Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Со второго года обучения он вместе с одноклассниками стал участвовать в спектаклях Академического театра оперы и балеты (ГАТАБа). Особенно почетных партий на его долю не выпадало. В балете «Щелкунчик», где состоялся первый выход Макарова на сцену, классической партии маленького кавалера в pas de trois ему не поручили. Как большинство сверстников, он натягивал на себя серый комбинезон с пришитым сзади хвостом, надевал ушастую и усатую голову-маску и топтался на сцене вместе с другими подданными Мышиного короля. В костюме и маске было жарко, хвост путался в ногах, но Аскольд с азартом играл в сказочную военную игру.

Многим балетам требовались два мальчишки: в прологах «Ледяной девы» и «Утраченных иллюзий», в «Дон Кихоте». Основная задача этих мальчишек – быть активными зрителями развертывающегося действия. Здесь Макаров привыкал к сцене, чувствуя себя одним из многих, но тоже важных созидателей театрального зрелища.

«Первым настоящим танцем, в котором выступил Макаров, пишет его биограф, была детская мазурка из балета „Пахита“. Первый раз ученик Макаров выступил в этой мазурке в 1935 году в Доме писателя и запомнил это на всю жизнь, потому что среди публики был сам Корней Чуковский. Будучи учеником третьего класса, Макаров танцевал детский танец в последнем действии балета Л. Лавровского „Фадетта“, который шел на сцене Малого оперного театра. В 1938 году В. Вайнонен возобновил „Раймонду“, где Макаров изображал одного из сарацинских мальчиков.

Наступал переходный возраст. Аскольд начал вытягиваться. К „маленьким“ он уже не подходил по росту, а в „большие“ не мог быть зачислен как ученик средних классов…

В средних классах на переменах уже не играли в футбол. На скользких паркетных полах, покрытых красной мастикой, которая пачкала балетные туфли, каждый по очереди вертел пируэты. Остальные считали число поворотов, замечали недостатки формы. Это была увлекательная игра, дополнительная тренировка и учеба одновременно.

На старших курсах Аскольду Макарову не раз пришлось выступать как в шедеврах старинного репертуара, так и в постановках современных балетмейстеров. Среди преподавателей, сыгравших заметную роль в становлении юного танцовщика, были Л.С. Петров, солист Академического театра оперы и балета, А.И. Пушкин, исполнитель сольных и ведущих партий в классических балетах, Н.А. Иосафов и Н.П. Ивановский – ветераны петербургско-ленинградской сцены. (Н.П. Ивановский позже многие годы был художественным руководителем училища). А.В. Лопухов, сотрудник своего старшего брата балетмейстера Федора Лопухова, Б.В. Шавров, видный классический танцовщик»¹⁷⁷.

До выпуска оставалось два года, когда грянула война… Новый учебный год начался уже в деревне Платошино, недалеко от Перми, куда эвакуировалось училище совместно с Театром оперы и балета имени С.М. Кирова. Здесь не было рядом родителей, домашнего уюта, залов, удобных для танцев. Но занятия продолжались… В выпускном спектакле в Перми Аскольд Макаров с успехом выступил с вариацией Зигфрида из «Лебединого озера»… В 1943 г. пришла радостная весть о прорыве блокады Ленинграда. А вскоре к Аскольду приехала мать, о которой он долгие месяцы ничего не знал. Ольга Анатольевна рыла окопы на подступах к городу, готовила оборонные маскировочные средства в огромной мастерской под крышей Кировского театра, в зале имени театрального художника А.Я. Головина, где раньше писались декорации.

А в 1944 г. получен приказ о реэвакуации и балетные артисты вернулись домой в родное здание на Театральной площади и в репетиционный зал на улице Росси. Тогда же Аскольд Макаров с братьями снова вернулся в свой дом на улице Рубинштейна¹⁷⁸. С этим домом связаны и первые партии, исполненные А. Макаровым на сцене Кировского театра. В 1946 г. на премьере «Золушки» он выступил в классической вариации четырех сверстников принца. В «Весенней сказке» молодой артист вышел уже в «двойке»: Северный (Макаров) и Южный ветер (В. Рязанов) налетали на Доброго молодца, забредшего в лес. В «Бахчисарайском фонтане» Макаров танцевал в «двойке» юношей, соревновавшихся в фехтовании. В 1947 г. Макаров принял участие в смотре творчества молодежных театров РСФСР, выступив в партии Гения из «Конька-Горбунка» – одной из труднейших в мужском репертуаре. Успешно пройдя все туры смотра. Он стал его лауреатом. Впереди танцовщика ждали новые вершины (непревзойденные партии в балетах «Спартак» и «Клоп»). Таким образом, дом № 3 на улице Рубинштейна связан с начальным, но очень важным периодом жизни Аскольда Макарова – этапом становления мастера¹⁷⁹.

Многие годы спустя после переезда танцовщика на новое место жительства в доме на улице Рубинштейна продолжали жить его двоюродные братья Анатолий и Арсений, также талантливые артисты балета, выступавшие и на сцене Кировского театра, и в танцевальном ансамбле Гербека…¹⁸⁰

Еще об одном обитателе дома, историке античного мира, своем учителе М.Н. Ботвиннике, рассказала автор очерка о Троицком переулке Н.Р. Левина в уже ранее цитируемой книге «В одном из переулков дальних». Она пишет, что: «…до сих пор на медной табличке квартиры 10 можно прочитать: Марк Наумович Ботвинник. У него не было высоких титулов и ученых степеней, после него осталось не много печатных трудов, но он был значительным и, как сейчас говорят, „знаковым“ явлением русской культуры второй половины ХХ в. Он оказал очень сильное влияние на своих слушателей и собеседников, а через них – и на тех, кому уже не пришлось его видеть и слышать».

Он преподавал латынь в Педагогическом институте им. Герцена, а в 1950-е гг. в 189-й женской школе, и автору цитируемой книги посчастливилось быть его ученицей.

«Ему, – как отмечает Н.Д. Левина, – было тогда 35–36 лет. И нам, пятнадцати- и шестнадцатилетним, он казался пожилым человеком. Он был очень худой, очень высокий, сутулый от своего роста и худобы.

В нем не было ничего типично учительского: важности, значительности, властности, строгости. Это был чудак, Кюхля, человек другой породы. Сам предмет его казался чудачеством в нашей советской школе. Мы тогда ничего не знали о своем учителе, кроме того, что его дочки-двойняшки, Эмма и Наташа, учатся в нашей школе, в третьем классе. Мы понятия не имели, что он сидел в лагере, что у него туберкулез и что умные, образованные люди, не нам чета, считают за честь знакомство с ним. М.Н. Ботвинник умер в 1994 г. Спустя три года вышел сборник, посвященный его памяти. Там есть и воспоминания моей одноклассницы, Б.А. Зарайской, с которой в январе 2008 г. мы вместе были в этом доме, в гостях у дочери Марка Наумовича, Натальи Марковны. Она унаследовала профессию своего отца: преподавала древние языки в университете и в классической гимназии. Как и отец, она была человеком талантливым, ярким, открытым, готовым помочь любому. Такой же была ее мать, Ирина Павловна. Сколько разных, порой совсем посторонних, чужих, буквально „с улицы“, людей, подолгу, иногда годами, жили в их квартире. Одни становились друзьями, а некоторые вдруг исчезали, унося что-нибудь с собой. И как легко и весело, как о забавных происшествиях, случившихся где-то и с кем-то, Наталья Марковна вспоминала об этом. Слушая замечательные рассказы этой обаятельной, полной жизни женщины, невозможно было представить, что она тяжело больна и что жить ей осталось недолго. Наталья Марковна умерла в мае 2008 г.»¹⁸¹.

Мы воспроизвели здесь всего несколько историй, связанных с обитателями этого дома в «советский» его период, а сколько еще подобных историй можно было бы рассказать о других жильцах, напиши они свои воспоминания.

В этом доме сейчас располагается Еврейский общинный центр Санкт-Петербурга, Общественная приемная депутата Законодательного Собрания М.Д. Щербаковой.

Много лет первый этаж дома занимал пивной бар «The Telegraph». Удивительно, как причудливо порой соединяются в истории дома его традиции. Известно, что в 1930-е гг. в этом доме располагалась пивная № 36 1-го промкомбината «Красная Бавария»¹⁸², а теперь находится лаундж-бар «Monkey Bar».

Дом № 5

Пятиэтажный, с фасадом цвета беж со сплошной рустовкой второго и частично межоконной отделкой рустом трех других этажей, с характерными для поздней эклектики эркерами на уровне второго этажа и с большими арочными окнами третьего этажа, балконами, акцентирующими углы здания, и тремя аттиками, венчающими крупный карниз, – типичный образец доходного дома. Его первый этаж, изначально предназначенный для торговли, имеет большие окна-витрины. Входная арка ведет во двор, по всему периметру застроенный жилыми флигелями.

Этот дом возведен для герцога Г.Г. Мекленбург-Стрелицкого в 1896–1897 гг. по проекту профессора Николаевской Инженерной академии В.П. Стаценко (1860–1918)¹⁸³. Но история участка, на котором стоит дом, значительно старше. Она подробно рассмотрена в книге Г.А. Поповой «Дом графини Карловой» и очерке В.Б. и М.Я. Айзенштадтов «В особняке графини Карловой»¹⁸⁴. Мы же ограничимся кратким изложением этой истории, но прежде отметим, что история доходного дома № 5 на Троицкой улице неразрывно связана с историей самого особняка.

Дом № 5. Фото авторов, 2021 г.

Первым владельцем участка на левом берегу Фонтанки за Невской перспективой возле Троицкого подворья в 1730-е гг. стал гофинтендант императрицы Анны Иоанновны Антон Кормедон. Авантюрист, бывший парикмахер, поставлен Минихом на эту должность, а позже возглавил и Канцелярию от строений. Именно он построил на этом участке двухэтажный деревянный дом на каменном фундаменте с цокольным этажом. Однако вскоре усадьба Кормедона, «взятая в казну по начету», т. е. попросту отобранная за долги, «выпрошена» Густавом Бироном, братом всесильного тогда временщика герцога Эрнеста Иоганна Бирона. После смерти Анны Иоанновны в 1740 г. и дворцового переворота братьев арестовали, усадьбу конфисковали, а уже через год, в результате очередного переворота, на российский престол взошла Елизавета Петровна. Она одарила многих своих сторонников, а эту усадьбу пожаловала своему духовнику Федору Яковлевичу Дубянскому¹⁸⁵.

В известной книге М. Пыляева «Старый Петербург» о Федоре Яковлевиче Дубянском сказано, что он священник «украинской вотчины цесаревны Елизаветы, села Понорницы. Черниговской губернии, Новгород-Северского уезда, некогда отобранного у Шафирова» и был «при дворце в большой силе; придворные считали его недалеким простачком, которого никто не боялся, но на самом деле это был ловкий и умный царедворец; по его представлениям совершались все перемены в составе духовенства, а также объявлялись разные распоряжения по церковному ведомству. По преданию, Дубянский жил очень открыто на своей даче; в записках современника встречаются следующие заметки: «Бывали у отца духовного Дубянского… бокалов по десяти венгерского выпивали…»Дача, о которой говорит М. Пыляев, это и есть бывшая усадьба Бирона¹⁸⁶.

«Федор Яковлевич Дубянский, – говорится в „Русском биографическом словаре“ Половцова, – отличался редкой для своего времени ученостью среди белого духовенства… был очень близок императрице Елизавете Петровне, имел значение при дворе Екатерины II»¹⁸⁷.

Указом императрицы Елизаветы Петровны в 1761 г. протоиерей Федор Дубянский возведен в потомственное дворянство. Сыновья его служили в гвардии. Яков Федорович был майором и к тому же Великим магистром масонской ложи «Астерия». Его дети не оставили потомства. Два других сына протоиерея – Михаил и Захар – принимали активное участие в перевороте 1762 г., в результате которого на российский престол взошла Екатерина II. Активный участник июньских событий 1762 г., Захар Федорович умер через три года холостым в чине капитан-поручика лейб-гвардии Преображенского полка.

Михаил Федорович, старший сын протоиерея, стал при Екатерине II унтер-шталмейстером и егермейстером Двора. Сын же егермейстера, Федор Михайлович Дубянский, был популярным композитором, автором известных песен, среди них – романс «Стонет сизый голубочек» на стихи И.И. Дмитриева. Сестра Федора Михайловича, фрейлина императрицы Екатерины II Варвара Михайловна Дубянская, вышла замуж еще при жизни старшего брата. 17 февраля 1790 г. в большой придворной церкви Зимнего дворца, в присутствии цесаревича Павла Петровича и великой княгини Марии Федоровны, состоялось ее бракосочетание с представителем старинного и знатного рода камергером Василием Николаевичем Зиновьевым. Через 53 года вся усадьба на Фонтанке, 46, перейдет по наследству от Александра Михайловича, последнего и бездетного брата Варвары Михайловны, к ее сыну Николаю Зиновьеву¹⁸⁸. В «Атласе тринадцати частей…» владельцем двух участков на набережной Фонтанки значится генерал-майор Н.В. Зиновьев¹⁸⁹.

Николай Васильевич Зиновьев не оставил потомства и по завещанию в 1882 г. передал дом своему племяннику, хранителю семейного архива Зиновьевых, Степану Степановичу, который опубликовал ценнейшие документы прошедшей эпохи¹⁹⁰.

Но дом принадлежал ему недолго. В «Табели домов города Санкт-Петербурга…» за 1889 г. он уже числится за Кабинетом Е.И.В¹⁹¹. Из адресной книги «Весь Петербург» за 1894 г. нам удалось установить имена тех, кто в это время проживал здесь в старом деревянном доме.

Их совсем немного. Это чиновники, контролеры Министерства Императорского двора – статский советник Н.А. Андриевский и титулярный советник М.П. Оберемченко¹⁹², преподаватель Александровского Лицея К.И. Пестич¹⁹³, штабс-капитан П.А. Ерехович и В.И. Колосов, мастер чугунного литья¹⁹⁴.

В июле 1895 г. к барону В.Б. Фредериксу, министру Императорского двора, обращается герцог Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий с официальным письмом о своем желании купить дом на Фонтанке, 46¹⁹⁵.

Герцог Георгий Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий – внук великого князя Михаила Павловича и знаменитой Елены Павловны. Он родился и вырос в Михайловском дворце. В завещании его матери написано: «Советую детям, чтобы средняя часть Михайловского дворца была отдана с разрешения императора под помещения какого-либо полезного для науки и искусства учреждения, например. Национального музея»¹⁹⁶. При Николае II дворец выкупили у наследников для устройства в нем Музея Александра III. Мекленбург-Стрелицкие должны были подобрать себе подходящее здание. Им и оказался этот старинный особняк на Фонтанке, в то время уже принадлежавший Министерству Императорского двора.

Этому предшествовала романтическая история женитьбы Г.Г. Мекленбург-Стрелицкого на фрейлине матери, Наталье Федоровне Ванлярской, – событие, которое определило судьбу интересующего нас дома вплоть до сегодняшнего дня. Этот брак, по понятиям того времени, был мезальянсом, и великая княгиня Екатерина Михайловна, женщина властная и консервативная, категорически воспротивилась ему. Она отстранила девушку от фрейлинской службы, и та поселилась с отцом в доме № 20 по Фурштатской¹⁹⁷.

Кроме согласия матери (отец к тому времени умер), Георгий должен был получить и согласие великого герцога Мекленбург-Стрелицкого, т. к. являлся одним из наследников на его престол. К нему-то он и направился с твердым намерением ради достижения своей цели отказаться от престолонаследия.

В середине января 1890 г. из Германии было получено официальное свидетельство, что владетельный герцог Мекленбург-Стрелицкий Фридрих-Вильгельм разрешает брак герцога Георгия с Ванлярской Натальей Федоровной и предоставляет ей титул графини. Великая княгиня Екатерина Михайловна, понимая, что изменить уже ничего не сможет, уступает и передает ей полученное от матери имение Карловка Полтавской губернии. Так Н.Ф. Ванлярская становится графиней Карловой…¹⁹⁸ О жизни новых владельцев особняка на набережной Фонтанки, 46, об осуществленной ими перестройке здания, о проходивших в Доме Карловой музыкальных вечерах, о созданном герцогом Мекленбург-Стрелицким знаменитом Мекленбургском квартете и о его богатейшей библиотеке любознательный читатель сможет узнать из перечисленных книг.

Наша же задача – рассказать о дальнейшей судьбе дома на Троицкой улице при новом владельце. Как отмечает автор книги «Дом Карловой», вместе с музыкальной герцог развернул на своем участке бурную хозяйственную деятельность. Во дворе особняка появились дровяные сараи, ледник, конюшня. Позже Георгий Георгиевич приобретает автомобиль, для чего устраивает гараж, имелась прачечная. В 1896 г. Георгий Георгиевич торжественно закладывает доходный дом на Троицкой улице, о котором мы ведем наш рассказ. В день закладки он заказывает молебен, дарит всем рабочим по красной рубахе и чарке водки, как положено при начале нового дела, и в два строительных сезона возводят дом под крышу. Он отличался всеми техническими нововведениями: электричеством, телефонизацией, подъемной машиной. Квартиры, сдававшиеся внаем, отличались удобством и роскошью – для богатых жильцов, среди которых были военные, юристы, министерские служащие, а также чистотой и ухоженностью – для мещан. За порядком в доме и на лестницах следили два швейцара с оплатой 55 рублей в месяц и 5 дворников – с 50 рублями¹⁹⁹.

Следует отметить, что управляющим доходным домом герцог назначил его архитектора, инженер-подполковника В.П. Стаценко. Вадим Платонович, помимо строительной практики, преподавал в Николаевской Инженерной академии, состоял в Обществах Белого Креста и охраны народных заповедников²⁰⁰.

В адресной книге «Весь Петербург» за 1899 г. содержится информация о первых жильцах нового дома. Среди них выделим купца 1-й гильдии, директора правления Товарищества Кяхтинской чаеторговли под фирмой «Изинь-Лунь» Альберта Александровича Хомзе и видного военного деятеля – полковника 2-й гвардейской пехотной дивизии Ричарда Трояновича фон Мевиса²⁰¹. Он родился 3 марта 1839 г., образование получил в Орловском кадетском корпусе, который окончил в 1855 г. и в Константиновском училище в 1857 г. Офицерскую службу начал в лейб-гвардии Павловском полку. Ричард Троянович – участник двух войн: польской кампании в 1863–1864 гг., где его контузило, и русско-турецкой в 1877–1878 гг., в которой он был ранен и контужен. О мужестве и храбрости боевого офицера свидетельствует награда – Золотое оружие (награжден им в 1879 г.); и об его высоких организаторских качествах военачальника говорит быстрое продвижение по служебной лестнице. В 1874 г. – капитан гвардии, 1874 г. – полковник, с 1874 г. – генерал-майор, с 1894 г. – генерал-лейтенант. С 1878 по 1884 г. Ричард Троянович командир лейб-гвардии 2-го Стрелкового батальона, с 1884 по 1893 г. командовал лейб-гвардии Павловским полком, где начинал военную службу; в 1894 г. назначен на короткое время командующим 2-й бригады 2-й гвардейской пехотной дивизии, а в 1894 г. – начальником 23-й пехотной дивизии. Пиком его военной карьеры стало назначение командиром 20-го армейского корпуса. В доходном доме герцога Мекленбург-Стрелицкого Д.Т. фон Мевис поселился после отставки за два года до смерти. Умер в 1901 г.

Еще более блестящую карьеру сделал его брат Михаил Троянович – генерал от инфантерии. Другой их брат, Адам Троянович, закончил военную карьеру в звании подполковника у Ричарда Трояновича было четверо детей, в том числе Владимир, продолживший военную династию фон Мевисов. В доме № 5 на рубеже веков проживало немало и других военных, чиновников, банковских служащих.

Помимо названных жильцов дома, отметим также Софью Александровну Зиновьеву, свояченицу одного из первых владельцев этого участка на Троицкой улице и Бруно Карловича Гейне, известного музыканта, члена Санкт-Петербургского общества камерной музыки²⁰². О высоком престиже дома, возведенного герцогом Мекленбург-Стрелицком свидетельствует тот факт, что часть помещений в нем арендовал генеральный консул Северо-Американскими Соединенными штатами Вильям Голловей²⁰³.

Продолжая рассказ о судьбе дома и его обитателей в предреволюционные года, посвятим краткий очерк, самому известному из них, генерал-лейтенанту, профессору Николаевской Инженерной академии А.Н. Маслову²⁰⁴.

В адресных книгах «Весь Ленинград» за 1925 и 1926 гг. один из жильцов дома № 5 по Троицкой улице назван писатель Алексей Николаевич Бежецкий. Это имя сейчас известно лишь узкому кругу специалистов. Может быть, поэтому в энциклопедическом словаре «Генералитет Российской империи» С.В. Волкова в маленький статье о генерале А.Н. Маслове даже не упомянут тот факт, что его литературный псевдоним – Бежецкий. Помимо его военно-исторических трудов, у писателя Бежецкого осталось богатое литературное наследие²⁰⁵. Наиболее полно его биография изложена в биографическом словаре «Русские писатели 1800–1917»²⁰⁶.

Алексей Николаевич Маслов родился в Варшаве 7(19) сентября 1852 г. Родом из дворян Тверской губернии. Его отец – командир пехотного полка, мать скончалась в 1856 г., когда мальчику было всего 4 года. В 1862 г., в возрасте десяти лет, его отдали в 1-й Кадетский корпус, а затем он перешел во 2-ю Петербургскую военную гимназию, которую окончил в 1868 г. Далее продолжил военное образование в Николаевском инженерном училище (1868–1871 гг.). В училище шестнадцатилетний курсант увлекся Д.И. Писаревым и Н.Г. Чернышевским, издавал рукописный юмористический журнал. Службу А.Н. Маслов начал в чине подпоручика в 1-м Кавказском саперном батальоне. Во время 2-го Хивинского похода (1873 г.) он познакомился с генералом М.Д. Скобелевым. Тяга к учебе привела его в 1874 г. в Николаевскую Инженерную академию. Но в 1876 г. его откомандировали к своему батальону, участвовал в Русско-турецкой войне (1877–1878 гг.), в боях под Карсом и Эрзерумом. В 1879 г. окончил Академию и продолжил службу в Одесском военном округе, затем в Петербургском крепостном управлении. За проявленную храбрость и мужество в Ахалтекинской экспедиции награжден золотым оружием. Позже А.Н. Маслов расскажет о ней в своей книге «Завоевание Ахал-Теке. Очерки последней экспедиции Скобелева (1880–1881)». Эта книга издавалась дважды в 1882 и 1887 гг. Десть лет Алексей Николаевич преподавал в Николаевской Инженерной академии, сначала как репетитор, а с 1887 г. как преподаватель фортификации (его перу принадлежит изданная в Санкт-Петербурге 1900 г. «История крепостной войны»). Как военный инженер он активно сотрудничал с «Инженерным журналом». Его военная карьера также сложилась успешно: с 1901 г. – генерал-майор, с 1908 г. – генерал-лейтенант. В начале Первой мировой войны А.Н. Маслов откомандирован в распоряжение военного министра, а в мае 1917 г. вернулся в Академию. В отставку вышел в июле того же года в чине инженер-генерала. Писатель И.И. Ясинский, хорошо знавший А.Н. Маслова, в книге «Роман моей жизни» писал о нем: «…офицер необыкновенного рода и грациозной тончавости».

Литературная деятельность А.Н. Маслова (Бежецкого) продолжалась более полувека. Его литературный дебют состоялся в 1874 г. в «Тифлисском вестнике», где были опубликованы несколько его юмористических заметок. С конца 1876 г. Бежецкий – военный корреспондент журнала «Пчела», а с 1877 г. – газеты «Новое время», на страницах которой он выступает и как беллетрист. В 1884 г. выпускает сборник «Путевые наброски. В стране мантильи и кастаньет». Как позднее в газете «Россия» театральный критик А.В. Амфитеатров отметил: «…изящная скромность и простота повествования, наблюдательность и юмор сделали из А.Н. Бежецкого превосходного туриста „описателя“». Особую известность писателю приносит цикл военных рассказов, вошедших в сборник «Военные на войне. Святочные рассказы», изданный в Санкт-Петербурге в 1885 г. Высокую оценку рассказу А.Н. Бежецкого «Расстрелянный» дал в письме к издателю «Нового времени» А.С. Суворину А.П. Чехов. В 1880-е гг. один за другим выходят сборники А.Н. Бежецкого «Неведомое… Фантастические рассказы» (этот сборник, отразивший увлечение писателя модным в то время миром сновидений и спиритизма, выдержал три издания), «На пути. Рассказы и очерки» (сборник выходил в Санкт-Петербурге трижды: в 1888, 1897 и 1899 гг.), «Медвежьи углы. Повести и очерки», также выдержавший три издания (в 1892, 1899 и 1900 гг.). С 1890-х гг. Бежецкий выступает и автором ряда оригинальных комедий, и переводчиком Лопе де Вега («Собака садовника», «Сети Фенизы»), шедших на столичных сценах. Наибольший интерес у публики вызвала пьеса Бежецкого «Ольгин день», поставленная в 1904 г. на сцене петербургского Малого (Суворинского) театра, членом дирекции которой он являлся. Бежецкий продолжал литературную работу после 1917 г. Для задуманной М. Горьким серии «инсценировок истории культуры» им написана пьеса из истории Нидерландов «На заре освобождения», положительную рецензию на которую написал А.А. Блок. Писатель ушел из жизни в 1926 г.²⁰⁷ Характерная деталь эпохи: в предреволюционные годы в адресных книгах «Весь Петербург» и «Весь Петроград» писатель значится под собственной фамилией А.Н. Маслов и с чином «генерал-лейтенант», а в адресной книге «Весь Ленинград» за 1926 г. по тому же адресу проживал писатель А.Н. Бежецкий²⁰⁸, может быть, это и помогло ему избежать репрессий, обрушившихся в послереволюционные годы на белых офицеров. К сожалению, памятной доски, по священной этому талантливому литератору и военному деятелю, на доме нет.

Но вернемся к истории дома. Соседями А.Н. Маслова (Бежецкого) по доходному дому герцога Мекленбург-Стрелицкого в предреволюционные годы были: действительный статский советник, доктор медицины, главный врач Гомеопатической больницы в память императора Александра II, председатель Петроградского благотворительного общества врачей-гомеопатов Лев Евгеньевич Бразоль²⁰⁹; потомственный дворянин, кандидат коммерции, председатель обществ «Русская железная промышленность» и «Металлического завода Б. Гантке» Антон Юлианович Руммель²¹⁰; действительный статский советник инженер путей сообщения Геннадий Николаевич Быховец ичлен правления Русского страхового общества Э.А. Гаупфогель²¹¹.

Среди жильцов дома проживали лейб-гвардии полковник М.М. Костевич с женой Марией Иосифовной, практикующие зубные врачи М.И. Гайкевич-Костевич и М.А. Малиновская-Мичерлинг, присяжные поверенные Н.И. Гальперин и Р.В. Лемониус²¹² и барон Владимир-Гуго Петрович Толь с супругой баронессой Надеждой Юльевной Толь²¹³.

Одну из квартир под № 31 занимала редакция ежемесячной эстонской газеты NEA KARIANE («Добрый пастырь»), редактором который был Вильям Яковлевич Ниман²¹⁴.

Ряд помещений в доме арендовали под офисы и торговые заведения. Здесь мастер С.П. Смирнов принимал подряды на малярные работы, а Э.Р. Розенбаум держала магазин семян²¹⁵. Но больше всего заведений обслуживало модниц. Здесь в предреволюционные годы работали сразу два модных магазина: Maison de Liege, которым владели Е.Д. Фасси, О.В. Кольцова и Zinalde, владелицей которого была З.М. Ляховская, а Г.Е. Воронцовская открыла мастерскую по изготовлению корсетов, кроме того, в этом же доме обслуживала модниц портниха Е.В. Бекетова²¹⁶, а Е.Ф. Петрова – мастерскую дамских париков²¹⁷.

Проживали в доме и представители творческих профессий: Флориан Васильевич Лежен, потомственный почетный гражданин, представлял себя как свободный художник, преподал в Петроградской консерватории и на Высших естественно-научных курсах М.А. Лохвицкой-Скалон, его дочь Нина Флориан – театральная актриса и камерная певица²¹⁸. Еще одним «свободным художником» был архитектор Иосиф Иосифович Кульгави²¹⁹.

Доходный дом, так же как и особняк на Фонтанке, 46, после скоропостижной смерти герцога перешли в собственность графини Карловой и оставались в ее владении до самой революции, после которой национализированы. В домовых книгах, хранящихся в отделе вселения и регистрационного учета Центрального района (ул. Рубинштейна, 3) и адресных книгах «Весь Ленинград» содержится информация о новых жильцах (рабочих, советских и партийных работниках, военных и т. п.), в ходе уплотнения вселенных в бывшие барские квартиры, ставшие коммуналками.

Среди имен проживающих в этом доме в адресных книгах «Весь Ленинград» за 1925–1935 гг. имя артистки Нины Флориан Лежен и ее отца профессора Флориана Васильевича Лежена по-прежнему встречаются²²⁰, еще одна артистка, жившая в эти же годы в доме № 5, – Надежда Валерьевна Вуллих-Галл²²¹.

В доме проживали инженеры К.Л. Губе, В.Н. Кузьмин, М.С. Подклектнов²²², бухгалтер Б.И. Мальм²²³, советские служащие И.М. Величко, Р.Н. Волохова, В.И. Гвоздовский, М.А. Горелик, М.Н. Кабанов, М.М. Коротянский, Д.А. Куклин, М.М. Лапукис²²⁴. Кустари, работавшие на дому, А.Я. Кайдышев и А.Е. Мысатов²²⁵. В доме в 1930-е гг. располагались Группком Союза рабочих швейной промышленности, объединявший 39 325 членов²²⁶, 202-й дошкольный комбинат, а также Детский очаг (так тогда называли детские сады. – Авт.). Его заведующей была Е.П. Рейнисман²²⁷. Жильцов дома обслуживал продуктовый магазин «Пролетарий», попутно заметим, что на улице Рубинштейна работало еще два продуктовых магазина в домах № 15–17 и 16²²⁸.

В настоящее время на первом этаже располагаются джаз-бар «48 стульев», паб «Fiddler’s Green» и ресторан-бар «География». В доме разместился мини-отель «Счастье», гостевой дом «Solo» и проектно-строительная компания «Прогрессив-проект».