Протокол допроса: Крыса в норе

Глава 8
В стане врага

Группа УПА-Север.

Сарненский лес.

Ноябрь, 1943 год.

Сотенный Ястреб.

Владислав Коваленко (в сотне его прозвали Коваль) уже месяц был шеренговым в сотне «Варта», которой командовал Дмитро Карпенко или сотенный Ястреб. Боевой выход сотня совершила только один раз. Это был бой против АКовцев. Они провели его быстро, и слаженные действия подразделений помогли полностью разгромить большое подразделение Армии Крайовой в Сарненском лесу.

Затем Ястребу было приказано из штаба УПА-Север временно прекратить активные боевые действия и заниматься подготовкой новых бойцов. Все действия и против немцев, и против АК, и против советов откладывались.

Офицеры и младшие командиры сотни потребовали от Ястреба разъяснений.

– Что происходит? Как в такое время отстраняться от войны? – спросил хорунжий Сом.

– Верно, друже Сом! Для чего нас позвали воевать? Что мне солдатам сказать?

– Твоих солдат нужно к боям еще подготовить, – ответил за сотенного поручик Грицай. – Стрелять никто не умеет!

– А ты патронов нам дал? Как мне их учить если ты желеешь боеприпасы?

– Да ты их винтовку в руках сначала держать научи!

– Хватит! – вмешался в спор Ястреб. – Оставаться на месте и не покидать расположение это приказ куренного! И нарушить его мы не можем! В прошлый раз генерал-хорунжий простил нас в последний раз за самоуправство.

– И что? Будем сидеть и ждать?

– Сидеть и ждать! Но поручик сказал верно – многие наши солдаты стрелять не умеют. Да что там стрелять – винтовку зарядить не могут. Устройства пулемета мало кто знает. И дело для всех найдется в лагере. Я составил расписание занятий для всех взводов. Строевая, теория, огневая и тактика. Все понятно?

– Так точно, друже сотенний!

– Тогда все по местам! Совещание закончено. Сом!

– Я, друже сотенний!

– Пришли мне шеренгового Коваля. У меня есть дело к нему).

– Коваль, хоть и новенький, но дело понимает.

– Вот и поручим ему наших хлопцев из молодых учить.

Коваленко явился в землянку сотенного.

– Друже сотенный. Шеренговый Коваль!

– Садись, Коваленко, рядом со мной. Поговорить с тобой желаю.

– О чем, друже?

– Ты розумна людина, Коваль.

– Это плохо?

– Це добре. Але хто ты такый?

– Я уже говорил это…

– Я помню, что ты говорил, Коваль. Я не о том спросил тебя. Чего ты хочешь?

– Воевать с немцами.

– А после того как немцы уйдут с нашей земли? Что потом?

– Для начала нужно сделать так, чтобы они ушли.

– Хитришь, Коваль. Не хочешь отвечать на вопрос. Я ведь тоже в Красной Армии служил. И знаю, что говорят про это комиссары. Интернационал и свобода для трудящихся. Но что они принесли Украине?

– А что несут Украине немцы?

– Да что ты заладил! Немцы и немцы. Я про советов спрашиваю. Что они принесли Украине? И главное, что они принесут?

– А чего ты хочешь для Украины, сотенный?

– Свободы! – сразу ответил Ястреб.

– Это вещь относительная.

– Нет! Это слова советского комиссара. О том, что свобода это необходимость. Нет.

– А что она, по-твоему, сотник Ястреб?

– Право выбирать самому. А вот ни немцы ни советы нам того права не дадут. Они хотят, чтобы мы приняли их точку зрения или они сразу объявят нас врагами. Скажи мне, почему у советов нельзя высказать свое мнение, если оно отличается от мнения большевиков?

– Идет война и…

– Да разве когда войны не было, у вас по-другому все происходило?

– А ты сам читал местные украинские газеты, сотник?

– Читал и что?

Коваль процитировал слова из давней статьи Олены Музыки:

– «Мы ни перед чем не остановимся! Наша власть будет страшной! Горе тем, кто дал одурманить себя большевистской пропагандой. Горе тем, кто утратил национальное чувство! По их телам пройдем мы к своей великой цели! Нация рождается с крови и огне!»

– И что? – спросил Ястреб.

– Это и есть та самая свобода, про которую ты только что говорил?

– Так это же простая пропаганда! Чего к словам цепляться?

– Это не просто слова, друже. Это план вашей организации. Так что той самой свободы нет нигде. Сотник. Ни у немцев, ни у большевиков, ни у вас!

– Хорошо! Потом договорим про это. Но ты только при хлопцах чего такого не ляпни, Коваль.

– Не дурак.

– Ты друже, хорошо знаешь устройство пулеметов?

– И русских, и немецких, и английских.

– Вот и поделись с вояками своими знаниями.

– Но я рядовой, друже сотенный.

– И что с того?

– Но ты разве, друже сотенный, знаешь пулемет хуже моего?

– Я один здесь имею военное образование, друже. Теперь нас двое. Иди и выполняй приказ, друже Коваль!

* * *

Хорунжий Сом собрал самых сообразительных хлопцев, дабы учились у Коваля. Их было 32 человека. Коваль рассказывал им об оружии немецкой и Красной Армии. Они рассмотрели винтовки Маузера и Мосина. Провели несколько занятий по автоматическому оружию. В отряде были автоматы МП немецкого производства и советские ППШ.

Коваль показал ППШ солдатам. Но многие среди бойцов Варты хорошо знали это оружие.

– Дрянь автомат, – сказал кто-то.

– Что вы сказали, шеренговый? – спросил Коваль.

– А чего? Оружие неудобное.

Его поддержали:

– Верно говорит. Диск с патронами никуда!

– В бою постоянно отказывает! Я вот, когда мы на немцев с сотником напали на станции, жму на спуск. А патрон заклинило!

– Мы тогда немецкие автоматы захватили на станции. Пять ящиков. Это совсем иное дело!

Коваль возразил:

– Но магазин немецкого МП-40 вмешает меньше патронов.

Ему ответили бойцы:

– И что? Патронов можно в карманы набрать. Снаряжать немецкий магазин легко. Это не то, что диск от ППШ.

Коваль согласился, но сказал:

– Однако дальность прицельного выстрела у МП-40 совсем невелика. Отбежал от тебя враг на 50 метров, и ты в него уже не попадешь, а из ППШ можно и со ста метров врага уложить^[52].

Через неделю Коваль решил перейти к главному – к пулемету. Вояки сидели на стволе поваленного дерева, и смотрели на инструктора, перед которым поставили ручной пулемет.

Коваль спросил:

– Знаете что это такое?

– Пулемет!

– Это не просто пулемет, а ручной пулемет системы Дягтерёва. Знает ли кто устройство этого ручного пулемета?

Никто этого не знал.

Коваль быстро разобрал его и разложил части перед собой.

– Я произвел неполную разборку ручного пулемета. Этот пулемет состоит из 68 деталей без магазина. Вот перед вами его основные детали. Сменный ствол с пламегасителем и газовой камерой. Ствольная коробка с прицельным устройством. Цилиндрический кожух ствола с мушкой и направляющей трубкой. Затвор с ударником. Затворная рама и шток поршня. Возвратно-боевая пружина. Спусковая рама с прикладом. Дисковый магазин. Складные сошки.

Вчерашние крестьяне смотрели на детали.

– Достоинства этого пулемета – он прост в использовании. Каждый может его освоить быстро. Кучность при стрельбе неплохая. Рассеивание на дальности 100 метров оставляет 170 мм по ширине и высоте. Но на 800 метрах уже 1600 мм по высоте и 1250 мм по ширине.

– А немецкий ручной пулемет лучше этого? – спросил один из вояк.

– Много лучше, – сказал Коваль. – Дисковый магазин «Дягтерева» создает при переноске неудобства. Ослабление пружины может привести к тому, что в магазине останутся последние патроны. Из-за этого магазин приходится не снаряжать полностью. В немецком МГ-42 лента на 250 патронов. Скорострельность выше, дальность стрельбы больше.

К Ковалю подошел вестовой:

– Друже Коваль, вас хочет видеть сотенный.

– Сейчас?

– Срочно! Приказал явиться к нему сразу.

Коваль посмотрел на высокого молодого парня из числа своих слушателей.

– Шеренговый Тополь!

– Здесь.

– Приказываю вам собрать пулемет, пока меня нет.

– Слушаю, друже Коваль…

* * *

Коваль зашел в землянку Ястреба.

– Заходи друг, У меня для тебя важное поручение.

– Что-то случилось, друже сотенный?

– Олена Музыка пропала, – сказал Ястреб.

– Как пропала?

– Была на хуторе Вишневый. Собирала материал для новой статьи. И пропала.

– Но что значит пропала?

– А то и значит, что похитили Олену. Люди, приставленные к ней, были в соседней хате. Сама Олена велела им ночевать там. Утром они зашли в хату, где она ночевала, а там никого.

– И что это значит?

– Они подумали, что она сама ушла по какой-то надобности, но вскоре вынуждены были бежать из Вишневого.

– Почему?

– АКовцы вошли на хутор. Большой отряд, – коротко ответил сотенный. – Давно пан Шаинский зуб точил на Олену.

– А кто это такой?

– Шаинский? В прошлом капитан польской армии. Ныне командир отряда АК.

– И какое ему дело до Олены? Она не солдат.

– Она пишет статьи, которые не нравятся полякам. Они уже дважды пытались захватить Олену. Но им не удавалось. И вот удалось.

– А если это не АКовцы? А советские партизаны?

– Нет. Советам нет дела до Олены. С такими врагами своей власти они станут разбираться потом, когда придут сюда. Это АКовцы. И Олену нужно срочно вытягивать.

– И ты знаешь, где она сейчас, друже сотенный.

– Наверное, на хуторе Вишневый.

– Но точно ты не знаешь?

– Точно не знаю.

– Так нужно людей послать. Проверить.

– Нам приказано с места не сниматься. Вот и задумал я отправить тебя. Ты человек у нас новый. И, главное, тебя поляки не знают.

– Я готов, – сразу согласился Коваль.

– Готов рисковать ради неё?

– А почему нет?

– Нравится она тебе? – вдруг спросил Ястреб.

– Красивая, – ответил Коваль.

– Ты женат?

– Нет.

– Я скажу тебе правду, друже Коваль. И мне она нравится. Я с такой как Олена, готов был бы к попу под венец.

– А она?

– Не знаю. Не спросил еще. Но хватит про это. Я хорошо снаряжу тебя в дорогу. Отправишься на хутор Вишневый и там узнаешь, кто и как захватил Олену.

– Узнаю у кого?

– С людьми говорить станешь. У меня выходов на тамошних людей нет, друже Коваль. Потому и посылаю тебя.

– Но если я узнаю, где она, то как мне вытаскивать Олену у отряда АК? Если она у них.

– Ты же имеешь полномочия от немцев? АКовцы пока раздражать немцев сильно не хотят.

– А если они уже расстреляли её?

– Нет. Шаинскому Олена нужна. Сразу он её не расстреляет.

– Нужна для чего?

– Для показательного суда. Но хватит говорить, друже. Времени у нас мало…

* * *

Хутор Вишнёвый.

Сарненский лес.

Ноябрь, 1943 год.

Владислав Коваленко был доставлен к хутору Вишневый быстро. У Ястреба были связи с местными крестьянами и ему выделили лошадь с телегой и проводника.

Проводником оказался пасечник Тимофей, у которого на хуторе Вишневом жила сноха.

– Вышнэвый ни полякы, ни бандеривци не чыпають. Покы що не чыпають. А там як воно буде, хто зна.

– А почему не трогают? – спросил Коваль.

– Так там половина людей полякы, а половына наши. Тому и не чыпають.

– Но этот пан Шаинский ведь бывает на хуторе?

– А чого не буваты? В нього там коханка живэ. Мария. И та Мария дуже гарна краля.

– Полька?

– Маты полька. А батько наш – украинэць. Але тая Мария рымо-католычка. Той пан дуже лютый.

– Шаинский?

– Вин. Дуже помсты бажае, собачий сын.

– Мести? А кому?

– Дак бандэривци польске село спалылы де мати Шаинского жила. Мати загинула та сестра пана молодша. Гарна була дивчина.

– Ты сказал, что село спалили бандеровцы?

– Вони.

– А ты вот служишь бандеровцам.

– Я? Хто вам такэ сказав? – Тимофей обернулся к Ковалю. – Сотенный Яструб хиба бандэривець? Вин у генерала Боровця служыть. А люди Боровця не бандэривци. То справжни вояки УПА. Я ж батьку Боровця знаю давно.

– Самого генерал-хорунжего?

– А тоди вин и генералом ще не був.

– Это в 41-ом году?

– У 41-му роци. Тоди нимци звидсиля бильшовыкив погналы. Дуже погано нам пид большовыками було. Мы думалы пид нимцямы буде краще.

Коваль (Лавров) знал, что в 1941 году Боровец со своими сподвижниками еще до прихода немцев захватил власть в Сарнах, обезоружив большевистских ополченцев. Затем он сформировал отряд «Полесская сечь», для очищения лесов на севере Волыни от остатков разгромленных частей Красной Армии. Немцы тогда вооружали его отряды и снабжали их всем необходимым. Но осенью 1941 года «сечь» была расформирована официальным приказом. Боровец увел отряд в леса, и выполнить приказ немецкого командования отказался.

– А зараз батько Боровец не дуже полюбляэ бандэривцив.

Хутор Вишневый был небольшой – не больше пятидесяти домов. Тимофей сказал Ковалю:

– А зараз, человичэ, тоби кращэ своимы ногами до хутора доплентыся.

– Почему?

– А бачу звидсиля що ляхы на хутори. Не трэба щоб нас разом бачылы.

Тимофей показал Ковалю, как незаметно пробраться до хаты его родича. Но Владу не повезло. Он нарвался на польский секретный пост.

Два солдата в польской еще довоенной форме приказали ему остановиться.

– Zatrzymać! Kim jesteś? (Стой! Кто такой?)

Коваль понял, что глупо попался.

– Kim jesteś? (Кто такой?) – повторил вопрос поляк.

– Spokojna osoba. (Мирный человек).

– A czego tu chcesz, spokojny człowieku? (И что тебе здесь нужно, мирный человек?)

– Muszę się zobaczyć z Panem Shimanskim (Мне нужно видеть пана Шаинского), – сразу решил выбрать такой путь Коваль.

– Czy znasz Pan Captain? (Ты знаешь пана капитана?)

– Знаю.

– Czy Pan Captain cię zna? (А пан капитан тебя знает?)

– Нет, но нам стоит познакомиться.

Вскоре шеренговый Коваль (он же Роман Лавров) предстал перед офицером среднего роста и плотного сложения. На вид Шаинскому было лет сорок. Для того кто долгое время жил в лесу и вел беспокойную жизнь партизана, польский капитан был слишком ухоженным.

Он посмотрел на Коваля и сразу сказал:

– Здравствуй, пан жолнер (солдат).

– Почему пан капитан назвал меня солдатом?

– А пан разве не жолнер (солдат)? Ты, пан, тот, кого я ждал.

– Пан знает меня? – удивился Коваль.

– Лично мы не знакомы, но я ждал, что Ястреб пришлет кого-то. Ты ведь из банды Ястреба?

– С чего пан капитан так думает?

– А с того, что я знаю Ястреба и его страсть к этой писаке Олене Музыке. Ты ведь пришел сюда ради неё?

– Олена совсем не жолнер, пан капитан.

– То не правда, пан. Твоя Олена жолнер слова. А ныне слово тоже оружие. И сражается Олена Музыка против нас!

– Так это вы захватили Олену? Пан это признает?

– Я, – ответил Шаинский.

– Но разве это достойно солдата, пан капитан? Она женщина.

– Здесь вопросы задаю я, пан жолнер. Тебя захватили, и я знаю, что ты жолнер Ястреба. И ты ведь знаешь, как я поступаю с пленными бандитами УПА?

– Я действительно прислан Ястребом, но в его отряде я совсем недавно.

– Тебя прислали за Оленой?

– Да. Но у меня есть и собственный интерес до пана капитана. Я не состою в ОУН.

– А кто же ты?

– Я человек из Абвера, пан капитан.

– Цо? – искренне удивился поляк.

– Я человек из Абвера. И я знаю, что пан связан с немцами в Ровно. В последнее время АК испытывает трудности. И некоторые силы со стороны Германии оказывают вам поддержку.

– И я должен вам верить, пан жолнер? – спросил Шаинский. – Вы пробирались на хутор тайком. Вас захватили мои люди, и вы плетете небылицы, чтобы сохранить свою жизнь.

– В сохранении моей жизни вы, пан Шаинский, заинтересованы даже больше чем я.

– А если я прикажу вас расстрелять? Кто про это узнает?

– Возможно никто. Но пан упустит шанс.

– Какой?

– Получить то, что нужно пану.

Коваль решил сыграть «ва-банк»:

– Пан Шаинский знает, что произошло 6-го ноября 1943 года?

– Красные взяли Киев.

– Именно, пан Шаинский. А это значит, что очень скоро красные будут здесь. Немцы отсюда уйдут. Рейх погибнет, но империя большевиков станет еще более могущественной. В Сарненских лесах есть, как вояки УПА, так и советские партизаны. И там и там украинцы. Есть Армия Крайова, а есть армия Людова. И там и там поляки. Но армию Людову поддерживают большевики.

– Что пан желает сказать?

– Пора делать выбор, пан Шаинский.

– Выбор? Про какой выбор говорит пан?

– Против кого стоит повернуть оружие сейчас! Меня внедрили в отряд Варта. И у пана нет нужды избавляться от того, кто не есть враг Польше.

– А кому пан враг?

– Большевикам.

– То пан есть русский?

– Наполовину, – признался Лавров.

– Это как же?

– Во мне есть и украинская и русская кровь, пан капитан.

– Возможно, что пан жолнер говорит правду. Но ведь возможно, что пан лжет. Разве не так?

– Так, пан капитан.

– И как мне проверить это?

– Пока никак, пан капитан. Пану капитану стоит поверить мне на слово.

Шаинский засмеялся.

– Пан жолнер пока не понял, куда он попал. Меня ненавидят местные украинцы. Знаете почему?

– Пан слишком жестоко мстит, – ответил Коваль. – И люди из сотни Варта платят пану капитану тем же.

– Они ведь не окажут мне милости – попади я им в руки? И пан желает, чтобы я поверил ему? Пан жолнер шутит. Но я прикажу пытать пана жолнера. У меня есть большой искусник по этому делу.

– Пытка имеет смысл в одном случае, пан капитан. Если я что-то скрываю от пана капитана. Но я сказал пану правду.

– И снова столько слова, пан жолнер! Слова и никаких доказательств. Но отложим наш разговор на потом, пан. Ты хотел видеть Музыку? Ты увидишь её…

* * *

Коваля отвели в сарай, служивший полякам тюрьмой. Шаинский не соврал. Там была Олена.

Девушка сидела в углу на охапке соломы, обхватив руками колени. Когда отворилась дверь, она подняла голову. Думала, что пришли за ней, но нет! Допроса на этот раз не будет. В сарае оказался еще один узник.

Жолнеры втолкнули Коваля, и двери снова закрылись.

– Олена? – спросил он.

– Влад Коваленко?

– Это я.

– Что с Ястребом?

– С ним все в порядке.

– Он уже знает про меня?

– Да.

– И это он прислал тебя, Влад?

– Да. Я пробирался на хутор и меня схватили. Напоролся на польский секрет.

– Шаинский с тобой говорил?

– Да.

– И что? Он пытал тебя?

– Нет.

– Нет?

– Пытался его обмануть, но пока он не поверил мне.

– Плохо, – сказала Олена. – Это очень плохо, Влад.

– А что такое?

– Шаинский устроил засаду для Варты. Это только на первый взгляд здесь мало АКовцев. Они надежно скрыты и уже разместили пулеметные точки.

– Но Варта сюда не придет, Олена. Сюда послали только меня.

– И что ты можешь сделать один?

– Иногда словами можно сделать больше чем оружием.

– Ты говоришь про Шаинского, Влад.

– Он мне не показался человеком глупым.

– Он умён. Но он наш враг. И такой враг, который нас не выпустит живыми.

– Ты боишься смерти, Олена?

– Я? Нет. Готова умереть за Украину! Чем больше крови патриотов они прольют, тем сильнее станет нация. Нацию можно цементировать только кровью героев.

– Это все пафос, Елена! Громкие слова и не более того. Для газетной страницы они годятся. Но мы с тобой сидим взаперти. И если нас сегодня поставят к стенке или повесят, то, что героического в этом будет? Кто оценит это, Елена?

– А что предлагаешь ты, Влад?

– Бороться.

– Бороться?

– За жизнь. А жизнь это самое ценное, что есть у человека.

Музыка ничего не ответила Ковалю…

Глава 9
Елена Музыка

Сарненские леса.

Отряд «Победа».

Ноябрь 1943 год.

В партизанский отряд «Молот», которым командовал полковник НКВД Трофим Стерненко прибыл связной. Командир отдыхал в своей землянке и связника принял комиссар отряда майор Лурье.

Семен Гурченко сотрудничал с партизанами с осени 1941 года. Тогда он спас многих окруженцев и помог им обосноваться в лесах. Собственно с них начался отряд «Молот». Сначала здесь командовал капитан Красной Армии Терентьев. Но в начале 1942 года его убили во время акции. Никакой связи у отряда с центром еще не было. Действовали партизаны по своему усмотрению. Но 30 мая 1942 года Постановлением ГКО СССР^[53] был создан Главный штаб партизанского движения (ГШПД) при Ставке Верховного Главнокомандующего^[54]. В 1943 году из подчинения ГШПД был выделен в отдельную структуру Украинский штаб партизанского движения. Именно после создания ГШПД в отряд из Москвы и были направлены полковник НКВД Стерненко и майор НКВД Лурье.

Лурье доложил в Москву о полезной деятельности Гурченко и того даже наградили орденом Красной звезды. Гурченко пользовался полным доверием комиссара и командира. Он был одним из немногих, кто знал агентов в тылу у немцев.

– Это ты Семен? С чего это ты пришел в отряд?

– Я, товарищ комиссар. Срочное дело. Где командир?

– Спит после вчерашнего. Что у тебя?

– Придется будить.

– Да что случилось?

– Журналистку Олену Музыку захватили АКовцы. Ту самую, за которой вы велели наблюдать.

– Елену?

– Да.

– Захватили? Когда?

– Два дня назад.

– И ты говоришь это только сегодня?

– Я как смог, так сразу к вам. Раньше никак, товарищ комиссар.

– Как это случилось? – спросил Лурье. – И где?

– На хуторе Вишневый. Никаких накладок никогда не было. Но неожиданно на хутор пришло не меньше сотни вояк из АК. Никто такого не ждал особенно после недавнего разгрома, учиненного АКовцам, людьми Ястреба.

– А чего им нужно в Вишнёвом? Его поляки не трогали.

– АКовцы эти под началом капитана Шаинского. Олену они используют как разменную монету. Им нужен Ястреб.

– Идем к командиру, – сказал Лурье…

* * *

Стерненко весьма ценил партизанку Настю Берзенко. Еще год назад он увидел эту дивчину среди партизанского пополнения. Поначалу он подумал, что перед ним Олена Музыка, журналистка газеты «Волынь», но оказалось что это совсем иная девушка. И Музыке она не была родственницей.

И тогда он поделился своим планом с Лурье – внедрить эту девушку к немцам вместо Елены. Комиссар поначалу воспринял идею в штыки:

– Это обычная девушка из деревни, командир.

– Я же не предлагаю внедрять её сразу. Сначала подготовим.

– Музыка журналистка. А эта хоть писать-то умеет?

– Сейчас проверим.

Оказалось, что девушка Анастасия Берзенко была образована. За её плечами было оконченное педагогическое училище в Киеве. В деревне она работала учительницей.

Так решилась её судьба. Девушку стали готовить к заброске.

Стерненко получил «добро» из Москвы от комиссара госбезопасности второго ранга Максимова. Но комиссар Лурье все равно сомневался:

– Авантюра чистой воды!

– Да почему же?

– Настя не сможет выдать себя за Музыку.

– А я тебе говорю, что сможет. На машинке она уже учится печатать.

– А голос? Я посылал человека в Ровно. Голос другой!

– Я же тебе говорил, что после «болезни», воспаления легких, голос журналистки слегка огрубится.

– Это насторожит лидеров ОУН. Да и что делать с теми, кто знает Музыку близко?

– Эти списки составлены и тебе заниматься их устранением. Ты пойми, комиссар, что это идеальный вариант для внедрения. Скоро нам понадобятся сведения про ОУН. А у нас там будет свой человек!

– Девушка сильно рискует! Она не разведчица, командир.

– Мы все рискуем. Вся страна рискует, комиссар.

– Хорошо. Давай рассмотрим список контактов Музыки.

– Музыка принята в состав центрального провода ОУН всего месяц назад. В руководстве ОУН её знают мало. А вот эти двое журналистов «Волыни» должны исчезнуть.

– Этими мои люди уже занимаются, командир.

– Но они должны исчезнуть, а не быть обнаруженными в качестве трупов.

Лурье заверил командира:

– С этим проблем не будет. Никто тел никогда не найдет.

– И с остальными также. Вот эти в списке до красной черты. Остальные мало опасны.

– Ты уверен, командир?

– Да. Всех знакомых Музыки убирать нельзя. Слишком много вопросов возникнет. И сделать это нужно не сразу, как ты понимаешь.

– Я уже составил очередь. Все будет выглядеть естественно. Двоих мы подставим так, что их сами немцы к стенке поставят.

– Ты о ком?

– Вот этот и этот, – показал Лурье на фамилии в списке.

– И как ты подашь их немцам?

– Наш информатор сдаст их в гестапо. Новый шеф гестапо ведь хотел чтобы агенты работали успешнее? Вот он это и получит…

* * *

И, вот внедренную с такими трудом, Анастасию Берзенко (Елену Музыку) похитили АКовцы, капитана Шаинского. А ведь Настя не имела никакого отношения к статьям, которые написала Музыка.

Стерненко спросил Лурье:

– Что скажешь, комиссар?

– Если это АКовцы, то кто такая Музыка на деле они не знают.

– А если знают? Мы должны учитывать все.

– Ты о том, что нужно доложить в Москву?

– Да, – ответил Стерненко. – Комиссар госбезопасности Максимов должен знать о похищении Музыки. А сам Максимов доложит Меркулову.

– Не нужно никому докладывать, командир.

– Ты о чем?

– Мы сами вызволим Настю. Возможно, что она попала под раздачу случайно.

– Провести войсковую операцию?

– А что такого? Это поляки, а не немецкие полицейские части. Раскатаем их и все.

– Но связной сказал, что это дело капитана Шаинского. А Шаинский имеет зуб на Ястреба командира Варты. А если сам Ястреб освободит Музыку?

– Нет, – сказал Лурье. – У всех частей УПА-Север приказ Центрального провода боевых действий без приказа не начинать. Это точные сведения от разведки.

– А что такое?

– ОУНовцы собрали Третий «Велыкый збир»^[55] и решают как быть дальше. Определяют тактику борьбы. Пока они там в центре говорят, люди из УПА Боровца не станут действовать.

– Ястреб может начать и без приказа, – предположил Стерненко.

– Не сейчас, командир. Освобождать Елену нужно нам.

– Отряд не в полном составе. Часть людей под командой Носова мы отправили в Цимлянские леса. И батальон Ловеса отправился в помощь Ковпаку.

– Справимся и сами, командир.

– Зови связного!

Лурье позвал Гурченко.

– Семен! Ты хорошо знаешь Вишневый?

– Да, командир.

Стерненко разложил карту на столе и подвинул светильники ближе.

– Подойди сюда.

Семен подошел.

– Вот хутор Вишневый! – палец командира показал на точку на карте. – Покажи, как расположились там поляки.

– Оборону заняли по всему периметру, командир. Я видел пулеметные точки по краям. Крайние дома превратили в крепости. Всюду расставили секреты. Я сам пробрался, потому что знаю местность как свой карман, и потому что был один.

– Ты скажи, Семен, как нам войти на хутор? – спросил Лурье.

– Незаметно? Никак, комиссар. Поляки не пировать туда пришли, а устроили засаду.

– Они ждут атаки и атаки крупными силами. А у нас всего 120 бойцов, – сказал Стерненко. – Здесь надобно подумать. Если сунемся в лоб, половину людей положим.

– А ежели под немцев сработать? – предложил Семен. – У нас с прошлого раза комплектов десять формы осталось.

Комиссар посмотрел на командира.

– Он дело говорит.

– А если АКовцы откроют огонь?

– По немцам? Нет. Они ждут сотню УПА. Зачем им ввязываться в бой с немцами? У них наверняка все еще действует «перемирие». Не станут они стрелять, командир. А нам бы только до хутора добраться.

– Но нужен «офицер».

– Я буду офицером, – сказал Лурье.

– Ты немецкого языка не знаешь. А там Шаинский, который говорит по-немецки как немец.

– Но среди часовых не будет Шаинского.

– А если его вызовут? Они наверняка это сделают когда увидят немцев. Да и поедем на чем? Немцы, путешествующие по лесу пешком, вызовут кучу подозрений.

– Дак можно захватить бронемашину и пару мотоциклов в Соснах. Туда вчера прибыла команда под началом офицера, – сказал Семен Гурченко.

– Оттуда знаешь?

– Да по пути мне наши из отряда Боровикова сказали. Я прямо на ихний секрет вышел. Они сказали через Сосны не ходить.

– А это отличная идея командир. Бронемашина и мотоциклы как раз то, что нужно…

* * *

Сарненские леса.

Село Сосны.

Ноябрь 1943 год.

В селе под названием Сосны действительно расположился небольшой отряд немецкой полиции лейтенанта Гротенбаха. Под его началом было 14 солдат. Они прибыли на бронемашине в сопровождении трех мотоциклов.

Сосны были большим селом, и там стоял отряд вспомогательной полиции из местного населения, около 30 человек. Захватить село нужно было быстро и желательно без потерь.

Партизаны сняли звезды со своих шапок, и надели белые повязки на рукава. Они расселись в двух телегах запряженных парами бойких лошадок.

Лурье приказал всем молчать. Переговоры взял на себя.

– Хальт! – немецкий часовой остановил телегу.

С немцем были три полицая.

– Стоять! Куда прешь!

– Усиление из района, – сказал Лурье и протянул полицаю бумагу.

Тот взял, проверил печати управы и подпись бургомистра. Все было верно. Затем стал читать содержимое.

«Предписываю коменданту Черненко усилить полицейский отряд в селе Сосны отдельной командой в составе 20 человек».

– Чего-то не слыхал я про усиление, – сказал полицай, повернувшись к товарищу.

– Дак жаловался наш начальник, что мало нас, – ответил второй.

– Да то когда было!

– А кто их там в управе разберет.

Полицай вернул документ Лурье и спросил:

– А чего мало-то вас. В бумаге прописано, что 20 человек. А вас сколько?

– 12-ть со мной. Остальные на третьей телеге будут. Задержались маленько.

– Это где задержались?

– А ты кто такой, дядя, чтобы мне вопросы задавать? Я комендант Черненко. А ты кто такой?

– Ты на голос меня не бери. Может у себя ты и комендант. Но в Соснах ты дерьмо собачье.

– Чего?! – Лурье схватился за кобуру.

– Дядя Михась! – одернул полицая второй. – Не заводись. Свои ведь. И ты, мил человек, за оружие не берись. А то сам понимаешь, чего быть может. К нашему начальнику проедем и там все скажешь, кто такой и по какой надобности. А мы люди малые. Караульную службу несем.

Лурье убрал руку от кобуры.

– Так веди к начальству. Я разве против?

– Тебя одного проведу. Твои люди здесь останутся.

– Как скажешь, – равнодушно произнес Лурье.

Свою задачу по отвлечению внимания он выполнил. Люди Семена незаметно подошли к посту и быстро ножами завершили дело. Никто из часовых даже не вскрикнул…

* * *

Группа УПА-Север – «Варта».

Сарненский лес.

Ноябрь, 1943 год.

Сотенный Ястреб снова вызывал к себе хорунжего Сома. Но тот не мог порадовать командира. Связного не было. А это означало одно – шеренговый Коваль (Влад Коваленко) выполнить свою задачу не сумел.

– Он давно должен был вернуться, друже сотенный. И если его нет то…

– Знаю! – перебил Сома Ястреб. – Где поручик Грицай?

– Здесь у входа с хлопцами. Рвется в бой.

– Зови!

Грицай вошел и сказал с порога:

– Я могу с моими хлопцами наведаться в Вишевый.

– Но есть приказ генерал-хорунжего, – сказал Сом. – Строгий приказ!

– Да я и мои хлопцы снимем знаки различия и пощиплем поляков как курей.

– Это капитан Шаинский и с ним добрая сотня молодцов. С кем щипать собираешься, друже Грицай? – спросил Сом.

– А чего ждать? Скажи ему, друже сотенный, – поручик посмотрел на командира.

– Грицай, я не могу отдать приказ! – ответил Ястреб.

Грицай «вскипел»:

– И нам ждать, когда поляки убьют девушку? Да разве только смерть ей страшна, пан сотник?

– Не трави душу, пан поручик!

– Да ты подумай, сотник. Я же дело предлагаю. Сработаем под советов! Мы же не раз так делали. Оденем кожушки вместо шинелей и сойдем за партизан. Я хлопцам накажу по-русски говорить. Решайся, командир.

Ястреб принял решение:

– Возьмешь своих людей, поручик.

– Всех? – спросил Грицай.

– В твоем взводе ныне пятьдесят шесть вояк. Так?

– Так.

– Всех и бери. Пусть новички получат боевое крещение. Но надо чтобы потом никто не болтал.

– Пан сотник! – вскричал Сом. – Это безумие! Что он сделает с полусотней?

– Это Варта! – гордо заявил Грицай.

– Но если у Шаинского не сто человек, а триста? – спросил Сом.

– У страха глаза велики, пан хорунжий.

– Это совсем не страх, пан поручик. Нужна разведка, а не так, совать голову в петлю. А если засада?