Дрозды: Белая Валькирия

–Дезертиры шалят. Хотят пограбить вволю. Пока есть возможность. Хорошо хоть к нам никто не заявился. Чего взять в дворницкой каморке. Вот харчей у нас с тобой мало, поручик.

–Зато самогоном ты запасся.

–Самогон в такое время это самое милое дело. Не водка конечно, но за неимением гербовой, пишут и на простой.

–Скажи, капитан, неужели это Россия? Самогон и семечки. Грязь и убийства.

–Ты о чем, Пётр?

–Вот это все вокруг нас? Разруха, дезертиры, банды. Неужели все это можно исправить? Восстановить?

–В две недели наши все восстановят. И снова на рынке бабы будут семечками торговать.

–А ведь была страна, была полиция, была армия, магазины были, барышни по проспектам гуляли. Поезда ходили. И вот все вдруг рухнуло.

–Почему же вдруг? Развал подготавливался не один год. И не один десяток лет, Петя.

–Война все разрушила, капитан – сказал Лабунский. – А как мы, молодые офицеры, в 1914-ом приветствовали войну! Как радовались. Как рвались на фронт.

–Война? – спросил капитан. – Францию-то война не разрушила. И Англию не разрушила! Дело не в войне. Развалилась Австро-Венгрия и развалилась на части Россия. Империи рухнули, ибо в них все прогнило внутри. Фасады красивые остались, а внутри гниль. Потому мы и имеем вот это. Мужика то надо в кулаке держать, Петя. Он ведь только кулак и понимает. Ему в зубы, а он кровищу утрет, и сапоги тебе лижет! А если с ним по-доброму, вот как ты, он тебе нож в спину и вставит. Вот что произошло.

–Упрощаешь, капитан. Ты все упрощаешь! И я тебе вот что скажу, всё это произошло от того, что мужика в зубы били постоянно, а он утирался. А вот надоело ему утираться. В 1905 году, когда людей на Дворцовой площади побили! По-доброму они сделали? Нет! Они, как ты сказал, в морду дали. Думали, напугается мужики в щель забьется. И вот царя и его семью расстреляли! Те самые мужики и расстреляли. Подняли руку на помазанника божия.

–И как ты думаешь, мы сможем выйти из всего этого?

–А вообще начинаю сомневаться, что это возможно.

–Сколько раз в России такое было. Смуты и бунты. Но все налаживалось. И на этот раз все наладится. Хоть и крови будет много.

–Это и страшно, капитан…

***

1 октября конница генерала Шкуро ворвалась в Воронеж. 8-я армия красных была практически окружена, но новый командарм Ратайский (поставленный после смерти Селивачева) и начальник штаба Горчаков смогли вывести основные силы из окружения. Несмотря на то, что часть военачальников и командиров 8-й армии перешли на сторону белых. Это был самый массовый переход командиров к противнику за всю историю гражданской войны на Юге России…

***

Сразу после прихода белых было восстановлено полицейское управление. Ныне оно именовалось Управление Государственной стражи. В город въехал уже назначенный военный губернатор полковник Кальве и отдал приказ призвать на службу всех бывших чинов полиции и жандармерии, которые еще остались в Воронеже.

Но особенно никто из бывших на службу не рвался. Красный фронт ушел совсем недалеко, и никто не был уверен в прочности новой власти. Капитан Васильев через день после занятия города навестил своих товарищей в их каморке.

Он был в новой форме с погонами и аксельбантом.

– Господа офицеры! Вам пора выйти на свободу!

– Капитан? Вы уже преобразились?

–Наши в городе захватили склады с обмундированием. Большевики их не вывезли. На станции полно вагонов с добром. Амуниция, боеприпасы, оружие.

–Разве контрразведка уже в городе?

–Нет. Чего им сюда приходить? Контрразведка 1-го армейского корпуса в Ростове, а контрразведка Добровольческой армии в Харькове. Воронеж, город все еще прифронтовой.

–А что значит ваш аксельбант, капитан?

–Я временно призван состоять при новом военном губернаторе Воронежа в должности начальника Государственной стражи. Мне приказано искать бывших офицеров полиции и жандармерии. И направлять их в Управление Государственной стражи.

–Но ни я, ни поручик не служили в полиции.

–Это ничего. Сейчас и вы пригодитесь, господа. Тем более что сейчас вы состоите в контрразведке Добровольческой армии. Так что прошу вас следовать за мной.

–И что мы будем делать в этом управлении?

–Восстанавливать порядок и законность в городе Воронеж, господа офицеры. Завтра будет объявлен приказ о создании Земской и Городской управы.

–Но в городе постоянно стреляют, – сказал Лабунский. – Мы с капитаном ночью слушаем эту «музыку».

–Казаки Шкуро получили город на три дня. Сами понимаете – право победителя.

–Но это русский город, капитан.

–И что? Здесь до нас были большевики. Казаки своей кровью оплатили право «победителя». Да и людей мало. Как восстанавливать порядок? Военный губернатор трясет меня. А что я могу? У меня с десяток людей. Но, несмотря на это, уже вышел первый номер «Воронежского телеграфа». И через неделю Шкуро дает большой банкет и бал, господа офицеры! Можете себе представить – бал! Вы когда были в последний раз на балу, поручик?

–Когда получил свои первые офицерские погоны и был зачислен в лейб-гвардии уланский полк, – ответил Лабунский.

–Для начала я велю вас переодеть, господа. У меня и парадные погоны для вас найдутся. И знаки нашей Дроздовский дивизии.

–У меня есть при себе свой. Я ношу как талисман, – сказал Лабунский.

–И я тоже, – Штерн достал из кармана красно белый знак с литерой «Д».

***

В газете «Воронежский телеграф», которую презентовал Лабунскому Васильев, было сказано в передовице:

«Добровольческая армия, начертав на своих знаменах лозунг «Единой и неделимой России», стремится к восстановлению в стране правового порядка, к созыву народного собрания на основах всеобщего избирательного права, установления областной автономии и широкого местного самоуправления. Главнокомандующий генерал Деникин по вопросу о разрешении земельного вопроса в России постановил немедленно приступить к земельной реформе для установления земельной нужды трудящегося населения, малоземельным наделение землей произойдет за счет казённых и частновладельческих земель!»

–Не желаешь почитать? – Лабунский протянул газету Штерну.

Но тот отмахнулся. Он примерял новый френч с только что пришитыми погонами.

–Я заранее знаю, что они там написали. Всюду одно и тоже. Законность и порядок. Самоуправление. Рабочее законодательство. Защита труда от капитала. Частная собственность. И все прочее. Нет! Меня больше волнует бал. Васильев обещал нам достать приглашения. Говорят, будет много дам.

–Куда он еще нас определит на службу?

–Одевайся. Что ты смотришь на френч? И погоны не пришил до сих пор.

***

Утром капитан Штерн был назначен командиром особого отряда и вместе с поручиком и десятком солдат полицейской команды обходили восточные районы города.

–Вот вам и новая служба, капитан.

–Временная. Пока не установим в городе крепкую власть.

–Красные отошли от Воронежа совсем недалеко.

–Сюда их уже никто не пустит. Есть приказ генерала Деникина о наступлении на Москву по всему фронту.

Они вышли к товарной станции и им навстречу выбежал мужчина в поношенном пиджаке и картузе.

–Ваше благородие! – обратился он к Штерну. – Там красный.

–Кто?

–Краснопузый с винтовкой.

–Какой еще краснопузый? Их неделю назад выбили из Воронежа. Тебе не показалось ли спьяну?

–Не пил я ничего уже два дня, ваше благородие. Там у линии складов, что ранее за купцом Вавиловым были, стоит солдат со звездой. Стоит на посту. Я-то мимо проходил и он меня отогнал. Я еще удивился, откуда красный то? А он стоит.

–Часовой? – удивился Лабунский. – Странно все это.

–Веди, посмотрим.

Штерн подумал, что мужчина что-то напутал. Не мог здесь остаться русский часовой, поставленный у складов красными. Да и конники Шкуро давно были в городе. Как это могло получиться, что он все еще стоял?

Но это оказалось правдой. Только часовой был не русским, а китайцем, полк которых сражался на стороне Красной армии. Никакой русский солдат так долго бы не выдержал. Но китаец есть китаец. Понятие дисциплины у них иное.

Штерн оставил отряд у стены соседнего здания, а сам пошел к часовому. Он вскинул винтовку и остановил его окриком.

– Стоять на месте!

– Ты что стоишь здесь?

– Приказ командира! Стоять на месте!

– Какого командира? Твоего командира давно след простыл, дурак.

– Нельзя никого пускать. Меня командира поставила. Командира пустить не велела.

Штерн сделал еще шаг, и китаец передёрнул затвор. Капитан выстрелил первым. Китаец упал.

Лабунский подбежал к Штерну.

– Вот что такое дисциплина, поручик. Издохнет на посту, а не уйдет. А наши что? Бросил все, и деру в сторону родного дома. Пусть другие воюют. А ты давеча говорил о том, что в морду бить мужика не надо. Вот их и лупят почем зря. Вот результат.

Лабунский ничего не ответил командиру. Он смотрел на мёртвое тело часового, который исполнил свой долг до конца…

***

– Поручик Лабунский здесь? – спросил адъютант военного губернатора Воронежа поручик Петров.

– Здесь Лабунский!

– Прошу вас следовать за мной, поручик. Приказ губернатора!

– Иду за вами, поручик. Но что случилось?

– Военный губернатор полковник Кальве назначает вас, поручик, младшим адъютантом в канцелярию военного губернатора.

– Адъютантом? Меня? Но у меня нет никакого опыта такой работы, поручик. Я строевой офицер.

– Но полковник помнит вас по уланскому полку. А вы? Вы не помните полковника?

– Ротмистр Кальве? Мы вместе служили в 1915 году! Как же мне его не помнить.

– Теперь он полковник. И как только услышал про вас, сразу захотел видеть вас при себе. Работа совсем нетрудная. Всеми делами ведает старший адъютант капитан Рихман. И у нас два младших адъютанта, я и прапорщик Егоров. Теперь еще и вы, поручик.

***

Воронеж

Поручик Лабунский

15 октября, 1919 год.

Пётр Лабунский действительно в 1915 году несколько месяцев воевал под командой ротмистра Кальве. Они даже сдружились тогда и однажды Лабунский спас жизнь своему командиру. Затем война разбросала их и более они не виделись. И вот судьба снова столкнула двух офицеров лейб-гвардии уланского полка.

– Петр! Ты совсем мало изменился!

Полковник горячо пожал ему руку.

– Густав Карлович. Искренне рад вас видеть.

– Я узнал, что ты уже неделю в Воронеже и даже не дал о себе знать.

– Если бы я знал, что новый военный губернатор это вы, Густав Карлович. Мне ведь даже фамилии нового губернатора не сказали.

– А вот я как узнал, что в роте капитана Штерна в полиции служит поручик Пётр Лабунский, сразу понял, что это ты. Давно в Добровольческой армии?

– С весны 1918 года.

– У тебя Дроздовский знак на мундире. Ты в дивизии «Дроздов»?

– В последнее время служил в Самурском пехотном полку, дивизии Дроздовского. Но потом меня перекинули в Воронеж. Тогда еще красный Воронеж. Сами понимаете, Густав Карлович, о цели я сообщить не могу.

– А капитан Штерн тоже из Самурского полка?

– Да. Мы с ним вместе поступили к Дроздовскому весной 1918 года.

– Что скажешь о нем?

– В прошлом офицер Кексгольмского гвардейского полка. Хороший офицер. Командовал у самурцев 3-м батальоном. И командовал хорошо. Я с ним не один пуд соли съел.

– Хорошо. Но не стану говорить о делах, Пётр. Прошу ко мне. Будь моим гостей сегодня. У нас столько есть рассказать друг другу. Я ведь прибыл сюда из Парижа, Петр.

– Из Парижа? – удивился Лабунский.

– Да, был в нашей военной миссии. И возвращаться не собирался. Но полгода назад принял решение присоединиться к генералу Деникину. И вот я здесь и получил назначение.

– Скажу вам правду, Густав Карлович, что зря вы вернулись в Россию.

– Вот как? С чего у тебя такое мнение, Пётр?

– Наверное, я разуверился в этой борьбе. Не знаю. Хотя, возможно, это результат пережитого в последнее время. Некоторые наши офицеры считают, что мы через два месяца возьмем Москву. Наши армии растут, и наши союзники нас поддерживают.

– Союзники? – полковник Кальве усмехнулся. – В ноябре 1918 года была достигнута договоренность о посылке в Россию 12 дивизий наших так называемых союзников. Должны были прибыть французы и греки. Войсками командует генерал Ансельм. Его главная квартира в Одессе.

– Нам все это объявляли, Густав Карлович. Какой тогда был энтузиазм в войсках.

– И как эти союзники показали себя? 4 декабря 1918 года в Одессе высадился первый эшелон французских войск под командой генерала Боруса. Все кричали, что они помогут нам очистить Одессу и Юг России от большевиков. А что вышло? Одессу захватил наш офицерский отряд генерала Гришина-Алмазова. Отряд потерял убитыми больше 100 человек. А французы пришли только после того как в городе закончили стрелять. Затем наше командование просило Боруса быстро занять уезды, ближайшие к Одессе, и южную часть Новороссии. Но Борус занял только Одессу и наотрез отказался двигаться дальше. Потом выбить красных с позиций стоило большой крови. Но кто жалеет русскую кровь? Они не станут нам помогать, Петр.

– Значит, надеяться мы можем только на себя? Это для меня не тайна, Густав Карлович. Союзники подло вели себя в отношении России всегда.

– Прости, Пётр, что расстроил тебя. Но вечером жду у себя. Я угощу тебя французским вином. Хоть французы и сволочи, но вино у них отличное…

***

17 октября, 1919 год.

Эскадрон 2-го конного полка полковника Бориса Александровича дю Ларе вступил в город. Командовал эскадроном штаб-ротмистр Аникеев давний знакомый поручика Лабунского.

11 октября командир Конного корпуса генерал Юзефович телеграммой поздравил 2-й Конный полк с дарованием ему шефства. Теперь полк стал именоваться 2-й Конный генерала Дроздовского полк.

И сейчас эскадрон сверкал новой формой и знаками на мундирах. Аникеев уже знал, что поручик Лабунский в городе, и служит при военном губернаторе. Потому он передал размещение эскадрона заместителю, а сам отправился искать приятеля.

***

– Поручик!

– Штаб-ротмистр! Как я рад видеть вас живым! И еще этаким щеголем!

– Нас переодели совсем недавно! Мы теперь именной генерала Дроздовского конный полк и всем достали красно-белые фуражки. А вы ныне с аксельбантом?

– Ныне в адъютантах у полковника Кальве, военного губернатора Воронежа.

– А хотите ко мне в эскадрон?

– Был бы не против. Но кто меня ныне отпустит?

– Толковых кавалеристов не хватает. Это у Шкуро все казаки, что родились на спинах лошадей. А мне нужен такой офицер как вы.

– Где остановились, штаб-ротмистр?

– Пока нигде. Даже не позаботился о размещении эскадрона. Хотя у меня дельный заместитель.

– Тогда прошу вас быть моим гостем. Ныне вечером.

– Вы заняты сейчас?

– Да. И дело весьма срочное, так что прошу меня извинить. Но я хочу дать вам свой адрес. Вы знаете город?

– Нет. Дорогу сюда мне показал один из казаков охранной сотни.

– Я дам вам провожатого. Он проводит вас ко мне. Милостью губернатора у меня приличная квартира. Там вас встретят и примут. Сможете отдохнуть с дороги…

***

Лабунский прибыл на службу с опозданием, но в канцелярии военного губернатора за это строго не взыскивали. Сегодня многие офицеры готовились к торжественному приему и балу во дворце градоначальника, который, наконец, привели в хорошее состояние. Прием намечался грандиозный. Ожидалась более тысячи человек. Благодаря стараниям генерала Шкуро были завезены несколько сотен бутылок вина и коньяка.

Поручик был в форме с золотыми погонами и аксельбантом. Сразу со службы он рассчитывал отправиться на прием. При штабе оставался дежурить только прапорщик Егоров, которого это обстоятельство сильно удручало.

Старший адъютант капитан Рихман сиял с утра как новая монета.

– Я, господа, успел пошить себе новый мундир. Не получить на складе, как делается ныне, а пошить, как было ранее. И представьте, нашел таки недурного портного в Воронеже.

– Он еврей? – спросил Лабунский.

– А вы его знаете? – удивился Рихман.

– Нет, я просто предположил. Евреи все делают хорошо. Генерал Шкуро, к счастью, их не всех…

– Поручик! – Рихман приложил палец к губам. – Поручик! Не стоит произносить этих слов. Вы же знаете, как здесь относятся к славному генералу Андрею Григорьевичу Шкуро. Закроем глаза на его небольшие недостатки. Но вина и коньяки, которые он достал, воистину великолепны. Как до войны. Господа! Нас всех ждет удивительный вечер! Но я должен вам сказать, господа, что я сейчас покидаю вас. Мне поручено отвезти документы в штаб Шкуро, а оттуда я сразу оправлюсь во дворец градоначальника. Поручик Лабунский остаётся старшим за меня! До встречи на балу, господа. Честь имею!

Когда Рихман ушел Егоров обратился к Лабунскому.

– Раз вы теперь за старшего, поручик. Извольте принять посетителей, что явились в приёмную к губернатору.

– Посетители? Сегодня?

– Что делать, поручик.

– Там их много?

– Около десяти человек. Как вы знаете, полковника Кальве сегодня не будет. Примете их сами.

– Вот почему Рихман так быстро удрал, – пробормотал Лабунский. – Ну что же придется их принять.

Поручик вышел в приемную и увидел, что его ждут четверо мужчин и шесть женщин.

– Господа! Полковника Кальве сегодня не будет. Я приму вас всех и постараюсь решить все ваши проблемы, но если это не в моей власти, как адъютанта военного губернатора, то я запишу ваши вопросы и передам в ближайшее время на рассмотрение полковника. Прапорщик!

Лабунский позвал Егорова.

– Да, господин поручик!

– Прапорщик. Пропускайте в кабинет по одному посетителю. Начнем с дам.

Петр вошел в кабинет старшего адъютанта и сел за стол. Зазвонил телефон.

Он поднял трубку:

–Адъютант военного губернатора поручик Лабунский.

–Пётр! – он услышал голос Штерна. – Ты еще долго будешь там торчать?

–Я на службе, капитан.

–Но ты хоть будешь на балу?

–Я буду на балу, капитан. Но приеду позже.

–Мы с Аникеевым уже на месте, Пётр. Штаб-ротмистр передает тебе привет.

–Я приеду, капитан. А сейчас мне нужно работать. До встречи.

Он положил трубку на рычаг. Двери отворились, и прапорщик Егоров впустил в кабинет первую посетительницу. Это была высокая дама в строгом темном платье с кружевным воротом и шляпке с вуалью.

–Мадам Сикорская! – представил прапорщик и закрыв двери за дамой.

Она прошла и села на стул напротив поручика.

–Чем могу вам служить, мадам Сикорская?

Дама приподняла вуалетку, и Пётр едва не упал со стула. Перед ним была Анна Губельман!

–Здравствуй, Петр. Давно не виделись.

–Анна? Я не могу поверить!

–Я перед тобой. Но сейчас меня зовут мадам Сикорская. А тебя можно поздравить с повышением? Ты теперь с такими красивыми аксельбантами сидишь в кабинете и принимаешь просителей. За что тебе оказана такая честь?

–Адъютант я всего несколько дней. Старый знакомый помог.

–Военный губернатор полковник Кальве?

–Ты и это знаешь?

–Я многое знаю, Петр.

–И ты не побоялась прийти сюда, Анна? Хотя, что я спрашиваю? Разве Анна Губельман, валькирия революции, когда-нибудь боялась?

–На этот раз у меня есть страховка, Петр.

–Страховка? Ты о чем? Ты случайно не принесла пистолета, дабы убить военного губернатора?

–Нет. Я не террористка, Петр. И пистолета у меня нет. Со мной вообще нет никакого оружия. А страховку мою зовут баронесса фон Виллов.

–Что?

–Баронесса София Николаевна фон Виллов. Она случайно попала ваши руки. Плохо разбираясь в местности, она сбилась с дроги, когда бежала из Воронежа. Из еще нашего Воронежа. И попала к товарищу Хотиненко. А он хорошо запомнил невесту «царя Глинского и всея западная Ворсклы».

–И что с того, что она у вас в руках? Она прапорщик, а не генерал.

–Но неужели ты дашь ей пропасть в плену? Пока она жива только благодаря тому, что может быть разменной монетой в нашем торге, поручик Лабунский.…

***

Владимир Андриенко

Июль-август 2019

Конец второй книги

***

Корректура Владимира Андриенко

1.09.2021-12.09.2021

***

Серия романов «Дрозды»:

«Дрозды: лейб-гвардии поручик».

«Дрозды: Белая Валькирия»

«Дрозды»: Последний Оплот».

«Дрозды»: Константинополь».