Дрозды: Белая Валькирия
Текст– Если мы станем спрашивать мужиков, то к чему придем, господа!
– А вот Махно спрашивает. И потому пока мы не смогли его ликвидировать…
***
Харьков.
Контрразведка.
Штаб-ротмистр Ларионов.
Август, 1919 год.
Штаб-ротмистр Ларионов встретил офицеров Самурского пехотного полка лично.
– Как добрались, господа?
– Нас везли словно генералов. Под надежной охраной, ротмистр. Да еще и такая встреча. Мы с поручиком гадали, за что нам такая честь? Меня в самый последний момент отстранили от командования батальоном.
– Вас заменили другим офицером, ибо вы, капитан, и вы поручик, нужны контрразведке для выполнения важной миссии.
– Мы?
– А что вас так удивляет, поручик? Вы не в первый раз выполняете важные задания. Благодаря вам мы избавились от атамана Гордиенко. А в 1918 году вы оба побывали уже в тылу у красных.
– Но тогда наша миссия в Екатеринодаре провалилась в самом начале, ротмистр, и мы были с поручиком арестованы.
– Но вы как блестяще вывернулись из ситуации, господа. Прошу вас.
Ларионов угостил своих гостей с дороги, и накрытый стол был роскошен. Такого изобилия они не видели уже давно.
– А вы думали, что контрразведка не умеет принимать гостей? Садитесь, господа.
– Коньяк! – Штерн взял в руки бутылку.
– Даже шампанское, – Лабунский завладел второй бутылкой. – Не пил такого с 1915 года. Вам можно позавидовать, ротмистр.
– Не стоит, поручик. Работы слишком много. А обстановка ныне слишком тяжелая. Голова идет кругом. Но прошу вас не стесняться, господа. Прошу! Открывайте шампанское и коньяк. Я понимаю, откуда вы прибыли. Устали. Этот стол – ваша награда за труды. Пусть он напомнит вам прошлую жизнь…
***
Настоящий разговор Ларионов начал только через час.
– Итак, господа, офицеры, вам предстоит путешествие в Воронеж. Как вам известно, он сейчас занят красными. Там находиться штаб 8-й армии под командованием бывшего генерала Селивачева. Но, как вы знаете, у красных существуют при командующих так называемые Реввоенсоветы. Так вот, одним из членов Реввоенсовета является некто Барышников Владимир Архипович. Старый большевик. При царе десять лет был на каторге. Я его знаю еще по жандармскому корпусу Петербурга. Арестовывал его однажды. Было это в 1912 году. И вот он занимает важный пост у красных. Один из людей Дзержинского. Это ваша первая цель.
– Цель? – спросил Лабунский.
– Да. Вам нужно будет ликвидировать этого человека. Но он не единственный. Вторая цель – Чуев Иван Александрович. Он ныне председатель Революционного трибунала 8-й армии красных.
– Иными словами мы должны убить? – спросил Лабунский.
– А что вас удивило, господа? Вы боевые офицеры и привыкли убивать. Вас посылают на очень опасное задание, и убивать вы будете не девочек-гимназисток, но врагов России, с которыми мы с вами ведем войну. Я не прав, господин Штерн?
– Вы правы, ротмистр.
– А вы, поручик?
– В целом да, – согласился Лабунский. – Но это не фронт. Это убийство из-за угла в спину.
– Так не убивайте его из-за угла в спину, поручик. Стреляйте в грудь. Но чтобы успокоить вашу совесть, поручик Лабунский, скажу, что Чуев приговорил к смерти больше тысячи человек. Он не так щепетилен как вы. Итак, господа? Вы готовы выполнить миссию, возложенную на вас командованием Добровольческой армии?
– Готов! – ответил капитан Штерн.
– Готов! – ответил Пётр Лабунский.
– Вот и отлично, господа. И не стоит вам думать, что выполнение этого задания слишком простое. Нет. Это опасно, ибо, если вы попадете в руки Чуева, я вам не завидую. Но Барышников еще хуже. В ЧК умеют ломать людей. Большевикам нельзя отказать в некоторых талантах, господа.
–Как нас перебросят через линию фронта?
–Это теперь совсем несложно, когда фронт совсем рядом. Большевиков можно встретить в 60 верстах от Харькова, где мы с вами находимся и считаем, что это глубокий тыл…
***
Воронеж.
Штаб 8-й армии красных.
Комиссар Губельман.
Август, 1919 год.
Ударная группа красных под общим командованием командарма 8-й армии Селивачева была создана для нанесения удара по войскам Деникина на харьковском направлении. В группу вошли части 8-й и 13-й армий, сводный кавалерийский корпус.
20 августа 8-я армия взяла Валуйки и вышла на линию Волчанск-Купянск-Богучар. Белые части Донской армии отступали. Откатилась назад 7-я пластунская бригада.
22 августа 8-я армия захватила Волчанск, а сводная кавалерийская бригада – Купянск.
20 августа 13-я армия красных была в 50 верстах от Белгорода. 42-я дивизия красных под командованием Гая взяла город Корочу…
***
Член реввоенсовета 8-й армии Барышников был на совещании при командующем Селивачеве. Командарм 8-й армии боялся слишком растянутого фронта. Также он говорил о патронном голоде и требовал еще пять миллионов патронов у Реввоенсовета республики.
После совещания Барышникова вызвал к себе товарищ Гусев и долго ругал его, тряся перед лицом телеграммой от самого Ленина.
– Владимир Ильич считает, что мы деградируем! Что мы не в состоянии выполнять возложенные на нас задачи. Он прямо говорит, что виноват в провале будет именно Реввоенсовет армии!
– Но вы сами слышали Селивачева, товарищ Гусев.
– Ленин сказал, что все они, эти бывшие генералы, могут переметнуться к белым! За ними нужен пригляд настоящих комиссаров! Настоящих, а не тех «сонных тетерь», которых назначили мы с вами! Это слова Ильича!
– Что вы предлагаете, товарищ Гусев?
– Я слышал про комиссара Анну Губельман! Ту самую, что привела к нам целый полк, который ране был на стороне бандитов. Она гарантировала верность нового полка и сама стала его комиссаром. Эта женщина творит чудеса. Она одна стоит целого полка! Вот такие люди нужны в качестве комиссаров при штабах дивизий и корпусов.
– Анна работник ВЧК, товарищ Гусев, и я хотел бы вернуть её на эту работу.
– Комиссаром она будет нужнее для нас в настоящий момент, товарищ Барышников. Найдите товарища Губельман! Если она на фронте отзовите немедленно!
– Как прикажете, товарищ Гусев…
***
Барышников вызвал к себе комиссара отдельного полка красных казаков Губельман. Он знал, что со вчерашнего дня она вернулась из конного рейда. Потери в полку были минимальными.
– Рад, что вы не ошиблись, товарищ Губельман, – сказал Барышников.
– А я говорила вам, Владимир Архипович, что Хотиненко еще станет отличным командиром полка. Этот вчерашний крестьянин может стать преданным борцом революции. Таких как он людей нельзя отталкивать от революции.
– Все это хорошо, Анна. Но я вызвал вас не для того, чтобы обсуждать Хотиненко.
– Вы хотите вернуть меня в ЧК? Пока как комиссар конного полка я принесу больше пользы, Владимир Архипович.
– Это не мое решение, Анна.
– Вас вызывали к товарищу Гусеву?
– Да. Сразу после совещания Реввоенсовета. Гусев рвет и мечет! Ленин прислал телеграмму и требует от нас победы. Во всем обвиняет Реввоенсовет. Говорит, что нельзя выпускать победу из рук. Требует принятия срочных мер! Москва не верит военспецам и особенно Селивачеву! Ленин требует послать на юг энергичных комиссаров, а не сонных тетерь.
– Потому я и нужна в войсках.
– Но вас решено использовать не на полковом уровне. А гораздо выше.
– Вот как? На уровне корпуса? Тогда у меня есть предложение. Конный полк Хотиненко преобразовать в конный корпус. Впоследствии даже в дивизию. Присоединим к нему части 12-го полка, который сбежал с позиций и не выдержал атаки кавалерии Мамонтова. И часть 2-го кавалерийского полка, который потерял в боях половину состава. Причем они не погибли, а перебежали к белым. Эти полки выведены из зоны боев и с ними разбирается ревтрибунал. Разумно ли это? Отдайте их под начало Хотиненко, и мы с ним сделаем из этих красноармейцев победителей.
– Вы уверены, Анна?
– Да.
– Это большая личная ответственность.
– Я не боюсь ответственности, товарищ Барышников!
– Хорошо. Я завтра же поддержу вашу инициативу на новом заседании Реввоенсовета ударной группы.
– И конный полк Хотиненко будет преобразован в бригаду?
– Да.
– Самого товарища Хотиненко я бы со временем отправила на высшие командирские курсы в Москву.
– Сейчас слишком тяжелая обстановка на фронте, Анна Генриховна…
Глава 7
Красный Воронеж
Воронеж.
Прибытие.
28 августа, 1919 год.
Штерн и Лабунский прибыли в город Воронеж 28 августа. Пересечь линию фронта оказалось очень просто. Они имели документы красноармейцев 31-й дивизии, которые находились на излечении в госпитале после ранений. В солдатских простых бесформенных шинелях, в ботинках с обмотками, давно не бритые, они мало походили на офицеров белой армии.
Штерн этот город знал хорошо еще с довоенных времён. Потому провел Лабунского кротким путем до базарной площади, где было в тот день многолюдно.
– Вот вам и новая власть, друг мой, – тихо сказал Штерн, указав на торговые ряды. – Во что превратилась самая хлебная губерния России.
– Так теперь везде, друг мой. Но прекрати «выкать». Мы простые солдаты.
– Забылся. Вспомнил, какие магазины здесь были! Торговые дома известные на всю Россию.
На рынке цены стояли высокие и за деньги в нынешних условиях многие крестьяне торговать продукты не хотели. Процветал товарообмен. Рабочие местного завода заработную плату получали производимым товаром – зажигалками и сковородками. Крестьяне охотно меняли на это крупу, масло, овощи.
Офицеров снабдили советскими деньгами – совзнаками, но этот способ оплаты при угрозе занятия города белыми был непопулярен. Правительство Деникина не признавало эти денежные средства, хоть это и вызывало недовольство войск, которые смогли заполучить подобные купюры во множестве, ограбив советские банковские учреждения. Но Особое совещание считало недопустимым признавать эти деньги хотя бы временно.
Потому в распоряжении контрразведки были целые ящики совзнаков. Слишком купные номиналы им давать не решились. Все же шли они как обычные солдаты. Но в карманах Штерна и Лабунского были купюры достоинством в 100, 250, 500 и 1000 рублей.
– На что они эти деньги? – спросил крестьянин, торгующий махоркой. – Вот коли серебро есть, тогда сговоримся.
– Нет серебра, отец. Возьми тогда 1000 рублей.
– А коли они придут? Чего я тогда с энтими бумажками делать буду?
– А коли я тебя, рожа кулацкая, привлеку за контрреволюцию? Чего тогда?
– Ты того, солдатик. Не шуми! Я пуганый!
Лабунский увел Штерна подальше от скандала.
– Премьера прошла с успехом, Петя, – сказал капитан. – Нас приняли за большевиков.
Люди на базаре обсуждали новости и слухи.
– Под городом-то красные окопы роют. Проволоку тянут.
– Дак сказывают, что Мамонтов уже рядом!
– А чего возьмут они город-то?
– Возьмут. Силища, говорят, прёт невиданная.
– Кто говорит-то?
– Дак знающие люди болтают!
– Болтают! Дурья твоя башка! Чего болтают? В город полк товарища Фабрициуса пришёл вчера. Я сам видал. А ты болтают.
– Да мамонтовские казачки твоего Фабрициуса порубают в капусту.
– Это мы еще посмотрим, дядя. А ты, видать, за белых?
– Да уж известно не за коммунистов-христопродавцев.
Сказавший это мужик в картузе сразу поспешил скрыться в толпе.
– Видал, какие настроения в городе? – спросил Штерн.
– Обыватели. Они всюду одинаковы. Ты знаешь город. Нам еще далеко?
– Дак почти пришли. Поселимся с комфортом в дворницкой.
– Где?
– В дворницкой. А где селиться рядовым солдатам? Не в гостинице «Лондон». Там ныне сплошь комиссары и бабы комиссарские.
– Будем надеяться, что теперь нам повезет больше чем тогда в Екатеринодаре.
– Надеюсь, что товарища Губельман в этом городе нет.
– Не думаю, что ты прав.
– Ты о чем?
– Товарищ Губельман вполне может оказаться в Воронеже.
– Откуда знаешь?
– А где ей быть? Здесь разворачиваются основные события, и она у них фигура важная.
– Возможно, что это так. Но Воронеж город большой. Дай бог, не встретимся. Сегодня нам день для обустройства, а завтра идем на встречу с капитаном.
Штерн увидел листовку, наклеенную на столбе. Он подошел и прочитал:
«ВОРОНЕЖСКИЕ РАБОЧИЕ И СЛУЖАЩИЕ! ВРАГ У ВОРОТ! КРАСНЫЙ ВОРОНЖ В ОПАСНОСТИ! Свист казачьей плетки и стоны замученных рабочих и служащих в разных местах Воронежкой губернии доносятся до нас! Наймиты буржуазии – казаки, калмыки, горцы разных народов Кавказа и обманутые крестьяне наступают с севера и юга. Всюду они творят грозный суд и кровавую расправу под командой царских генералов. В этот тяжелый момент ВОРОНЕЖСКИЙ КОМИТЕТ ПРОФЕССОНАЛДЬНЫХ СОЮЗОВ призывает всех трудящихся к оружию! Не отдадим Красного Воронежа! НА ПРАВЫЙ БОЙ!»
– Видал? Забегали большевички.
– Они гонят в город войска. Объявили мобилизацию. Непросто будет нашим его захватить.
Лабунский вдруг опустил голову и поспешил спрятаться в проулке, схватив Штерна за рукав шинели.
– Ты чего?
– Ты видел кавалеристов с той стороны улицы?
– Да. Ну и что?
– Это ответ на твой вопрос о товарище Губельман.
– Не понял тебя, там было трое мужчин.
– Тот в кожаной куртке с маузером в ореховой кобуре Хотиненко.
– Тот самый из банды Глинского царька?
– Он самый. И судя по знакам на его рукаве, он у них поднялся высоко. А где Хотиненко там и Анна Губельман…
***
Капитан Васильев прибыл в Ростов отдельно от Штерна и Лабунского. Он сразу направился в район площади «Круглые ряды». Там была квартира агента, который должен был помочь группе в выполнении задания. Это инженер Горинский Петр Иванович.
Жил инженер в своей квартире, которая пока не подверглась уплотнениям и потому все пять комнат были в распоряжении Горинского.
– Вас не уплотнили, как это принято у большевиков?
– Пока нет. Я ценный специалист. У них нет инженеров. Вы прибыли один?
– Нет. Но остальные сюда ходить не будут. В целях конспирации. Что местное ЧК?
– Я мало знаю о работе ЧК. Но в последнее время не стало житья от уличных бандитов и хулиганов. По вечерам лучше из дома не выходить.
– А что же их милиция?
Инженер только усмехнулся в ответ.
–Вы знаете маршруты движения и место жительства местных ревкомовцев?
– Нет. Откуда мне это знать? Здание штаба армии и здание Воронежского совета известны всем. Это не тайна. Местоположение ЧК и Ревтрибунала также никто не скрывает. Однако все это отлично охраняется. В городе полно войск. Только недавно пришла рабочая дружина из Москвы, конный и стрелковый полки.
– Насколько мне известно, многие большевики живут именно в этом районе города.
– Возможно. Но интересоваться такими вещами опасно.
– Хорошо, Петр Иванович. С этим мы разберемся сами. О цели моей миссии я вам также не сообщаю.
– И не нужно. Я не любопытен. Такого рода любопытство сейчас дорого стоит.
– Ваша семья живет не с вами? – спросил Васильев инженера.
– Слава богу, нет. Они смогли уехать еще в 17-ом году. Я тогда говорил им, что все это совсем ненадолго. В дворянском собрании говорили, что большевики не продержаться и двух месяцев. Но почти два года прошло, а конца этому нет. И, возможно, мои жена и дети никогда не вернутся домой.
– Они за границей?
– В Париже.
– Не самое плохое место, Пётр Иванович.
– Это если есть деньги или работа. Но сейчас для русских там работы мало.
– Потому, что самих русских в Париже стало слишком много. Это до войны туда ездили русские тратить деньги, а теперь там те же аристократы, но без гроша в кармане.
– Вы правы. Жене и детям там приходится туго. Но хоть не стреляют. И то хорошо. А здесь с продуктами беда. На рынке дороговизна страшная. Деньги ничего не стоят. Разве золотые николаевские червонцы. Но у кого они есть?
– Скоро все изменится. И законность в России будет восстановлена.
– Дай бог! Но нам стоит с вами договориться кто вы такой. Соседи вас наверняка увидят и станут задавать вопросы.
– Вы можете сказать, что я ваш однокашник давний приятель, инженер-фортификатор.
– Красные, как только об этом узнают, сразу мобилизуют вас. Как раз сейчас строятся фортификационные сооружения на подступах к городу.
– Вы правы.
– И за бывшего офицера вам себя выдавать не стоит. Нужно найти что-то сугубо мирное и сейчас в Воронеже совершенно ненужное. Например, врач-гинеколог.
– Я кое-что понимаю в фортификации, но ничего в медицине. Да и я слышал, что врачей у них тоже не хватает. Впрочем, как и у нас в Добровольческой армии.
– Потому я и сказал гинеколог. В госпиталях они не нужны. Пролетарским женщинам тем более. Так что можно выдать вас за моего родственника, который приехал из Саратова.
– А он врач-гинеколог?
– Именно так. И у него некогда была обширная практика.
– А где он сейчас?
– Погиб два месяца назад.
– Погиб?
– Да ехал в поезде и попал под обстрел тяжёлой артиллерии. И неизвестно какой – красной или белой. О его гибели почти никто не знает. Мне передал эту новость с оказией его попутчик, который две недели назад покинул Воронеж. Не думаю, чтобы он когда-нибудь вернулся. Так что легенда как раз для вас. Вы, конечно, младше него лет на 10. Но кто сейчас станет разбираться?
– Хорошо. Эта идея кажется мне отличной…
***
Воронеж.
Революционный трибунал.
30 августа, 1919 год.
Анна Губельман лично явилась к председателю ревтрибунала товарищу Чуеву. Тот, как услышал фамилию комиссара, сразу поспешил к ней навстречу. О ней говорили на заседании Реввоенсовета и её инициативу одобрили. Сам Лев Троцкий, Председатель Реввоенсовета республики, в своем воззвании назвал Анну Губельман «Валькирией революции».
– Здравствуйте, товарищ Губельман!
– Иван Александрович! Здравствуйте!
– Рад, что вы меня посетили на службе.
– Я к вам по служебному делу. Мой комкор товарищ Хотиненко, тот самый который возглавил новый конный корпус, нуждается в пополнении.
– Я уже приготовил дела тех красноармейцев, которых мы сможем отпустить служить под началом товарища Хотиненко. Прошу вас войти, товарищ Губельман.
Анна вошла в кабинет.
– Дела подождут, товарищ Чуев. Я уверена, что вы окажете нам свое полное содействие. На фронте нужны люди и вы это понимаете. Сейчас, когда мы вдвоем, я могу сказать вам о цели моего визита.
– Так вы не…
– В вашей приёмной сидят три человека.
– Но это преданные делу революции товарищи.
– Я не хочу ставить под сомнение их преданность. Но и разглашать секретную информацию не имею права. Мне сказали, что я могу положиться в этом деле на вас, товарищ Чуев.
– Но что за дело, товарищ Губельман?
– Специальный отдел ВЧК, – она протянула документ Чуеву.
Тот взял мандат в руки и прочитал его. Подпись самого Дзержинского.
– Так вы здесь по особому поручению товарища Дзержинского?
– Сейчас я комиссар при комбриге Хотиненко. Официально я пока вне структуры ВЧК. Но моих полномочий никто не отменял.
– Но вы могли вернуться к работе в ЧК. Я слышал…
– Товарищ Чуев, меня интересует победа. Вот и все. А всю славу можете после окончания дела забрать себе. Моего имени можете даже не упоминать. Для всех я пришла сюда только по делу конной бригады товарища Хотиненко.
– Я вас слушаю, товарищ Губельман. Может быть чаю?
– Не нужно. У меня важная и особо секретная информация.
– Говорите. Здесь нас никто не слышит.
– В город прибыл агент контрразведки белых. Я получила сообщение. Он прибыл не один.
–Вот как? Но кто вам сообщил это?
–Он сам и сообщил.
Чуев не понял Анну.
– Простите, товарищ Губельман, но я не совсем вас понял. Агент контрразведки белых сообщил вам о своем прибытии в Воронеж?
– Да. Вы все поняли верно, товарищ Чуев.
– И как такое может быть?
– Он находится в тылу у белых по заданию ВЧК. Но недавно наши подпольные организации в Харькове и Ростове были ликвидированы. И связи у нашего агента нет. Поэтому он не мог сообщить заранее о своем прибытии в город. Связался со мной уже здесь.
– Но если он прибыл на нашу территорию, то…
– Его прислали с той стороны.
– А в Воронеже нет никого, кто знает о его мисси, товарищ Губельман?
– О ней знаю я.
– И кто же он?
– Его личность строго засекречена, товарищ Чуев. Я не могу вам указать на него. Итак, сказала слишком много. Достаточно того, что вы теперь один из немногих кто в курсе. Я, он, и теперь вы, товарищ Чуев.
– Я думаю, что заслужил доверие партии, товарищ Губельман. И мне не стоит повторять то, что я знаю и сам!
– Простите. Я не хотела вас обидеть, товарищ Чуев. Но обстоятельства таковы, что приходиться быть осторожным и не доверять даже друзьям.
– Не обращайте внимания, товарищ Губельман. Я не обидчив. Дело есть дело. Агент сообщил вам, зачем его сюда прислали?
– Нет. У нас не было времени поговорить.
– У вас назначена с ним встреча?
– На завтра.
– Что нужно от меня?
– Чтобы никто не помешал этой встрече. Вы сможете это организовать?
– Смогу. Я обеспечу полную безопасность, и никто вас не побеспокоит.
– И никакой слежки за агентом, товарищ Чуев. Действовать стоит крайне осторожно. Этот агент должен «выполнить» свое задание и вернуться назад к белым. Это поможет его продвижению там! Вы меня понимаете, товарищ Чуев?
– Да.
– Надеюсь, что я не пожалею о том, что доверилась вам, а не товарищу Барышникову.
– Вы не пожалеете, товарищ Губельман! В моем лице вы нашли преданного делу революции борца.
– Не сомневаюсь в этом. И в Москве о вас высокого мнения. Но мне нужна не только преданность. Мне нужно содействие. Осторожность и внимательность. Дело нельзя погубить.
– Никто и ничего не узнает.
– На заседании Реввоенсовета поднимали вопрос о предателях в нашем штабе? – спросила Анна напрямик.
– Нет. Но я лично не думаю, что такие есть.
– А я уверена, что они есть, товарищ Чуев.
– Никаких доказательств тому нет. Высказывалось только предположение, что некоторые наши товарищи колеблются. Особенно из бывших.
– Хорошо. Об этом мы поговорим с вами позже, товарищ Чуев…
***
Воронеж.
Встреча на рыночной площади.
1 сентября, 1919 год.
Васильев увидел Штерна стоящего в стороне от рыбного ряда. Тот о чем-то говорил с женщиной, которая продавала меховое манто. Капитан осмотрелся. Ничего подозрительного не увидел. Немного подождал, а затем пошёл к Штерну.
Тот тоже заметил Васильева и направился к улице, в сторону от торговой площади.
– Наконец-то! Мы ждали вас еще два дня назад.
– Так сложились обстоятельства, – сказал Васильев. – Как устроились?
– Место надежное. Есть пути отхода в случае чего.
– Отлично. Запомните адрес, – капитан назвал улицу и номер дома Штерну.
– Я знаю эту улицу хорошо. И дом этот мне знаком. Ранее это называлось доходный дом купца Аралова. Там сдавались недурные квартиры. Но сейчас дом наверняка национализирован. И живут там пролетарии или еще какая-то сиволапая сволочь.
– Там ныне проживает некий человек по фамилии Зотов. Запомните его фамилию. Зотов Леонид. В прошлом принадлежал к партии эсеров. Большой специалист по подготовке террористических актов.
– И зачем нам этот бомбист?
– Верно сказано – бомбист. Ране убивал царских чиновников и жандармов, а ныне судьба сводит нас вместе.
– Нам с ним работать? – удивился Штерн.
– Да. Но вам не стоит говорить ему, что вы офицеры Добровольческой армии. Реакция этого товарища может быть непредсказуемой.
– А кем нам представиться?
– Кем хотите. Но для Зотова вы простые солдаты. Окопники, которые возненавидели большевиков. Он поверит в любую историю. Главное что вы будет работать под его руководством. Он знает город и у него здесь есть связи. Он ненавидит большевиков и поможет вам выполнить вашу миссию.
– Оружие? Что насчет оружия?
– Оружие вы найдете по адресу Проходная улица 10. Спросить Ивана Тимофеевича. Не забудете?
– Нет.
– Это штабс-капитан русской армии и три его помощника. Хранят целый арсенал. Роту можно вооружить.
– Пароль?
– Просто попросите Ивана Тимофеевича.
– И все?
– А зачем усложнять? Он сразу все поймет и вас снабдят не только оружием, но и средствами. Но обратиться туда вы сможете только один раз. После того как вам все передадут, люди съедут из дома и там больше никогда не появятся.
– Что за излишняя конспирация?
– Благодаря ней эту сеть не накрыли чекисты. И сами будьте осторожны, Штерн. Никакой лихости. И скажите Лабунскому, что это ему не банда царя Глинского. У чекистов здесь работают знающие люди.
– Мы и сами с поручиком не стремимся в застенки ЧК.
– Не вспоминайте воинских званий, Штерн. Я здесь, как вы видите, человек не военный. Я скромный доктор.
По внешнему виду это так и было. На Васильеве был ношенный серый пиджак, брюки того же цвета, рубаха, галстук и шляпа-котелок. На носу его были круглые очки. Но капитан, обладавший отличным зрением, смотрел поверх них…
***
Штерн вернулся в каморку и снял с головы фуражку с красной лентой.
– Видал его? – задал вопрос Лабунский.
– Да.
– Почему он так долго не появлялся?
– Говорит, были обстоятельства.
– Наше задание?
– Все в силе. То, что сказал Ларионов.
– Но он дал добро? Мы можем начинать?
–Работаем.
– А инструкции?
– Он дал нам адрес человека, который все знает. Он станет нами руководить.
– Специалист по террору?
– Ещё какой специалист. Но человечек этот не простой. Нам стоит придумать для нас с тобой хорошие легенды.
– Легенды?
– Кто мы и откуда.
– Это еще зачем?
– А затем, что человек этот в прошлом эсер.
– Мастер террористического дела? Тот, кто нам с тобой и нужен.
– Он давно в Воронеже и все здесь знает. Но он революционер. Не монархист.
– Да хоть черт из бутылки. Раз делать грязную работу, то пусть нами руководит бывший эсер.
– Главное нам на время забыть наши офицерские привычки и звания. Ни одного лишнего слова с языка сорваться не должно. Мы с тобой простые солдаты-окопники. Ненавидим большевиков!
– Тут и притворяться не нужно.
– Но и про царя батюшку чего не ляпни. Эсеры тоже не любят всяких монархических штучек.
– А твоему эсеру все равно кого убивать?
– Нет. Ему нужны люди из местной верхушки. На мелочи он не разменивается. Если убивать, то высших руководителей. Вот мы ему и укажем на хорошие цели!
– Оружие? Он сказал тебе, где нам его получить.
– Сказал.
– И где?
– Проходная улица 10. Спросить Ивана Тимофеевича.
– И все?
– И я так его спросил. Он сказал, там все поймут. Очевидно Иван Тимофеевич это один из паролей. Получим оружие в нужный момент. И средства, дабы не оголодать в этом городе.
– У меня полный карман бумажек. Их почти нигде не берут.
– Васильев намекнул, что средства будут в золоте.
– Вот как? – поручик удивился возможностям контрразведки.
– Для дела они ничего не жалеют.
– Так бы про армию заботились.
– Понимать должен, что солдат много, а шпионов мало. Как у твоего любимого Фенимора Купера в его романе «Шпион»…
***
Воронеж.
Улица Пролетарская, 25/18.
2 сентября, 1919 год.
Леонид Зотов был худым нервным молодым человеком лет 27. Поначалу он принял гостей крайне нелюбезно. Но затем, когда узнал, что они пришли не болтать, а делать дело, изменился.
– Значит, вы желаете действовать? – спросил он.
– Именно так! – сказал Штерн.
– И в последний момент вы не струсите?
– Вы меня обижаете, молодой человек. Я ведь фронтовик и обвинение в трусости…
– Не хотел вас обидеть, товарищи. Но вы и меня поймите. В последнее время встречаю одних болтунов. Придут и говорят о большевистском терроре. А как до дела, то сразу в кусты! Максимум листовки. Но разве это дело? Хорошо, если вы другие.
– А вы не боитесь, что после красных сюда придут белые? – вдруг спросил Лабунский.
– Нет, – сразу ответил Зотов. – Пока в Воронеже красный террор я стану бороться с ними их же методами. Придут белые – станем бороться с ними. Всему свое время, товарищи. Итак? Кто главная цель? Но учтите, что по мелочи я не работаю.
– Председатель ревтрибунала Чуев и член Реввоенсовета ударной группы армий Барышников. Они вам не кажутся мелочью?
– Отлично! – вскричал Зотов. – Вот это цели так цели! Мой товарищ год назад убил Урицкого! Я сравняюсь с ним в популярности! Я смогу убить Чуева! Я думал, что вы так высоко не замахнётесь. А вы парни, с которыми дело делать можно. Но нужны средства. Нужно оружие. Я задушил бы Чуева и голыми руками, но мне никто не даст к нему близко подойти!
– Все это будет!
– Когда?
– А когда будет план покушения? – спросил Штерн. – И как вы намерены действовать?
– Можно по-простому – стрелять. А можно изобразить все красиво – взорвать. Но для последнего нужно много чего.
– Все будет. Полное обеспечение!
Зотов обрадовался таким словам:
– Нужно чтобы об этой акции стали говорить. Конечно, после покушения на Ленина я не стану в первые ряды борцов, но след оставлю.
– Вы хотите, чтобы вашу фамилию узнали? – спросил Лабунский.
– А вы разве нет?
– Нет. Я бы хотел сохранить инкогнито.
Зотов махнул рукой:
– Это ваше дело. У всех свои резоны в этом деле.
– Вы не боитесь смерти? Или ищете её?
– Я готов умереть. Но умереть, сделав громкое дело! Чтобы вся страна содрогнулась.
– Понимаем…
***
Когда Штерн и Лабунский вышли от Зотова, капитан сказал:
– Ты не находишь, что он просто сумасшедший?
– И это хорошо для нас. Этот парень сделает все что нужно. И ему нет никакого дела до того, кто мы, ты это заметил?
– Да.
– А Васильев боялся, что он не терпит монархистов. И мы придумывали легенды. Этому парню совершенно все равно кто ему помогает.
– Погоди радоваться. Дело еще не сделано.
– Вот увидишь. Он медлить не станет. Это было видно по его глазам…
***
Лабунский оказался прав. Зотов сразу приступил к работе. Он лично отправился к зданию Ревтрибунала и около двух часов вел наблюдение. Он увидел, как товарищ Чуев вышел из здания и сел в автомобиль. Через час он вернулся обратно.
Зотов подошел к машине и попросил у шофера закурить. Тот отсыпал махорки.
– Я, браток, только с фронта. Еще и освоиться не успел.
– А где воевал? – участливо спросил водитель.
– В 34-й дивизии.
– Говорят, потрепали вас беляки?
– Потрепали, – согласился Зотов. – Но и мы в долгу не остались. А потом меня поранило. В бок. Вот здесь был в госпитале на излечении. Скоро снова на фронт.
– Как звать-то тебя?
– Иваном.
– А я Максим.
– Ну, прощевай, браток.
– Прощевай.
Зотов ушел. Имя шофера он узнал. Остальное наблюдение решил доверить двум своим старинным приятелям. Настоящими боевиками у эсеров они не были никогда, но посильную помощь оказывали.
Сейчас Зотов, чтобы придать себе солидности, соврал им, что он официальный представитель Центрального комитета партии эсеров.
–После ликвидации правительства большевиков эсеры займут место в новом правительстве России. И наша акция в Воронеже не станется без внимания. Мы сейчас имеем возможность изменить судьбу страны на долгие годы.
– Что нам делать?
– Мы готовы!
Зотов ответил:
– Ваша задача наблюдение.
– Всего-то?
– Это важная часть операции! – сказал Зотов. – Можно сказать, что она важнее, чем сама операция. От вашей работы зависит окончательный результат. Мы вместе покажем большевикам, что они не хозяева России.
Зотов распределил обязанности и сказал каждому, что нужно делать.
– Но заподозрить вас никто не должен.
– Не в первый раз. Если тогда нас царские фараоны не засекли, то эти-то и подавно ничего не заметят. Тем более что в городе такая суматоха. Белые вот-вот будут здесь.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
