Футбол, деньги и те, кто рядом

Сколько он все-таки стоит, тренер сборной?

«Вы мне говорите, что я человек не оригинальный… без особых талантов и обыкновенный. Нажив деньги, знайте, я буду человек в высшей степени оригинальный.»

Ф. М. Достоевский «Идиот».

«Париж, мы любим тебя!» – весело скандировали в аэропорту «Руасси» наши болельщики, прибывающие на Евро-2016 шумными компаниями. Кто из русских не мечтал побывать здесь! Что ж, Париж – мечта миллионов. Смешавшись с толпой других, таких же отвязных и счастливых, наши рассчитывали задержаться во Франции как можно дольше, и если надо, потратить последние сбережения, лишь бы быть поближе к своей сборной.

Когда-то давным-давно наших болельщиков сюда просто не пускали, но именно в Париже мы первыми из всех европейцев стали чемпионами. И пусть нашу сборную здесь не видели ни в 84-м, ни в 98-м на «Мундиале», мы за это ни на кого не сердились. «La Russie ne boude pas, elle se recuielle», – говорил великий российский канцлер Горчаков, что означало: «Россия не сердится, она сосредотачивается», и мы были с ним как никогда согласны. Наконец мы добились права заявить о себе, к тому же сборная прибыла сюда вместе с доморощенным тренером, вернувшимся на положенное место после десятилетнего перерыва.

И все как будто начиналось для наших совсем неплохо. Мы не дали задиристым и самоуверенным англосаксам обыграть нас в первом матче своей вполне проходной группы. Мы сумели в последний момент уйти от поражения, забив им в ответ в их же излюбленной манере головой сумасшедший по красоте и исполнению гол, сразу заставив говорить о России всю Европу. Казалось бы, вот он – знак судьбы. Фортуна, слава Богу, повернулась к нам нужным местом, и мы сразу поверили в свои силы. Вместе с нами поверила в это и ВГТРК, которая, предчувствуя скорую викторию, а вместе с ней и оглушительный болельщицкий фурор, поспешила организовать совместный просмотр матча Россия – Словакия нашими известными футбольными экспертами и прославленными в прошлом игроками сборной страны в своей передаче «Прямой эфир». Однако всё пошло сразу как-то не так. Ведущий программы Борис Корчевников, разочарованный результатом первого тайма, не терял присутствия духа. Желая придать царившему в студии хаосу мало-мальски управляемый характер, он сразу передал микрофон почему-то именно мне, то ли потому, что я оказался к нему ближе других, то ли оттого, что говорить о нашем футболе, собственно, было уже нечего.

Хоть и проиграли мы эту игру со счетом 2: 1, у нас в запасе оставалась еще игра с Уэльсом, и все, сидящие в студии, сразу, как сговорившись, согласились, что победа над этой, не самой сильной командой в нашей группе, неизбежно выведет Россию в следующий, такой желанный, этап соревнования. К тому же на эфире присутствовал, скромно сидя неподалеку от меня, сам футболист Евсеев, он – то, пожалуй, знал, как забивать этой капризной команде. Но Вадим в тот день, то ли боясь повторить в эфире те же бранные слова, которые он уже произносил, забивая свой памятный гол в ворота сборной Уэльса, приведя кого в шок, а кого в восторг, но теперь запрещенные к употреблению в СМИ, то ли еще почему, предпочел на сей раз многозначительно промолчать. Не знаю, может, все-таки предчувствие чего-то недоброго породило в душе опытного футболиста сомнение? Но никто во время того эфира не хотел разделять его опасений. В конце концов, это не патриотично – терять веру в свою команду в такой момент. Иначе зачем, спрашивается, наши болельщики лупцевали на улицах Франции этих англосаксов?

В день игры нашей сборной с командой, представляющей трех миллионный Уэльс, канал «Матч ТВ», раскрашенный в яркие цвета российского триколора, пытался зажечь своих понурых болельщиков оптимистичным прогнозом. Возбужденные ведущие программы в элегантных галстуках, стоя на пленэре в самом сердце Парижа, с Эйфелевой башней за спиной, призывали всех россиян смотреть эту судьбоносную игру, поскольку такое зрелище, по их экспертному мнению, пропустить было просто преступно. Однако уже тогда в натянутой полуулыбке Валерия Карпина проглядывало выражение лица несчастного мальчика из фильма Элема Климова «Иди и смотри». Мы все, повинуясь призыву, прильнули к экранам, но что-то снова не заладилось с госпожой Удачей…

 
«… Скучным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»
 

Вряд ли помнил эти замечательные строки Цветаевой всезнающий Карпин, но в его «широко закрытых» глазах Россия горела именно так. Мы на удивление всем болельщикам как-то сразу легко умудрились пропустить три безответных мяча, и то, только потому, что Акинфеев сыграл неплохо.

Вскоре после этого, злосчастного для всех нас матча, футболисты сборной сами, без приглашения, пришли в гостиничный номер огорченного позорным результатом Слуцкого и единодушно признались: «Мы говно…». Леонид Викторович тоже понял, чем пахнет, и попросился у Мутко в отставку… Быстро разлетелись наши герои кто куда догуливать недогулянное подальше от глаз завидущих: кто-то на далекие острова, а те, кто поскромнее, остались в Монако громко отметить долгожданный отдых.

Может быть, адекватная оценка своих достижений в некоторой степени заслуживала уважения, но это совсем не отвечало на главный вопрос: что же все-таки делать? Похоже, в тот момент ответ знал только Мутко. Во всяком случае, его выразительные круглые черные глаза красноречиво говорили по – английски всем злопыхателям, собравшимся в фойе гостиницы и окружившим его с микрофонами: «Донт вари». А что? Лично его карьера шла только в гору, и казалось, что с этими дотошными журналистами уже разговаривал ни кто иной, как будущий вице – премьер Правительства страны.

…Но тогда, жарким вечером 15-го июня, сразу после матча со Словакией, мы об этом ещё просто не догадывались и мало, кто из нас заморачивался этой неприглядной перспективой, наивно примеряя на себя розовые очки, чтобы гордо смотреть в будущее. После того эфира мы все стояли толпой у выхода с киностудии им. Горького в ожидании, когда нам подадут обещанные разъездные авто. Я любезничал с вдовой знаменитого в прошлом Валентина Козьмича Иванова, а Лидия Гавриловна, сама в прошлом прославленная олимпийская чемпионка, в ответ благодарила меня за добрые слова, сказанные в передаче о ее муже, чемпионе Европы 1960 года во Франции. Потом я долго прощался с Кончельскисом и Мостовым, а шофер новенького фольксвагена, прибывший за мной, давил на клаксон, заставляя поторапливаться. Валерий Газзаев, подойдя ко мне сзади, тихо спросил:

– Володя, тебе куда ехать?

– В Крылатское, – ответил я.

– Через центр поедешь?

– Наверное, – пожал я плечами.

– Тогда подбрось Евгения Серафимовича, а то его жена где-то застряла в пробке и ему не на чем ехать, – сказал Валерий Георгиевич и окликнул Ловчева.

Ловчев был в хорошем расположении духа, несмотря на поражение сборной, и, глядя мне в глаза, с усмешкой в голосе изрек:

– И кто теперь из тренеров отважится работать с этой сборной. Кажется, уже всех перепробовали. Один получал пять, другой – стараниями Мутко целых семь миллионов, а третий наоборот, как будто ничего не просил у РФС, лишь бы не возражали против совмещения с работой в «ЦСКА». А результат у всех оказался одинаковым.

– Ну подождите, Евгений Серафимович, рано еще так драматизировать, – сказал я, уважительно поглядывая на мэтра экспертного сообщества.

– Брось, уже сейчас все видно, – как всегда, категорично отрезал Ловчев. – Если Уэльс сыграет по уму, то мы им ни хрена не забьем. И забивать некому, и умения тоже нет.

Я снова попытался ему возразить.

– Знаете, я разговаривал недавно с Анатолием Федоровичем по этому поводу. Он говорил, что готов засучить рукава и поработать, если нужно, даже бесплатно.

Ловчев только посмеялся над моими словами.

– Быш – тренер мудрый, но все дело в том, что Мутко еще своего мнения не знает, и будет узнавать, думаю, долго. Тут подсказками Дворковича и Медведева ему не обойтись. Володя, после такого конфуза, боюсь, надо брать ещё выше.

– А как вам Черчесов? – спросил я.

– Кто, Стас, – сразу оживился Ловчев, – Слушай, я тебе ещё не говорил. Я тут недавно летал в Милан по приглашению друзей на финал Лиги чемпионов. Приехал, садимся с женой на свои места, а рядом вижу его. Он мне и говорит: «Женя, что там у вас в Москве происходит?». Я сразу заволновался: «А что такое», – спрашиваю. А он мне в ответ: «Представляешь, я в Польше все дни веду переговоры с «Легией», оттуда лечу напрямую в Италию, а мне тут никто не верит. Говорят, что я все время был в Москве и вел тайные переговоры с «Локомотивом», и утверждают, что я требую кроме высокой заработной платы ещё и поменять все руководство клуба, иначе, мол, команду принимать не буду. Якобы, и в газетах, и по телевизору такие заявления делали. Просто не знаю, как себя вести. Стыдно друзьям и коллегам в глаза смотреть.

– Поразительно, – засмеялся я. – А на самом деле, как у Стаса дела, – прервал я рассказ Евгения Серафимовича.

– Неоднозначно все. Сказал, что с «Легией» продлевать отношения не хочет, поскольку руководство не желает укрепляться, а задачи перед ним ставит заоблачные.

– Что же теперь – вернется в Москву?

– Да нет, махнул рукой Ловчев. – Есть у него предложение от австрийцев, и даже как будто бы от «Ред Буллз», но все это только предварительно. Он сейчас в «шоколаде», как – никак чемпион Польши, и Кубок тоже его.

Шофер высадил Ловчева у моста Богдана Хмельницкого напротив Киевского вокзала, и тягостное сознание душевной опустошенности стало снова медленно овладевать мной. Одним словом, «пропало лето».

Прошел ровно месяц, и душно становилось не только от осознания провала на «Евро-16», но и от нестерпимой московской жары. Поздно вечером на бегущей строке одного из центральных каналов неожиданно для многих, в том числе и для меня, высветилось сенсационное сообщение: РФС согласовал с Черчесовым его двухгодичный контракт в качестве главного тренера сборной с указанием точной суммы контракта в два с половиной миллиона евро в год. Я был крайне удивлен, поскольку для Черчесова это было совсем нетипично, он не любил козырять своими финансовыми достижениями и всегда скрывал от досужих журналистов суммы своих личных контрактов как со «Спартаком», так и с «Амкаром», до тех пор, пока уже на посту главного тренера «Динамо» случайно не проговорился, что в «Спартаке» получал полтора миллиона долларов в год, а в «Амкаре» – миллион, но рублей, в месяц. Сумму своего контракта с «Динамо» от хранил в глубокой тайне, впрочем, как и все футболисты этого клуба, пока УЕФА не отстранил клуб от участия в европейских Кубках за нарушение правил fair-play. Тогда-то все и узнали, что Станислав Саламович получал в «Динамо» около двух миллионов евро в год. Моя рука невольно потянулась к трубке телефона, и я набрал номер Черчесова, однако он сбросил. Утром следующего дня он перезвонил мне сам.

– Владимир, – прозвучал знакомый мне голос, – я догадываюсь, почему вы мне вчера звонили.

Я не успел спросить, откуда, поскольку он был намерен все рассказать сам без наводящих вопросов.

– Вы знаете, – сказал он, всегда обращаясь ко мне только на «вы», – я сам вчера впервые услышал о сумме контракта и условиях своей работы с РФС. У меня действительно была две недели назад встреча с Мутко. Говорили обо всем, но финансовых условий разговор не касался. С тех пор никакой информации от него не поступало. Знал только, как и вы, наверное, из СМИ, что обсуждают еще и другие кандидатуры, а вчера вечером мои родственники и друзья мне буквально телефон оборвали. Обиделись, почему я им ничего не сказал, а я не знал, что ответить. Даже смешно как-то. Вот из той же серии: был я в конце мая в Милане на финале Лиги чемпионов и встретил там Ловчева. Я ему про Локомотив рассказал. Тоже довольно странное дело приключилось. Футбол стал смахивать на какое-то шоу.

Я засмеялся и, прервав Станислава, сказал ему, что эту историю уже слышал. Он тоже засмеялся в ответ. Я добавил, что мы с Евгением Серафимовичем были вместе на одной телепередаче, но лучше бы она была посвящена его достижениям в Польше. Он опять засмеялся.

– Да-да, я видел вас обоих на канале «Россия» в телепередаче после матча со Словакией. Правильно?

– Точно так, – сказал я. – Но если честно, Стас, я звонил, конечно, не по поводу двух миллионов евро, их еще у РФС просто нет, – а звонил я вам, чтобы поздравить с назначением.

– Ну вот видите, пока не с чем еще поздравлять.

– Ну не скажите, – парировал я. – Если центральные каналы взяли на себя такую смелость, значит, получили отмашку. Это тебе не «Матч-ТВ» со словами на устах Нобеля Арустамяна.

– Хочется в это верить, Владимир, – со смущением в голосе произнес Черчесов.

Я напомнил ему о нашем давнем разговоре, который состоялся в Сочи весной 2011 года сразу после матча «Жемчужины» с воронежским «Факелом». Дело было в раздевалке в подтрибунном помещении.

– А, наверное, это когда мы остались втроем, – сказал Стас. – С нами еще был Костя Сарсания, и мы шутили по поводу сборной.

– Какие уж там шутки, – засмеялся я. – Вы с Костей на спор готовы были биться, уверяя его, что непременно наступит время, когда вы будете главным тренером сборной. А мы с Костей станем у вас в команде пресс-атташе и генеральным менеджером.

– Да я и сейчас не отказываюсь от своих слов, – голос Стаса зазвучал радостно. – Вот сижу, жду приглашения, я его все нет и нет. Бердыев, говорят, тоже хочет в сборную, или ему в «Спартаке» больше предлагают? Поговаривают, чуть ли не три с половиной в год. Тебе Костя ничего не говорил?

– Нет, – ответил я. – Мы с ним после майских праздников ни разу не встречались.

На прощание я пожелал Стасу удачи и положил трубку.

За свою долгую и во многом успешную работу в качестве футбольного агента я знал многих спартаковских тренеров, но со Стасом я знаком прежде никогда не был. Мы познакомились с ним только весной 2010 года на стадионе в «Химках» в перерыве матча между «Динамо» и «ЦСКА». В буфете ложи ВИП, где было шумно и многолюдно, мы стояли с Бышовцем, обсуждая текущие дела, но Анатолия Федоровича спешно пригласили в правительственную ложу, и он так стремительно скрылся за охраняемой дверью, что забыл попрощаться. Неожиданно появился Черчесов. Он подошел ко мне и представился. Любое упоминание о недавней работе его в «Спартаке» в качестве главного тренера, видимо, его беспокоило. Некстати ко мне подбежал мой пятилетний внук и, теребя за штанину, потребовал к себе внимания.

– Как тебя зовут, – спросил его Станислав Саламович.

– Егор, – смело сказал незнакомцу мальчик.

– А фамилия твоя как? – строгим голосом постового милиционера спросил бывший вратарь.

Внук удивленно пожал плечами, как будто она должна быть всем известна, и громко выпалил:

– Абрамов.

– Фу ты, черт, – выдохнул Черчесов и театрально схватился за сердце, немного согнувшись, – а я-то испугался, думал, что Титов, – и погладил Егора по голове.

Я тогда сразу смекнул, что у Станислава Саламовича с чувством юмора все в порядке. С тех пор мы стали с ним частенько созваниваться. В каждом разговоре Стас напоминал мне, что он не просто тренер, а еще и экономист с высшим образованием, и старался строить свой разговор со мной, используя в своей речи терминологию финансиста, мыслящего экономическими категориями.

Однажды, перед тем, как подписывать свой контракт с «Жемчужиной», Стас советовался со мной по ситуации в этом клубе. Я сказал, что беседовал со Смоленцевым, и Евгений Борисович заверил меня, что по финансам они крепко стоят на ногах. Черчесов в свою очередь подтвердил, что знаком со Смоленцевым и считает его серьезным и опытным юристом с большими связями, однако что-то все-таки его тревожило. Оказалось, не напрасно. И года не прошло, как клуб снялся с соревнований ФНЛ именно по причине финансовых невзгод. Принимая «Динамо», Черчесов, пройдя огни и воды Пермского края, по поводу финансов этого клуба не заморачивался. Ему и в голову не могло прийти, что с этим айсбергом может что-то случиться. Единственно, о чем я его тогда лично попросил, так это обратить внимание на молодого нападающего Панюкова, у которого я был агентом, чтобы парня почаще ставили в состав, если, конечно, он будет того заслуживать. Но Стас за время своей работы главным тренером этой команды его так ни разу и не выставил на игру. Впрочем, звонить мне он тоже перестал. Позднее, уйдя из «Динамо», он неожиданно связался со мной и попросил меня передать родителям Андрея Панюкова, чтобы зла на него не держали, просто так сложились обстоятельства, и приходилось ставить в первую очередь тех, чья зарплата была заоблачной. А когда принимал польскую «Легию», позвонил и сказал в ответ на поздравление, что он больше всего хотел бы стать главным тренером нашей сборной, как будто рассчитывал на то, что кто-то да услышит…

Станислав Саламович, пожалуй, был единственным из всех тренеров высшей категории, которых я тогда знал, кто без обиняков говорил о том, о чем думает и чего хочет. Это выглядело порой по-детски наивно и являлось редчайшим случаем в моей агентской практике. Говорил он сам, без наводящих вопросов, что называется «я его за язык не тянул». Поэтому когда журналисты мне задавали вопросы о том, кого бы я хотел видеть в роли главного тренера на «Мундиале-18», я, не задумываясь, отвечал: «Черчесова». Почему? Прежде всего потому, что у него в глазах была вера в то, что он хочет. Деньги никогда не являлись темой наших разговоров. Не потому, что они ему были не нужны. Просто заработать много – это была не его мечта. Он хотел быть именно ГЛАВНЫМ ТРЕНЕРОМ НАШЕЙ СБОРНОЙ и не стеснялся говорить об этом вслух. Я всегда считал, что человек должен идти к своей мечте с открытым забралом, а не выведывать, что по этому поводу думают другие.

В отличие от него голландские тренеры и их агенты не юлили и говорили прямо, что хотят денег. Кто же их не хочет? Особенно, если больших.

Гус Хиддинк после знаменитой эпопеи с нашей сборной трудился теперь в российском клубе «Анжи», где командовал трансферным парадом уже знакомый всем Герман Ткаченко, приобретая бесценный опыт по приглашению в солнечный Дагестан великих звезд мирового футбола. Он оказался в нужном месте в самый разгар осуществления грандиозного проекта по возрождению этого махачкалинского клуба, когда у команды сменился собственник.

Я познакомился с этим футбольным агентом тогда, когда он привел в самарские «Крылья Советов» набирающего известность самого молодого тренера премьер-лиги Леонида Викторовича Слуцкого.

Если Герман засучил рукава, знай: у клуба, с которым он работает, появились деньги. Однако сначала о Слуцком.

Леонид Викторович занял в 2007 году с клубом «Москва» только четверное место и был отправлен амбициозным президентом клуба Юрием Белоусом в отставку. Он быстро нашел ему замену и, посулив большие деньги, полученные из кармана миллиардера Михаила Прохорова, уговорил поработать с клубом знаменитого украинского специалиста Олега Блохина. В кругах столичного клуба бытовало мнение, что для Слуцкого, футбольное прошлое которого было мало кому известно, четвертое место в чемпионате – это его максимум, и выше ему не прыгнуть, к тому же у него с клубом «Москва» был подписан, как шутил он сам, «стажерский контракт», сумма которого ни разу за три года его работы не пересматривалась и была на уровне заработной платы футболиста дублирующего состава, и не превышала пятнадцати тысяч долларов. Белоус довольно потер руки, и вместе с Михаилом Прохоровым они приступили к согласованию финансовых условий контракта украинского специалиста. Но бывший тренер сборной Украины, проваливший ее выход на Евро-2008, долго торговался с «Москвой», козыряя тем, что довел свою сборную в Чемпионате мира 2006 года до 1/8 финала, куда Россия даже не попала. Довод показался убедительным, и Блохин выбил себе на целых три года прекрасные условия контракта, превышающие почти в десять раз сумму контракта предыдущего тренера. К разочарованию Прохорова взрывной и непокладистый Блохин начало Чемпиона 2009 года откровенно провалил, но владелец клуба списал это на оплошность Белоуса и отправил того в отставку уже весной. Когда осенью ФК «Москва» бесславно выбыл из Кубка «УЕФА», а в чемпионате занял только девятое место, с Блохиным тоже быстро расстались, договорившись разойтись с миром, компенсировав капризному тренеру убытки.

Сумма контракта Слуцкого с новым для себя клубом из Самары была стараниями Германа Ткаченко увеличена по сравнению с той, что была у него в «Москве», почти в четыре раза. Однако контракт был далеко не самый выгодный и числился всего лишь на девятом месте в РФПЛ. На первом тогда стоял Дик со своими четырьмя миллионами, а на втором тренер ЦСКА, бразилец Зико с окладом в три с половиной миллиона.

Заполучив Слуцкого в качестве главного тренера клуба «Крылья Советов», губернатор самарской области Владимир Артяков поспешил заявить, что его стараниями у клуба появились самые широкие перспективы, правда, тогда он имел в виду совсем не молодого тренера. Дело было в том, что «Крылышки» сменили собственника, руководство клуба и весь тренерский состав. Первоначально новым владельцем клуба стал «Рособоронэкспорт». Инициатором же замены выступил губернатор. Задачей клуба было стать самым успешным из нестоличных клубов России. Предполагалось, что новый инвестор объединит влиятельные бизнес-группы региона. На пост генерального менеджера был рекомендован Герман Ткаченко, чье имя тогда ассоциировалось у местных болельщиков ещё с 2004-м годом, когда «Крылья» взяли бронзовые медали, а Герман Владимирович числился в той же должности.

Все тогда решили, что новый собственник с его мощнейшей производственной структурой и поддержкой в высших кругах государства обладает поистине колоссальными возможностями. Наконец «Крылья советов» смогут позволить себе произвести завидные приобретения и смело войти в элиту российского футбола, – мечтали болельщики. Артяков сам возглавил наблюдательный совет, а президентом клуба по его разумению должен был непременно стать представитель госкорпорации «Ростехнологии». Владимир Владимирович Артяков гордился тем, что наконец-то нашел клубу стабильного и главное, надежного партнера. Вскоре президентом клуба был объявлен Игорь Завьялов, известный банкир с опытом работы на высоких должностях во Внешэкономбанке и ВТБ, а генеральным директором – Юрий Макеев. И потянулись в Самару все доступные к приобретению яркие футбольные звезды: Тимофей Калачев, Олег Иванов, Иржи Ярошик, Ян Коллер и многие другие. И всё в клубе было бы, наверное, прекрасно, если бы не образовавшиеся в течение года неплатежи вследствие недофинансирования и потому грубого нарушения обязательств по целому ряду контрактов. Поначалу все списали на плохую организацию финансово-хозяйственной деятельности генеральным менеджером, и с Германом Владимировичем предпочли расстаться. Однако проблемы только нарастали, как снежный ком. Палата по разрешению споров РФС была полностью на стороне тех футболистов, которых попросту обманули, к примеру Ярошика и Коллера. Чтобы окончательно не потерять уважение своих болельщиков, уже новое руководство клуба в лице его президента Виктора Раздаева постаралось как-то оправдаться и обратилось к прессе, чтобы рассказать о непомерных и, главное, необоснованных расходах клуба. В частности, Раздаев в марте 2010 года выступил с разоблачительной статьёй под заголовком «Трем корейским агентам футболиста О Бом Сока «Крылья» заплатили около одного миллиона долларов». Поднялся невообразимый шум искателей справедливого возмездия, запахло громкими разоблачениями. Однако в реальности все оказалось до неприличия ординарно, просто новое руководство клуба «Крылья советов» было настолько непрофессиональным, что долгое время просто не понимало, как строится работа с иностранными агентами. А ведь у клуба дела с футболистом О Бом Соком складывались как никогда успешно.

История с этим игроком началась с того, что только что назначенный в «Крылышки» тренер Леонид Викторович Слуцкий получил от своих друзей из Лондона информацию, что у них на примете имеется талантливый азиатский крайний защитник из японского клуба «Йокогама» кореец О Бом Сок, который, по мнению экспертов журнала «Soccer», является восходящей звездой. Голландский тренер сборной Кореи Тим Вербек убеждал англичан, что этого добротного игрока без сомнения можно было бы считать ценной находкой и, что немаловажно, стоил он недорого. Приблизительная трансферная стоимость этого защитника составляла около полутора миллионов долларов, поэтому Герман Ткаченко по совету Константина Сарсания обратился ко мне за помощью в организации переговоров для возможного подписания этого игрока. Я связался со своими агентами, и они без промедления проинформировали игрока о наших намерениях, заверив его, что российский клуб из Самары мечтает пригласить его к себе и обязуется аккуратно и в срок исполнять все свои финансовые обязательства, и было бы большой удачей для него влиться в состав перспективного и, как будто бы, богатого клуба, за спиной которого стоял могущественный «Ростех». К счастью для «Крылышек» у корейского футболиста в декабре как раз истекал срок арендного контракта с японцами, и он обязан был вернуться к себе на родину в клуб «Ульсан Хёндай». К тому же в личном контракте О Бом Сока значилась одна хитрая оговорка: если футболисту к началу сезона 2008-го года поступит предложение из любой европейской команды, то корейский клуб не имеет права задерживать 24-хлетнего защитника и обязан передать контрагенту трансфер по первому требованию игрока бесплатно. Иными словами, О Бом Сок становился свободным агентом. Вся проблема состояла в том, что к тому моменту, когда клуб «Крылья советов» обратился ко мне за помощью, у футболиста практически были улажены формальности по переходу его в клуб «Сеул». В этом случае по корейским правилам «Сеул» должен был уплатить «Хёндай» трансфер в сумме 1, 2 миллиона долларов, а личному агенту футболиста – вознаграждение в размере десяти процентов от трансфера, то есть 120 тысяч долларов. Агент Сока заверил нас, что не будет препятствовать переходу футболиста в российский клуб, но только если «Крылья» возместят ему упущенную выгоду от несостоявшейся продажи футболиста в «Сеул» в той же сумме. По личному же контракту О Бом Сока кроме заработной платы ему полагалось подъемное пособие в размере шестисот тысяч долларов. Это была известная мировая практика, поэтому я сообщил Герману Ткаченко, что можно организовать свободный трансфер столь нужного клубу футболиста при обязательном исполнении следующих финансовых условий:

1. Выплатить личному агенту футболиста комиссионное вознаграждение в размере 120 тысяч долларов в качестве отступных.

2. За организацию перехода и осуществление сделки с российским клубом выплатить другому агенту Чою Хо Кью комиссию в размере 100 тысяч долларов.

Кроме того, я озвучил Герману требования моей организации ОАО «Совинтерспорт» о выплате комиссионных в размере 25-ти тысяч долларов.

И ещё: в личном контракте игрока кроме заработной платы должна была быть предусмотрена единовременная выплата подъемных в размере 600 тысяч долларов.

По единодушному мнению руководства клуба «Крылья советов» это предложение выглядело гораздо привлекательнее, чем выплата трансфера клубу «Хёндай» в размере 1, 2 миллиона долларов. Клуб экономил на этой сделке около одного миллиона долларов.

Слуцкий был безмерно счастлив, и Герман Ткаченко подтвердил приглашение футболиста на подписание контракта. Однако во время подписания документов генеральный менеджер клуба пошел на попятную, поскольку у самого клуба еще не было на счете суммы 845 тысяч долларов, которая была необходима для единовременной выплаты по исполнению своих обязательств, и она должна была поступить от «Ростеха» лишь к середине лета. По этой причине Герман предложил осуществлять оплату траншами. Переговоры проходили в Москве в гостинице «Арарат Хайятт», где он в то время проживал. Сомневаясь в надежности Ткаченко как ответственного партнера, я уговорил Константина Сарсания так же быть на встрече. Одновременно я обратился лично к Леониду Слуцкому, присутствующего на переговорах, быть хотя бы моральным гарантом сделки, поскольку футболист доверял в тот момент только тренеру. Именно Леонид Викторович заверял футболиста, что он очень нужен команде и будет играть по возможности все игры, чтобы не потерять место в своей сборной. Под напором агентов О Бом Сок согласился на выплату подъёмных частями согласно графику, предложенному руководством клуба, предупредив его хозяев, что он покупает элитное жилье в центре Сеула, и в случае задержки платежей у него возникнут колоссальные штрафные санкции от застройщика. Игрока еще раз заверили в надежности и платежеспособности клуба, к тому же Герман Ткаченко предложил, во избежание налогообложения по российскому законодательству, удалить из личного контракта игрока пункт о выплате ему подъемного пособия, а вместо этого составить еще одно агентское соглашение на имя его родного отца на сумму 600 тысяч долларов с тем же графиком платежей. В конце концов, почему бы и нет, если это послужит на благо клуба и сбережет ему значительную сумму. Никто тогда не мог и предположить, что не пройдет и полугода, как у «Ростеха» начнутся проблемы с перечислением обещанных средств, а новое руководство клуба, укомплектованное людьми, далекими от футбола, начнет беспрерывно нарушать свои обязательства.

Однажды, в самый разгар первенства страны, я вынужден был позвонить лично Слуцкому и рассказать ему о бесконечных нарушениях клубом обязательств по исполнению финансовых статей контракта О Бом Сока, вследствие чего футболист потерял всякое терпение в ожиданиях обещанного, и поделился опасениями, что это может сказаться на его игре. К моему удивлению, Леонид Викторович страшно обиделся, но не на свой клуб и не на «Ростех», а почему-то на «Совинтерспорт»: видите ли, мы заставляем его нервничать и подрываем его авторитет среди футболистов, распространяя небылицы о неблагополучном финансовом положении Самары. Тогда никому из руководства клуба, в том числе и тренеру, не было известно, что я лично много лет знал генерального директора «Ростеха», Сергея Викторовича Чемезова, который в начале 90-х работал в «Совинтерспорте» и был не только моим непосредственным начальником, но и куратором по всем футбольным контрактам, подписанным от лица «Совинтерспорта». В конце концов я был вынужден написать на его имя подробную докладную записку, и через своего генерального директора Галаева В. И. передать ее в секретариат «Ростеха». Дело, конечно, сдвинулось не сразу, а пока судили-рядили, в конфликт вмешался сам Николай Толстых, известный в РФС своей принципиальностью и возглавлявший в то время Палату по разрешению споров. Он-то и принял единственно возможное решение создать для клуба сложные условия по выживанию. К тому времени и Чемезов дал распоряжение самому Завьялову безотлагательно выплатить по контракту О Бом Сока все деньги, а также комиссию «Совинтерспорта», договор по которой клуб затерял и искать не собирался. Конечно, в такой обстановке клубу пришлось распрощаться с футболистом, который успешно отыграл почти все 30 игр Чемпионата России в сезоне 2008 года и на следующий год вернулся в Корею.