Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Дом № 3

Следующий на нашем пути дом под № 3, бывший доходный дом подворья Троице-Сергиевой лавры. Четырехэтажный песочного цвета с длинным протяженным фасадом дом сохранил богатую декоративную отделку. Если его первый этаж, традиционно рустованный с замковыми камнями над окнами, – характерен для рядовой петербургской застройки второй половины XIX в., то оформление фасада со второго этажа по четвертый решено архитектором в стиле неоренессанса.

Дом № 3. Фото авторов, 2021 г.

Об этом свидетельствуют арочные окна, полукружия крупных арок, опирающихся на декоративные трехчетвертные колонны с коринфскими капителями, геометрический орнамент карниза, балконы 2-го и 3-го этажей, наконец аттики, венчающие здание и акцентирующие центр и боковые части фасада. По всему периметру двора располагаются боковые флигели, лишенные декоративных украшений. А в центре двора сохранился небольшой палисадник. Здание доходного дома подворья возведено в 1871–1872 гг. по проекту академика архитектуры, профессора Императорской Академии художеств М.А. Макарова (1827–1873), автора еще трех домов на этой улице⁸³. Раньше здесь, как свидетельствует «Атлас тринадцати частей…», стоял одноэтажный дом, также принадлежавший подворью⁸⁴. По данным «Всеобщей адресной книги Санкт-Петербурга на 1867–1868 гг.», наиболее примечательными жильцами этого дома были сенатор, действительный тайный советник Федор Петрович Лубяновский и художник Александр Иванович Малышев. В указанной адресной книге встречаются имена жильцов из мастеровых: портного Василия Николаевича Бароненкова и резчика печатей Алексея Ивановича Борова⁸⁵. Построенный по заказу монастыря дошедший до нас доходный дом значительно пополнил монастырскую казну.

По адресным книгам «Весь Петербург» и «Весь Петроград» за 1894–1917 гг. удалось установить многих жильцов и арендаторов торговых и офисных помещений этого дома. Как видно из материалов первой из этих книг рубежа XIX–XX вв., социальный и национальный состав жителей доходного дома был очень пестрым. Большинство жильцов составляли купцы и чиновники. Так, В.Ф. Богданов, потомственный почетный гражданин, купец 2-й гильдии в начале ХХ в. проживал в этом доме с женой Натальей Михайловной, старшим сыном Сергеем и его женой Александрой Ивановной, еще одним сыном Михаилом, дочерьми Ксенией и Еленой. Продолжив дело отца, Федора Васильевича Богданова, Василий Федорович владел магазинами обуви в Гостином Дворе № 1 и № 16 (по Перинной линии), а также складом внутри двора. Специализировался он на продаже мужской обуви⁸⁶. Еще один жилец дома, временный купец Н.Н. Исаков, занимался суровской торговлей, а его жена А.В. Исакова – торговала дамскими шляпами⁸⁷, купец – Е.Э. Тюрсиг, потомственный почетный гражданин, занимался продажей стали и жести⁸⁸, М.П. Орешников вел кожевенную торговлю в доме на Фонтанке, 53⁸⁹, а А.А. Краусп содержала табачную лавку⁹⁰. В самом доме № 3 в 1890-е гг. окрылись меняльная лавка временного купца 1-й гильдии А.С. Полуэктова, галантерейный магазин В.О. Липпе⁹¹, лавка мелочной торговли А.А. Варгунина⁹², трактир В.А. Шестакова⁹³, книжный магазин купчихи М.И. Бортневской⁹⁴.

В конце XIX в. в доме проживали также служащие банков: потомственный почетный гражданин Н.Д. Боткин (Государственный банк)⁹⁵, дворянин Раас Гвидо (Волжско-Камский Коммерческий банк), чиновники IV Департамента Правительствующего Сената Л.Л. Герваген и хозяйственного управления Святейшего Синода П.И. Орлов⁹⁶, действительный статский советник П.Н. Топоров⁹⁷, контролер Министерства Императорского двора И.А. Горностаев (брат Н.А. Горностаева, в то время архитектора Зимнего дворца)⁹⁸, и председатель Общества для содействия русской промышленности и торговли А.П. Величковский, он же – редактор-издатель журнала «Голос землевладельцев», редакция которого также располагалась в этом же доме⁹⁹. Скорее исключением из общего числа обитателей доходного дома подворья были военные: поручик лейб-гвардии Семеновского полка В.В. Витковский, подпоручик Главного интендантского управления А.Н. Матвеенко¹⁰⁰, а тем более мастер завода Яковлева П.К. Гакер¹⁰¹. Многие годы в доме жил практикующий врач-гомеопат В.А. Рипке, работающий в лечебнице во имя Михаила Архангела¹⁰². К его судьбе и судьбе его потомков мы еще вернемся.

Но, пожалуй, лишь один из жильцов этого доходного дома на рубеже веков оставил заметный след в истории города. Это Илья Иванович Глазунов, потомственный дворянин, гласный Городской думы, известный книготорговец¹⁰³.

Илья Иванович – правнук основателя династии Матвея Петровича Глазунова (1757–1830), державшего книжную лавку сначала в Москве, а в 1783–1784 гг. открывшего книжную торговлю в Санкт-Петербурге, где делом руководил его брат Иван Петрович (1762–1831). Последний в 1785 г. открыл самостоятельное дело, в 1790 г. начал издание книг, в 1803 г. завел собственную типографию. С 1790-х гг. И.П. Глазунов становится комиссионером княгини Е.Р. Дашковой, а с 1827 г. – Петербургской Академии наук. Его преемником стал сын Илья Иванович Глазунов (1786–1849), который окончил Академическую гимназию, в 1832 г. пожалован в потомственные почетные граждане, специализировался на издании произведений русских писателей, учебной литературы. В 1840-х гг. – председатель Петербургской купеческой управы. Затем фирму в течение 40 лет возглавлял сын последнего – Иван Ильич Глазунов (1826–1889), который сочетал предпринимательскую деятельность с общественной – занимал должность гласного петербургской Городской думы (1852–1881 гг.), а затем и городского головы (1881–1885 гг.), одновременно в 1861 г. избран членом правления Государственного банка от купечества, директором Санкт-Петербургского городского кредитного общества и членом совета Петербургского коммерческого училища. С 1856 г. – директор Петербургского дома милосердия, а с 1872 г. – член совета торговли и мануфактур Министерства финансов. За эти заслуги в 1870 г. возведен в потомственное дворянство, в 1885 г. получил чин действительного статского советника. Похоронен он в Троице-Сергиевой пустыни¹⁰⁴.

В делах фирмы принимали участие и его братья: Константин (1828–1914; отец композитора А.К. Глазунова) и Александр (1829–1896), вскоре открывший свое дело. Оба в 1882 г. также возведены в потомственное дворянство в связи со 100-летием фирмы. Наследником Ивана Ильича Глазунова стал его сын, жилец дома № 3 по Троицкой улице, Илья Иванович Глазунов (1856–1913), окончивший в 1873 г. Петербургское коммерческое училище. В 1890 г. Константин Ильич и Илья Иванович Глазуновы преобразовали фирму в «Торговый дом И. Глазунов» и владели им как компаньоны. Илья Иванович с 1881 г. неоднократно избирался гласным петербургской Городской думы. С 1890-х гг. в делах фирмы активно участвовал Михаил Константинович Глазунов, который окончил Петербургское коммерческое училище (1889 г.), посещал вольнослушателем лекции на юридическом факультете Петербургского университета и с 1914 г. вел дело совместно с сыном Ильи Ивановича – Александром Ильичом Глазуновым. За 135 лет фирма Глазунова издала около 900 названий книг (главным образом произведений русских писателей и поэтов, а также учебники и научные труды). Фирма Глазуновых размещалась на Казанской ул., 6, 8 и 10 (там же помещалась типография, словолитня, брошюровочная и переплетная мастерские). Как отмечает И.Е. Баренбаум«…уникальность фирмы Глазуновых, просуществовавшей 135 лет, заключалась в том, что все эти годы она оставалась чисто семейным предприятием, обходясь без привлечения акционерного капитала – редчайший случай в России»¹⁰⁵. Главный магазин Глазуновых находился на Садовой ул., 20, с 1900 г. – на Невском пр., 27, после 1917 г. имущество Глазуновых национализировали. Но вернемся к истории дома.

И.И. Глазунов

В 1890-е гг. в доме № 3 по Троицкой улице размещались конторы акционерных обществ и товариществ, таких как «Нобель и братья» (оно осуществляло торговлю керосином) и «Конно-железных дорог в Санкт-Петербурге», управляющим его был Е.И. Дюпон¹⁰⁶, генеральный консул располагавшегося в этом доме генерального консульства Швейцарии и президент Швейцарского благотворительного общества¹⁰⁷.

Если генеральное консульство Швейцарии так же, как и Товарищество Конно-железных дорог, и через 5 лет по-прежнему размещались в доме по Троицкой ул., 3, то состав его жильцов значительно изменился, за исключением вдовы генерала от инфантерии Е.С. Куприяновой, Санкт-Петербургского 1-й гильдии купца А.С. Полуэктоваи владелицы табачной лавки, а позже и красильни Антонины Антоновны Краусп¹⁰⁸.

В 1899 г. здесь проживали отставные военные, генерал-майор Н.А. Гладкий³⁸ и полковник П.А. Кривцов с женой¹⁰⁹, а также чиновники: титулярный советник В.В. Рогге¹¹⁰, надворные советники В.И. Глухов, служивший в Главном управлении уделов¹¹¹, Н.А. Келлер, чиновник особых поручений при Министре финансов, член Правления Волжско-Камского Коммерческого банка¹¹², А.А. Набатов, чиновник Главного интендантского управления¹¹³. В управлении Казенных железных дорог служила Е.С. Кларк¹¹⁴, а в службе сборов Юго-Западной железной дороги – дочь капитана К.И. Угличанинова¹¹⁵. И.Г. Гордеев работал счетоводом службы пути С-Петербургско-Варшавской железной дороги, последний еще и владел собственным доходным домом на Бармалеевой ул., 11¹¹⁶. Среди жильцов дома в адресной книге указаны также Н.С. Горкуша, владелец типографии «Горкуша и К^о»¹¹⁷, практикующий врач, член Медико-филантропического комитета А.А. Лучинский и ветеринарный врач Н.В. Макаровский¹¹⁸, инженер-технолог Л.Е. Жаллан-де-ля-Кроа, член Императорского Русского технического общества¹¹⁹. Несколько жильцов дома трудились на поприще образования. Так, вдова коллежского советника Е.В. Гутман основала частную библиотеку, располагавшуюся в этом же доме¹²⁰, Е.Н. Гурьева возглавляла Общество попечения о воспитании и помощи учителям в России, а артист Императорского Мариинского театра В.Ф. Левинсон был востребован как учитель танцев¹²¹. Колоритной фигурой среди жильцов дома был Ф.Э. фон Ландезен, начальник команды С-Петербургского пригородного Добровольного Пожарного общества¹²².

Очередное заметное обновление жильцов этого дома произошло в предреволюционные годы. В адресной книге «Весь Петроград» встречаются и имена старожилов дома: практикующего врача-гомеопата В.А. Рипке, работавшего в Василеостровской и Невской лечебницах, а также в Петроградском благотворительном обществе¹²³, владелицы красильни А.А. Краусп¹²⁴, более четверти века, говоря современным языком, занимавшейся в доме «малым бизнесом», коллежского секретаря А.С. Горкуши и его жены Ольги Андреевны, вдовы генерала от инфантерии Е.С. Куприяновой¹²⁵.

В 1910–1917 гг. в доме проживал отставной генерал-майор А.С. Хрулев¹²⁶. О нем хочется рассказать подробнее. Обратимся к его послужному списку. Александр Степанович (1849 г. р.) сын прославленного боевого генерала Степана Александровича Хрулева, участника многих военных кампаний, награжденного золотым оружием за Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. Такой же высокой награды за проявленное мужество в той же войне удостоен и старший брат А.С. Хрулева – Николай Степанович, дослужившийся, как и отец, до звания генерал-лейтенанта. Что касается Александра Степановича, его военная биография не столь блестяща. После окончания Пажеского корпуса (1867 г.) служил в лейб-гвардии Уланском полку, постепенно поднимаясь по ступенькам офицерской карьеры: с 1881 г. – ротмистр гвардии кавалерии, с 1889 г. – полковник, и наконец с 1899 г. – генерал-майор. С 1901 г. А.С. Хрулев «генерал для поручений» при командующем войсками Варшавского военного округа¹²⁷. В доме на Троицкой улице Александр Степанович жил с женой Павлой Ивановной, братом Дмитрием Степановичем, статским советником в звании камер-юнкера, земским гласным Волынской губернии¹²⁸. Еще один брат – Сергей Степанович Хрулев, действительный статский советник, председатель Петроградского Международного коммерческого банка, проживал по соседству на той же Троицкой улице, в доме № 8¹²⁹. Соседями Хрулевых были В.И. Поздняков, потомственный почетный гражданин, мануфактур-советник¹³⁰, Д.Ю. Кареев, коллежский секретарь, инженер путей сообщения, ответственный редактор журнала «Известия собрания инженеров путей сообщения» (проживал в доме вместе с женой С.Ф. Киреевой-Ерошкиной).

По-прежнему значительный процент жильцов дома составляли чиновники: Л.А. Мустафин, действительный статский советник, чиновник особых поручений при Министре земледелия, Н.И. Солодухин, управляющий банком, Л.Н. Фуфаев, коллежский секретарь, зав. Отделом зернохранилища Петроградского Государственного банка¹³¹, коллежские асессоры, их жены и дочери: Г.А. Гельцер, А.Э. Герке¹³² и др.

В предреволюционные годы значительно выросло число проживавших в доме представителей Петербургского купечества: это и потомственный почетный гражданин Н.И. Аржанинов, и уже упомянутая ранее целая купеческая семья во главе с потомственной почетной гражданкой Н.М. Богдановой, проживавшей здесь с дочерьми Еленой и Ксенией Васильевнами, купцы И.В. Травин, И.М. Шишкин¹³³; вдова потомственного почетного гражданина А.А. Ветошкина, учредительница и попечительница ремесленного приюта для девочек, председательница попечительной богадельни в память Т.С. Полежаевой¹³⁴, ведь как никогда до этого, большое число проживающих в доме были связаны с образовательной, просветительской и благотворительной деятельностью, которой, помимо уже названной благотворительницы А.А. Ветошкиной, много времени уделяли Л.И. Якубова, вдова титулованного советника, секретарь и казначей Ремесленного приюта для девочек¹³⁵. Благородному учительскому труду посвятили свою жизнь брат и сестра Рудницкие. Михаил Яковлевич преподавал в известном 8-классном коммерческом

училище в Лесном, Евгения Яковлевна – в женской гимназии Михельсона. Еще один педагог, И.А. Серебряков, вел занятия в Александровском училище и Техническом училище при Балтийском судостроительном заводе¹³⁶.

В начале XX в. многие женщины активно включались в общественную деятельность. Так, работу в 1-м отделении Петроградского городского комитета Всероссийского союза городов проводила дочь статского советника Е.Г. Харлампович¹³⁷.

Среди жильцов дома особо следует выделить дочь священника А.И. Шестову – геолога и минеролога. Анна Ивановна работала в Музее имени Петра Великого (т. е. Кунсткамере). Вместе с ней в доме жила ее сестра Екатерина Ивановна¹³⁸. В предреволюционные годы в доме проживали: А.А. Эрлер (Львова), актриса Императорского Александринского театра (вместе с ней жил ее муж Е.Е. Эрлер)¹³⁹ и Н.Г. Сергеев, главный режиссер балетной труппы Императорского Мариинского театра. В одной квартире с ними проживали сестры – девицы Александра и Анна Григорьевны Сергеевы¹⁴⁰.

По данным адресной книги «Весь Петербург» за 1914–1917 гг., в этом доме размещались контора Товарищества по оптовой торговле семян «А. Вернер и К^о» и семенной магазин, владельцем которого являлся сам Александр Адольфович Вернер¹⁴¹. Красильня не раз упомянутой ранее Антонины Антоновны Краусп четверть века обслуживала не только жителей Троицкой, но и всех прилегающей к ней улиц¹⁴², здесь же располагались мелочная лавка А.А. Варгунина и мясная лавка И.С. Леонтьева¹⁴³.

Свой след в истории дома оставила и Первая мировая война. Здесь, как и в соседнем доме, размещался городской лазарет для раненых воинов под № 60¹⁴⁴. Управлял домом в предреволюционные годы иеромонах Софроний – настоятель подворья¹⁴⁵.

Подворье закрыли в июне 1923 г., и позже его перестроенное здание на Фонтанке передали Центральной публичной городской библиотеке им. В.В. Маяковского¹⁴⁶. Доходный же дом подворья, национализированный в первые послереволюционные годы, зажил своей самостоятельной жизнью. После национализации дома в нем, как и повсюду в Петрограде, начался процесс уплотнения, следствием которого стало образование многонаселенных коммуналок, наследие которых не изжито до настоящего времени. Среди новых жильцов, имена которых мы установили по адресным книгам «Весь Ленинград» с 1924 по 1935 г., – инженеры, преподаватели, счетоводы, бухгалтеры, железнодорожники, музыканты¹⁴⁷.

Следует отметить, что некоторые жильцы дома, жившие здесь еще с конца XIX в., пережили многие драматические события XX в. Об этом свидетельствует, например, судьба многократно упоминавшегося врача-гомеопата Владимира Альбертовича Рипке и его сына Николая Владимировича, проживавших в квартире № 15.

Помимо указанных ранее адресных книг, информация о них содержится в «Списке членов Русской общины имени Иисуса Христа христиан Евангелическо-Лютеранского и Реформатского вероисповеданий на 1 апреля 1924 года», хранящемся в ЦГА СПб¹⁴⁸, а также в известном списке Эриха Амбургера¹⁴⁹.

Представители семьи Рипке (Ripke) – выходцы из Балтии, остзейские немцы. Владимир Альбертович Рипке родился в 1862 г., в 1889 г. завершил образование и, начиная с 1890 г., работал практикующим врачом. Гомеопатией стал заниматься с 1912 г., а в 1916 г. открыл собственную клинику и стал одним из учредителей Петроградского благотворительного общества врачей-гомеопатов¹⁵⁰.

Как отмечалось в адресной книге «Весь Петроград» за 1916 г.: «…целями общества были научная (медицинские собрания, лекции и т. д.) и благотворительная (открытие лечебниц, бесплатный отпуск лекарств). Общество имело аптеки и 2 лечебницы». Владимир Альбертович был кассиром этого общества. Аптека и лечебница для приходящих больных, в которой ежедневно, от 10 утра до 14 часов, вел прием доктор Рипке, размещалась на Невском пр., 82¹⁵¹. Больных он принимал и в доме № 3, «в квартире 34, по понедельникам, средам и субботам от 6 до 8 часов вечера с платою 30 копеек за совет врача»¹⁵².

В доме на Троицкой улице Владимир Альбертович проживал со своей семьей. В 1891 г. он женился на Юлии Борнштейн. В этом браке 16 декабря 1891 г. родился старший сын Пауль, который с 1911 по 1916 г. учился в Дерпте¹⁵³. Врачом-гомеопатом стал младший сын – Николай Владимирович (1897 г. р.). Специализировался доктор, видимо, на лечении геморроя, о чем свидетельствует Каталог гомеопатической литературы на русском языке. Труд Н.В. Рипке назывался «Геморрой и лечение его гомеопатическими средствами. Краткое изложение сущности причин и способов лечения этой болезни»¹⁵⁴. В советское время начиная с 1918 г. Николай Владимирович находился «на действительной военной службе», воевал на фронтах Гражданской войны, а с 1933 г. началась его служба на флоте. Впоследствии Н.В. Рипке стал кадровым морским офицером¹⁵⁵.

Но была еще одна грань личности Рипке-младшего, не совсем укладывающаяся в представление о советском офицере. Молодым человеком, в 26 лет, он примкнул к созданной в 1923 г. Русской общине имени Иисуса Христа Лютеранского и Реформаторского вероисповедания. В 1929 г. эта община получила в свое пользование здание лютеранской церкви Св. Михаила на Среднем проспекте Васильевского острова. С первых дней своего членства в общине Николай Рипке проявил себя активным прихожанином. 6 сентября 1923 г. и в мае 1924 г. он ведет протокол «общего собрания учредителей»¹⁵⁶. Его имя за № 1 стоит среди 11 членов инициативной группы Русской общины на заявлении в Отдел Управления Петрогубисполкома от 27 августа 1923 г.¹⁵⁷

Сложно определить, сколько времени Н.В. Рипке находился среди лютеран. Быть может, с началом репрессий в 1929 г., или даже раньше, он покинул приход и стал тайным верующим или вообще отошел от Церкви. Тем более, он кадровый военный, а быть христианином в то время было небезопасно.

Из воспоминаний дочери Ирины известно, что на Троицкой ул., 3, он жил с женой Еленой Алексеевной и ребенком. По крайней мере, до 1930-х гг. В адресных книгах Ленинграда за 1934 и 1940 гг. его имя вообще отсутствует. Еще до войны семья переехала на Невский пр., 102. Во время войны Рипке служил на Балтийском флоте¹⁵⁸, начальником финансовой части Управления тыла Балтийского флота. Дослужился до звания майора интендантской службы, награжден медалями «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», орденом Красной Звезды.

«В работе трудолюбив, – писало командование, давая характеристику Н.В. Рипке. – Лично дисциплинирован. К порученному делу относится не по-казенному, а с полной отдачей всех своих способностей и желаний». «С первых дней Отечественной войны т. Рипке исполняет обязанности начальника финансовой части Управления Тыла ЛВФ. Благодаря своему исключительному трудолюбию и знанию дела не имел ни одного срыва финансового обеспечения довольствующихся воинских частей. Во время передислокации из Шлиссельбурга в Новую Ладогу, из Новой Ладоги в Ригу и из Риги в Куресааре т. Рипке финансовую работу не прекращал, а находил возможности обеспечивать выплату денежного содержания личному составу, находящемуся в разных городах, и производить денежные операции отделений тыла с поставщиками. На всем протяжении своей службы на КБФ т. Рипке не имел замечаний ни по работе, ни по дисциплине, являясь по существу образцовым офицером в этих вопросах»¹⁵⁹.

После войны Николай Владимирович работал бухгалтером. Дополнительная информация об этом человеке неожиданно открылась в книге Натальи Леонидовны Ивановой (доцента РГПИ им. Герцена) «История малой Родины – Сестрорецк». Дело в том, что дочь Н.В. Рипке Ирина Николаевна после войны переехала в Сестрорецк. Здесь она работала учителем географии в школе № 434, активно занималась общественной работой: возглавляла отделение общества Красного Креста, была членом общества «Знание» и читала лекции в цехах Инструментального завода имени С.П. Воскова. Ирина Рипке ушла из жизни в 2010 г.

Об Ирине Рипке в этой книге написано немного. В частности, что она родилась 20 декабря 1922 г. в Ленинграде, таким образом, подтверждается, что Троицкая ул., дом 3, кв. 15 в детстве был и ее адресом¹⁶⁰.

Дом № 3 по улице Рубинштейна связан и с именем М.Е. Бульмеринга – родственника архитектора К.К. Бульмеринга, по проекту которого возведено упомянутое ранее здание кирхи Святого Михаила на Васильевском острове. В своих «Воспомина ниях», выложенных на сайте Архива Дома русского зарубежья им. А. Солженицына, описывая события 1918 г. в Петрограде, Михаил Евгеньевич пишет о своем переезде из Царского Села, где на Средней улице он имел дом № 5, на квартиру матери: «Днем, сдав ключи заведующей приютом, грустные, побродив последний раз по комнатам, где мы так хорошо, роскошно и мило жили, где провела детство наша Ирина (дочь М.Е. Бульмеринга. – Авт.) и где мы были 16 лет так счастливы, покинули и переехали в Петербург на Троицкую, дом 3, кв. 6, к моей матери. Очень тяжелое чувство переживали мы, покидая собственный дом, я чувствовал, что не вернусь в него более. Квартира моей матери была довольно большая, и нам места было довольно».

Из дальнейшего описания становится известно, что в этом доме был парадный вход и черная лестница. В советское время в доме появился заведующий, которому жильцы, уходя, сдавали ключи от своих комнат.

Свой быт в 1920 г. Бульмеринг описывает так: «Летом мы рубили барки на Фонтанке по колено в воде, запасаясь дровами на зиму. Таскали огромные доски – чурбаны в 5-й этаж и с Ириной пилили по ночам. В квартире я сжег две двери за неимением топлива. За водой ходили в нижний этаж по три-пять раз в день, а лестница в 123 ступени. Поселили у нас коммунистов, и тут приходилось переносить унижения, открывая им входные двери и убирая уборную, и очень осмотрительно разговаривая»¹⁶¹.

В 1920 г. семья Бульмеринг под чужой фамилией бежала в Ригу к родственникам. Мать Михаила Евгеньевича Бульмеринга, вдова героя Крымской войны и генерал-губернатора Керчи, умерла в ночь на 18 сентября 1920 г. и с большими трудностями была похоронена в склепе рядом с церковью на Смоленском армянском кладбище.

О своей матери Бульмеринг писал так: «Моя мать, София Герасимовна Бульмеринг, урожд. Сумбатова, дочь полковника и внучка генерала, тоже из военной семьи, которые воевали с горцами. Князья Сумбатовы из армян, и предок матери (очень дальний) последний царь армянский»¹⁶².

На сайте «Офицеры русской императорской армии» содержится информация об авторе воспоминаний: «…даты жизни 23.05.1863–1941, лютеранин, общее и военное образование получил в Пажеском корпусе, был выпущен корнетом в 44-й Драгунский нижегородский полк. К 1913 г. дослужился до звания полковника. В годы Первой мировой войны выполнял должность штаб-офицера для поручений V класса сверх штата при Главном управлении Государственного коннозаводства. В эмиграции жил во Франции. В 1936 г. был избран председателем Полкового объединения. Умер в Брюсселе. Награды М.Е. Бульмеринга: ордена Святой Анны III степени (1904 г.), Святого Станислава II, I степеней (1905 г.), Святого Владимира IV степени (1916 г.)».

Такова судьба двух лютеранских семей, проживавших в доме № 3 по Троицкой улице.

В адресных книгах «Весь Ленинград» за 1925–1926 гг. нам встретилось имя еще одного старожила дома, вдовы врача, Шарлотты Ивановны Адамс, проживавшей здесь с дореволюционных времен¹⁶³. В 1920-х гг. в доме проживали врач С.И. Базаревкая¹⁶⁴, артист А.Г. Богданов¹⁶⁵, советские служащие В.К. Анжар, А.И. Акимов, И.Ш. Басс¹⁶⁶. В 1930-х гг. проживали инженеры В.Б. Битенский¹⁶⁷ и Л.В. Пашков¹⁶⁸, технолог А.А. Каперт и врач М.А. Петров¹⁶⁹, музыкант К.Н. Кондратьев, преподаватель О.Н. Левакоская, бухгалтеры И.В. Мелузов и П.С. Норкин¹⁷⁰, портниха Е.М. Лахомина и счетовод Н.А. Волков¹⁷¹, служащая Мурманской железной дороги Т.И. Коваленко¹⁷².

В адресных книгах «Весь Ленинград» нам не раз встречалось имя Ольги Александровны Горкуша, предки по линии мужа которой проживали в этом доме с конца XIX в.¹⁷³

Конечно же, этими именами не исчерпывается список выявленных нами в ходе поиска жильцов дома. Но на одном из них хочется остановиться особо. Речь идет об Ольге Анатольевне Макаровой¹⁷⁴, занимавшей скромную должность чертежницы. Она – мать будущего выдающегося артиста балета Аскольда Макарова. С этим домом связаны первые 20 лет его жизни: детство, отрочество, юность.

Он родился 3 мая 1925 г. на Волге, в местах поистине былинных. Стоящий на возвышенности хутор Ново-Массальское Тверской губернии, принадлежавший предкам Макаровых, окружали поля, перелески. К одноэтажному деревянному дому с двумя флигелями вела тенистая аллея берез и дубов – непременное украшение родовых гнезд. Да и имя ему дали древнерусское – Аскольд. Через год после рождения сына его мать Ольга Анатольевна переехала в Ленинград. Вместе с ними в наш город перебрались ее родная сестра Зинаида с сыновьями Анатолием и Арсением, двоюродными братьями Аскольда. Зимой дружная семья обитала в огромной комнате в пятикомнатной коммунальной квартире № 5. Как пишет автор монографии, посвященной Аскольду Макарову, М.А. Ильичева: «Детям, жилось весело. Взрослые, еще совсем молодые, то и дело устраивали для них игры, танцы, костюмированные вечера. Зинаида была великой выдумщицей и мастером на все руки. Часто приходила в гости тетя Аскольда Анна Михайловна Щевелева, старинный друг семьи. Она работала в театральных пошивочных мастерских на улице Зодчего Росси. Там же помещалось Хореографическое училище и репетиционный зал балетной труппы Академического театра оперы и балета. Анна Михайловна была замечательным костюмером, шила „пачки“ балеринам, в том числе самой Марине Семеновой. Она-то и начала водить Аскольда с братьями в музыкальные театры. Это с ее легкой руки все трое стали позднее артистами балета»¹⁷⁵.

А.А. Макаров

Настало время идти в школу. Ближайшая общеобразовательная школа располагалась на Фонтанке в монументальном здании бывшего Екатерининского института, построенном по проекту Джакомо Кваренги (ныне филиал Российской Национальной библиотеки). Здесь Макаров проучился недолго – всего один год. В 1933-м его приняли в Хореографическое училище. М.А. Ильичева рассказывает в своей книге об обстоятельствах, предшествующих этому судьбоносному для Аскольда Макарова событию: «Мальчик и не понял хорошенько, что еще до приема он с тетей Анной Михайловной бывал в квартире на Бронницкой улице у самой Агриппины Яковлевны Вагановой – художественного руководителя балетной труппы Академического театра оперы и балета, педагога ведущих балерин. Что это она заставила его натянуть ногу, оглядев пронзительным и ясным взором; спросила, как он вообще учится, и, услышав, что мальчик ленится читать, усмехнулась и, чуть шепелявя, заметила, что с мальчишками это бывает. Вероятно, Ваганова одобрила данные Аскольда. Во всяком случае, он попал в списки принятых»¹⁷⁶.

Удивительно, но в будущем выдающийся артист балета на первых порах особой тяги к танцам не чувствовал. Он коллекционировал спичечные коробки, играл в «чижика»… Но мать, не строя далеко идущих планов, хотела, чтобы сына научили двигаться, избавили от некоторой косолапости. Аскольда соблазняли участием в спектаклях, которые ему так нравились, что он согласился.

«В одном классе с ним – пишет М.А. Ильичева, – оказались Маша Мазун, Люба Войшнис, Игорь Бельский. Наперсник детских проказ и юношеских авантюр Аскольда – Игорь Бельский, впоследствии превратился в видного характерного танцовщика, а затем и хореографа. В Макарове Бельский увидел героя первого своего балета.

Но пока они были просто мальчишками и девчонками. С девяти утра и до четырех-шести вечера за толстыми каменными стенами творения Карла Росси они мечтали о свободе улиц, скверов, дворов. После уроков они выбегали в темные сводчатые коридоры и играли в футбол. Мяч заменяла кощунственно согнутая пополам балетная туфля».

Питомцы балетной школы назывались тогда воспитанниками, и название было неслучайным. Проходя по коридорам, педагоги и артисты не упускали случая сделать замечание ученику, не поклонившемуся учителю. Здесь прививалось почтение к старшим, уважение к их знаниям, опыту…

Издавна в Хореографическом училище по основной дисциплине выставляются три оценки: первая – за профессиональные данные, вторая – за отношение к делу, третья – за успехи. У первоклассника Макарова отметки были однозначны.

Но где-то в середине года между двойками вклинилась скромная тройка, затем все двойки обернулись тройками, а на экзамене и вовсе произошло чудо: комиссия, в которую входили именитые педагоги, известные танцовщики, преподающие в училище, поставили Макарову четыре, что случается в первом классе нечасто.

Рывок из отстающих в лидеры выявил острое желание мальчика двигаться вперед. Да и природные данные оказались не так уж плохи. Достоинством Макарова стал «большой шаг» – балетная категория, оценивающая высоту, на которую танцовщик или танцовщица способны поднять вытянутую ногу. А поняв кое-что в сути специальных упражнений, Аскольд старался выработать недостающие качества.