены сами. И так до верхнего этажа уже во всеоружии власти, но при таком количестве проблем, когда не могло идти и речи об оптимальном их решении.

Как строить новое общество при таких исходных позициях ? Допустимы ли здесь революционные преобразования без того абсолютно очевидного, что и произошло?

      Можно, не подумав и не взвесив как следует, броситься мастерить разве сарай. А дом? Разве могут представить себе инженеры строительство цеха, завода без комплексного проекта, на разработку которого уходят годы? Без точной оценки возможностей промышленности, строителей, их подготовленности, наличия материалов, комплектующих изделий?

Почему же в области политики, социальных преобразований всё делается сходу, сверхрешительно и целеустремленно, как будто завтра конец света и надо успеть, хоть как-нибудь, но при мне? 70 лет сплошные революции. Двух поколений нет, третье доживает на пенсии, четвертое дорабатывает свой срок, а они ничему не научились и опять устроили очередной бой в барабаны и обязательно в новом оркестре. И всё это – не сегодняшнее мое прозрение.

Мы знали, что нельзя ни в какие ни в два, ни три, ни в пять лет поднять машиностроение. Нельзя это сделать переброской средств в объемах больших определенной нормы: они не будут освоены. Знали, что условия для становления кооперативного движения совсем не те, что при НЭПе. Тогда были кадры, подготовленные только что в недрах процветающего капитализма. А тут кооперацию должны двигать вперед прежде всего дельцы теневой экономики, спекулянты и рвачи, которые вчера еще пребывали вне закона. Отдавали себе ясный отчет в том, что первый десяток предперестроечных постановлений Совмина СССР, вопреки теперешнему утверждению Рыжкова, не несут никаких конструктивных предложений кроме острой критики существующего состояния и потому являются мертворожденными документами, сочиненными по старым рецептам старым аппаратом. Понимали все, вплоть до последнего стоящего в очереди мужика и бабы, что антиалкогольная кампания – прямая передача государством доходов в руки нечестивой братии. Что разговоры об аренде, подряде сначала на 3 – 5 лет, затем на 10 – 30 и даже на 50 лет без надлежащей инфраструктуры – есть пустые, ни на чем не основанные и ничем не подкрепленные от незнания жизни, обещания манны небесной крупным экономистом Буничем.

Не все, но многие, работавшие с Рыжковым, знали, что он неплохой человек и даже неплохой директор Уралмашзавода, но только в рамках устоявшихся правил и норм поведения, что он не способен к перестроечным решениям и станет заложником политиканских лозунгов партии. Но, спасая его в своих глазах, я полагал, что он тоже прекрасно все понимал и только не мог повернуть туда, куда нужно. Святая наивность! При социализме, видимо, до таких постов могли добираться люди особого склада, поведение и образ мышления которых обычному смертному не дано понять. Как видно из его книги «Десять лет великих потрясений», написанной отнюдь не по обязывающим обстоятельствам, а по велению души и при полной свободе, он осознал только внешнюю атрибутику социализма вне причинно-следственных им порожденных связей. Он совершенно, если верить написанному, не понял, что «великие» потрясения и всё с ними связанное – есть прямой результат 70-летней насильно насаждаемой утопии и неестественной человеческой жизни, а совсем не козней Ельцина и иже с ним. Да, агонию системы можно было продлить, если она позволяла бы одному из главных лиц в государстве заниматься не мыльным порошком, а принятием действительно нужных нестандартных и быстрых мер по ее спасению. Ну, например, в рассмотренном выше случае взять да по просьбе конструкторов немедленно прикрыть преступную часть деятельности Госстандарта и наполовину его разогнать. Или оперативно прореагировать на товарную ситуацию и, как Гайдар, решительно и нахально, но разумно, не на соль и минтай, а коммерческие цены – на весь покупаемый государством за газ и нефть дефицит. То же – на собственные деликатесные продукты и подприлавочные товары. Дифференцированную, в соответствии с реальной стоимостью, квартплату. Короче, нормальную для бездефицитности цену на то, чем питалось и пользовалось высокое московское и прочее чиновничество. Да мало ли, что можно было сделать еще, хотя бы и для временного выживания? Не сделано. И, по всем представлениям, не могло быть сделано. А потому незачем сейчас после драки плакаться и резво критиковать пересекших дорогу. Свято место никогда пустым не оставалось. К тому же, о людях, мечтающих оставить след в истории, судят не по ими сказанному и написанному, а по их труда конкретным результатам.

По той же наивности, несмотря на преклонный возраст, не знал я лично и второго. Что человек, оказывается, может чуть не каждый божий день менять свои взгляды. Сегодня исповедовать одно, а завтра другое. Обещать и почти ничего не выполнять. Плыть по стихии событий и, не испытывая ни угрызений совести, ни стыда, оставаться на своем командном посту. Горбачев, объявивший себя главным перестройщиком, в действительности оказался единственным человеком, который на протяжении всех лет перестройки с удивительным упрямством отстаивал статус-кво и произносил «да» самый последний. Только разлагающаяся система могла поставить во главе огромного государства, ничем не одаренного человека, который даже сегодня, после всего происшедшего, не может понять, что его «успех» в устроенной им клоунаде и что бегают на него посмотреть из чисто стадного любопытства, а вежливо разговаривают в силу известной российской привычки к чинопочитанию, даже если он и бывший. Кандидат в президенты! Поистине нет предела человеческой ограниченности.

Сейчас я снова на своей прежней конструкторской работе, на той, с которой начинал и которой занимался всю жизнь на Уралмаше. После 85 года удалось вместе с нашими специалистами пустить еще два крупных объекта. Оба с великим трудом и оба, как это не смешно и не горько, – на Украине. Один из них – упомянутый цех высокочастотной закалки рельсов на меткомбинате «Азовсталь», второй – кольцераскатной стан на Трубопрокатном заводе в Днепропетровске.

Перестройка и последующие за ней события сказалась на нас так же, как и на стране в целом. Пока без работы не сидели, но делаем ее всё меньше и меньше по тем же причинам, что и все остальные. Резкое сокращение производственного персонала, практически полное отсутствие притока молодых специалистов, разрушенные связи, задержки с оплатой за продукцию и работу, все разрастающаяся сфера непроизводительного полумафиозного или совсем мафиозного посреднического труда и прочие беды.

      Однако есть кое-что и радующее. Полностью сметен партийный и прочий унизительный контроль, исчезли всякого рода бесчисленные согласования, Госстандарт, с которым два десятка лет воевала вся деловая инженерная братия, приказал долго жить в части всего им изобретенного и остался с тем, чем положено ему заниматься. Люди, конечно, прежде всего молодые, стали более инициативнее и предприимчивее. Это хорошо. Это движение вперед, но, к сожалению, весьма осторожное в тех направлениях, которые по настоящему нужны обществу. Ничего не поделаешь. По таким законам плавного и очень медленного подъема начинаются все новые полезные процессы.

Политическая же ситуация, связанная с преобразованиями внеэкономического содержания, менялась и продолжает меняться сверхбыстро.

Горбачев ушел со своего поста так и не сказав «Простите» народу, управлять которым взялся не имея на то никаких способностей, а, следовательно, и прав. Ушел после известного переворота, главным идеологом которого фактически являлся и отличался от бунтовщиков тем, что три дня молчал, в то время как его приверженцы говорили и действовали в соответствии с проводимой до сего политикой, не навязанной, активно им защищаемой и пропагандируемой. Интересно, что предпринял бы он при ином завершении переворота. Помните, как у Цвейга королева Елизавета не желала казни Марии Стюарт?

Высокая оценка его деятельности со стороны хитрых политиков западного мира – элементарная дань за развал нашей страны, освобождение восточной Европы и даром доставшегося повышения ими собственного потенциала. И если кто-то из наших продолжает в подобной оценке поддакивать Западу, так это есть чисто российское преклонение перед авторитетной особой, вне понимания истинной подоплеки ее поступков и суждений.

Стремительно организовалось СНГ. Сотворено оно было по всем правилам бытия и нашей культуры и безусловно не для того, чтобы покончить с Центром, а по чисто человеческим эгоистическим устремлениям, ради власти и желания быть первыми. С собственными президентскими самолетами, дачами, личной охраной и, главным образом, быть в окружении первых.

Эта окологвардия постарается сделать всё, дабы их первые были самыми первыми, конечно, не в том, что нужно народу. Впрочем, можно сказать, уже постаралась и сделала это столь же быстро, как в свое время придворные царя быстро развратили большевиков. По тем же побуждениям стали обосабливаться и полуотделяться автономии и области, появились президенты и губернаторы со своей челядью и аппаратом.

Объясняющих и пропагандирующих преимущество и полезность происходящего пруд пруди – их ничуть не меньше, чем несколько лет назад доказывавших и рекламировавших прямо противоположное.

Правда, есть перемены: однобоко-тенденциозные утверждения любого толка сегодня соседствуют рядом. Генеральный принцип демократии – свобода (хотя и расшатывает государство) продолжает оставаться на знамени новой власти. Видимо, для того, чтобы окончательно добить социализм и заставить людей забыть, что в нем было не только плохое, но и хорошее. Во всяком случае такое последнее, игнорирование которого новой властью может снова привести страну к очередному бунту.

Можно с достаточной вероятностью предсказать и дальнейшее развитие событий.

Мне кажется, главный определяющий момент нашего будущего существования в силу инерционности человеческого мышления состоит в том, что общество еще долго будет находиться под давлением эгоистических групповых и личностных интересов, сильных самих по себе и дополнительно отшлифованных до безупречности десятилетиями прошлой системы.

Какими бы превосходными не были отдельные лидеры и какими бы они благородными идеями не руководствовались, аппаратная верхушка, эта главная сила любого общества, сделает всё возможное и невозможное для сохранения элементов распределительного механизма. Всеми силами она будет отторгать лидеров от экономики и обращать их главное внимание на упоительную для человеческих страстей борьбу за влияние и политическую власть.

Она сделает всё, чтобы самые правильные лозунги в области экономики обрастали такими практическими решениями, которые продолжали бы держать страну в состоянии «барщины», ибо свою собственность никто еще никогда не отдавал сам без силового на то воздействия.

Можно предполагать, что в силу неумения и плохих знаний мы еще долго разговорами о защите бедных и о деньгах будем прикрывать настоящую экономику. Не будем ею заниматься и по другой, основной, причине: более привлекательного пока, причем для самых энергичных и предприимчивых, занятия – дележа ничейной собственности и накопления «дарованного» народом капитала. Непременные его атрибуты: спекулятивные махинации, подкуп и обман – несовместимы с созидательным процессом.

Общая культура общества такова, что властные и собственнические поползновения будут еще долго превалировать над его действительными интересами, психологические моменты в восприятии ситуации являться определяющими, а неумение решать конкретные вопросы практики, да еще при отсутствии надлежащей инфраструктуры, будут заменяться принятием программных лозунговых установок, кадровыми перестановками и прочими внешне впечатлительными реорганизациями.

Развитие будущих событий будет стимулироваться в значительной мере снизу, в обход официальных, предпринимаемых сверху шагов. Действенность этого рынка инициатив станет тем успешнее, чем быстрее две главные противостоящие группы откажутся от своих притязаний.

Одна – от неуемной и неразумной страсти к сверхмерному, а теперь еще и рваческому, обогащению.       Другая – от утопического, приведшего нас к катастрофе, вожделения к уравнительно-распределительному существованию.

Я, повторяюсь, был и остаюсь сторонником эволюционного пути развития, при котором управляющие воздействия лишь подправляют естественно сложившееся течение жизни. Но мы второй раз в этом столетии по безграмотности российских вождей, всеобщей нашей ограниченности и святой вере в скорую сказку были его лишены.

И вновь я задаю себе вопрос. Либо мы играем в чудесную игру, с изначальной убежденностью в некую представляемую, а не реальную, действительность, в которой нам нравится сам процесс занебесного парения, либо мы все просто глупы и нами как правили, так и будут править в угоду человеческим страстям, влиянию и власти?

Поймем, разберемся, что к чему – будем жить. Нет – существовать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДНЕВНИКОВАЯ

Я назвал эту часть дневниковой, хотя в ней нет ни дат, ни даже хронологической последовательности. Так она названа только в силу дневникового характера послуживших для нее записей, как реакции на текущие события в личностной инженерной оценке соответствующего периода моей жизни. Для удобства чтения они сгруппированы по разделам, представлены в прошедшем времени и несколько отредактированы в том, что касалось каких-либо частных моментов или потребовало корректировки и некоторых незначительных дополнений с учетом сегодняшней действительности и новых от нее впечатлений.

«Правила, столь успешно действующие на уровне клеток и органов, могут стать источником той подлинной философии жизни, которая приведет к выработке кодекса поведения, построенного на научных принципах, а не на предрассудках, традициях или слепом подчинении непререкаемым авторитетам».

Г. Селье

РЕАЛЬНЫЙ СОЦИАЛИЗМ И ПЕРЕСТРЙКА

Социализм, как искусственно задуманное и таким же образом создаваемое социальное построение, был способен эффективно действовать только в рамках одного – двух поколений людей, вооруженных знаниями, умением и жизненным опытом под прямым или косвенным воздействием предшествующей эпохи. В шестидесятые годы, когда ушло первое поколение, стало уходить второе и появилось много новых людей, уже воспитанных полностью новой системой, он стал все быстрее и быстрее деградировать и приобретать свой натуральный марксистский вид с неумением ее граждан учиться, работать и управлять.

Характеристика тому эти заметки тех лет о прогрессивно нарастающем развале социализма и его логически завершающем конце – перестройке.

Марксистская философия была заложена ее молодыми, не знающими жизни, авторами на базе игнорирования законов природы живого. Потому все ее положения, касающиеся интересов человека и его отношения к окружающему миру, оказались сплошной схоластикой. Главным в ней являлся анализ принципов распределения произведенного обществом продукта, исходя из которого делались глубокомысленные выводы об отношении работника к труду. Работника же всегда интересовал только одно – что получает он лично и как полученное соответствует его собственной оценке. В этой чисто потребительской характеристике общества степень его совершенства определялась величиной доли присвоенного продукта. Но разве только ею? Нет. И в этом еще одно заблуждение марксистов.

Второй составляющей эффективного труда и движения общества к благополучию является предоставляемая людям возможность творчества, проявления ими своего Я. Чем больше действующая система отвечает данному требованию, тем быстрее и продуктивнее она развивается. Доказательство тому – одинаковые темпы роста производительности труда в отдельные периоды для совершенно разных социальных систем. С другой стороны вне того, кому достается больше от прибавочного продукта, общество девальвирует, когда оно начинает сковывать инициативу и ограничивать проявление личностных качеств своих членов, их творческих устремлений. Наступают кризисные явления.

Однако вместо оперативного вмешательства вожди систем подводили себя и своих подданных к войнам и революциям. Вздобренная на крови и смерти новая формация начинала ход вперед на другом витке исторической спирали, а людям объясняли ее успешное движение новым способом соединения средств производства и рабочей силы – глубокой тайны, скрытой якобы основы общественного строя. На деле же, работающие просто получали возможность больше проявлять свое Я, чем раньше, а стоящие у власти – новую форму присвоения прибавочного продукта и в другом количественном составе. Последнее, если учитывать не само приобретение и накопление богатства личностью, а собственно потребление, т. е. количество ею использованных (проеденных, растраченных) благ, социализм нельзя признать прогрессивным явлением. В сравнении с капитализмом он резко сократил количество людей, присваивающих сверх меры. Благодаря этому поднял жизненный уровень бюрократов, политиканов и лодырей, расплодил их за несколько десятилетий до невероятных пределов и поставил по доходам в один ряд с деловым большинством, обеспечивающим истинное благополучие страны. Он установил социальное равенство для подавляющего большинства, но на относительно низком уровне. Уровне ниже потенциальных возможностей общества по техническому и культурному его развитию.

Новая формация, как и предыдущие, пришла через революцию и вопреки ожиданиям ее идейных основателей, принесла неравенство в распределении продукта через известный принцип равных возможностей. Выделив маленькую часть стоящих у власти и уровняв деловых людей со второй их бездеятельной половиной в правах на благо, социализм проигнорировал законы природы и оказался обреченным на относительное обнищание. Круг замкнулся на том, что декларировалось «классиками» по отношению к так резво раскритикованному ими капитализму. Истина (я использую это слово в двух значениях: как характеристику чего-то общего и как – конкретного частного, здесь – в первом его значении) не так проста, чтобы ее можно было трактовать как нечто абсолютное и окончательное. «При зарождении нового, – писал Джон фон Нейман, – ему свойственен классический стиль. Но по мере старения новое начинает обретать черты барокко и это сигнал опасности». Теперь – уже другой.

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
15 декабря 2020
Дата написания:
2001
Объем:
350 стр. 1 иллюстрация
Правообладатель:
Автор
Формат скачивания:
18+
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 162 оценок
Черновик, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 53 оценок
Аудио
Средний рейтинг 5 на основе 16 оценок
Черновик
Средний рейтинг 4,5 на основе 25 оценок
Аудио
Средний рейтинг 4,1 на основе 1018 оценок
Черновик
Средний рейтинг 4,9 на основе 216 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,5 на основе 16 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,7 на основе 1005 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 20 оценок
Черновик
Средний рейтинг 4,3 на основе 55 оценок
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 1 оценок