Читать книгу: «Под маской зла», страница 7

– Примадонна! – закатил глаза гном, упрекая его во вредности. – Ну, так что, сударь? – взглянул он на Берна. – Два на два дежурим? Мелюзгу охраняем и себя бережём? – уточнил он о ближайших планах компании.

– Да иди ты в палатку, братец, – толкнул его в лоб ладошкой подальше от себя усач. – Я подежурю.

– Составлю компанию: нога ноет и как-то не спится, – философским спокойным тоном произнёс анимаг в форме тигра, даже не пошевелившись.

– Чего там за дама сердца, а? – достав из кармана рубахи за жилетом парочку самокруток, закурил одну Берн, покашливая и провожая взором гнома и цыганку, двинувшимся спать вслед за Ассоль.

– Эта штука тебя убьёт, – презрительно уставился анимаг на вещицу в зубах собеседника.

– Да ты что?! Она? А не вот эта тварь из леса? А я думал, только цыганка у нас умеет будущее предсказывать, – хмыкнул тот.

– Может, стоит её послушать, любезный? Мало ли что суждено… – призадумался тигр.

– Двум смертям не бывать, а одной – не миновать! – хлопнул себя Бернхард по коленке. – Ну, так чего там у тебя за сердечная трагедия? Сказал «А», говори и «Б», интересно же. Тут уж либо одно, либо другое… Кто кого бросил? Я слышал, ты рассказывал о какой-то подруге детства. А голос дрожал так, словно ты в небе ангела углядел.

– Из сгустков пламени, с бесконечным количеством крыльев и переплетением глазастых колец? – скривив тигриные брови, таки повернулся Вильгельм к собеседнику.

– А ты хорош, – кивнул тот, пуская облачко дыма. – Образован. Не то что молодёжь нынешняя… Так что стряслось-то? Я хоть и старый солдат и не знаю слов любви, но вот послушать всегда готов про такие вещички. Не томи же, рассказывай, – толкнул плечом собеседника рыжий мужчина.

– Долгая история, – отвернулся от него тигр.

– А у нас с тобой, я чую, вся ночь впереди. Гнома храпящего мы на пост не добудимся. Я наслышан, как крепко цверги спят, похлеще меня пьяного тормошить надо. А девиц благородно ни ты, ни я будить явно не станем, – повернулся снова усач. – Правильно я гово… да что ж такое! С кем поведёшься… Скоро уже в привычку эти фразочки гнома войдут.

– Мне – нет, – заметил Вильгельм.

– А мне вот – да, – недовольно воскликнул, глядя на него, собеседник.

– А что с вашим-то прошлым? Аристократ, потерявший всё? Верно я понял? – не поворачиваясь, спросил анимаг.

– Может, и так, – потрогал цепочку амулет на шее Бернхард. – Опустился до самых низов, кем только не был. Нигде не задерживался подолгу из-за выпивки. Ставрид меня приютил. Вместо темницы предложил пойти в стражу. Следил за мной, чтобы я в рот ни капли пойла не брал. Тогда я в себя пришёл, выучился, хорошо служил, стал капитаном… И там понеслось всё опять. Добрался, называется, до свободы. Стал в звании выше Ставрида, и никто мне, мол, не указ, – усмехнулся усач. – Но там уже было попроще. Или я стал тогда поумнее. Уже не такой юнец, как вот эта… – поглядел он на Ассоль, прилёгшую возле костра. – Таким порка хорошая нужна, знаешь ли. Прям за каждую мелкую пакость. Чтоб неповадно было.

– Жалко же, – заявил Вильгельм. – Шанти вон сказала, задница у неё хорошенькая. Какие там розги… Я вообще считаю, что красоту нельзя портить.

– Да ты в отцы ей годишься, – хмыкнул Бернхард.

– Но я-то про Шанти, – усмехнулся тигр.

– На кошку нашу глаз положил? – усмехнулся в ответ и усач.

– Я всё слышу! – раздалось с шипением издалека. – Запущу сковороду, будешь знать «кошку»! Проверим, чей затылок крепче: у тебя или того механоида!

– Тут уж или одно, или другое, – погладил свой затылок, явно занервничав, Берн, озираясь на голос Шанти, и недоговорил.

– Иногда кажется: хорошая компания собралась. А потом опять друг друга все задирают, – проговорил Вильгельм.

– Да в любой семье так. И в любой компании друзей. Подколоть, подшутить, обычное дело. Ты ж не думаешь, что она правда мне в затылок сковородкой метнёт? – звуча уверенно, с усмешкой на губах, но с явным опасением и сомнением во взгляде, грызя кончик дымящейся самокрутки, Бернхард вновь оглянулся на Шанти и прикрыл рукою затылок.

– А ты вот веришь цыганке, любезный? – всё улыбался тигр.

– Я никому здесь не верю. Так легче живётся. Так ты расскажешь, что там у тебя за печаль с дамой сердца? Дать табачку? – предложил Берн.

– Ох, не нужно, – отвёл голову анимаг. – Оставь себе и дыми в другую сторону.

– Я и дымлю! Это ветер к тебе всё подгоняет, – хмыкнул Бернхард.

– Жили однажды в графстве Ангстерн Жан и Вильгельм де ла Конте. Два брата. Один, старший, увлекался огранкой самоцветов и изучением камней, младший же умел превращаться в животных. «Обращаться собакой! Много ли чести!» – говорил мне отец… Мать вообще не понимала этой способности и просила, буквально умоляла, в доме не перевоплощаться. И брату не нравилось, но Жан как-то смирился. Был подобрее остальных. Отец пытался и в войска меня сдать, и пажом пристроить, и помощником в какую-то гильдию, даже предлагал в звериного лекаря выучиться да съехать от них поскорее, занимаясь полезным делом. Меня избегали, не принимали, прогоняли… – рассказывал аристократ, приняв естественный человеческий облик. – Но вот Орфея, дочь соседского лорда Кёртиса, постоянно к нам приезжала, находила в моей способности нечто захватывающее, забавное и интересное. Она была мне и другом, и объектом влюблённости ещё с детства. Так мы и веселились вечно втроём. Я, брат и леди Кёртис.

– Мой отец тоже был не подарок… В этом мы схожи. Так что же стряслось? – любопытствовал Берн, повернувшись всё-таки к Вильгельму.

– Ах, мы гуляли, купались, играли в карты и прочие игры. Дурачились, лазали по деревьям… Всего не упомнить. Чудесное было время. С ней я впервые поцеловался. У дерева, под яблоней, когда брат полез фруктов нарвать. Мне казалось, у нас всё хорошо… Будто вот-вот ещё стану постарше, предложу выйти замуж ей, обрету своё счастье. Как раз и от родителей съеду в её замок или там в качестве приданного лорд отдаст ей… то есть, нам… какое-нибудь поместье. Я распланировал идеальную жизнь… – мечтательно воскликнул Вильгельм, глядя на звёзды.

– И кто же это всё обломал? – любопытствовал дымящий экс-капитан.

– Один раз она приехала, а я, как всегда, очень ждал. Был занят выжиганием по пласту древесины через увеличительное стекло. С детства увлёкся, декорировал деревянные поделки, хотел показать ей, как из простой фигурки лошади сделал настоящее произведение искусства. Глаза там, пятнышки, контуры уздечки, покрасил хвост и гриву такой техникой обжига, придал оттенки… А она заходит ко мне со старшим братом, он, видимо, прямо встретил её внизу, как приехала… И говорят: «А у нас нечто важное». Леди Кёртис так мило подошла ко мне, коснулась ладонями щёк, я уж зарделся, думал, вот-вот поцелует. «Я навсегда переезжаю к вам!» – заявила она. «Мы решили пожениться», – дополнил Жан. – «Помолвка состоится под вечер»… – дрожащим голосом закончил Вильгельм.

– Как гром среди ясного неба… Таскарский городовой… Ты знал о них хоть? – опешил Бернхард.

– Нет… – помотал головой анимаг. – То ли не замечал, то ли не хотел замечать. Все их заигрывания, улыбки, объятия – это казалось милым и дружеским. Ну, то есть, я ведь тоже так делал… – повернул он голову, словив клубы дыма, зажмурив глаза. – Я касался её, прижимал к себе, целовал в щёку. Мне казалось, у нас всё серьёзно…

– Только с братом у неё оказалось чуть посерьёзнее, – заключил экс-капитан.

– Это пронзило мне сердце и душу… раскололо меня на куски… – опустил голову аристократ. – Я не мог этого вынести. Видеть их вместе! Жить рядом с ними… Я просто собрал что мог с собой и сбежал во время обеда. Не в смысле прям из дома сбежал. Это да, но сначала сбежал просто так, побродить: мне нужно было побыть одному, всё обдумать…

– И что надумал? Надеюсь, не загрыз всех на церемонии в виде обезумевшего волка, как в плохой сказке? Держал себя в руках или всё же кукухой поехал? – поинтересовался с пристальным взором усач.

– Скитался в ближайших лесах до глубокого вечера. Думал ворваться, сорвать помолвку в виде какого-нибудь зверя. Или заявить Орфее, что я люблю ей больше, чем брат! – воскликнул Вильгельм, снова взглянув ввысь. – Но перед глазами стояло её лицо в момент, когда она обнимала меня за щёки. Она обращалась со мной… ну как с ребёнком. Как с младшим братом того, кого она по-настоящему любит. Ты не поймёшь, – отвернулся Вильгельм. – Такие, как ты, скажут: «Надо быть настоящим мужиком! Украсть со свадьбы! Признаться! Бороться за свою любовь!». Вы просто не хотите понимать ситуации… Разрушить их брак подлостями, сплетнями и всем подобным, живя с ними вместе, я мог бы. Так или иначе сделать их жизнь невыносимой. Но разве ж это помогло бы мне добиться леди Кёртис? – взглянул он на Бернхарда и сам покачал отрицательно головой. – Пусть лучше та, кого я любил и люблю, будет счастлива. А я не стану мешать её счастью, потому что не могу вынести эту боль. Смириться с этим… Для меня это словно предательство, но на самом деле я ведь понимаю, что всё не так. Что ничего между нами не было, это я сам всё надумал…

– А поцелуй? – полюбопытствовал Бернхард.

– Вышло случайно… По её глазам было видно, что она посчитала это ошибкой. Это я потом уже понял, не сразу. Вид у неё был, словно мы делаем что-то неправильное. Я подумал тогда, что так и надо. Мол, мы же малы, не взрослые ещё, чтобы прям целоваться. А сейчас понимаю, что трактовать её реакцию надо бы по-иному… Да что я всё, эх… – поглядел анимаг на собеседника, как на чёрствого сухаря. – Если б мы хотя бы продолжили вот так втихаря целоваться, то ещё понятно, но ничего больше не было. Один раз. Первый и единственный поцелуй, – мечтательно заявил он.

– Да прям уж, – фыркнул Берн. – Столько по миру скитался, что никогда ничего ни с кем не было?! Случайные встречи, красотки в борделях?!

– Что вы мне тут, любезный… – хмыкнул, отстранившись и тряхнув головой, Вильгельм. – Я не так воспитан, – заявил аристократ. – Да и потом, целовать их вовсе не обязательно… – счёл он нужным это добавить.

– И подался в шпионы? – уточнил собеседник.

– В гильдию, да. Показал, что умею. Выполнял первый год мелкие поручения. Потом перешёл на оклад. Работёнка не пыльная: бегай себе бродячей собакой по городу или стой на площади осликом, поглядывай да подслушивай, никто ж не думает, что глупое зверьё рядом способно шпионить и обо всём доложить. Главное – позволяет мир повидать. Путешествовать. Я уже и на юге Империи был, и в Квинтесберге, городе святош, и чёрный рынок Кимария повидал, и столицу, конечно. Туда наша подопечная путь держит, кстати. Проводим хоть? – поглядел анимаг в сторону Ассоль. – Мёрзнет, небось. Костёр догорел, жара нет больше.

– Как бы у тебя самого жара не было, следи за ушибленной ногой, чтобы воспаление не вскочило. И лицо протирай от царапин, чтобы зажили поскорее, а то останешься шрамированный на всю жизнь. Мой отец-скорняк тоже был легкомысленным насчёт царапин и ссадин, а потом ржавый гвоздь – и всё. Сыграл в ящик, – заявил Бернхард.

– Подумать только… Прежде я никому этого не сообщал, а теперь рассказал первому встречному… И зачем? Брожу вечно как волк-одиночка, – показал Вильгельм на свою брошь с волчьим гербом рода де ла Конте. – Не стоит только всем всё разбалтывать, – попросил он.

– Да я ж, да куда ж! – хлопнул, хорохорясь, себя в грудь экс-капитан. – Разве только по пьяни… – стыдливо отведя взор, тихо добавил он. – А больно это… Ну, когда… кости и мышцы там трансформируются… – поинтересовался он, снова взглянув на собеседника.

– Каждый раз, – хмыкнул анимаг, поднимаясь и по пути обращаясь вновь в тигра. – Но не больнее, чем вспоминать леди Кёртис, – направился анимаг в сторону дерева и улёгся вокруг Ассоль, согревая свою ученицу.

Вечер в Аргусе

В Аргус компания прибыла ближе к вечеру. Вильгельм суетился, только и спрашивал у местных, а прибыл ли уже в город лорд. Благодаря его одеянию аристократа это выглядело, словно знатный гость приехал для важных переговоров к местному землевладельцу. Потому и был так обеспокоен, чтобы ему предоставили аудиенцию.

Никаких подозрений ни у кого не возникло. Гости как гости, лошади у них как лошади. Разномастная, конечно, компания, но это красивое место каких только искателей приключений и странников не повидало на своём веку. Большой портовый город, веером раскинувшийся у крупной реки на самой границе Империи Гростерн с землями гойделов – красных эльфов и нагов – людей-змей из пустыни Нид. Величественная колокольня, две водонапорные башни, а на улицах повсюду обозы с рыбой да ларьки с различными морскими гадами, водорослями да изделиями из них: от мазей и кулинарных соусов до бус из ракушек. Всё это вместе с яркими нотками соли носилось густым сонмом своих ароматов по воздуху.

У фонтанов, на удивление, вместо рыб и сирен повсюду красовались каменные птичьи фигуры: аисты, лебеди, журавли, гуси, крачки в разных изящных позах: сидящие, порхающие, как бы застывшие в полёте, взмахивая крыльями. Иные «плывущие» виднелись над водой своими изваяниями на небольших постаментах.

Иногда с разных сторон от больших и малых колонн в декоре можно было увидеть статуи кудрявых мальчиков-музыкантов с духовыми инструментами в руках. Словно они на каком-то параде дули в свои рожки. А на самих улицах города там и тут встречались в сидячих позах сторожевые собаки, высеченные из белого мрамора. Попарно у входа, отдельной композицией в месте расхождения дорог, возле мостиков, перед выходом на площади, у отдельных магазинчиков и заведений. Они же чеканились и с оборотной стороны местных монет. Сторожевой пёс был как бы символом Аргуса с давних времён.

При этом каких-то ещё мотивов суеверий, поверий, легенд и мифов, божественного и духовного, колдовского и сказочного особо здесь не встречалось. Ни сложных многозначных узоров в декорах и изгородях, ни идолов или сакральных изображений. Нигде даже не виднелось храмов или часовен какой-либо религии и культуры. Лишь пристань, верфь, жилые дома, магазинчики да административные здания типа ратуши, водонапорной башни, библиотеки.

Над этим всем, на крутом холме близ реки высился родовой замок местного лорда Берлиса. Багряный, с балконами, шпилями, обилием бойниц как со стороны воды: защищаться от флота, так и со стороны холма от возможной осады. Небольшой, но пронзающий небо своими узкими остроконечными башнями, он сейчас едва был виден среди низко проплывающих облаков. И в окнах нигде не мерцали огни факелов, словно все обитатели величественной крепкой постройки уже спали: от слуг до хозяев.

Крупный город внизу же вполне ещё бодрствовал. Кто-то, конечно, был у себя дома, кто-то – на улицах местных многочисленных кварталов. Воздух весь был пронизан запахами реки и её обитателей, а также многочисленных водорослей, что здесь добывали и использовали на разные нужды: от кулинарии до врачевания. На прилавках продавали свежих и варёных раков, в котелках бурлили похлёбки, которые продавцы-повара разливали в простенькие деревянные плошки всем желающим.

Рядом потрошили рыбу, вывешивали сушиться, а ещё продавали снасти для рыбалки: крючки, удочки, сети и все в таком духе. По краям рыночных рядов даже торговали небольшими лодками, вёслами или же занимались их ремонтом, если что-то можно было ещё починить.

Большая часть зданий была здесь из грубого камня, что привозили с ближайших шахт либо с той стороны моста с земель соседей. В скалах гойделов много различных минералов водилось, а вот с рыбой там как раз было туго. Идеально налаженная выгодная торговля давала свои плоды. Процветали и горные деревеньки остроухих, и портовый Аргус, куда постоянно прибывали корабли, пришвартовывались шхуны да подходили рыбацкие лодки, а потом отправлялись вниз по течению, продолжая свой путь.

Вильгельм, серьёзно подойдя к заданию изобразить гостя-аристократа с визитом к лорду, важничал и манерно расшагивал. Его мечтательный полуприкрытый взор выглядел сейчас надменным и пренебрежительным. Он просто вообразил себе, что попал не в имперский город, а в захолустье к цвергам, где все горожане выглядели один в один как Аргон. Что мужчины, что женщины.

Женщинам же сам низкорослик почтительно кланялся, придерживая шляпу. Одиноких прогуливавшихся дам любого сословия осыпал комплиментами, к каждой находя свой подход. Кому-то нахваливал шляпку, другим – ослепительную улыбку, третьим и вовсе вызывался помочь что-либо донести, но незнакомцу, да ещё гному, местные девушки не шибко-то доверяли.

– Никогда не встречала такого галантного гнома, – отметила Шанти.

– Как интересно, любезная, вы завуалировали слово «подхалим», – тихо усмехнулся Вильгельм.

– Просто я большой ценитель женской красоты, – гордо заявлял гном.

– Большой? – усмехнулся Вильгельм. – А по тебе и не скажешь, – примерил он ладонью рост гнома по отношению к себе.

– А тебе команды «голос» не было, усатый-хвостатый. Молчал бы… На женщинах весь наш мир держится! Кто б ещё нас, таких мужиков, мог терпеть да лелеять. Матери, бабушки, сёстры, тётки, жёны… Родня для каждого гнома – святое! И хорошо б, чтоб не только для гнома. Женщина – объект поклонения. И желания. Культ! Краса! Эталон! Если уж молиться кому, то не каким-то каменным истуканам в храмах, а на прекрасных дам, благослови их всех Фригга! Молодые, зрелые, худощавые, пухлые, высокие, низкие… Некрасивых женщин не бывает! Бывает мало бражки! Правильно я говорю? – посмеиваясь, потыкал бард локтём в бедро Бернхарда. – Ну, почтенная публика, чем займёмся-то в городе? – поинтересовался он, шагая по улице. – Кто пиво пить, кто девок кадрить, я полагаю? Цыганка – по ладоням гадать. Ну, а пёс наш – лапу подавать! О!

– Как смешно, а-ха-ха, – с сарказмом в голосе закатил глаза к небу Вильгельм. – Я прямо-таки готов похлопать… хворостиной тебя по заднице или лучше по голове чем-то тяжёлым.

– Сковородку дать? – предложила Шанти.

– С ума сошла?! – возмутился Аргон. – Он ж не готовить на ней собрался!

– Хм, интересно даже, – манерно погладил свой подбородок анимаг, – есть ли народы, которые едят гномов? Минотавры вот человечину любят, насколько знаю. Интересно, пробовали ли они низкоросликов?

– Ха! Ну, ты, Вилли, и хорёк, конечно! Сравнил, хитёр-бобёр! Где Кернана, а где гномы! Картографию надо было учить, а не игральные карты осваивать! Шулер недоделанный. Не пробовали никогда гномов эти твои минотавры. Встретишь в столице, там кто только не шляется, сам спросишь. А цверги, между прочим, небось самые вкусные… – осёкся гном, глядя как зловеще облизнулся звериным языком Вильгельм.

– Так, ну я на местное стрельбище или в гарнизон стражи, перетереть с солдатами, не было ли каких происшествий, рассказать про Ставрида, а красавица наша пусть своим милым личиком нам лучшие комнаты обеспечит! – заявил Берн.

– Я?! – прикусив губу, вытаращила глаза смутившаяся Ассоль.

– Да не ты, мелюзга, анимаг наш! Шевелюра каждой бабе на зависть, – хлопнул экс-капитан Вильгельма по плечу, подталкивая к крыльцу таверны. – Заодно поинтересуешься там, у стойки, где «надёжных людей» поискать. То бишь, наёмников.

– Лучше б к лекарю его, ногу осмотреть, – беспокоилась Шанти.

– Ну, тащите его, глянем, где тут у них врачеватель, – вздохнул Бернхард. – Если не дрыхнет ещё.

– Дивный город, конечно, – любовался улочками анимаг. – Как там у поэта? Вечер в Аргусе. Томно вдыхаю блюд ароматы, сонм скошенных трав… Зной отступает с вечерней прохладой…. Что-то там, что-то там… Как же… Ветер кудрявый лютует с долины, гонит стрекоз под поклон камышей…

– Гнать надо бражку, зачем гнать стрекоз?! – не понимал Аргон.

– На чьём там гербе стрекоза была… – попыталась вспомнить Ассоль. – Я уже всё забыла… – с досадой опустила она голову, глядя, в основном, себе под ноги.

Изрядно прошагав под обрывки строк из стихотворений по прямой от трактира, компания на одном перекрёстке заметила, как группа хулиганов в клетчатых курточках и лёгких шапках обирает нищего. Их голоса сразу же привлекли внимания путников. Один из негодяев выгребал из жестяной миски всю мелочь, что попрошайке побросали за день. Сам же тот лежал, постанывая и согнувшись. Судя по всему, его ударили в живот, и хорошо ещё, если б только туда и всего разок.

– Ну? Сколько там? Сколько там? – восклицал слегка лопоухий тип с обилием татуировок на руках и шее.

Не громила отнюдь, но поджарый, с крепкими руками, явно работяга. Не столь рослый, как Петрус, но накостылять бы своими кулачищами мог даже тому, если бы захотел. У него не хватало пары зубов, может, даже в драке с кем-то их и потерял, а волос из-под коротенькой скромной шапки совсем не виднелось, что свидетельствовало, скорее всего, о короткой стрижке, либо же молодой мужчина и вовсе был лысым. Голос его был высокий и надрывистый, а всем своим видом, мечась и прыгая с ноги на ногу, он производил впечатление человека крайне нетерпеливого.

Полная ему противоположность – длинноволосый и худощавый тип – стоял спиной к опорной балке ближайшего крыльца, лениво поглядывал на происходящее, держа в зубах длинный сухой колосок, и совершенно ни о чём не беспокоился. Вероятно, он должен был стоять «на шухере», но вместо того, чтобы глядеть по сторонам, попросту поглядывал, как толстяк в расстёгнутой жилетке считает монеты в своей руке, спешно двигая пальцами.

Тучный мужчина торопился явно лишь потому, что его подгонял парень в татуировках. Он сильно нервничал, блестел влажным лбом в тусклом свете фонарей. У него торчали передние зубы. В глазах Ассоль и Шанти он напоминал эдакого толстого крыса, даже уши в обе стороны торчали большущие и округлые, только хвостика не хватало. Глаза маленькие, нос выдающийся, заострённый, чёлка торчком, чуть загнута назад, виски выбриты, словно на флоте служил.

Ещё двое парней, рыжие короткостриженные близнецы с вытянутыми лицами и синими треуголками на головах: один с лёгкой щетиной на подбородке, другой, державший руки в карманах штанов, совсем гладко выбрит, стояли позади и будто наблюдали, чтобы толстяк правильно всё посчитал. Компания небольшая, всем где-то около двадцати, молодые, но противостоять им бедняк в одиночку явно не мог.

– С десяток полушек, думаю, наберётся. И, может, кто по щедрости душевной кинул пару цельных медяков, – тем временем проговорил один из рыжих.

– Ага, – согласился второй, кивнув и с интересом наблюдая, как толстяк пересчитывает деньги, в ожидании наконец огласки добытой грабежом суммы.

Это место не было городскими трущобами или окраиной, скорее, даже наоборот. В захолустьях-то зачем попрошайничать? У кого? Перекрёсток был близок к центральной городской зоне по пути к столярным мастерским и кузнице. Здесь проходили солидные люди, заказывающие мебель или различные изделия, и как раз могли подкинуть мелочи.

Но сейчас, за исключением попрошайки и хулиганов, здесь было безлюдно. То ли все испугались этой шайки и обходили стороной, то ли сидели по своим домам, ужиная и готовясь ко сну. Ведь на улице располагались лишь мастерские и магазинчики. Никаких жилых домов рядом не было и в помине.

– Надо помочь же! Неужели ты всё так оставишь? – возмутилась Ассоль, глядя, как Бернхард попросту шагает дальше, предпочитая делать вид, что справа от них ничего не происходит.

– А ты каждому обездоленному помогать собралась? – обернулся и остановился тот. – Посмотри на него: немощный старик, – указал он в сторону нищего. – Ему и так недолго осталось. Днём больше, днём меньше. Может, он сам уже помереть мечтает, такое существование явно в тягость. Никого близкого рядом, одни бандиты по твою душу. Чего ты добьёшься? Поколотишь их сегодня, они завтра снова придут. А не завтра, так через неделю. Ещё и с палками, поколотят попрошайку со словами: «Ну? Где теперь эти твои заступнички?»

– Да нельзя же так! – нахмурилась девочка.

– Хочешь, сама иди разбирайся! – хмыкнул Бернхард.

– Вот и пойду! – заявила та, нащупав ножны клинка на поясе и развернувшись.

– А ну стой! – окликнул её экс-капитан. – Да таскарский городовой! Куда ж тебя понесло-то, дурёха?! Ты это всерьёз, что ли? Собралась влезать в это?!

– Куда-куда… За тебя делать твою работу, – насупилась девушка и глядела с укором. – Стражником он назвался, блин блинский. Ага! Десять раз! Как же! Ты у своего капитана взял саблю, взял лошадь, а вот самое главное себе взять позабыл! Честь и совесть! – оглянулась она, достав клинок и ринувшись к хулиганам, обижавшим нищего старика.

– Да прекрати ты влезать в неприятности! – схватил под локоть её рыжий усач, ринувшись следом и оттаскивая к перекрёстку. – То с Петрусом, то с тем типом, у которого лошадь спёрла, ещё и здесь накостылять могут. Я за тебя вечно заступаться не буду.

– А я просила, что ли, за меня заступаться? – притопнула девчонка ногой. – А если б там был ты? Поставь себя на его место!

– Тише, сейчас эти услышат, – бросила кошачий взор на хулиганов Шанти и немного попятилась.

– Если будет драка, есть со мной одна головоломка, чтобы их озадачить! – гордо, задрав палец кверху, заявил Аргон.

– Не до загадок твоих, – процедил ему Вильгельм, явно с больной ногой не рвущийся в очередную драку: хватило ему и двух стычек с Безликим.

– Умная такая, да, – фыркнул Бернхард на Ассоль в то же время.

– Может, и умная, – рявкнула та, прикусив губу.

– А лучше б была сильная! Раз только и ищешь приключений на пятую точку или перо под ребро уж, скорее, в твоём случае. Тут или одно, или другое, мелюзга! Либо убьют тебя, либо просто побьют, зубы выбив и на всю жизнь покалечив! Вот пойдёшь ты туда и что им скажешь вообще? «Оставьте дедушку в покое?» – передразнивая, изобразил рыжий мужчина тоненький голосок. – Кто тебя слушать-то станет! Раз левой, уже лежишь без памяти! Тьфу!

– Скажу… – на миг призадумалась девушка. – Вы чего там?! Сдурели совсем? По себе никого не нашли? Нищего обирать!

– Какая низость! Даже гномы так не поступают, – скорее с иронией поддержал Аргон.

– А они в ответ… – Внезапно на плечо Ассоль легла сзади мужская рука. – Кто это тут такой интересный в город пожаловал? – позади девушки возникла фигура высокого татуированного лидера шайки.

– Руки убрал! – выскочила та из его объятий. – А то ща как дам больно!

– Ну и кто такие? Один выглядит как нищий, другой как аристократ, – переводил парень в татуировках свой взор слегка косящих серых глаз. – Это вас что, кошка оцарапала? – завидев шрамы на лице Вильгельма, повернулся он к Шанти.

– Я тебе покажу сейчас «кошку»! – оскалилась та.

– Спокойнее. Это не она. Это в пути нам банда разбойников попалась, – с гордым видом заявил Вильгельм, желая, может, даже припугнуть шайку местных ночных грабителей. – Ну, а вид моих спутников… – бросил он взгляд полуприкрытых голубых глаз на Бернхарда. – Дарёному пажу на наряд не смотрят, – решил он схитрить и здесь.

– На пажа, скорее, вот этот похож. Точнее, даже на юнгу в таком кителе. Всё не пойму: мальчик, девочка? – поглядывал главарь на Ассоль.

– Баба на корабле – к беде. Всех юнг тщательно проверяют, снимая портки, – хохотнул один из рыжих близнецов.

– Ага, – с ухмылочкой поддержал его брат.

– Ланц, у них тут гном, а я их как-то побаиваюсь… – раздалось высоким голоском от пузатого парня.

– Да ты всего на свете побаиваешься, Тит, – закатил лидер банды глаза. – Гномов, рычащих собак, бутона страстоцвета…

– Мне в темноте тогда показалось, что это огромный паук, а не цветок! – напомнил с возмущением тот.

– И вот он, – указал татуированный тип большим пальцем руки назад, позади себя, на толстяка, – первый помощник…

– Я… я же не виноват, так само получилось… – занервничал Тит.

– Гном у нас и вправду дикий, будто из джунглей Лонгшира сбежал, воспитанный ванарами, – подметил с ухмылочкой Вильгельм.

– А ты, блин, волками, судя по брошке! – обиделся гном, попытавшись в прыжке сорвать ту, но аристократ отдёрнул свою накидку, да и сам затем отшагнул назад.

– И что здесь у нас происходит? – С другой стороны дороги показалась троица стражников, и тот, кто шёл впереди и задавал вопрос, в левой руке нёс продолговатый фонарь.

– Они напали на нищего и отобрали все его деньги! – сразу же заявила Ассоль.

– Эй, паж. Знаешь, как говорит наш капитан в таких случаях? «Дятлы долго не живут», хе! – прогнусавил один из рыжих парней.

– Ага! – чуть ли не тем же протяжным тембром поддержал его с кивком брат-близнец.

– Ланцелот, – насупился темноусый и немолодой страж с горбинкой на носу. – Опять твои выходки?

– Никак нет, капрал Вариус, – отдал честь татуированный паренёк. – Мы тут гуляли. А старый Риммус уже так и валялся сам с пустой миской для подати. Видать, потратил всё на выпивку да свалился.

– Ага! Держась за живот! – протестовала Ассоль.

– Ну, видимо, выпил что-то не то. Дешёвое, левое, кто его знает. Вы спросите его, он и сам подтвердит, что мы его не трогали, – поднял он руки с честным лицом, на котором в свете фонаря также виднелась татуировка какого-то острова на щеке.

– Подтвердит он… – фыркнула зеленовласая девушка. – Даже если и подтвердит, то из опасений, что они вернутся и будет хуже! Вы же не посадите их в темницу навечно за избиение нищего. К сожалению, – косилась она на группу незнакомцев.

– Ещё увижу вас в этом квартале… – пригрозил им капрал, нахмурив густые «совиные» брови.

– Да мы просто прогуливались, – зашагал вальяжно Ланцелот прочь, придерживая большими пальцами подтяжки своих брюк, а его компания последовала за ним.

– Вот и держитесь района доков, – хмыкнул усатый стражник.

– Эй, деньги вернул старику! – возмутилась Ассоль.

– Деньги? – Вспыхнули азартом глазки у оглянувшегося главаря. – Это я люблю, – приблизился он сразу же к девушке. – Я ведь не ослышался? Юный паж сказал про какие-то деньги!

– Те, что вы украли у нищего! – повернулась она, посмотрев на немощного доходягу, что уже приподнялся в сидячую позу, а не валялся, скрючившись, на земле.

– А! Свои деньги он уже пропил, как я и сказал. Всего хорошего! – щёлкнул Ланц по своей шапке пальцами, так что та на миг приподнялась, обнажая его татуированную лысину, и вновь тут же опала.

– Но я видел… – осеклась Ассоль, – как его обирали! – с жалобным видом и надеждой в глазах поглядела она на стражников.

– Видел, что его грабили? – уточнил темноусый.

– Да! Вот он забирал все монеты! – ткнула девушка пальцем в толстяка.

– Я?! – с перепугу отшатнулся и поджал ногу тот, закрываясь руками и обливаясь холодным потом.

– Говори! А не то как дам больно! – пригрозила Ассоль. – Или вон гном на тебя… на тебя… – забегала девушка глазками, припомнив, что пузатый побаивался Аргона, – всякие свои… гномьи чары напустит!

– Чары обаяния, – тихо посмеялась где-то позади Шанти.